Вместе всегда теплее

      Война с Достоевским закончилась, но оставила след на каждом из них. Кёка с трудом вспоминала, были ли у неё дни, когда она спала спокойно, не просыпаясь от кошмаров, в которых Йокогама больше напоминала горящие развалины, а все её близкие лежали под белыми простынями, погибшие, потому что она не смогла их защитить. Вскакивая посреди ночи с криками ужаса и слезами на глазах, Изуми теряла сон на всё оставшееся время до самого утра, когда уже нужно было собираться на работу. Долго так продолжаться не могло, её результативность в Агентстве терялась, она уже не могла писать отчёты или участвовать в заданиях, засыпая за столом или в засаде на складе, выслеживая преступника. Получив очередной выговор от Куникиды-сана и рассказав о своей проблеме, Кёка была отстранена от работы с требованием разрешить свою проблему как можно быстрее.       Девушка помнила, что проблемы со сном у неё были всегда, даже в годы работы в Мафии. Там её мучали кошмары о смерти родителей, о жестоких нравах и воспитании от наставников в лице Коё, Верлена и Акутагавы. Никто из них не был с ней мягок, но только Акутагава, проявляя небольшое сочувствие к маленькой подчинённой, позволял ей спать у него в кабинете и опаивал успокаивающим чаем, когда та в очередной раз вскакивала от ужасающих снов. Кёка хорошо запомнила, что сон при Рюноске был несомненно дольше и спокойнее, чем в одиночестве, несмотря на то, что он даже не прикасался к ней, а сидел в паре метров, расписывая отчёт по последней миссии, который вообще-то должна была писать Изуми.       Кёка решила, что если даже Акутагава ей не поможет, то уже никто не справится с её проблемой.       После победы над Смертью Небожителей, Портовая Мафии и Детективное Агентство проработали друг с другом недолго, закончив своё сотрудничество на восстановлении города, и, насколько знала девушка, Акутагава не контактировал ни с бывшим напарником, ни с бывшим наставником, игнорируя звонки и сообщения последнего. Дазай хотел, чтобы дуэт продолжал жить, а Акутагава хотел спокойной жизни, которая не была возможна в работе с Дазаем и Накаджимой. Кёка могла его понять и попросила Ацуши не донимать её бывшего начальника и по возможности вообще забыть его. Однако, вот она сейчас здесь, ищет возможность встретиться с ним и попросить помощи в самой глупой просьбе в её жизни.       Изуми была в квартире Акутагавы-сана всего один раз и уже тогда поняла, что там, помимо него, живёт ещё один человек. Небольшая, но уютная, двухкомнатная квартира пахла выпечкой и женскими духами. Запах казался знакомым, но тогда её странное недовольство от присутствия в жизни наставника другой женщины, помимо неё, перекрывало все догадки о владелице столь сладкого аромата и второй хозяйке этого дома. Позже Кёка узнала, что этой женщиной была лейтенант Чёрных ящериц и младшая сестра Акутагавы, Гин, и её ревность казалась ей глупой. Ну какая девушка могла быть у замкнутого и одинокого Рюноске Акутагавы, предпочитающего компанию отчётов и тренировок, а не посещение баров и борделей, на которые ему временами очень откровенно намекал Чуя-сан, говоря, что нужно выплёскивать свои эмоции хотя бы так. Сейчас же Кёка искренне надеется, что брат и сестра разъехались, потому что она не переживёт такого позора сразу от двух членов Портовой Мафии.       Кёка прекрасно знала район, в котором она сейчас находилась — он полностью принадлежал Портовой Мафии, она сама когда-то здесь жила, как и практически все члены организации. Наблюдая вечером за квартирой наставника, девушка очень ждала, что сегодня у него не будет никакой ночной миссии и он вернётся домой в нормальное время, а не ближе к утру. Она хорошо знала, что уставший после работы Акутагава даже не станет слушать её и либо согласится со всем, что она попросит, либо оставит её за дверью без любых шансов. Кёка молилась на первый вариант, ведь Рюноске был её последним шансом на нормальный сон. Издалека заметив подъезжающую машину мафиози, Изуми пыталась подготовить себя к разговору и подобрать оправдания к той глупости, о которой собиралась попросить. Добравшись до его квартиры чуть раньше, она стала ждать, когда Акутагава поднимется. Нет, она конечно могла зайти и так, опыт взламывания замков у неё есть, но ей казалось, что в этом случае учитель точно выставит её, если вообще не сдаст своему боссу, развязывая очередной конфликт между организациями за нарушение договора о невмешательстве в жизни сотрудников.       