Прощай, Мидория Изуку

Тело валялось у протяженных стен холодной школы. Издали доносились приглушённый смех и разговоры, здесь же на мгновение стало тревожно тихо. Впереди стояли несколько одноклассников, чьи лица потом были забыты, кроме одного. Это место располагалось дальше тех, в которых обычно находились учителя. Кто-то из них вряд ли бы заметил, что здесь происходило, хотя даже, если заметил - тех мудаков это бы не остановило. Фиолетовые ушибы были незаметны, но горящая боль рядом с позвоночником постоянно напоминала Изуку о них. Сначала руки дрожали и перекрывали часть лица. Потом не осталось сил даже на это. Колющие от нервов они прижались к телу, голова приподнялась. Окружающие объекты стали размываться и раздваиваться, словно надеваешь чужие очки и при этом раскалывается голова от головокружения. — Этот беспричудный ещё и расплакался. Как ожидаемо, — голос и речь одноклассника громко откликались в голове. — Деку, попытаешься ещё раз перейти мне дорогу: и твои мозги будут размазаны там, где сейчас лежишь ты, уяснил? Казалось, что разговор закончен. Изуку приоткрыл рот, чтобы вдохнуть воздуха, тяжело и больно поступающего в легкие, и «прояснить ситуацию». — Я даже… — Заткни пасть! Звуки на мгновение пропали и постепенно проявились после исчезающего противного и протяженного звона в ушах. Взрыв дыма. Паленный воздух обжигал ухо, рядом с которым врезался полыхающий огнём кулак. Руки жадно схватились за грязную землю, помогая ногам прижаться к худощавому телу настолько сильно, что тугой ремень начал вжиматься в кожу. Думать о себе, о том как себя чувствует у Изуку редко выходило: от страха, отвращения или по другой причине. Только физическая боль оставалась ясной. — Я один сдам эти чёртовы экзамены для ЮЭЙ. Увижу тебя в списках или на месте, мне похер, — ты не жилец. Хуэй-ЮЭЙ, любой другой колледж для героев. Ты не… таких уродцев вообще куда-то принимают? На лице Кацуки Бакуго, парня, говорящего это, которого на фоне других выделяло ярое желание к превосходству и высокомерие, выступала злоба в перемешку с отчаянием. Настоящие эмоции друга детства не могли скрыться от Мидории. Челюсть кривилась от тех мыслей, что создавались в голове у парня. Глубокий его выдох больше был похож на хрип или рык. Он неторопливо повернулся, держа внимательный взгляд на Изуку, невытерпевшего смотреть в глаза. Четырнадцатилетный беспричудный заметил окровавленные костяшки кистей Бакуго, которые нервно сжимались и разжимались и спрятались в карманах школьных брюк. Топот ног затихал, позволяя спокойно отдышаться и привстать. Почему Бакуго так поступал с ним? Может Изуку не знал определённого ответа, но ему постоянно, постоянно напоминали одну причину, которой был он сам. Он заплакал тогда не из-за боли или страха, а от этой мысли. Он протер ладонями глаза, стирая с лица засохшие слёзы и подумал: «Если это так, то нет пути дальше?» Причуда — сверхспособность, что даёт сверхъестественное силы, возрождает одни жизни, другие — губит. Пока сам не окажешься на перепутьи, сам не задумаешься о мире без неё, не поймёшь — всё завязано с ней: сила, власть, страхи и пристрастия. Но ни уважение, ни страх для парня не значили столько, сколько счастливые люди. Поэтому он мечтал стать героем, стать как Всемогущий. Изуку Мидория, снимая школьный пиджак, испачканый в пыли и грязи, подходил к углу школы, где обронил свой рюкзак. Рукой стряхнул с одежды то, от чего можно было избавиться и подбросил сумку, резко накинув лямку на плечо. Простонав от боли, парень замер на месте и понял, что оставшийся день или неделю придётся ходить с ровной спиной и постараться отгородить себя от физических нагрузок: почти каждое движение давало колющее острое ощущение. Такими темпами до дома дойти по обычному пути будет слишком медленно, оставалось идти через переулки префектуры. Немного сократить дорогу и перейти вот здесь, завернуть за угол - оказаться у пешеходного