***
Сереже двадцать два, он учится в университете и теперь не боится того, что ему, он это понял, нравятся парни. Он один раз даже встречался кое с кем, но тот решил, что Шевелев слишком скучный, так что вместе они побыли не так уж и много для «долго и счастливо». Макс тоже тут учится, но на другом направлении, так что последний раз он видел его на их отчётном концерте, когда выступала команда КВН. Они не пересекаются от слова совсем, потому что он сам слишком занят учебой, чтобы в чем-то участвовать, а Максим, наоборот, слишком ушел в юмор, чтобы хоть иногда мелькать в коридорах, когда лекции ставят в соседних кабинетах. Общаться просто тоже не получается, потому что не за что зацепиться, тот случай в школе был единственным, наверное, общим событием за все время, а новых набрать оба боялись. Так что на данный момент их общение ограничивалось добавлением в друзья в вк и взаимной подпиской в инстаграм, и то, скорее потому, что они еще на выпускном всем классом по добавляли друг друга везде где только можно, чтобы «ну народ, круто же будет, как-нибудь спишемся и соберемся, нужно же пользоваться возможностями». Может и нужно, но Сережа особо не горит желанием, ему бы сессию получше сдать, а он до сих пор доклад не сдал. — Твою… — он резко поворачивается, потому что вспоминает о забытых в аудитории конспектах, но сразу же сбивается с ног чём-то быстрым, — ай! Давно он так не падал, на лёд было не так больно. — Шаст свали, — шатен слышит сверху недовольный голос, после чего поднимает голову на две фигуры сверху. — Шевелев, прости, если что, ладно, — Шастун тянет руки вверх в примирительном жесте и улыбается, — оставляю тебя в надёжных руках, — он снова смеётся, когда получает несильный удар по ноге. — Серый, сильно ударился, всё в порядке? — брюнет опускается рядом, внимательно вглядываясь в чужое лицо. Ух ты, а Серёжа раньше не замечал татуировок на руке, красиво. — В ближайшее время умирать не собираюсь, — смеётся парень, — правда, Макс, всё нормально, Макс? — Да? Черт, прости, я, — он резко прерывает себя и смотрит в пол, а потом поднимается и протягивает руку. Рука у Макса тёплая, и Серёжа думает, что не сильно хочет её отпускать. Поэтому понимает, что чужая рука начинает разжиматься чуть раньше. — Я…кхм, ты занят сегодня? — Шевелев качается на ногах и не хочет поднимать взгляд, боясь увидеть смеющегося Зайца, которому давно всё равно. — КВН, у нас подготовка к новогоднему концерту, сегодня собираемся шутки писать, а то времени совсем мало. — А, — коротко выдаёт шатен, — ну ладно, тогда пока? Серьёзно, парень не верит в свою интонацию, он правда спрашивает перед тем, как уйти. Спрашивает, но не дожидаясь никакого ответа, идёт к аудитории. — Серый! — голос к Зайцу возвращается только, когда Шевелев почти скрывается в дверном проёме, — мы с трёх часов в актовом. — Там ведь пара, — непонимающе хмурится кареглазый. — А, ну да, точно, — вздыхает Максим, — тогда пока. Ещё раз «пока» парень говорить не собирается, заходит всё же в аудиторию, поджимая губы, тетрадка одиноко лежит на первом ряду, так что Шевелев старается скорее запихнуть её в рюкзак и выйти. Время только двенадцать, так что у него есть целый перерыв и пара, чтобы подумать, насколько важно для него сегодня не пойти на историю.***
