daddy issues

Бутчер Хоумлендера ненавидел. До скрежета в зубах. Настолько ненавидел, что даже не мог перестать о нём думать. В первые годы это ещё было терпимо, потому что ситуация была более-менее стабильной. Ну, не совсем стабильной, конечно, но так… полу-пиздец. Как однобалльное землетрясение — вроде ещё не заметно, но тебя уже трясёт. Потом стало сложнее. Примерно с момента появления Солдатика, причём сам Солдатик в этом был виноват только отчасти. Он, конечно, постоянно творил дичь и нёс маразматическую хуйню, но с такой рожей, как у него, можно хоть овец ебать или без штанов по городу ходить — всё равно дадут. Хоумлендер вот рожей явно не в отца пошёл. Вообще не удался внешне. Или, наоборот, слишком удался, потому что каждый ебучий раз, когда Бутчер его видел, ему почему-то хотелось заткнуть его рот своим. Или выебать. Такие мысли даже для того же Солдатика были чересчур, потому что он хоть и был совсем отбитым, но это скрывал. Нет, то, что Солдатик конченный, понятно было сразу, только вот конченный в словаре Бутчера — это скорее комплимент. Потому что на фоне ёбнутой Кимико, обдолбанного Сержа и нытика Хьюи он выглядел более-менее адекватно и как-то даже слишком идеально вписался бы в их команду, если бы не ММ. Вот к ММу у Бутчера претензий вообще не было и быть не могло, потому что у ММа в мозгу была единственная среди всей команды работающая извилина. Общая на всех. Что неплохо так помогало в экстренных ситуациях, когда нужно было растащить грызущихся Пацанов по разным углам. Пиздел ММ, конечно, много и пафосно, но внутренние проблемы команды решал по щелчку пальцев. Все, кроме Солдатика. То, что Солдатик — проблема, причём, феерических масштабов, стало понятно ещё до того, как оказалось, что он отец ебучего Хоумлендера. А после этого стало ещё хуже. Но Бутчеру было не привыкать — в конце концов, он этому ублюдку помешал Райана убить. Вместе с этим самым Хоумлендером. Идеальная, сука, команда из них получилась. Два хуеглота с лазерами из глаз. Самокритично, конечно, но по-другому Бутчер себя назвать после той ситуации не мог — стыдно стало. И за себя, и за Райана, который с катушек слетел от воссоединения с Хоумлендером. Семья года, нахуй. И он, Бутчер, как третий лишний в круговороте дерьма. Райана необходимо было вернуть — это Бутчер понимал. Понимал он так же и то, что это невозможно при влиянии всесильного мудака в дебильном плаще, а влияние этого мудака теперь распространялось на все сферы повседневной жизни, касаясь не только Бутчера, но и других людей, потому что Хоумлендер окончательно ёбнулся на своей охуенности и убивал врагов прямо на публике. При Райане причём. Ну, зато, он своего ребёнка хотя бы не бросил и прикончить не пытался, как ебучий Солдатик его самого. Семейные, мать их, узы. Три поколения непобедимых мразей, и Бутчер в центре всего этого как ангел господний с миссией спасти душу несчастного ребёнка до того, как он превратится в нового Хоумлендера. Миссия эта, конечно, продвигалась очень медленно и расплывчато. Во-первых, из-за обилия дешёвого бухла в ближайших к дому Бутчера супермаркетах. На вкус как помойка, но нажраться до чёртиков перед глазами можно, а Бутчер нажираться любил и в стакане свою печаль топить тоже. В конце концов, не вешаться же от собственного бессилия. Во-вторых, мысли о Хоумлендере и так занимали большую часть его повседневности, и видеть он этого мудака уже не хотел ни наяву, ни во снах, после которых просыпался с сюрпризом в штанах. В третьих, Хоумлендер в последние дни не делал ничего слишком уж из ряда вон выходящего и сидел тихо, поэтому подступиться к нему было невозможно. Тем более, что Пацаны после того финта с Солдатиком теперь на Бутчера по-другому смотрели. Но Бутчер этого Солдатика на хую вертел, как и ценное мнение прочих долбоёбов. А так как от не-прочих долбоёбов услышать ничего внятного и полезного тоже не удалось, действовать он решил один. План был надёжный. Как швейцарские, сука, часы. Но это только на первый взгляд, потому что уже на второй Бутчеру захотелось ёбнуть самого себя по голове какой-нибудь железкой и забыться в дурном сне. Хоумлендер нашёлся в какой-то дорогущей, но даже почти не охраняемой многоэтажке с огроменными окнами во всю стену. О том, какого хуя он там забыл, Бутчер решил не думать, ровно как и о том, что он сам собирается сделать в ближайшее