Пьянству - бой!

      Сижу за барной стойкой. Бухаю. Возвращаться в офис нет никакого желания, ведь ничего хорошего меня там не ждёт. А чего ожидать, если опять план летит… Ну вы поняли. В общем о бонусах и повышении мечтать не приходится. Точнее остаётся только мечтать. А ещё о том, что бы не уволили вообще или не понизили в должности. Пятилетний коньяк дерет горло и отчаянно воняет клопами. Благо хоть лимончик здесь принято подавать ибо коньяк дерьмовый. А стоит… Ну как настоящий стоит. Гореть им всём за это в аду! Ну нельзя так. Не честно это. Раньше всё было лучше. И девки красивее и коньяк вкуснее! Не то что сейчас. И как на зло с заказами хреново. Очень стало тяжело со сделками. Одни не хотят, другие хотят, но по-большому счету платить не чем. Недавно с ребятами обсуждали варианты. Да особо ничего не придумали. Измельчал народ. Бизнес не с кем вести. Всё норовят обмануть. Ну, как же так, господа-товарищи?! Вот и остаётся только заливать своё горе отвратительным пойлом, которое здесь называют коньяком. Эх, раньше бывало нальют тебе в пузатый бокал на палец и приговаривают: «Извольте, милейший! " И никакого лимона не надо. Вкуснота! Теплота по телу разливается и так хорошо становится. А водочка какая была! Не то что сейчас. Недавно забыл бутылку в морозилке, так она замёрзла! Вслушайтесь! Водка з-мер-зла! Нет. Однозначно в аду для тех кто это пойло делает уже готова персонаяльная сковорода. А раньше берёшь грибочек солененький, проглатываешь и сразу водочки грамм двадцать пять. И она родимая на него так давит, давит. А потом хлебушком чёрным занюхать обязательно. Эх, красота. Казни египетские им на головы! Вот так. Как обычно в это время в баре было не многолюдно. А что? Рабочий день в разгаре, всё по офисам сидят и создают видимость бурной деятельности. А я бухаю! Сижу за стойкой, смотрю на мир сквозь коньячный янтарь и изо всех сил жалею себя любимого. А кто же меня пожалеет, кроме меня самого. Как говорил классик: «Люби себя, чихай на всех и в жизни ждёт тебя успех! " Хороший во всех смыслах слоган. Себя я однозначно люблю, да и на коллег всех своих, начиная от младших менеджеров (тьфу гадость какая!) до шефа мне чихать, А вот успеха всё нет как нет! Блиииин! — Приветствую конкурентов, — услышал я голос откуда-то из-за спины. Тихо подкрался! Вот, ведь гад! Но внешне я абсолютно флегматично спокоен и лениво поворачиваюсь, чтобы поглядеть на того кто так бесцеремонно отвлёк меня от самобичевания. Так и есть- конкурент. — И тебе привет, Фима! — ответил я. Фима был не плохим парнем и что не мало важно, выпить тоже был не дурак. Что мы периодически с ним проделывали и как то на этой почве и острого взаимопонимания и сдружились. И за это мы оба могли нарваться на крупные неприятности в своих конторах. Шутка ли, квасить с представителем главного конкурента. — Садись что ли. — Я демонстративно похлопал по стулу рядом со мной. Мой собеседник как будто ждавший формального приглашения плюхнулся на высокий барный стул рядом и жестом потребовал у бармена, что бы ему налили того же что пью я. Бармен незамедлительно выполнил заказ и перед моим собутыльником материализовался пузатый бокал в котором на два пальца плескался Corvuasiere. Мой товарищ распустил тугой узел галстука, как мне показалось с каким то нетерпением поднял бокал и произнеся свою обычную мантру для первого за день глотка — «Не пьянки окоянной, а здоровья для» — одним глотком осушил бокал. Затем выдохнув, плебейски зажевал лимоном выпитое. — Где твои манеры, Фима? — я притворно (а притворно ли) поморщился. Меня и впрям коробило от такого неуважительного обращения со столь благородным напитком хоть надо признать, что горло он драл прилично. Или мне это кажется — Пошёл в жопу! — ответил мне он, жуя лимон вместе с коркой. И продолжил, — Ты, Изя, эстетствующий мудак, однако. Пьешь всякую херню, ведешь себя, как на светском рауте. «Будте любезны, простите… отнюдь, бля! «Вот и сейчас не даёшь выпить нормально. Навязал мне понимаешь свой клопомор… — и уже обращаясь к невозмутимому бармену проговорил, — Хочу Святого Патрика! Налей-ка мне пинту Гиннеса и двойной Джеймисон. Да, крепко видимо достали другана моего. Прям с места в карьер. А бармен послушно поставил перед ним кружку крепкого пива и стопку, налитую до краёв виски. Фима погрузил стопку в кружку и смачно причмокнув осушил кружку с убийственным коктейлем наполовину. Затем довольно крякнув произнёс: — Вот это да! Вот это я понимаю! Не то, что твоя отрава, — и вторым глотком допил смесь крепкого пива и виски. — взмахом руки дал знать бармену, что бы он