Настолько уйдя в свои мысли, девушка даже не заметила, как Акутагава поднялся и теперь вопросительно смотрел на неё, не понимая, что бывшая ученица забыла здесь. Он осмотрел её с ног до головы, пытаясь увидеть раны или какую-то другую причину, по которой девушка могла прийти к нему. — Кёка-чан? — Голос звучал хрипло, а тон, которым было произнесено её имя был крайне недоумённым. — Что ты здесь делаешь? — Акутагава-сан, здравствуйте. У меня к вам просьба, поэтому я тут, — решив не тянуть, Кёка говорит сразу, склоняя голову — Можем ли мы зайти, чтобы я всё объяснила?       Рюноске лишь молча открывает дверь, пропуская её вперёд. Всё его лицо выражает усталость и Изуми внутри бьёт себя за то, что потревожила его. Знает ведь, что её бывший учитель треклятый трудоголик, не знающий сна и отдыха, а тут она. Изуми проходит в квартиру и понимает, что запаха духов не чувствует. Замечательно, значит они с Гин живут раздельно и ей не придётся оправдываться ещё и перед ней. Акутагава ставит чайник греться и готовит им чай, не произнося ни слова, словно всё, что сейчас происходит — обычное дело и такие вечера у них постоянны. Кёка наблюдает за этим и подмечает детали — Акутагава изменился. Руки дрожат уже не так сильно, движения плавные, спина ровная, он выглядит здоровее, чем раньше, и даже его кашель звучит намного реже и тише, чем два года назад. Они не виделись два года, а он так изменился. Изуми чувствует, что рядом с ней уже не мальчик, бегающий за признанием Дазая, а настоящий мужчина, который знает себе цену и полностью в себе уверен. Акутагава выглядит старше, опаснее и сильнее. Она чувствует себя маленьким кроликом рядом со змеёй, словно если она двинется, то погибнет в ту же секунду от смертоносного удара. — Чай. Если я правильно помню, он тебе всегда нравился. — Акутагава ставит перед ней чашку с её любимым травяным чаем и у Кёки щемит сердце от нежности. Он помнит её предпочтения. — И всё же, я хотел бы узнать, что тебя привело в мой дом в... почти 11 вечера. — У меня проблемы со сном и я думаю, что вы можете мне помочь, — девушка краснеет и прячет лицо за чашкой, отпивая немного. — Просто я помню, что рядом с вами мне спалось всегда спокойнее, чем обычно. И я решила попробовать, вдруг на меня это до сих пор действует? — Снова кошмары? — Рюноске не выглядит смущённым или недовольным, нет, его взгляд проясняется и в нём сквозит сочувствие. Он знает, что такое проблемы со сном. — Да. Это мешает мне работать, меня отстранили. — Если хочешь попробовать, то я не против. От одной ночи со мной ничего не случится, а футон у меня найдётся.       Кёка мягко улыбнулась и опустила глаза вниз. Её переполняла благодарность к Акутагаве, она была настолько сильна, что ей захотелось заплакать от того, как он был к ней добр. Быстро сморгнув слёзы, она допила чай и помыла чашку за собой, пока мужчина искал ей футон и одежду, в которой она могла бы спать в комфорте. Сначала она подумала, что Рюноске постелит ей в пустующей комнате Гин или в гостиной, но он раскладывал футон в его комнате, отчего у Кёки что-то перевернулось внутри. Она будет спать в одной комнате с Акутагавой, буквально в метре от него. — Футболка и штаны для сна, будут слегка большие, но ничего другого нет. Я как-то не рассчитывал, что ты придёшь ко мне ночевать — Мне главное поспать, а в чём это неважно. Спасибо, Акутагава-сан — Обращайся по имени. Мне всего 22 года — Конечно, Аку... Рюноске-сан. Как скажете. — Кёка покраснела снова, в очередной раз за вечер. Ей казалось, что это не последний раз, когда мужчина доведет её до впадения в краску.       