тоннеля небольшой высоты. Здесь силуэты людей равняются и стираются со тьмой, но через несколько шагов яркий свет падает на асфальт. Изуку погрузился в темноту, немного приостановился из-за стоящего перед ним и топчущегося от чего-то на месте парня. — С тобой всё в п-порядке? — пробормотал Мидория, но понял суть дела, когда сравнялся с незнакомцем и от страха на секунду замер на месте. — Берегись! Он набросился на того, даже не зная, что творит. Поясницу свело судорогой, мышцы напряглись. Зелёная слизь перекинулась с одного на другого и покрыла одежду и кожу смельчака. — Бе-… — Изуку не смог договорить, лишь протянул в сторону ошарашенного незнакомца уставшую руку, хватающую только воздух. Инородное тело уже проникло в глотку, а на дрожащих глазах начали выступать слёзы. Внутри становилось пусто, а в груди стало подниматься неизведанное ощущение. Парень одногодка закричал, валясь с ног, но всё же убегая назад. Тот не мог понять, что чувствовал Изуку, но запомнил последнее. То, как слабые бледные руки не могли охватить аморфное существо, пропуская словно воду, как ноги дрожали и уже готовы упасть, как голова из последних тлеющих сил моталась из стороны в сторону. В глазах щипало, тело разрывало по швам и выходило из строя. «Что мне делать? Подскажите, умоляю, что делать. Позовите героя, прошу. Всё не так, не так. Мне нужна помощь. Я не могу это терпеть. Почему я так жалок, они правы». Парень немощный. Герои всегда спасают, значит и его спасут. Как скоро? Придут? Но он умирал и прекрасно понимал это. Может так будет лучше? Небесные, земные боги сжалятся над ним, даруют ему новую жизнь, новое имя и причуду. День, чтобы умереть. Все затихло. Перед глазами нет ни яркого света, ни темноты — ничего. *** Впереди светлое пятно, из-за которого в глазах начало звонко трещать. Белый бьющий цвет был противен. Резко закрыть веки не получилось — они тяжело давили на глаза, потом появились красные и зелёные размытые блики, сплетающиеся в образ паутины. Трудно отводить взгляд в сторону, всё напрягало и щемило, один потолок с одинаковым однотонным фоном. Внутри головы слышался медлительный стук сердца. Просто хотелось спать, но становилось страшно. Страшно. Руки, ноги, спина, голова неподвижно лежали на холодной койке и были накрыты тонким покрывалом. Он понял, что находится в больнице, и не знал рад этому или нет. Его кто-то спас? Может, это был Всемогущий, может, тот парень позвал его, и теперь супергерой несколько часов сидел рядом с его палатой и ждал… «Нет, конечно. У Всемогущего много дел, он не смог бы сидеть здесь просто так. Это верно. Но автограф, надеюсь, что автограф то он оставил». Прошло несколько минут, вероятно, что пять, но более вероятно, что пятнадцать. Парень вслушивался в собственное обрывистое дыхание, хотел двигать пальцами, телом, чтобы осмотреться в комнате, но не выходило. Послышался гулкий скрип по полу. — Боги, жив, — чей-то нежный голос из конца комнаты. Изуку хотел, чтобы женщина подошла ближе к нему, что, к счастью, и произошло. Она смотрела, то на него, то куда-то ещё, что выходило за грани доступного пространства взгляда зеленоволосого. Медсестра нажала на кнопку, поднимающую надголовие и спину пациента. Теперь он мог внимательнее присмотреться и столкнуться с пустым и то же время взволнованным взглядом. Было трудно произнести что-то вслух, а в горле чувствовалась пугающая и осипшая пустота. Дверь захлопнулась. «Боги, жив», — эта фраза замерла в сознании. Он должен был умереть? Он должен был умереть. Изуку неожиданно забыл об этом. Как поживает сейчас тот парень, которого он спас? Где сейчас мама Изуку? Все бы с ней хорошо было. Она и так несёт на себе крест беспричудного ребёнка. Снова эта причуда. Снова слово всплыло в голове, а значит сегодня не будет покоя. Заснуть, чтобы не думать об этом хотелось всегда. Но боль остаётся и покрывает сердце. Глаза невольно закрылись от усталости. *** За