повторил. И буквально через минуту перед моим собеседником, а по совместительству собутыльником стоял ещё один «Святой Патрик». Видок у Фимы был ещё тот. Галстук сполз набекрень, волосы взъерошены и вообще весь он был как натянутая струна. Только тронь и порвётся. Мне стало сильно жаль друга. — Что, дружище, совсем плохо? — А как ты думаешь? — фыркнув ответил мне он. — Начальник отдела совсем озверел! Отпуск мой отменил. Мол план не выполнен, А ты в отпуск собрался… Подхалим грёбаный! — Фима очень зло потряс кулаком обращаясь к потолку, как будто именно там находился ненавистный начальник отдела. И глотнув ядерной смеси из своей кружки, продолжил. — Гандон! Выслуживается перед шефом! Надеется, что его заберут на верх, в головной офис! Вот и дрюкает нас.А у нас, что? Я покачал головой, показывая другу, что не в курсе и жду от него пояснений. Фима же вместо того, что бы продолжить свой рассказ поднял кружку и направил её на меня, намекая на то, что надо чокнуться. Я ничего не имел против и легонько стукнув своим бокалом о его кружку, хлебнул коньяка. Мой собеседник сделал из своей кружки большой глоток, отдышался и всё же продолжил своё повествование: — Работать стало невозможно. Клиента днём с огнём не сыщешь! Сколько раз я писал наверх, что целевая аудитория уменьшилась, что даже постоянные клиенты дискредитировали себя. Дайте послабления или вообще в трубу вылетим. И что ты думаешь? — я пожал плечами, — Пришла такая «телега», а за ней ещё одна. В первой разрешение на некие послабления, а во второй уведомление об увеличении плана на сорок процентов! Сорок, бля, процентов! Миша — начальник отдела, аж позеленел от ярости и сходу влепил мне выговор с занесением и лишил премии за квартал. Вот ведь козлина! Разрази его понос! Я согласно кивнул в солидарность сказанному и пригубил коньяку. Фима же огромным глотком прикончил второго «Патрика», махнул бармену продолжил ругаться — Нет! Ну ты представь, этот хрен моржовый меня премии лишил! . — Угу. — пробубнил я, — И выговор с занесением вкатил. — Именно! — в руке моего товарища была уже новая кружка с термоядерным коктейлем. — Сука, крыса казематная, вошь лобковая, сукин сын, дырка в жопе, гондон штопаный… — Повторяешься, друг мой. — меланхолично заметил я. Фима же перекрыл поток брани и удивлённо уставился на меня. — В смысле повторяюсь? — Про зашитый, а точнее заштопаный контрацептив… Ты дважды обозвал своего начальника так. Стареешь, братец! Раньше за 10 минут никогда не повторялся. — я с грустью глянул в свой пустой бокал и дал знать бармену. Тот в свою очередь выставил передо мной бутылку коньяка и сказал, что бы я не стеснялся. Да и впрямь чего уж. Мы в этом баре завсегдатаи и лишний раз эстетствовать не хотелось. Я плеснул себе на два пальца. Хмель сегодня категорически не хотел приходить. Это и пугало. Дурной знак. — Вот ты всегда так! — разозлился Фима. — Хоть ничего тебе не рассказывай. Вечно прицепишься к чему-то.- Он грустно вздохнул и умолк. Но тишина была недолгой. — А ты чего такой кислый? Тоже что ли план в жопе. Я кивнул: — Не то слово, брат! Сокращение штатов… Сокращают всех младших и половину среднего звена. И я похоже попадаю под сокращение. Тфу ты, пропасть! У нас ещё хуже чем у вас дела обстоят. Клиентура ни к чёрту. Всё ушлые до безобразия. Так и норовят контракты переделать… Может оно и к лучшему? Поищу себе другое занятие. В музыкальные продюссеры пойду. — я невесело хмыкнул. Фима с несвойственным ему участием заглянул мне в глаза и произнёс: -Братец, ты это серьёзно? Ну насчёт продюссера? — я кивнул. — Или песни под гитару буду петь. Бардом заделаюсь. Вечно молодым и вечно пьяным. — и мы оба замолчали. И вдруг Фима как-то оживился, в его глазах загорелся ранее невиданный огонёк. -А давай сегодня устроим загул! — я попытался протестовать. — Тебе же завтра на работу. — На хер работу! На хер всё! Сегодня бухаем! — а затем обратившись к бармену. — Налей-ка мне ещё «Патрика», а то чего-то меня не забирает сегодня. «А вот это действительно не к добру!.. " — подумал я…

