Верующий грешник

«Не желай дома ближнего твоего, не желай жены ближнего твоего, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ничего, что у ближнего твоего». Слова из Исхода Матео знал наизусть ещё с раннего детства, когда чистая вера ребёнка подкреплялась нравоучениями духовника и набожной матери. И, конечно, в детстве это не работало, на исповеди Ковачич то и дело рассказывал про зависть в своём сердце. Не работало и теперь. Хотя, если говорить про все грехи, стоит тогда начать с иного. Переехать в тринадцать лет из Австрии в Хорватию сначала казалось трагедией. Он едва выучил немецкий, едва нашёл себе друзей, как пришлось вернуться в страну, где только закончилась война. Матео не знал, что его ждёт, но сразу был настроен пессимистично. Многие ребята, занимавшиеся в академии Загребского Динамо, были из семей, вернувшихся в Хорватию, но кроме этого Матео и не видел в них общего с собой. Мальчик был совершенно одинок. Пока не увидел его. Молодёжка часто, да почти всегда, посещает матчи взрослой команды, а он уже тогда был звездой, пусть и малых масштабов. Прошедший трудный путь, щупленький, с длинными волосами и невероятным видением поля, Лука Модрич захватил всё внимание Ковачича. Это была любовь с первого взгляда. Любовь к игре, любовь к действиям на поле. Матео так искренне восхищался тем, как Лука вёл себя на поле, что сам нарушил ещё одну заповедь, о которой никогда не скажет ни одному священнику, - сотворил себе кумира. О своём влечении к Луке не только, как игроку, но и как к простому человеку, Матео стал задумываться уже после того, как его начали подключать к тренировкам с основной командой, и он смог пообщаться со своим кумиром. Тут-то Матео и пропал. Отрицать он мог что угодно и сколько угодно, но не перед самим собой. В этом восхищении было что-то ещё. На тренировках Ковачич из кожи вон лез, чтобы проявить себя перед Лукой. Старался за двоих, за четверых, даже когда не оставалось сил. Его замечали скауты европейских клубов, он сам лично им отказывал, говоря, что ещё не готов переходить на новый уровень, но в первую очередь, он не был готов расставаться со своим идеалом. Когда Модрича забрал Тоттэнхем, Ковачича разрывали самые противоречивые чувства: с одной стороны, он был раз, Бог видит, как раз за него, он всегда считал, что Модрича достойны только лучшие команды, но все с чего-то начинали; с другой же стороны,у него отбирают его музу, его кумира, и теперь некому давать самые важные и приятные советы, не для кого стараться. Матео знал, что он никак не мог повлиять на переход, что он должен был произойти, но от этого становилось только больнее. Первое время он играл по привычке с тем же рвением, что и раньше, словно пытался доказать и себе, и всему миру, и уехавшему Модричу, что он не зависит ни от кого. Одна из таких тренировок привела к перелому, сначала говорили, что срок восстановления будет небольшим, но он занял целый год. За этот год Ковачич много думал и много молился, надеясь, что его одержимость Лукой Модричем сойдёт на нет. И пришёл к выводу, что это была детская слепая влюблённость, которой нет места в его карьере и жизни. И, как ни странно, его жизнь после выздоровления улучшилась. Уже в ноябре он начал постоянно играть в основной команде Динамо, в первом же матче забил свой первый гол. А после того, как сыграл и забил гол в Лиге Чемпионов, получил письмо с похвалой от Модрича. Это чуть не разрушило все его новые устои, потому что этому письму Матео радовался, как ребёнок. Но всё равно проще жить без своего кумира, когда его нет рядом. Такая похвала сработала, как мотиватор, Матео стал играть ещё лучше, перерос загребский Динамо и перешёл в Интернационале. Это был совершенно иной уровень, но даже там всё давалось легче, когда приходили письма от Луки. Однако случилось то, что чуть снова не испортило всю жизнь Матео. Его вызвали в сборную Хорватии. Это же отлично? Ковачич тоже так думал. Это и почёт-уважение, и возможность наконец встретиться с Лукой, чтобы показать лично ему, во что превратился мальчишка из академии. Однако, у него появился конкурент. Иван Ракитич. Их судьбы были чем-то похожи: оба полузащитники, оба иммигранты. Только вот Ракитич никогда не играл в Хорватии, не видел раннего Луку, сквозь тернии рвущегося к звёздам, он не был рядом тогда, в тех поражениях, так почему он считает себя достойным быть рядом с Лукой? И почему Модрич рядом с ним… счастлив? Это было ударом. У себя в голове Матео чуть ли не план составил того, как он будет проводить время со своим кумиром, но неожиданно оказалось, что он не очень-то нужен ему. И тогда уже зацвели первые цветы ненависти к Ивану Ракитичу.