Максим решил, что для него и четвертая пара не так важна, так что он сразу после неудачного столкновения решил спрятаться в их актовом зале где-то на заднем ряду. Конечно, ещё перерыв был, но вряд ли он за это время передумает и решит всё же, что деловой английский в кои-то веки ему пригодится. — О, Заяц, а ты чего так рано? — залетая будто на двигателях в зал, удивляется светловолосый. — Да, настроения нет на парах сидеть, — отмахивается Максим, время почти три, но он, в принципе, и не надеялся на то, что Шевелев пропустит пары ради какого-то КВНа. — А ты откуда? — Да нас Сергеич пораньше отпустил, обожаю этого препода, или короче пары или просто нет, — хвастается Шастун. — Угу, — мычит Заяц, как можно сильнее стараясь скрыть смех, — конкретно за это. — Ой, иди к чёрту, — толкается Антон, уже севший рядом. Макс безумно любит это время, когда они ещё со школы собирались в каком-то кабинете, чтобы придумать очередную партию шуток, да, некоторые зал принимал очень туго, бывало даже, что в полную тишину, но те моменты, когда все разрывались от смеха — вот ради этого можно было продолжать думать. Они с парнями собрались кучкой на первых рядах и пытались придумать хоть какой-то новый материал, потому что если они покажут все абсолютно то же самое, что и в прошлый раз их даже на проверочные игры не пропустят. Дверь сверху скрипит как раз в тот момент, когда в тишине актового зала раздается громкий смех всех квнщиков, но тут же прерывается, и все в один момент смотрят на стоящего в дверях Сережу. — Я помешал да, простите, — тут же тушуется парень, собираясь скрыться за дверью. — Вообще нет, Шевелев, — машет рукой Антон, — спускайся, может подскажешь чего. Макс Шастуну благодарен без слов, потому что сам бы сейчас ерунду какую-нибудь сморозил и все, да и Сереже, наверное, лучше, что его вся команда принять не против будет. — Привет, — он слегка улыбается, когда опускается на соседний от Зайца стул и тут же ловит на себе довольный взгляд. — А говорил пары, — фыркает брюнет, — или отменили, а тебе не сказали? — Учусь расставлять приоритеты, — жмет плечами Сережа и с хитрой улыбкой смотрит куда-то в глубину удивленных зайцевых глаз, — вы тут репетируете вроде, не отвлекаю, просто посижу, вы не против? — он, наконец, отводит взгляд и смотрит на остальных сидящих рядом парней. — Да нет, — по-доброму улыбается Макар, кажется, или Илья, Сережа так и не понял пока как точно зовут этого парня, — если будут мысли вклинивайся, мы только рады будем. А потом Шевелев уже просто сидит, сложив руки на спинку стула и с интересом наблюдает за тем, как вообще в этих головах появляется юмор. Вот только была брошена вскользь история про то, что их декану давно пора купить себе успокоительное, как она тут же непонятным образом вылилась в сценку про то, как муж под успокоительным учил жену водить. — Это очень круто, — высказывается Сережа часов в семь вечера, когда все всё же собираются выходить из зала, потому что ключи им в следующий раз могут и не дать, — это…прям вау, здорово, что у вас такое получается, я даже завидую. — Дело практики, — умничает Шастун за что получает тычок в бок от еще одного парня, тоже Сережи, кажется, но Матвиенко. — Мы завтра тоже собираемся, хотели у Ильи дома, ты как? — поворачивается Макс к идущему чуть сбоку шатену. — Ну, я вроде как не участвую, буду только мешаться, — неуверенно начинает Сережа, перебирая в руках шнурки от худи. — А еще пары завтра, так что я не знаю… — Я не против, парни, думаю, тоже, — тут же встревает сам Макаров, — плюс минус один человек не так критично для моей квартиры, влезем. — Ага, в гости к миллионерам пойдем, — снова вставляет Антон за что получает очередной тычок, но все же дружный смех товарищей. — Гаус с Горохом еще думали подойти, так что считай почти все свои, — продолжает подбадривать его Заяц, наблюдая за тем, как неуверенность на лице шатена понемногу сменяется улыбкой. — Спасибо, — он наконец улыбается широко, ловя на себе такой же улыбающийся взгляд карих глаз. — Я, конечно, не обещаю, потому что основы режиссуры я пропускать точно не планировал. — Приходи после пар, мы допоздна там будем, — жмет плечами Макар.***