Когда Акутагава ушёл в душ, девушка начала рассматривать его комнату, всё же, настолько далеко в его квартиру она не заходила. Комната была средних размеров и почти вся мебель стояла у стен, оставляя пространство посередине. Три высоких стеллажа, доверху заполненных книгами и мангой, небольшой комод с одеждой, стол с креслом, на которых лежали разные бумаги и блокноты, двуспальная кровать с несколькими одеялами на ней (Кёка догадывалась, что Акутагава мёрзнет ночами) и длинное зеркало во весь рост. Комната была аккуратной и ей действительно нравилось здесь, но она никогда не признается, что ей захотелось быть тут чаще. Рюноске ей не друг, не брат и не любимый мужчина, чтобы проводить с ним время. Они враги и Изуми вообще не должно быть здесь. От этой мысли у неё сжимается сердце и в горле встаёт ком.       Акутагава входит в комнату и он, чёрт его возьми, без футболки. Это заставляет девушку залиться краской и сравниться цветом лица с маковым лепестком. Она отворачивается и закрывает глаза, прикрывая лицо руками, а на извинения Рюноске, что он забыл одежду в комнате, потому что привык, что живёт один, просто качает головой. У Кёки в голове только торс бывшего наставника, по которому стекают капли воды с волос. Бледное тело, полностью покрытое шрамами заставляет её покрыться мурашками, а литые мышцы рук и спины, перекатывающиеся, когда Акутагава надевает футболку, откликаются в её голове и теле настолько, что она чувствует, как между ног становится влажно и бельё намокает.       Кёке 16, у неё в самом разгаре переходный возраст и её гормоны реагируют на каждого хоть немного симпатичного мужчину. А Акутагава внешне нравился ей даже в 14. Поэтому сейчас, от мысли о том, что она будет спать практически с ним, девушка вздрагивает и сжимает ткань кимоно. Она убегает в ванную, чтобы умыться и переодеться. Кёка замирает напротив зеркала, прижимая руки к груди. Дыхание сбито, грудная клетка ходит ходуном, волосы растрепались, лицо горит от эмоций, а тело словно наэлектризовано. Стягивая кимоно, она касается себя между ног и аккуратно двигает пальцами по клитору, прикусывая губу, чтобы не застонать в голос. Ей хочется, чтобы здесь был Акутагава, чтобы всё это делал он, касался её тела и целовал её. Кёка не хочет доводить себя до оргазма, она не хочет получать разрядку, представляя, как его пальцы двигаются в ней, так нельзя! Изуми знает, что это неправильно, она в доме своего наставника и пользуется его добротой, так ещё и мастурбирует на его образ в своей голове. Кёка умывается и натягивает одежду, которая, вот ведь блядство, пахнет Акутагавой. Кёке хочется выть от несправедливости жизни к ней.       Когда она возвращается в комнату, Акутагава лежит на кровати, а в комнате горит только небольшая прикроватная лампа. Он листает что-то в телефоне, пока Кёка аккуратно ложится под одеяло. Акутагава прекрасен в полумраке комнаты, он столь уютен, что ей хочется лечь к нему под бок, а не на холодный футон. Но Изуми лишь отворачивается, бросая через плечо тихое пожелание спокойной ночи. Акутагава в ответ просто выключает свет, чтобы он не мешал ей спать.       Кёка ворочается, ей неудобно, холодно, жёстко и одиноко. Она знает, что мешает Рюноске спать, потому что слышит, как он не спит. Его дыхание шумное, он вздыхает от каждого её движения. — Что не так? — Акутагава поворачивает к ней голову. — Холодно, — тихо отвечает Кёка. Ей слишком стыдно за себя в этот вечер. — Простите, я сейчас усну, обещаю. — Иди сюда. — мужчина поднимает одеяло, похлопывая по кровати. — Вдвоём всегда теплее.       