«А кто ненавидит брата своего, тот находится во тьме, и во тьме ходит, и не знает, куда идёт, потому что тьма ослепила глаза его». (от Иоанна, 2:11) Теперь уже не любовь руководила его мыслями и действиями, но ненависть заставляла его двигаться дальше. В сборную теперь он вызывался уже регулярно, и выкладывался на полную только для того, чтобы быть лучше Ивана. Он попадал в старт на отборах, на ЧМ-14, но редко ему удавалось сыграть вместе с Модричем, чаще всего он заменял его и продолжал играть, но сыграться с Иваном не хотел принципиально. Надежда появилась откуда не ждали. Его невероятной игрой заинтересовался "Реал". "Реал", где играл Лука. Это же такой шанс! Матео сказал агенту, что он на любых условиях должен оказаться в Мадриде, даже если ради этого придётся играть бесплатно и за вторую команду. Переходил он уже состоявшимся молодым талантом, на замену ушедшему Алонсо и сдувшемуся Ильярраменди, и должен был конкурировать с только пришедшими Каземиро и Лукой. Первое время так и было. Он хорошо влился в коллектив, Модрич помогал ему во всём, но старался держать на расстоянии. Он словно воспитывал себе преемника, как все говорили, даже в шутку называл Матео своим младшим братом. Если в клубе они были вместе почти всё время, то в сборной Модрич проводил всё время с Иваном. У него были проблемы с некоторыми игроками сборной, но рядом с Иваном он мигом преображался. Однажды Матео всё же решил спросить, почему так, и вот какой ответ получил: - Он… он видит во мне не только игрока. С ним можно общаться просто о жизни, о слабостях, обо всём. Он не ждёт от меня чего-то грандиозного и не ставит больших целей. Это приятно. Дарит спокойствие. Ковачич надолго запомнил глаза Луки в тот момент. Большие. Мечтательные. Матео едва выдержал тогда, чтобы не закричать: «Я могу так же, почему ты этого не видишь?!». Первые два года в Реале для Матео проходили в таком темпе: он обожал игры за клуб и ненавидел сборную. Ему даже не мешало то, что сначала Бенитес, а потом и Зидан не ставили его в старт – наблюдать со скамейки за действиями «его клубного Модрича» было приятно. И совсем невыносимо смотреть, как «не его Модрич из сборной» давал пасы Ивану. На то, чтобы набраться смелости и признаться сначала себе, а потом и Луке в своих чувствах, ушло почти три года. Матео не хотел это осознавать до последнего, но когда осознал, то быстро смирился с тем, что подростковая влюблённость и желание подражать никуда не делись. Всё-таки он отгонял эти мысли столько времени, пора было их уже принять. Выбрать удачный день, создать атмосферу, пригласить Луку встретиться – всё это Матео продумывал долго и упорно, едва ли не до погоды и победных фанфар, и потому абсолютно не был готов к отказу. Модрич выглядел растерянно. Это было видно невооружённым взглядом. Но Матео слишком настроился на этот вечер. - Матео… садись, - Лука тянет полузащитника за руки, на диван, и сердце того бьётся сильнее. Но Модрич говорит совсем не те слова, что хотелось услышать. – Я не хочу так. Мы дружим, хорошо общаемся, и я не хочу это менять. Ты найдёшь кого-нибудь ещё и будешь с ним счастлив. Правда. Не обижайся только, но я не могу быть с тобой. - Потому что ты меня не любишь? - Нет, - мотнул головой Лука. Он, пусть выглядел всё ещё растерянно, говорил решительно, – потому что я люблю его. Первые несколько часов после этих слов Матео не может вспомнить до сих пор. Он был морально раздавлен, ненавидел себя за то, что решил всё сказать, Ивана за то, что тот забрал себе его Луку, и судьбу за то, что они вообще пересеклись. Тренировки, игры, снова тренировки – зачем всё это, если тот человек, ради близости с которым это совершалось, тебе отказал? Очередным прозрением для Матео стала травма. Ковачич получил растяжение в матче против Вильярреала и выбыл на два месяца. Он снова много думал, снова вернулся к Церкви, от которой отошёл за эти несколько лет, и решил для себя отступить. Уйти. Насильно не заставишь человека влюбиться, да и у Матео попросту опустились руки. Как раз после травмы Ковачич решил жениться. Не потому, что любил Белль, а чтобы не было вопросов от родителей и общества, и чтобы было меньше времени наедине с собой. Он ни на секунду не разочаровался в Луке, не винил его ни в чём, но быть рядом было невыносимо. Его хандра отразилась и на игре. На фоне «выстрелившего» Иско и постоянно играющего Каземиро он выглядел никаким. Когда появилась возможность уйти, он ушёл. В Челси. Чтобы как можно реже пересекаться. И осталась только зависть. Он завидовал Ивану, уже не мог ненавидеть, потому что видел, насколько его кумир счастлив с ним. Ковачич сожалел, что не может дарить столько же тепла, но старался быть рядом и просто радоваться тому, что имел.

«Блаженны плачущие, ибо они утешатся» (от Матфея, 5:4)