— Да он тебе нравится, — заявляет Антон, как только они остаются вдвоем, все разошлись по домам окончательно, а они живут в одном дворе, — ты не не палишься даже хуже чем я. — Иди к черту, Шаст, с чего ты вообще это взял, — тут же возмущается Загайский, попутно пытаясь толкнуть светловолосого в сугроб. — Напомнить тебе сколько раз девчонки просились посмотреть наши репетиции, что ты им там говорил? — он изображает задумчивое лицо, — точно, что-то вроде «на выступлении увидите, куда мы без вашей поддержки», ловелас недоделанный. — Да я видел их первый раз в жизни, а Сережа мой друг, — продолжает отпираться Макс, пиная найденный на дорожке кусочек льда. — Напомни сколько вы не общались, года три, больше? — Все, Шаст, захлопнись, — ворчит Заяц, понимая, что аргументов больше не предвидится, — но слава богу, я не один такой придурок да, — все же бросает брюнет, после чего тут же срывается с места, чтобы не получить за свой длинный язык.***
Максим себя не понимает от слова совсем, потому что в голове все перемешалось. Он думал, что Шевелев нравился ему в школе просто, потому что он делал из него какой-то идеал, выбранный в качестве жертвы, думал от того, что они теперь не видятся вовсе все, наконец, пройдет и забудется к черту. План полетел к черту раньше, чем он успел обрадоваться тому, что на их команду КВН обращает внимание все больше девушек. Он то планировал в принципе с Шевелевым не встречаться, ни в коридоре, ни в столовке, ни даже во дворе на улице, так ведь забыть проще, да? Это Шастун какого-то хрена решил, что им срочно надо в столовку, потому что «ну Ма-а-акс, там сейчас одни пирожки с рисом останутся, хочешь чтобы я умер?». На тот момент, если честно, хотел очень, но все равно рванул за другом по коридору, а потом не успел заметить, что парень мчится прямо на задумавшегося посреди коридора Сережу. Тот врезается в него как в замедленной съемке, правда, Макс даже с такими эффектами сделать ничего не успевает, только ругаться на неуклюжего высокого друга, а после его же спроваживать подальше. — Серый, сильно ударился, все в порядке? — он присаживается напротив шатена, тут же принимаясь сканировать лицо на предмет каких-нибудь ушибов или что там может быть при таком столкновении. Никаких синяков не наблюдается, зато наблюдаются слегка улыбающиеся карие глаза. Макс не знает, как вообще можно улыбаться глазами, но у Шевелева это точно получается, потому что ему самому в ответ так улыбаться еще никому не хотелось. — Макс? — парень напротив хмурится, потому что, кажется, еще что-то говорил до этого. — Да? — Заяц едва заметно трясет головой, пытаясь выкинуть оттуда ненужные мысли, мешающие воспринимать остальную информацию. Да, так он еще ни разу не попадал, — черт, прости, я… — он сам останавливает себя на середине фразы, потому что не хочет закапываться еще больше, Сережа улыбается по-доброму. Макс опять пугается, резко подрываясь с места, протягивает руку, чтобы побыстрее проскочить эту ситуацию. Одёргивает резко, потому что не хочет навязываться опять, спокойно же без общения с ним обходился. Все-таки выполнил просьбу Макса и забыл. А потом, отводя взгляд спрашивает про свободное время и все мысли тут же падают в пропасть. — КВН…- начинает Макс, понимая, что все звучит больше, как большая отговорка, чем реальна причина, по ответу Сережи понятно, как это прозвучало, — Серый! Мы с трех часов в актовом, — вырываются наконец нужные слова, но тут же накрываются поверх решающим «там ведь пара». А…ну да, точно, тогда пока, — он смотрит за тем, как шатен заходит в одну из аудиторий, а потом идет в сторону актового зала, потому что желания сидеть на английском нет никакого, все равно ничего не поймет.***
