Но ты — человек

После бессонной ночи в саду Никкаль ощущала себя совершенно разбитой. Её брат в тюрьме и рискует быть принесённым в жертву, а её давний знакомый, как выяснилось, вовсе не студент, а один из Пяти… В мыслях царил подлинный хаос — подобный тому, коим владел Кингу (как же странно теперь называть его этим именем). Но необходимо было собраться и отправиться за амулетом к Варассе. Другу детства. Другу?.. Никкаль всё острее осознавала: встреча с ним всколыхнула те смутные чувства, которые она испытывала давным-давно, однако которым не придавала значения. Возможно, Ниалл был прав, когда в сердцах заявил, что она ведёт себя как малое дитя? Как могла она не отследить, не распознать их — они ведь с Варассой расстались, когда им обоим исполнилось по двадцать. Не младенцы, чай. Или причиной была природа Никкаль, из-за которой она взрослела медленнее? Магичка и человек. Варассе отпущен гораздо меньший срок, чем ей — и даже после смерти они окажутся по разные стороны. Причём технически они были ровесниками, — только если для человека тридцать лет — половина или в лучшем случае треть жизни, то для мага — ничтожный отрезок. Но совсем не хотелось думать об этих условностях, когда огоньки плясали в глазах Варассы — магия людям не подвластна, и тем удивительнее наблюдать, как они творят вещи, выходящие за привычные рамки. Когда он улыбался своей широкой добродушной улыбкой, согревающей сердце не хуже любого костра. Когда его губы соединялись с губами Никкаль — сперва нерешительно, неверяще, а затем жадно, словно они были единственным источником воды в пустыне… Это всё просто потому, что она — бедовая Никкаль, которой нужно обязательно совать всюду свой любопытный нос и находить проблемы на свою задницу. Правда ведь?.. Кингу отговаривал Никкаль прикасаться к Варассе, аргументируя это тем, что он чем-то якобы болен. Чем он может быть болен — простудой, что ли? Точно ревнует, хоть и отрицает. Лестно, конечно, но надеяться ему не на что. Никкаль не раз ловила себя на мысли, что ей хотелось бы побыть с Варассой подольше. Поговорить не о тех вещах, что их разделяют, а о тех, что объединяют. Почему тогда, в детстве, всё было намного проще? В Доме Детей маленькие маги и люди болтали, играли, веселились вместе, не задумываясь о том, насколько они разные. Само собой, попадались и исключения — Никкаль как раз недавно узнала от Су печальную историю из её прошлого, свидетельницей которой она не была. И опять на встречу с Варассой её толкала необходимость, и опять она не сможет рассказать ему правду о цели своего визита в Ур. Никкаль знала, что он ни в чём не упрекнёт её — и всё равно чувствовала себя виноватой. Как будто она попросту пользуется им. Как будто он ей нужен исключительно из прагматических соображений. Когда же наконец она сможет пересечься с ним безо всякого предлога… Приближаясь к кузнице, Никкаль напряжённо размышляла: как ей быть? Сразу перейти к делу? Тогда Варасса определённо решит, что она только ради амулета пришла. Спросить сначала о нём самом? Тогда это будет похоже на какую-то дежурную светскую беседу… Однако когда Никкаль толкнула массивную дверь, все эти метания стали лишними — в кузнице невесть откуда оказался ануннаки. Памятуя о своей героической (ну, откровенно говоря, не особо) битве с этими тварями, Никкаль машинально метнула в него сноп искр. Чудище отразило атаку, она напала снова — так повторилось ещё несколько раз. Вдруг ануннаки остановился, и Никкаль застыла от ужаса. Варасса! Это казалось бредом, кошмаром, фарсом. Но зрение не обманывало Никкаль: сквозь монструозный облик проглядывали такие знакомые, родные черты, и получившаяся химера пугала её куда больше обычных ануннаки. Стараясь не смотреть на Варассу (да, лахаму подери, это по-прежнему Варасса) и всё равно против воли возвращаясь к нему, Никкаль лихорадочно оглядывала помещение в поисках