Дон Жуан

Дон Жуан, слышишь шаги Командора? Командор уже вышел. Разогнул каменные подошвы, ступил на мостовые Мадрида. Он уже подошел к дому, увитому девичьим виноградом, увенчанному по периметру садом из роз – дому, где был он когда-то хозяином, где стала полновластной хозяйкой донна Анна, черной вуалью укрывшая прекрасное лицо. Дому, где всегда были рады тебе, дон Жуан. Донне Анне подарено ожерелье – след от рук Командора. Обвивается оно вокруг ее шеи – ни расстегнуть, ни снять, ни милому подарить. Донне Анне не ведать старости, не ужасаться над линией первых морщин – красота ее застыла навек. Красоту ее к ночи изгложут черви. Ты так и не подарил ей ожерелья, дон Жуан! Командор пел колыбельные донне Анне – в те дни, когда был он еще не из камня. Теплые руки его гладили ее локоны, осушали слезы, что лились из ее глаз, ограждали от любых невзгод и несчастий. Лишь от тебя не смогли уберечь, дон Жуан! Розы в саду, где ты целовал донну Анну, оплетали стеблями колени Командора в бессильной попытке его задержать. Но колючки роз не смогли причинить вреда камню, и корни их увидели солнечный свет – вместо бутонов, растертых в уродливую кашу. Как увидели свет легкие Командора на шпаге твоей, дон Жуан. Командор поднимается по ступеням. Дрожит от ударов парадная дверь – слуги давно разбежались в страхе. Но тебя – тебя каменный гость отыщет в любом уголке Мадрида, и морозной взвесью стынет улыбка посреди мягкой южной ночи, как застыла она на лице, бывшем самым красивым, – на лице донны Анны. Любимом тобой лице. Но поздно взывать к романтическим бредням – Командор входит в гостиную. От гулких его шагов дрожит на столе хрусталь, дрожат ресницы твои, дон Жуан, что сделали бы честь любой донне своей густотой и длиной. И, хоть сердце твое почти не дрожит, – против камня шпага бессильна, дон Жуан! Когда последний твой вздох разобьется о грудь Командора, горло дернется судорогой в каменных руках и затихнет – Командор исполнит проклятье и осыплется грудой камней, воздвигнув тебе прочнейшее из надгробий. Лишь роза, выпавшая из твоей руки, будет алеть поверх каменной груды – всё, что осталось от грозного Командора, любившего донну Анну больше жизни, убившего ее собственными руками. Роза, не подаренная тобой донне Анне, дон Жуан. Но скоро завянет и роза, и почерневшие лепестки станут почти незаметны средь серости камня.