Сережа подготовке к новому году еще никогда так не радовался, еще бы, кто бы ему сказал раньше, что он будет радоваться отмене пар, не поверил, а сейчас с какой-то детской радостью ждет, когда уже можно будет выйти, чтобы не опоздать, но и не прийти на час раньше к Илье. Он перестал замечать, как часто начал использовать любой предлог для преподавателей, чтобы приходить в актовый зал или ходить к Макару домой, а потом с восхищением смотреть на то, как Макс с парнями полностью уходит в эту атмосферу, не видя ничего вокруг. Но Шевелев готов делать всё что угодно, только не признаться самому себе в том, что ходит он туда исключительно из-за Максима. Нет он не сидит часами, вслушиваясь мельком в чужие шутки, на самом деле слушая только смех одного единственного человека и его варианты для уже написанных идей, нет он не залипает в одну точку, зная, что если отведёт взгляд, то смотреть будет только на Загайского, нет он не садится рядом постоянно, потому что знает, что Максим человек до ужаса тактильный и постоянно касается ноги или плеча, не потому что это что-то значит, а просто чтобы поделиться своей солнечной энергией, и абсолютно точно он не специально каждый раз идет ровно в противоположную сторону от своей остановки, боясь остаться с брюнетом вдвоём. — Шевель, ты с нами? — пробивается через вату голос Гороха. И да, Серёжа ни в коем случае не отключается от мира, потому что слишком много думает про Максима, вообще нет, прям сто процентов. — Простите, материал повторял, скоро контрольная, — виновато улыбается Шевелев, поправляя снова упавшие на глаза волосы, — что вы говорили? — Я сказал, что вы с Максом можете музыкальный номер сделать, ты же на гитаре играть умеешь, — повторяет свое предложение Артём. — Я? Н-но я ж у вас вроде как свободный слушатель, — непонимающе хмурится парень, — я вот в этом всём вообще не разбираюсь. — Ты ж на режиссёра учишься, а это почти твоя сфера, — кидает ещё один аргумент Шастун. — Да ладно тебе, один раз выйдешь, не умрешь, дава-ай! — Крутая же идея, — подключается Макар, — вижу одобрение на лице Матвиенко, — я знаю, что ты уже строишь в голове план, как уломать его сыграть «Выйду ночью в поле с конем», не притворяйся. — Ой иди знаешь куда! — фыркает Серёжа. — Неа, покажешь? — невинно улыбается Илья. — На мой сейчас пойдёшь, — язвит парень. — Воу, воу, полегче, ты что тоже по мальчикам, Серый, блять, а я говорил, что Шастун и Заяц заразные! — Пизды получишь, — со спокойствием трупа заявляет сидящий в сторонке Позов, думающий каждый раз, что в КВН надо показывать то, что у них в жизни творится. — Это душевность, а не гейство, — с умным видом заявляет Антон, уворачиваясь от летящей руки Макарова. — Я тебе сейчас за твою душевность пропишу, пойдешь к Геичу своему плакаться. — Ой да брось, Арс клёвый, ты не можешь этого отрицать. — Да я уже со всём соглашусь, лишь бы ты шутки писать начал, придурок, — ерничает парень. — Абсолютно со всем? Слушай, я у тебя в холодильнике видел одну штуку, — с улыбкой начинает Антон. — Ты этот коньяк получишь только на собственные похороны, не волнуйся, я тебе на могилку стопку вылью. — В самое сердце, — изображая ранение смеётся зеленоглазый. — На поражение-е-е, — через смех продолжает Заяц, а потом, смеясь ещё сильнее, утыкается лбом куда-то Шевелеву в плечо, заставляя того замереть, чтобы не упустить ощущение чужого тепла. — Что же ты медлишь, с этой мишенью, — подхватывает Горох, а через пару минут гостиная Макара превращается в небольшой клуб песен Лазарева. А