Кёка раскрывает глаза и быстро залезает под бок наставника, словно он сейчас передумает и оставит её замерзать в одиночестве. Акутагава накрывает её одеялами и аккуратно обнимает. Кёку такое не устраивает и она прижимается к нему всем телом, словно пытаясь слиться и стать с ним одним целым. Её сердце заполошно бьётся, пытаясь выскочить из груди, а руки сжимают ткань футболки на спине мужчины. К ней возвращается недавно прошедшее возбуждение, пронзающее всё тело словно иголками. Ни капли не помогает и Рюноске, уткнувшийся ей в макушку и поглаживающий спину, пытаясь успокоить, явно чувствуя её сбитое дыхание и быстрое сердцебиение. Кёке кажется, что её от эмоций сейчас разорвёт на тысячи кусочков. — Сейчас тебе тепло, тогда почему ты всё угомониться не можешь? — Я... — от тихого шёпота на ухо у девушки трясутся ноги и вспыхивает лицо. Слава богу, в темноте этого не видно. — Рюноске-сан... — Кёка, что с тобой?       Изуми думает, что либо сейчас, либо никогда. Она аккуратно берёт руку наставника и опускает её вниз, прямо под штаны и бельё. Акутагава распахивает глаза, когда чувствует влагу на свои пальцах и пульсирующий клитор. Кёка шепчет что-то невразумительное, из чего он разобрал только совсем тихое "хочу тебя", хватается за его плечи и утыкается в шею. У Акутагавы на лице откровенный шок, а в руках трепещущее тело бывшей ученицы. Он аккуратно тянет её за волосы, желая посмотреть ей в глаза. Кёка чуть ли не плачет, во взгляде плещутся стыд и желание, потому что рука мафиози всё ещё внизу. Пока наставник раздумывает, она самостоятельно трётся об его пальцы и тихонько стонет. Ей кажется, что всё происходящее это самый сладкий сон, который был в её жизни. А когда мужчина целует её, переворачивая её на спину, Кёке кажется, что она умерла, потому что такое даже во снах происходить не может.       Одеяла сбрасывают и спихивают куда-то вниз, чтобы не мешали. Акутагава вылизывает её рот, не давая перехватить инициативу, и стягивает с неё штаны сразу с бельём. Когда Рюноске отрывается от губ, чтобы буквально вытряхнуть её из футболки и снять с себя одежду, в его глазах и резких движениях читается желание. Кёка даже и не задумывалась, как долго у мафиози не было женщины и какую бурю она спровоцировала. Изуми неопытна, у неё мужчины никогда не было, она даже ни разу в своей жизни не целовалась, поэтому Акутагава сейчас разом забирает у неё все: первый поцелуй, первый секс, первую влюблённость. Кёка не против, она готова отдать всё, лишь бы сейчас он был рядом и сделал с ней всё, что задумал.       Рюноске целует, кусает, вылизывает её шею, ставит засосы, словно помечая, словно хочет, чтобы все знали, с кем она была этой ночью. Девушка стонет и плавится в его руках, кусая кулак, чтобы хоть как-то заглушить свои стоны. Она вздрагивает от каждого укуса, от того, как Акутагава покрывает её тело поцелуями, вскрикивает, когда он облизывает и слегка прикусывает её сосок. Кто бы знал, что у неё такая чувствительная грудь. Кёка впивается в его плечи, царапает спину, желая тоже оставить свой след на теле партнёра. Чувствуя под руками крепкие мышцы, её возбуждение только увеличивается, ей кажется, что скоро под ней намокнет простыня. Прижимаясь бёдрами, она чувствует его возбуждённый член и хочет поторопить Акутагаву, но она в жизни такого ему не скажет. Слишком стыдно. Мужчина спускается ниже, оставляя засосы на внутренней стороне бедра. Кёка вскрикивает, когда он прижимается ртом к её плоти, проникая языком внутрь и одновременно с этим массируя клитор. Она хватает его за волосы, борясь с желанием то ли прижать его посильнее, то ли оттащить от себя, чтобы посмотреть на его довольную улыбку от того, как он ей отлизывал. Кёка стонет так громко, забывая о любом стеснении, что, ей кажется, не понравится соседям, но все мысли пропадают, когда Рюноске слегка проводит зубами по пульсирующей точке, от чего всё тело девушки прошивает от волны удовольствия — Моей девочке нравится? — Акутагава между её бёдер выглядит настолько неприлично, с её выделениями на губах, что Кёка снова стонет, отводя взгляд. — Ты даже здесь прекрасная, ты знаешь? — Пожалуйста, не медли... — Изуми хнычет и тянет его за волосы к себе, желая поцеловать, желая попробовать себя с его губ.       