touch

***

       На следующий день после его появления в команде Рене проснулась разбитой. Она чувствовала гулкое беспокойство, противно бьющее в виски и стойкое желание залить в себя несколько кружек кофе за раз. И чем бы это чувство не было вызвано, оно Рене не понравилось совсем, скорее насторожило на уровне чуть более чем слишком сильно.        Она думала об этом весь день, теряясь время от времени в собственных обрывочных мыслях. Думала, когда пекла себе на завтрак блинчики с джемом, когда общалась с Элисон или Дэн, когда закрывала глаза в секунды краткого покоя. И даже на тренировках по экси мысли не переставая терзали её сердце, не позволяя Ренэ передохнуть...        Эндрю тоже вел себя странно, если, конечно, так можно было сказать о малознакомом человеке плотно сидящем на лекарствах. Он смотрел не как вчера. Говорил не как вчера. Возможно, думал не как вчера. Сложно было сказать наверняка. Но всё же, как Рене показалось, перемены заметили и Аарон с Ники. Хотя и это утверждение можно было без труда оспорить. В конце концов, первый был слишком безэмоционален, а второй слишком легкомыслен, чтобы судить что-то о них        Причины беспокойства понятны стали лишь к вечеру. Уже в душе, стоя под ледяными потоками воды, сквозь отражение в зеркале Рене заметила её, метку.        Уолкер замерла растерянно, а потом ещё около пяти минут крутилась перед зеркалом, в попытках рассмотреть получше. В их мире соулмейты были огромной редкостью и ещё более огромным счастьем. Рене хмуро крутанула кран, выключая воду. Метка располагалась у неё на пояснице чуть выше ягодиц.        "Please don't touch my body but touch my soul"        Рене перечитывала эту надпись долго. Всё думая о чем-то неопределённом. Мысли в мысли складываться никак не хотели, но почему-то в этот раз Рене не стала переживать об этом. Несмотря на то, что смысл фразы никак не поддавался пониманию, у девушки не оставалось сомнений. Шестое чувство подсказывало ей верный ответ.        Эндрю....        Это точно был Эндрю. Образ Миньярда невольно возник в сознании и Рене поджала губы. Воспринимать именно этого человека как своего во всех смыслах этого слова человека было... Странно. Более чем странно. Он не внушал доверия, но и не внушал неприязни. Он был явно опасен но и не был явно плох. Скорее он казался человеком с которым Рене могла бы во многом не согласиться.        Но в дверь ванны стучит недовольная Элисон, и Рене накинув на плечи халат выходит в люди. Она решает пока не говорить подругам. Не поднимать тему. Не подавать виду. И если подводить итоги, то она решает не делать ни-че-го. Совсем. Не менять жизнь. Не бросаться в омут. Не отталкивать, но и не притягивать ближе.        И судя по всему Эндрю решается на точно то же самое. Они не говорят специально и не пытаются избегать друг друга, однако же, Рене время от времени чувствует на спине его задумчивый взгляд. Но это ничего, ведь она смотрит тоже. Смотрит, но не подходит.        И это немного похоже на какую-то то извращённую игру, немного жестокую но очень чувственную. С запахом гари и хлипкой лжи. Со вкусом крови на языке и усталости от жизни.        Спустя время, в Эндрю Рене и правда начинает чувствовать что-то, что можно назвать тем самым своим. Она чувствует в нём небывалую глубину и засевшую внутри боль. Она чувствует, что несмотря на некую неадекватность и приступы необоснованной жестокости, она может положиться на него.        Их первый разговор произошёл спонтанно и скомкано. Второй почти устало. Третий пронёсся бурей, сносящей на своём пути всё. Все-все барьеры, все-все недомолвки. Четвертый заставил их потонуть в чем-то отдалённо напоминающем чувства. Пятый сопровождался множеством лисьих взглядов. Шестой... На шестом Рене потеряла счёт, потому что он потерял свою ценность. Потому что и встречи, и разговоры, и даже чувства их стали какими-то естественными. Яркими. Своими....        Они гуляли вместе, смеялись вместе, иногда дрались, чтобы выпустить пар. Им было хорошо вместе, и постепенно общение их становилось всё более и более ощутимым. На всеобщее неодобрение Эндрю лишь фыркнул, хотя Рене и видела, что не полез в драку он лишь благодаря её присутствию.       Это не было просто. Общение с Эндрю не было простым, но Рене нравилось. Эндрю был словно океан. Непредсказуемый настолько же насколько и смертоносный. Он был прекрасным настолько же насколько и пугающим. Он был настоящим и не боялся этого.        Зато боялся много чего другого. Рене не спрашивала, ведь в какой-то степени в этом они с ним были равны. Это была боль, и у каждого она была своя, своя особенная. Он не был готов, но это было не страшно. Уолкер считала, что принимать людей нужно любыми. Принимать по умолчанию, не углубляясь в причины, а искренне веря.        И Рене верила. Она загадочно улыбалась на все расспросы подруг, а после, в одиночестве снова и снова перечитывала отпечатанную на теле надпись. Вот только Эндрю ненавидел слово "пожалуйста", точно так же, как и ненавидел чужие попытки залезть в душу. Он не был похож на метку, характеризующую его душу и это Рене немного пугало.        Она как никто знала, как обманчива бывает внешность. Она как никто знала, как болезненны бывают касания. Она как никто знала как талантливо Эндрю врёт. И она его принимала, она его ждала. Она его...        ...любила?...        Да, любила...