через полчаса на полу всё же появилась какая-то бутылка, после чего Матвиенко, кажется, принес из магазина ещё что-то, а потом Серёжа уже перестал следить, потому что как второму по трезвости после того же Матвиенко, надо было следить уже за людьми, а не алкоголем. — Вывод, никогда не начинайте петь Лазарева, если знаете, что поблизости есть алкоголь, — ворчит Артём, ещё один не сильно пьющий в их компании, удобнее усаживаясь на кресле и перехватывая стакан с лимонадом. У Шевелева стакан не с лимонадом, конечно, хотя на вид то же самое, но он всё равно пьян не настолько, чтобы играть в карты на раздевание. Правда, он должен отдать должное Шастуну, который это предложил, потому что Макс в татуировках — как отдельный вид искусства. — Он тебе нравится. — Кто? — строит дурачка Шевелев, поворачиваясь к Гаусу. — Это не вопрос, — смеётся шатен, — он тебе нравится, и мне не обязательно говорить, кто именно, чтобы ты это понял. — Тогда у меня нет аргументов, — с улыбкой жмёт плечами Серёжа, делая очередной глоток. — Собираешься что-то с этим делать? — Да вроде не планировал, — уже спокойно отвечает парень, снова разглядывая чужую спину. Гаус только хмыкает недовольно, но вслух ничего не говорит. Не маленькие уже, должны сами разобраться. — Мне кажется, им уже хватит, — подходит к их небольшой компании Матвиенко, — Тоха Арсу звонил, я телефон еле отобрал, правда, судя по сообщениям в чате, он всё равно уже выехал, чтобы дать кому-то пиздюлей. — Кто-то сегодня огребет, — смеётся Гаус, поднимаясь с кресла и направляясь на поиски мусорки. — Давайте раскладываться что ли, я так понимаю, уезжает сегодня только Антон? — задаёт Макар вопрос, скорее, риторический, выпил он много, но тут ему повезло больше, чем тому же Шастуну, пить он умеет. — Куда уезжает? — хлопает глазами светловолосый, лёжа на полу и закинув руки за голову. — К геюге своему, Шаст, — фыркает Матвиенко, — а ты куда хотел? — Меня пугает только тот факт, что он знает, где я живу, — хмурится Макар, — ты б хоть немного информацию фильтровал, когда мозг плохо контролируешь. — А ты думаешь ему сейчас не до лампочки, что ты говоришь? — со смешком уточняет Дима, появившийся откуда-то с кухни. — Попытаться стоило, — вздыхает Макаров, переводя взгляд на уснувшего, кажется, Антона. — О, — поднимается с пола Загайский, резко познавший искусство делать трезвый вид, — Арс-сений Сергеич пришел, — и прежде, чем кто-то успел его остановить, уже открыл дверь, пытаясь улыбаться, задействуя в этом процессе как можно меньше мышц, — здр-р-расте. — О, Кролик Роджер, и ты здесь. — Я Заяц, — хмурится брюнет, видимо пытаясь соотнести в голове странное, на данный момент, сравнение, — Макс. — Ага, хорошо, что не забыл, — смеётся голубоглазый. — Меняемся? — появляется в прихожей Шевелев, держа под руку клюющего носом Антона. — С радостью, — устало улыбается Арсений, подхватывая под руки длинную палку, — спасибо, Шевелев. — Равноценный обмен, — шатен жмёт плечами, а потом чуть не падает от веса повисшего на нём Максима, — до свидания. — Ага, на пары завтра не проспите, КВНщики, — с улыбкой добавляет Попов, после удобнее перехватывая стоящего рядом Антона и идёт к лифту, — да не гунди ты, горе луковое! Дальше пререкания Шевелев решает не слушать, кое-как закрывая дверь с увесистым дополнением на шее. — Макс, что ты делаешь, ты помнишь, что ты все-таки тяжелее, чем Антон, да? — М-м-м? — парень делает усилие и отходит на шаг от удивленного Серёжи, — прости, пошли спать, а? Шатен вздыхает устало, но идёт в гостиную, где собрались всё остальные, решая между собой, где собираются спать. — Шевель, у тебя на выбор раскладное кресло, либо не раскладной, но