Рюноске целует её мягко, нежно, словно не он оставлял метки на её теле пару минут назад. Он аккуратно вводит в неё первый палец, чтобы растянуть для проникновения. Акутагава не хочет, чтобы его девочке было больно во время первого раза, он должен установить планку, на которую она будет равняться дальше. Он хочет, чтобы всех своих будущих партнёров она сравнивала с ним. Он хочет, чтобы он был её первым и последним партнёром.       Кёка настолько влажная, что второй палец входят в неё легко. Он растягивает её на манер ножниц, при этом продолжая целовать, дабы отвлечь от неприятных ощущений. Три же пальца так сильно сжимаются стенками влагалища, что Акутагаве кажется, что они остановятся сегодня только на пальцах. Но девушка удивляет, отрываясь от него с тихим "Достаточно", Рюноске сомнительно смотрит вниз — Ты уверена? — Абсолютно. Это в любом случае будет болезненно, ты сделал уже всё, что могло бы облегчить проникновение. Пожалуйста, Рюноске, давай. — Кёка серьёзно смотрит на него и гладит по щеке. — Я хочу тебя. Внутри, снаружи, везде. Хочу, чтобы ты сделал меня своей.       От этих слов у Акутагавы в глазах темнеет, а член слегка дёргается от возбуждения. Он приставляет головку и аккуратно входит наполовину. Изуми узкая и настолько горячая, что сносит крышу, но он держится, видя искривившееся от дискомфорта лицо девушки. Кёка впивается в его плечи и просит продолжать. Рюноске не смеет отказывать её отчаянному взгляду и входит до конца. Они стонут в унисон — Рюноске от узости, доходящей до болезненного, Кёка от боли, вызванной первым сексом. Она впервые так растянута и заполнена, никакие пальцы и в сравнение не идут. Несколько минут они даже не шевелятся, ожидая момента, когда девушка привыкнет и хоть немного расслабится. Изуми обхватывает его за талию ногами и делает первое движение навстречу, желая самой попробовать. Первый толчок отдаётся лёгким жжением и пронизывающим волнами удовольствием. Слыша довольный стон и видя зажмуренные глаза, Акутагава берёт инициативу в свои руки, начиная медленно двигаться, боясь навредить или причинить боль девушке. Получив пинок по спине, прямо расценив его как побуждение к действиям, Рюноске увеличивает темп, вжимая Кёку в кровать. Девушка хрипло стонет, окончательно срывая голос от криков, и умоляет быть сильнее, жёстче, быстрее. Она не сахарная барышня, ей было достаточно нежности в начале, сейчас же она просто хочет Акутагаву как можно глубже, так, чтобы он заполнил её полностью, хочет, чтобы он сорвался в такой бешеный ритм, когда Кёка не будет успевать даже стонать. Она была на взводе уже давно, а от такого темпа Изуми быстро дошла до конца, оглушив себя неожиданным оргазмом. В ушах звенело, а в глазах померкло, так, что девушка чувствовала только свои сжимающиеся стенки и Рюноске, который доводил до предела и себя, сверхъстимулируя её и заставляя хрипеть от уже болезненных послеоргазменных волн удовольствия. Когда Кёка окончательно пришла в себя, она чувствовала только горячую сперму Акутагавы в ней и его самого, завалившегося сбоку от неё. — Никогда бы не подумал, что ты можешь издавать такие звуки, малышка, — Рюноске гладил её волосам, пытаясь отдышаться. — Эй, не засыпай, нам с тобой ещё в ванную идти. — Ну неужели этого нельзя сделать завтра... — Нет, зайчик, нельзя. Надо помыться, ты мне сама утром спасибо за это скажешь. — Я не встану, Рюноске, правда... У меня ноги трясутся — Кёка хрипло шептала, желая поскорее уснуть, а не заниматься ванными процедурами. Акутагава выжал из неё все соки.       Практически уснув, Изуми почувствовала, как её аккуратно подняли на руки, от чего она напуганно прижалась к телу мужчины. Поняв, что её несут в ванную, Кёка расслабилась и позволила себе продолжить дремать, уже в душе провалившись в глубокий сон.       Проснувшись уже поздним утром, Изуми обнаружила себя в постели Рюноске, укрытая одеялами, абсолютно чистая и, чёрт возьми, выспавшаяся. Этой ночью к ней не пришёл ни один кошмар. Поморщившись от тянущей боли внизу, она встала с кровати, пытаясь понять, сколько вообще время и где, как она надеялась, её мужчина. На столе лежала записка, написанная каллиграфическим почерком Акутагавы:

«Я на работе. Закрыл тебя на ключ, малышка, извини. Завтрак на кухне. Звони, если что-то случится»

      Снизу был приписан номер, который Кёка сразу вбила себе в телефон, а затем задумалась, что будет вечером, когда Акутагава вернётся с работы. Будут ли они обсуждать произошедшее? Нет, то, что их отношения изменятся это логично, но в какую сторону? Кёка хотела быть с Рюноске, хотела быть его девушкой, хотела, чтобы он смотрел только на неё и даже думать не смел о других женщинах. Но хотел ли того же Рюноске? Изуми помнила всё, что произошло ночью, помнила взгляды и действия Акутагавы, помнила всю его заботу до, во время и после секса, помнила как восхищённо он смотрел на неё, когда она лежала в его постели, полностью вымотанная и растрёпанная, но удовлетворённая. Бесспорно, она ему нравилась, но захочет ли он отношений? Отношения — это значит принадлежать одному человеку, это верность и работа над собой, чтобы сохранить то, что вы построили. Готовы ли они к этому?       В этих раздумьях она провела весь день, не зная чем себя занять в квартире Рюноске. Кёка успела рассмотреть себя в зеркале с ног до головы, оценив созвездия из засосов и укусов на своём теле. Особенно прельщал укус на ягодице, появление которого она не помнила и из-за которого сидеть было слегка болезненно. Немного подумав о том, как ей закрывать всё это произведение искусства на шее, помня, что кимоно её совсем не закрывает, она решила, что если у них начнутся отношения, то это должны будут увидеть все. Нет, она конечно не будет говорить, кто их оставил, но со временем все узнают, так что скрывать бессмысленно. Она привела себя в порядок, прибралась в комнате, сменила за ними постель, покраснев, когда увидела пятна от её выделений на простыне, и даже приготовила ужин, надеясь, что Рюноске вернётся не за полночь, а хотя бы в 11 вечера. Её точно не искали в агентстве, так что ей было не о чем беспокоиться, но она всё равно отписалась Наоми, что с ней всё хорошо и она решает свою проблему со сном. Теперь точно никто не помешает.       Дожидаясь вечера, Кёка вся себя извела, рассматривая все варианты их диалога с Акутагавой, от самых худших, где он говорит ей забыть всё и больше никогда не приходить, до лучших, где он целует её и не отпускает, позволяя остаться в его квартире и жизни. А когда в замочной скважине заскрипел ключ, она удивлённо посмотрела на часы, заметив, что время только-только подходило к 9. Тихонько выглянув из спальни, Изуми вышла в коридор, чтобы встретить своего недо-парня, и явно не ожидала получить поцелуй сразу на пороге квартиры. Акутагава целовал мягко, не проникая внутрь языком, словно догадывался о её внутренних терзаниях и хотел успокоить. «Я здесь. Я хочу быть с тобой и никуда тебя не прогоняю.» Этот поцелуй словно произносил то, что Акутагава вряд ли бы смог сказать сам. Оторвавшись, Кёка смотрела в светлые глаза теперь уже точно своего мужчины и действительно видела в них влюблённость. В них была бесконечная нежность, такая, что Изуми хотелось утонуть в ней, узнать насколько глубоки его чувства. — Я так боялся, что ты убежала, — Акутагава прижался своим лбом к её и прикрыл глаза. — Ты мне нравишься. — Знаю. Позволишь мне быть с тобой? — Уже давно позволил. Я так давно тебя ждал.       Кёка довольно улыбнулась и чмокнула его в губы. Пока Акутагава переодевался и ужинал, она успела рассказать, что сегодня сон был прекрасен, спросить, в какой момент он успел укусить её за задницу и когда ей можно будет привезти свои вещи. А ещё она пообещала, что теперь будет следить за его питанием, потому что он слишком тощий. Рюноске только и успевал кивать головой.       Они чувствовали себя самыми счастливыми в этот момент и надеялись, что смогут сохранить это счастье и дальше.