Обратное сердцебиение

Голова болит: в ушах звенит от грохота и экстатических женских криков; перед глазами, словно на повторе, мелькают кадры проклятого клипа, который ему пытались впихнуть в мозг; а в левый висок долбит боль, пульсирующая в такт с покалыванием несуществующих иголок в культе, оставшейся вместо кисти. Дункан запинается о ступеньку и практически успевает поздороваться носом с ржавым металлом — конвоирши грубо подхватывают его под руки, ставят на ноги и подталкивают в спину. Лестница дрожит под его весом, и Дункан против воли ухмыляется — будет забавно, если после всего, через что ему пришлось пройти, он сдохнет оттого, что наебнётся вместе с этой доисторической хуйнёй. Впрочем, она оказывается крепче, чем можно было бы подумать, и Дункана вталкивают в негостеприимно распахнутую дверь. Сопровождавшие девушки захлопывают её и остаются снаружи. Внутри откровенно убого: потрёпанные бумажные карты на стенах, тканевый флаг с нелепым символом — перечёркнутой нотой, — который здесь носит каждая первая; заваленный канцелярским дерьмом стол, стоящая к нему спиной блондинка, которая, конечно же, сейчас выдержит драматическую паузу и медленно обернётся с ядовитой ухмылкой главного злодея. Пока есть время, Дункан рассматривает её: волосы блёклые, словно не повезло с окрашиванием, идеально прямая спина с дерзкой родинкой на левой лопатке, заметной в прорези на майке, напряжённые плечи, будто она готовится идти в атаку; плотно облегающие симпатичные ноги и задницу кожаные штаны. Дункан с ехидцей думает, что в таком костюме надо на рок-концерте прыгать, а не кучкой гламурных истеричек командовать. Паузу она не выдерживает, оборачивается на полминуты раньше, чем Дункан ожидал. Полузнакомо взмахивает рукой, словно давая себе сигнал к началу речи. Но молчит. Вместо ухмылки — устало поджатые губы, которые начинают подрагивать, после того как во взгляде мелькает узнавание. — Дункан? — неверяще выдыхает Кортни, а он, как дурак, смотрит на точки веснушек, которые не перебить ни одним тональником. — Принцесса, я же говорил, светлые волосы — не твоё, — отвечает Дункан хрипло, не следя за тем, что мелет его язык. — Тебе тоже не идёт, — парирует она и смотрит на Дункана так, что того пробирает дрожь. — А я думал, тебе так понравился мой новый имидж, что ты решила пригласить меня на свидание таким необычным способом, — Дункан тянется поправить волосы и чертыхается, напарываясь взглядом на крюк вместо руки. Хоть бы почистили лезвие от крови перед тем, как присобачивать его обратно. — Ещё скажи, что я так тебе отомстить решила, — фыркает Кортни и сама осторожно отодвигает мешающиеся Дункану пряди. — Если это так, то ты явно передержала. Месть подают холодной, а не стухшей, — отзывается Дункан, прогоняя воспоминания-ассоциации из головы. — То-то ты выглядишь так, будто сейчас блеванёшь, — Кортни отдёргивает руку и по-девичьи заводит её за спину. — Ну обстановка однозначно располагает, — соглашается Дункан, театрально выискивая глазами мусорку — Кортни тут же ставит ее перед ним с издевательски заботливой усмешкой. Молчание на фоне шума снизу кажется полузадушенным, словно мышь, с которой не успела наиграться кошка. — Курить будешь? — наконец спрашивает Кортни, безбоязненно поворачиваясь к нему спиной и роясь в свалке на столе. — Буду, — соглашается Дункан, проглатывая встающее поперёк горла «Разве хорошие девочки курят?» Кортни щёлкает зажигалкой, затягивается и подносит сигарету ему, чуть привставая на носочки. Дункан обхватывает губами фильтр, с наслаждением чувствует, как растекается во рту приятный привкус. Докуривают по очереди, не глядя друг на друга, уперевшись взглядами в печально обвисшую ткань с нелепой символикой. — Нахрена? — наконец спрашивает Дункан удивительно спокойным голосом. — Тебе же самой нравилось петь. Записи до сих пор лежат у него в папке, которую он никогда не открывает и которую переносит на каждый новый компьютер. — Игры сильных мира сего, — буквально выплёвывает Кортни, расслабленно прислоняясь к Дункану плечом. — Сам понимаешь, отказалась бы — распрощалась с карьерой. Продолжать ей не надо — Дункан знает, с каким звериным упрямством она прогрызала себе дорогу наверх. — Я не знала, что цель — ты, — признаётся Кортни глухо и сжимает кулаки. Дункан готов поклясться, сейчас она представляет, как выбивает ими чьи-то зубы. — А я думал, ты решила-таки воплотить в жизнь одну из моих эротических фантазий, — говорит он, демонстративно потрясая крюком. Кортни хлопает глазами, после чего смеётся, зажимая себе рот руками. Получается нелепо — мелодичный смех сменяется похрюкиванием. Дункану нравится. — Ну уж нет! — наконец отвечает Кортни. — Или как минимум не со мной! Дункан пожимает плечами, мол, не очень-то и хотелось. — И что дальше? — спрашивает он, внезапно став серьёзным. — Ничего, — отвечает Кортни холодно, словно на заседании в суде. — Я провожаю тебя через склад и на глазах у девочек поручаю найти и уничтожить твоих товарищей. Ты киваешь, как послушная одурманенная собачка, и исчезаешь с радаров. — А? — Дункан дёргает головой в сторону чемодана, с которого всё началось. — А это моё дело, — отрезает Кортни, скрещивая руки на груди. С такой ней спорить бесполезно. — У тебя же осталась бита? — интересуется Дункан. Это единственный способ, которым он может сказать: «Я за тебя беспокоюсь». — И не одна, — Кортни ухмыляется так же, как когда вытащила его из карцера и потащила за собой в отрыв. Дункан кивает, вспоминает свою былую влюблённость и принимает максимально дебильный вид, чуть не пуская слюну. Кортни фыркает, распахивает дверь и снова выпускает его на свободу.