чуть более широкий диван, но тогда ты спишь там не один, — озвучивает варианты Горох. — Свахи недоделанные, — бурчит себе под нос Серёжа, но громче только соглашается на диван и падает, понимая, что ему уже без разницы, где спать, лишь бы наконец закрыть глаза. На кресле умещается Гаус, а остальные теряются где-то в соседних комнатах. Заяц падает рядом минут через пять, и от него в нос ударяет запах сигарет. — Уснул, — смеётся тихо брюнет, проходясь по чужой шее тёплым дыханием, не понятно про кого из них с Артёмом он говорит, потому что тот, судя по характерным звукам, точно спит, причём чуть ли не через секунду после столкновения с подушкой. Но Серёжа решил не проверять, стараясь быть максимально неподвижным. И потому еле сдерживает шумный выдох и не дёргается, когда на животе появляется широкая ладонь, осторожно гладящая его и заставляющая сжимать губы в тонкую полоску, чтобы мышцы не вздрагивали от каждого прикосновения прохладных после улицы пальцев. — Ну и слава богу, что уснул, я бы, наверное, по другому опять испугался, спихнул бы Гауса, вы бы тут тоже уместились без проблем, — он снова тихо смеётся, утыкаясь Сереже в шею, а потом невесомо целует выступающий позвонок, пуская по телу волну мурашек. — Как хорошо, что ты спишь, да? — «Лучше не бывает», — думает шатен, думая, что стук сердца слышно даже парням в соседней комнате.***
— Твою мать, моя голова сейчас просто развалится, — в который раз повторяет Макс, сидя у открытого окна и пуская дым на улицу. — Пить меньше надо, — ворчит Серёжа, тоже рано вставший из-за того, что пары так некстати начинались в 8 утра. — Да не много я выпил, — неуверенно защищается Заяц. — Ну да, буду делать вид, что я вчера ничего не видел, — фыркает шатен. — А что понравилось? — ехидничает Максим, — так мне не сложно, я могу и без майки посидеть. — Досидишься сейчас, придурок, — огрызается Серёжа. Делать вид, что ничего не было они оба умеют очень хорошо. — Нам выходить уже пора, а ты куришь. — Да ладно тебе, дед ворчливый, тут до метро пару минут, захочешь, даже в кафешку перед парой зайдешь, — отмахивается Загайский, но с подоконника всё же спрыгивает и идёт за вырвиглазным пятном пёстрой ткани, называющим себя кофтой, — всё, я готов. — Могу медаль дать, — язвит Шевелев, выходя в прихожую и накидывая поверх белой худи чёрный пуховик, рюкзак он, слава богу, решил ещё вчера кинуть около вешалки, что нельзя сказать о Загайском, пытающемся с грацией и тишиной слона пересекать всю квартиру по десятому разу в поисках брошенной куда-то шапки. — Медаль отменяется через три, два, о… — Нашёл! — громче, чем нужно было восклицает брюнет и тут же получает по спите летящей со всей скоростью подушкой, — прости. — Давай уже, — шёпотом ворчит Серёжа, выходя в коридор. — А где медаль? — расстроенно спрашивает Максим, закрывая дверь и вставая рядом с шатеном. — Лена, а де мидаль? — канючит Заяц, шарясь в карманах куртки. — На, — Серёжа делает вид, что достаёт её из кармана, а потом вешает невидимую медаль на шею, — главному клоуну, ой, не то напечатали, — он наклоняется на уровень невидимой медали и делает вид, что зачеркивает надпись, — главному КВНщику за старания, устроит? — Сам ты клоун, — фыркает Заяц. — Я знаю, у меня свой значок есть, — он указывает на пустое место на куртке и поправляет невидимый кружочек, — во: «цирк уехал, а я остался» — Дайка сюда, — продолжая пантомиму, Заяц срывает значок и выкидывает в закрывающиеся двери лифта, — на вот, — он тянется к кофте и снимает настоящий уже значок с вполне подходящей Максу надписью: «Нет придела совершенству». — Да я смотрю ты сама скромность, — по-доброму ворчит Шевелев, а сам хочет дать себе большой подзатыльник, чтобы думать поменьше. — А то, — широко улыбается Загайский и выходит из лифта, — пошли быстрее, опоздаем на твои драгоценные пары.***
