Последний единорог

Охота удалась на славу. Пиршественный стол ломился от яств: поджарка из оленя с брусникой, запеченная в вине нога косули, кабаньи ребра в меду, тушеные в сливках зайцы, фаршированные фенхелем рябчики… Всего и не перечислить. Поварам пришлось потрудиться, превращая добытые охотниками трофеи в достойные короля блюда. Даже той части еды, что была подана, хватило бы, чтобы не вылезать из-за стола дня три. Но главным героем дня, уж кто бы сомневался, стал принц Артур . Именно его ловкость и удача позволили подстрелить особо редкого зверя – единорога. Шкура и голова с великолепным серебристым рогом уже были отданы чучельщику, чтобы в скором времени украсить главный зал Камелота, а мясо было зажарено на вертеле и подано как главное блюдо. Вино лилось рекой, вот кое-кто и перебрал. — Раньше этих рогатых коняшек было, как сейчас воробьев, — потирая седые усы, травил соседям по столу пьяные байки сэр Турберт. Хоть он и был одним из старейших рыцарем Камелота с интересной и уже уникальной историей. Но он — был единственным из пирующих, кто не мог похвастаться благородным происхождением, и манеры его желали лучшего. Когда-то Турберт ловко предал товарищей-разбойников и спас одного пленника, которым по случайности оказался дед Артура, король Константин. Чем-то смог словоохотливый мошенник привлечь молодого короля, что тот не просто оставил его при себе, а наградил рыцарскими шпорами. Константин не прогадал. Турберт всегда был верен ему и его сыну. Когда король отправился в очередной поход, то именно ему поручил малолетнего Утера, и когда пришло известие, что Константин принял свою последнюю битву, Турберт принял обязанности не регента, а охранника при молодом короле. И все же, как бы ни был благодарен ему Утер, наедине с Артуром он заметил, что с кончиной Турберта, наконец-то, в Камелоте закончится пора безродных авантюристов. — Хитрющие, осторожные, но похотливые. Вот их на это и ловили. Нужна невинная девица, чтобы его привадить. Причем не на словах, а на деле. Они нетронутую мохнатку нюхом чуют и устоять не могут. Прямо ничего другого не видят… — Да вроде девиц рядом не было… — перебил старика сэр Гарет . Артур почувствовал, что компания сплетников невзначай покосилась на него, и это ему очень не понравилось. Румянец на щеках можно было бы списать на легкое опьянение, но у него начали предательски гореть уши. — Он к Мерлину, вроде, вышел, — позволил себе вмешаться в разговор ближайший друг Артура Оуэн. Артур сдержал напряженный вздох, запивая его глотком вина, но нелепое обсуждение и не думало свернуть с опасного русла. — Это тот шустрый парнишка, который слуга Артура? — громко хмыкнул Турберт. — Бережет своего человека, его милость… Может, он и хотел добавить какую-то хохму, но упоминание имени принца привлекло внимание Утера . Королю не нужно было много слов. Ему достаточно было одного прищура, чтобы балаболы не только приумолкли, но и протрезвели. В Камелоте только один человек мог противостоять суровому взгляду короля — его сын. И, когда Артуру взбредало в голову идти наперекор отцу, то , скорее от вредности, а не от признания его неправоты. Потому что тогда исчезал отец, а появлялся бескомпромиссный и жесткий правитель. Но в этот раз он ему был даже благодарен. Никто бы не подумал, что это был их последний сытый благодатный вечер, что следующим днем глоток чистый воды будет желаннее самого дорогого вина. Хотя нет, кое-кто предупреждал, что убийство волшебного зверя не принесет королевству добра. Но тихий голос Гаюса оказался неуслышанным… Гаюс точно был не виновен в свалившихся на Камелот бедах, но он кое-что знал. И Артур был бы последним кретином и недостойным наследником престола, если бы предпочел собственную гордость простой просьбе