Бесполезные? дополнения к потребностям

      Начиная задаваться одними и теми же вопросами, тем более такими, которые раньше вовсе не беспокоили, а значит, не мешали жить и идти своим путём… настойчиво возникает предположение, что никогда не было так просто сойти с ума. Тем более на ровном месте, тем более когда не создаётся видимость, а происходит на самом деле то, что дела и жизнь складываются удачно. И уж тем более пока рядом есть тот, кто любит, не озирается по сторонам в поисках более «перспективных» кандидатов в любви и деньгах, и находится будучи без ума от любви к тому, с кем логично что всегда бывает рядом — без записи в паспорте о свадьбе в том числе. Брать и разрушать всё домыслами, находясь на грани между уверенностью и сомнениями, частенько поглощающими до основания и заставляющие начинать жить ложью самовнушения — может казаться чем-то победным, но оно пусто. Стоит только погрузиться в исследования, даже с соответствующим профилем магистра, биолога или попросту учёного, пусть и в большей части самоучки — пути решений на основе чувств останутся неисповедимы при помощи бумаг, и только сердце, особенно влюблённое, может раскрыть каждую деталь.       Кажется невероятным то, что занятие до посинения причинами волнений от мелочей, которые были и раньше, но несколько другие, на основе жажды добиться взаимности и быть вместе в радости, горе, счастье и сексе… автоматически определяет потраченное время как мусор в помойку потраченных мгновений возрастного периода. Никакие формулы, деления на дроби, опыты с научным подходом над чувствами, которые невозможно осязать, а нежные руки любимой всё же не подходят для обозначений процессов, с которыми может справиться лишь особенность личности, но никак не создававшиеся веками научные труды, в том числе по части психологии того или иного мышления.       «Достаточно дарить Дорис цветы… необязательно, вообще любые подарки, или более частые поцелуи, чтобы она отвечала мне — это гораздо лучше сойдёт за объяснение, отчего мы находимся крепко внутри окутавшей нас любви, чем время на вычисления алгоритмов вариантов о том, жаждет ли она меня всё время? Блядь, ведь запрусь однажды — она и слиняет, это с Евой мы можем за двигателями и сборкой машин не выходить по несколько дней, заранее притащив жратвы на примерное количество суток. Но я ведь так думаю, будто моя прелесть свалит либо к брату утешаться или то же самое, но на стержни других кавалеров, коих у нее полно в списке фолловеров даже в этом городе… Психую сам с себя потому, что всё ещё поверить не могу, что она не то что лезет целовать меня первой, но и упрашивает грустными глазками быть ведущей, пока трахаемся».       Бедняжка Ковальски, тридцати пяти летний дотошный человечек для его ангела во плоти даже с подробным ознакомлением и принятием её случавшихся временами пороков вроде гордости и требовательности, всё никак не признает, что добился своего. Вернее, эта самая важная для него часть удовольствия жить всё ещё вечно истолковывается его головой по-разному на каждый день — умной и как ни крути, идеально подходящей для подпольных военных операций с его давними товарищами-названными братьями. Любовь к красавице-блондинке Дорис Блоухол, больно часто менявшей свой образ и нрав из скромного во властно высасывающий все эмоции до последней капли по отношению к тем, кого она посчитала быть высосанными полностью одной только зоркой выразительностью своих глаз… после пары месяцев вместе начала казаться ему странной, но не настолько, чтобы погружаться в себя как в могилу.       С каждым разом прихода мысли, что между ними нечто необъяснимое смущает его, он не пытается заставлять её выметаться со своей головы, ведь знает силу взаимности и видит её в своей даме открыто, не собираясь «прищуриваться» догадками. Они любят, и больше ничего не должно быть нужно, чтобы в этом убеждаться — вот как сейчас Ковальски просто нужно принять, что любимая ради его возвышенности от возбуждения, одетая в полу-открывающее дамские прелести нижнее кружевное белье, сидя на кухонном столике и держа одну ножку с ленточкой вокруг голени откинутой.