Серёжа волнуется очень, потому что последний раз на сцене был, наверное, только в садике на утреннике, когда вся группа должна была сделать какую-нибудь чухню, чтобы успокоить родителей и показать, что у них тут творчество в самом разгаре. Тогда было по барабану, если честно, потому что от них не требовалось ничего, кроме как делать вид, что они хоть немного знают движения. Сегодня он должен будет петь, а ещё играть песню, которую они придумывали почти всё время до новогоднего выступления. — У нас есть время? — уточняет шатен, стараясь скрыть дрожь в голосе от парней, которые, он уверен, уже привыкли к сцене и чувствуют там себя как дома. — Минут десять, — отзывается Позов где-то с конца помещения. — Т-тогда я бы-быстро, — не палиться уже не получается, поэтому он выскакивает в пустой, благо все сейчас сидят в зале, коридор и идёт к ближайшему туалету, продолжая дышать так часто, как позволяет объём лёгких, но получается всё равно из рук вон плохо, потому что от недостатка кислорода кружится голова и грудь будто сдавливает чём-то тяжёлым. У него панических атак не было со школы, нет ведь нужно было прописаться в этом кружке весёлых и находчивых, поднимая уровень стресса до отметки сто один. — Серый, пять минут до выхода, — Макс залетает в помещение как на реактивном двигателе, сразу не замечая того, что Шевель сидит на полу, вымученно улыбаясь. — Та-а да-м, — полу хрипом выдаёт кареглазый, стукаясь головой о кафельную стену, — прикол да? — Шевель, еп твою мать, — ругается Заяц, но в голосе кроме тревоги ничего больше не слышно, даже лицо злое у него сделать не получается, — Серёжа, как так то, а? Тот в ответ только улыбнуться коротко успевает, прежде чем снова начать хватать ртом воздух, лёгкие будто огнём горят от недостатка кислорода, и плакать очень хочется, потому что очень больно. — Я сейчас что-нибудь придумаю, — начинает нервничать Макс, сцепив руки за шеей, — может я медсестру позову, ну точно, я сейчас, — он уже почти с места срывается, когда у Шевелева всё же хватает сил на то, чтобы вцепиться в чужую руку будто тисками. — Не-не-е-н-надо никого звать, — сжимая чужое запястье ещё сильнее, еле выговаривает Серёжа. — Я не знаю что делать, — паникует Загайский, а после чуть не падает, когда шатен тянет его за руку на себя, и в голове будто плёнку вывернули на изнанку, потому что перед глазами пятнадцатилетней мальчишка, точно так же задыхающийся на плитке в туалете, а напротив всё ещё сомневающийся в своём поступке двадцатитрехлетний Максим, который снова тянет руку, накрывая ей чужие губы. Серёжа прикрывает глаза, шумно вдыхая знакомый запах, а потом тянется к руке, теперь полной татуировок, открывая глаза и смотря в чёрные дыры напротив. Макс тянется вперёд медленно, как будто боится, что всё это какие-то глюки, сейчас его откачают и скажут, что он вырубился прямо в каморке, где они репетировали сценки последнюю неделю, а их команде уже выступать надо. И нет никакого музыкального номера, только старые давно показанные всем номера с небольшими улучшениями и такой далёкий Серёжа, сидящий всегда в первых рядах и так искренне смеющийся каждой шутке. Пятнадцатилетний мальчишка закрывает глаза, а потом двадцатидвухлетний парень тянется вперёд, потому что теперь точно знает, что ему надо, и он определенно не хочет это забывать. — П… — Не думай даже извиняться, — Серёжа улыбается так по-настоящему, что хочется сфотографировать, распечатать и постоянно носить с собой. — Пошли лучше, а то парни нас закопают.