чего-нибудь, что могло бы помочь. На ум приходило лишь одно. — Кингу! Никкаль выкрикнула это имя во всю мощь своего голоса. Наверное, если бы её услышал какой-нибудь прохожий, то воспринял бы это как традиционную присказку в духе «помилуй меня Пятеро», — впрочем, Кингу, будучи одиозной личностью, вряд ли часто упоминался отдельно… Однако это было последним, что волновало Никкаль. Она старалась следить за дыханием, как учил её Ниалл — невзирая на ощущение, будто из лёгких выкачали весь воздух. Разговаривала с Варассой, стремясь отыскать, вытащить наружу человеческое в нём. Убеждала в том, что Кингу скоро придёт, пусть у неё и не было ни капли уверенности. К счастью, она ошиблась. То ли почуял неладное, то ли между ними успела образоваться некая незримая связь, то ли Никкаль отсутствовала слишком долго — но он появился на пороге. — Это Варасса! Никкаль сообщала это Кингу, напоминала об этом себе, заверяла в этом его самого. — Ему нужна помощь! Варасса, внезапно ощерившись, бросился на Кингу. Ловко увернувшись, тот полоснул его кинжалом, на что Никкаль крикнула: — Нет! Точно опомнившись, Варасса замер. Душу сковал липкий страх: он не только выглядит как чудовище, но и не владеет собой. Что же делать? Окинув Варассу взглядом, Кингу медленно покачал головой и произнёс бесстрастно, словно зачитывая приговор: — Шансов нет. Его нужно убить. — Нет, неправда! — от яростного вопля начало саднить связки. — Должен быть выход! Кингу что-то рассказывал о Хаосе, о пробуждении Тиамат, об ануннаки, однако Никкаль пропускала добрую половину его речи мимо ушей, концентрируясь на единственной мысли: её друг стал монстром, и помочь ему нереально. Её бесила холодная сдержанность Кингу — конечно, не ему ведь терять близкого! И Никкаль — неумелая, хоть и очень старательная магичка, которой родная стихия поддавалась через раз, твёрдо заявила: — Я что-нибудь сделаю! Знать бы, что это за «что-нибудь». Когда она пыталась потушить пожар в деревне, он чуть было не разгорелся пуще прежнего. Никкаль порой завидовала Су — вода слушалась её, точно ручной зверёк. Ну почему, почему она такая бездарность? Никкаль взяла Варассу за руку — или, вернее сказать, за лапу, и её охватило бессилие. Спасти друга — тем более неизвестно каким образом — это тебе не фонарики погасить. Однако бессилие перерастало в злость, а злость питала огонь. Никкаль казалось, что ещё чуть-чуть — и она превратится в настоящее солнце, прямо как в далёком детстве. Она возбуждённо затараторила: — Если магия — упорядоченный Хаос, я могу как-нибудь… упорядочить состояние Вара! «Вечно у тебя всё "как-нибудь"», — будто наяву зазвучал в голове голос Су. Кингу тяжело вздохнул: — Это пустая трата времени. Но можешь попробовать, хуже вряд ли станет. Его скепсис лишь усилил решимость Никкаль. Вновь прикоснувшись к Варассе, не испытывая ни брезгливости, ни страха, она заглянула в его затянутые плёнкой глаза. Словно перенимая спокойствие Кингу — которое уже не раздражало, а вдохновляло — сделала глубокий вдох и медленный выдох. Кончики пальцев потеплели — огонь загорался под кожей. «Ты человек… человек… человек…» — твердила Никкаль про себя, как мантру. И спустя некоторое время почувствовала в своей руке не когтистую лапу, а человеческую ладонь. Никкаль ахнула, вглядываясь в лицо Варассы — да, теперь его можно было назвать лицом, хотя глубокие трещины на нём напоминали следы разложения. Даже постоянно невозмутимый Кингу удивлённо поднял бровь. — Ягодка… От детского прозвища защипало глаза, но Никкаль стиснула зубы — не время было поддаваться эмоциям. Тронув её за плечо, Кингу прошептал едва слышно: — Это временно. И он всё равно уже не человек. Больше ничего сделать нельзя. Никкаль дёрнулась, стряхивая его руку, и отчаянно воскликнула: — Нет! Кажется, ещё никогда в жизни она не произносила это короткое слово настолько часто. Обхватив