прошедшую неделю отталкивающие и постоянно окружающие стены больницы замерли в сознании. Пока парень оставался в комнате, оставался в других кабинетах для обследования, эти бесконечные плоские прямоугольники огораживали его со всех сторон. Оставалось только безразлично глядеть на них, понимая, как каждый день вновь теряет свою необычность и сливается с другими в единообразное месиво. Врачи говорили, что был высокий риск сломать спину, и он должен быть рад, что всё обернулось так: ему оставшуюся жизнь категорически запрещены усиленные физические нагрузки. Изуку сначала пропускал их слова через уши, но те постепенно стали проявляется и оборачиваться разочарованием в себе, в своей мечте. Может, это не то о чём ему стоило думать тогда, стоило расставить правильные приоритеты, рассуждать здраво, но для него мир был другим. «Ты сможешь сделать это, если поверишь!» — разве не такие лозунги мы слышим от людей на публичных мероприятиях, от знаменитых людей, и это не то, что нам диктуется в аниме? Вы должно быть шутите? Думая об этом, парень заметил, как губы растягиваются, превращаясь в нитку. Он хотел то иронично улыбаться, то проникаться грустью, щемящей грудь. Вскоре когда для Мидории стал доступен интернет, он предполагал, что допустит ошибку: не стоило забивать в поисковой строке инцидент, произошедший с ним, нужно было забыть, как могли сказать взрослые. Тогда бы он продолжал жить той повседневностью, скупой на детали и яркие события промежуток времени. Но Мидория Изуку знал, что разрывало его душу, и так хотел, чтобы всё это было не правдой. «Геройское спасение // ** декабря» появилось в поисковой строке Yahoo! Новость в самом начале, ещё несколько ссылок дальше. “Грязевой злодей учинил погромы в городе.” Читая одно предложение за другим, парень не находил ничего нового. Написано так сухо. Изуку осознанно выдохнул, чтобы успокоиться. Не помогло. Зная, что такой язык необходим, всё равно не смог думать, что для других людей это лишь очередное происшествие. Прочитав заголовок другой статьи: “Полу-линчеватель чуть не умер на месте происшествия”, Мидория почувствовал, как его сердце дрогнуло. Не отвёл взгляд и прочитал заново: в этом названии он не ошибся и прочитал каждое слово правильно. Грудная клетка больно поднялась. Да как они могут так говорить о нём? Всё больше слов парень читал о каком-то герое и дебютном спасении. “Я не считал, что мой дебют пройдёт таким образом. Когда был в магазине, покупая материалы для костюма, услышал, как разбивается и летит на пол стекло. Повезло, что здесь был я. Бедный парень. Он показывает, что случается, когда гражданские возомневают себя линчивателями. Не влезайте, куда не надо. Оставьте это работу на героев, таких как я, Велики-” — Изуку мгновенно остановил и закрыл видео. Мысли мгновенно начали охватывать его. Его и не планировали спасать? Тот парень, которого сам Изуку спас, ни к кому не обратился. Это вышло случайно. Им воспользовались как способом рекламы? Не может быть. Значит герои могут так поступать. Парень не ошибся, но как бы себя не убеждал в обратном, понимал, что врёт самому себе. И он вспомнил: к нему всегда так относились: нахально, безразлично. Призраком пролетал мимо других и становился видимым, когда поступал, как считал лучше для него самого, из-за чего в ответ ощущал боль от жестких ударов, открытые смешки, осуждение. Веки опустились, поглощая в желаемую пустоту наедине с собой. Это чувство, что разрывалось внутри, наконец прояснилось. Мидорию Изуку обволакивал гнев. Воспоминания о разорванных листах личной тетрадки с героями, яром взгляде задиры, собственном детском плаче, дрожи в коленях, голосах людей, лозунгах о героях и злодеях. Одно лицемерие. Вот бы причуд не существовало, и мир был бы другим. Неужели он один видит его таким? Если так, то Изуку должен изменить это, зайти за грань, доказать, чего может добиться человек без причуды даже ценой своей жизни.