время. — Ты? — недоумённо спросил Хоумлендер и нахмурился, открывая перед ним входную дверь. — Что тебе надо? — Да так, — мысль сформулировать оказалось сложнее, чем Бутчер себе представлял, наверное, потому что он и сам понятия не имел о том, на кой чёрт припёрся сюда посреди ночи. — Поговорить. — Ну, говори, — Хоумлендер скрестил руки на груди, сосредоточенно наблюдая за каждым его шагом. — Где Райан? — Не здесь. Брови Бутчера невольно поползли вверх, и от удивления он даже перестал наворачивать бессмысленные круги по комнате. — Ты оставил ребёнка с нянькой? — хмыкнул он, останавливаясь напротив столь ненавистной ему рожи. — А сам что делаешь? Дрочишь на свои фото? Хоумлендер прошипел что-то сквозь зубы и коротко усмехнулся с ненавистью на лице, сжимая кулаки. — Зря ты сюда пришёл, — сказал он, а глаза налились опасным красным цветом, предвещающим скорый пиздец. Тут Бутчеру и пришла в голову первая гениальная мысль о том, как этого самого Хоумлендера приструнить. В драке равным противником он ему теперь не был (спасибо побочкам от ебучей сыворотки), зато мог решить проблему кардинально. Вторая мысль была о том, что Хоумлендер нихуя не поймёт. Она, конечно, останавливала и слегка отрезвляла, но сомневаться Бутчер не любил (да и ситуация к этому не располагала), поэтому ловким движением вывернул руки Хоумлендера и тут же прижал его спиной к стене, затыкая рот своим. Хоумлендер от этого как-то даже обомлел и не среагировал, позволяя чужому языку проникнуть внутрь своего рта. Выглядело это, конечно, абсурдно до невозможности, но Бутчеру на абсурд уже было насрать, поэтому он продолжил целовать Хоумлендера с маниакальной страстью, а руки опустил на его пресс, состоящий, кажется, из одних только кубиков. Где Хоумлендер так накачался, было непонятно, но то, что ему происходящее нравится, стало очевидно, как только Бутчер сжал его член через тонкую ткань костюма, услышав совершенно блядский, непохожий на обычного Хоумлендера, стон. «Вот конченный», — подумал было Бутчер, но как-то не учёл, что у него самого от этого образуется стояк. Выходит, оба они конченные. Только Хоумлендер таким образом на нём свои daddy issues с Солдатиком вымещает, или ещё какую психологическую травму, которых у него, наверняка, дохуя и больше, а вот Бутчеру оправданий нет. Хотя… есть. Он ведь это только ради Райана делает, и ничего, сука, личного в этом нет, а собственное возбуждение — это просто… выброс адреналина, точно. Только бы Хоумлендер понял, к чему он клонит. Но он не поймёт. Хоумлендер снова тихо простонал и с силой притянул Бутчера ближе к себе за воротник плаща, обхватывая его за плечи. А может и поймёт, хуй его знает. — Ч… что? — тот вдруг разорвал поцелуй и спросил каким-то слишком потерянным и слабым голосом, в котором не было прежней, свойственной ему самоуверенности и пафосной интонации. — Что ты делаешь? Не понял, значит. Тогда по плану стратегический съёб с места преступления. — А ничего, — заключил Бутчер, качнув головой в туманном жесте, и отошёл в сторону, а потом и вовсе вышел из комнаты, останавливаясь в пороге и награждая Хоумлендера тяжёлым взглядом. — Иди ты на три хуя. — Почему на три? — вздохнул тот глубоко и с таким придыханием, что у Бутчера перед глазами запрыгали цветные точки от возбуждения. — Ну, можешь на один, — сказал он уже куда менее уверенным тоном и сглотнул. — Если хочешь. — Может, и хочу, — туманно ответил Хоумлендер и с силой сжал переносицу, словно пытаясь отогнать лишние мысли. — А ты чего хочешь? Лишние мысли не отгонялись. Ни у одного, ни у второго. Потому что у обоих стояло так, словно им по шестнадцать и они впервые увидели голую бабу на обложке журнала. Бутчер понимал только одно: Хоумлендер окончательно ёбнулся. Двух слов связать не может и несёт какую-то откровенную дичь даже по собственным меркам. Но ему, видимо, последние извилины выбило после поцелуя. Хотя, Бутчер и сам не лучше — у него мозг из головы в штаны перетёк, помахав платочком с надписью «Пиздец» на прощание. — Не знаю, чего я хочу, — ответил Бутчер и сам не понял смысла того, что сказал. — Может, тогда узнаем? — Хоумлендер снова тяжело вздохнул, и, пошатнувшись, приоткрыл какую-то дверь, ведущую в тёмную комнату, по-видимому, спальню. — Ну… можно да, — выдохнул Бутчер и двинулся вслед за ним, захлопывая за собой дверь. А что, Райана-то спасать нужно было…