ладони Варассы своими, Никкаль снова призвала внутренний огонь. Пальцы начало невыносимо жечь, плечи задрожали от перенапряжения — и всё же она терпела. «Ты человек», — зашептала она уже вслух. Да, он — человек, её близкий человек, он не заслуживает такой ранней смерти, тем более сейчас, когда они столько всего не успели друг другу рассказать… Ради снятия проклятой метки Никкаль пожертвовала самым ценным воспоминанием. Она знала лишь, что оно было связано с Су, но все подробности начисто стёрлись из памяти. А с Варассой она никаких воспоминаний не отдавала! Никкаль выуживала эти далёкие, туманные картины из сознания, и они обретали краски. Вот они распевают баллады, вот играют в догонялки, вот таскают еду с кухни… Всплывали и совсем недавние эпизоды: их мимолётные встречи, понятные только им шутки, неловкие поцелуи… Позволить этим воспоминаниям стать последними? О, нет! Никкаль не знала, что произошло, как ей удалось совершить почти невозможное. Была ли причиной её связь с Хаосом или то, что в стрессовых ситуациях её магия становилась сильнее? Как бы то ни было — Варасса стоял перед ней таким, каким был всегда, таким, каким должен был быть. Человеком. Кингу поражённо — настолько, насколько позволял его эмоциональный диапазон — выдохнул. — Вот теперь не смей думать, что ты ничего не умеешь. Никкаль растерянно хлопала глазами, по-прежнему сжимая руку Варассы. Потом она будет задирать нос и раздуваться от гордости — а сейчас все её мысли крутились только вокруг одного: он человек. И он будет жить. Кингу напомнил об изначальной цели их визита, и Варасса вернул починенный амулет. Очевидно, понимая, что Никкаль не может просто так уйти, он не торопил её. — Кингу… выйди, пожалуйста. Голос Никкаль был охрипшим, точно от простуды. Кивнув, Кингу направился к выходу и у самой двери бросил: «не задерживайся». Как же трудно было выполнить его просьбу — вновь покинуть Варассу, не успев даже толком поговорить. Особенно сейчас, когда Никкаль чуть не потеряла его. — Никки, — Варасса стиснул её ладонь крепче. — Ты спасла мне жизнь. Я перед тобой в долгу. — Да, в долгу, — согласилась Никкаль. — Твой долг — остаться живым. А иначе зря я, что ли, магию тратила? Варасса басовито рассмеялся. — Выжить — это прежде всего твоя задача. Это ж ты любишь лезть в самое пекло. Никкаль понимала, что продолжит делать то же самое. Однако теперь у неё было на одну причину больше ценить свою жизнь. — Ты мне ещё кое-что задолжал, — добавила она. — И что же? — Поцелуй. Глаза Варассы расширились, но он и не пытался противиться. Разжал пальцы, чтобы обхватить Никкаль за талию, и сократил расстояние между их лицами. Чувствуя его сильные руки, его мягкие губы, она думала о том, что именно такова жизнь на вкус. «Не задерживайся»… Легко сказать. Прошла примерно минута, прежде чем Никкаль неохотно отстранилась. Для магов — крошечная песчинка, для людей — тоже совсем мало. — Мне нужно идти, — Никкаль выдавила эти слова через силу, словно за неё говорил кто-то чужой. — Но я вернусь. Она не знала своего будущего, не строила планов. Знала одно — к Варассе она вернётся обязательно. Что бы ни случилось. — Береги себя, Ягодка. Последняя встреча, последняя фраза, последний поцелуй… Нет, мозг упорно отторгал определение «последний». — До встречи! — крикнула Никкаль, скрываясь за дверью. Она была уверена, что новая встреча должна состояться. Никкаль достала из кармана памятное железное кольцо и засмотрелась на него. Грубоватое, лишённое даже намёка на художественность, оно было ценно другим. Ради интереса она примерила его, пробуя поочерёдно все пальцы, — кольцо село только на мизинец, хотя раньше подходило на указательный. Однако рассудив, что в битве оно будет мешать, Никкаль убрала старый подарок обратно. Кингу задумчиво произнёс: — Ты счастливая. Сохранила жизнь своему близкому. Мне когда-то повезло гораздо меньше…