***

      Пробуждение было ужасным! Было такое впечатление, что голова находится внутри звонящего колокола, во рту ощущение кошачего туалета, зрение не фокусируется, тошнит нещадно… И это я ещё не попытался поменять положение тела в пространстве. А сделать это надо обязательно. Мочевой пузырь отчаянно требовал опорожнения. Я сел. Ко всем предыдущим ощущениям добавилось дикое головокружение. Кое как уняв его я встал. Божечки, как же мне хреново. Я попытался оглядеться… Моему взору открылась преинтереснейшая картина разрушения. Комната — предположительно номер в каком-то отеле была разгромлена до основания. Освещение было каким-то сумеречно-красным, но оно позволило разглядеть масштабы разрушений. Кругом валялись пустые бутылки из-под выпивки- виски (преобладал конечно же Джемисон, но были и другие), коньяк разных сортов, пиво (в основном Гинесс. Что не удивительно), шампанское, вино. Люстра была оборвана и на проводе висел чей-то ярко красный бюстгалтер по размерам более похожий на шапочки для сиамских близнецов. Мебель была почти вся разломана. Тут мне смутно вспомнилась фраза произнесённая Фимой, мол «если я решил податься в рок-звезды, то номер в отеле сам Бог велел разху…» Ну в общем разломать. Я скривился, припомнив своё воодушевление этой идеей. На стене красовалась надпись, сделанная губной помадой, провозглашавшая — «Миша- козёл! «. И рядом была талантливо нарисована карикатура на начальника моего товарища. А ведь хорошо получилось у него передать черты Михаила. Где-то глубоко в душе у Фимы видимо живёт художник! На диване обнаружились два абсолютно голых женских тела. Они лежали обнявшись. Первая была (скорее всего) хозяйка " шапочек для сиамских близнецов» — фигуристая жгучая брюнетка, а вторая напротив тоненькая, как тростинка рыженькая девица. Приглядевшись и убедившись, что они дышат я сам выдохнул. Только мёртвых девиц мне ещё и не хватало. И тут я вспомнил, что хотел посетить туалет. Каждый шаг был для меня испытанием. А вы когда-нибудь пробовали идти по палубе корабля в девятибальный шторм? Вот то то же! А у меня были свои персональные девять баллов. И я конечно же не справился. Подскользнуашись на луже блевотины я со всего маху грохнулся на пол. Голова взорвалась приступом невыносимой головной боли. Девицы не проснулись, но зато из соседней комнаты раздался исполненный мукой голос Фимы: — Изя, какого хера?! — Я упал! — ответил скрипучим с похмелья голосом… — а затем добавил- и кажется у меня рог треснул. Послушалась возня, невнятное бормотание, капризные женские голоса возмущались тем, что их кантуют с утра. Я усиленно пытался снова сфокусировать зрение. Не без труда у меня это получилось и что же предстало моему взору?.. Надо мной стоял Фима одетый в одни крылья… Вид снизу! Мля! — Мать твою, Фима, ты хоть крылом бы прикрылся! — завопил я. В ответ мой друг пробурчал: — На себя бы посмотрел! — и вправду сказать на себя то я и не глянул. Штаны, как и нижнее бельё отсутствовали! На шее и руках лохмотьями повисли остатки рубашки и галстука. Где-то от груди начиналось чешуйчатая кожа, в области паха… Ну в общем всё как у нормальных бесов… То есть большое и чешуйчатое. А ноги заканчивались парой копыт… Ой, мама! И в таком виде показался перед человеками!!! Теперь мне точно кранты. — Ну, что? Помочь тебе встать или будешь и дальше валяться в блевотине? — спросил меня Фима. Я ничего отвечать не стал, а лишь протянул ему руку. Он помог мне встать. — Что вчера было? — поинтересовался я у друга — Полный расколбас! — кратко ответил он. Фима был какой-то уж слишком задумчивый и невольно в душу мне закралась тревога. — Фима! Ты о чем задумался? — тот молча протянул мне разорванные пожелтевшие от времени листы бумаги. В груди у меня похолодело, а сердце перешло в галоп. Уже забыв о том, что адски хотел в туалет я помчался к окну… Солнца не было, как собственно и звёзд… Пожалуй кроме одной единственной, горевшей призрачно красным светом. И тут я вспомнил, как вчера мы наперебой жаловались девицам, какая у нас вредная профессия (ангела и беса) и что нам коньяк за вредность надо давать бесплатно и что если бы не мы то… А потом мы предложили показать на что мы способны… И откуда-то взялась эта старая книга, которую между прочим охраняют представители обеих сторон… Ой, бля!.. Мои воспоминания прервал стук в дверь. Не дожидаясь ответа она распахнулась настежь. На пороге стоял вчерашний бородатый бармен с чёрной повязкой на правом глазу, на плече у него сидел ворон, который смотре на нас своими немигающими глазами. В руке бармен держал сумку-холодильник. — Доброго утречка, парни! — произнёс он зычным басом. — А я вам пивка холодненького принес. — он подмигнул им своим единственным глазом. — Спасибо — в унисон ответили мы. — Так. Сирафимиель и Изгилит, ну и начудили вы вчера. Кто теперь разгребать будет? Ребятки, пьянству — бой! Эх, ну и вредная же у меня профессия… — но упрёка в хитрющем взляде его серого глаза не было. А за окном по улице распевая «Варяга» шёл очень странный отряд солдат в котором были и римские легионеры и викинги, и суворовские гренадеры, и бойцы Красной Армии и многие многие другие…