королевскому лекарю: — Скажи, ты знаешь, как все исправить? Гаюс долго рылся в книгах, хмурился, сокрушенно качал головой и наконец провозгласил: — Чудесный зверь шел за невинностью. Если пожертвовать ему ее с чистым сердцем и без умысла, то он может возродиться. — Отлично! Нужно просто позвать к Мерлину безотказную женщину… — Двое… Невинных должно быть двое. И именно те, на чей зов шел единорог. Артур скривился, как будто из бокала с медом уксуса отпил: бред какой-то. Какой зов? Какие невинные? То есть, теперь для Мерлина он должен девственницу искать? С одной стороны, нечестно по отношению к девушке. С другой, ошибка станет гибелью Камелота. А Гаюс оказался не прав. Все сводилось к очередному испытанию Артура. Вот и все! И никаких там вот всяких девственниц. А Мерлин, между прочим, начинал раздражать. Смотрел взглядом обиженного щеночка: «Ой, ты убил лошадку. Она же такая безобидная была». Не лошадку, а зверя. И вообще… Артур поручил слуге дозор, тот не просто задрых, а сладко спал, причмокивая. Поручил уничтожить крысу и найти съестного — Мерлин сложил два задания в одно, оставалось надеяться, что плевком не сдобрил варево. Вот хорошо быть Мерлином: где упал, там и заснул. Артур же долго крутился в постели, пытаясь хоть немного отдохнуть. Папа говорил, что Артур очень мягок со слугой. Он даже не помнил, откуда у него в покоях оказалось одно из женских платьев, наверное, Морганы. Но раз оно тут было, то значит Мерлин его туда притащил. — Надень! — приказал Артур. Мерлин мялся, смущался, прямо действительно как девица, и все же послушно стягивал рубаху, спускал штаны. В нем же не было ничего привлекательно женского. Никаких таких округлых форм, одни кости. И задница совсем не напоминала вожделенные «булочки» молодой девственницы. Просто это надо было сделать… — Не дергайся! Даже удивительно, что член сразу нашел дорогу. И Артур не собирался потакать слуге, но рука как-то тоже сама нашла его орган, и он был возбужден. Мерлин оказался таким гибким. Когда он отстранился, Артур сам немного опешил, решив, что причиняет боль, но рука слуги скользнула по его шее, по затылку, волосам, выше, пока не схватилась за рог… — Что за..! Он — единорог? Артуру все же удалось уснуть, но лучше никогда не спать, чем такому сну привидиться. Хуже холодного пота, когда он проснулся от кошмара, было ощутить у себя на лбу роговой отросток и самому себе влепить шлепок, оказалось почувствовать другую влажность. Противные юношеские сны, от которых он, кажется, уже давно избавился многочасовым бдением и мыслями о подвигах. И кстати, о подвигах, в тех испытаниях, что загадал хранитель единорогов Анхора, Артур себя как рыба в воде чувствовал. Конечно, после лабиринта он рассчитывал на битву с чудовищем, и если маленький пир на берегу моря, то с прекрасной девой, а никак не с Мерлином, но… Если от его решения зависела судьба королевства, то выпить чашу с ядом — его долг… Он умер… И все же он жив… Где-то туманом рассеялся образ Мерлина. Лучше бы он, чем этот противный колдун — Анхора. — Я же прошел испытание? Верни все, как было… — простонал Артур. — Прошел, — печально-добро подтвердил старик. — Прошел испытание. Ты избранный, а я всего лишь пастух. Все в твоих чреслах… От последних слов Артур покраснел, но судьба королевства… ** — А в общем, неплохо так было… Убить этого Мерлина, чтобы не болтал лишнего, или что? — Ты собирал травы, я совершал подвиг? Понял? — Можем еще так повторить… Или что… — Я и так тебе слишком много свободы даю. Тому, что проклятие было снято, не нужно было других подтверждений. Они лицезрели живого единорога. Конь тряхнул белоснежной гривой, поднялся на дыбы и ускакал прочь. И на душе стало как-то легко и спокойно. А об остальном можно было и потом подумать.