Приятная боль.

Альтернативы. Каждый их боится, все не хотят их встречать в реальной жизни. Даже в такое время, в такой позиции, когда их можно как-то избежать. Альтернативы до жути жадные существа, которые питаются только страданиями и получают за это лишь секундное счастье. По крайне мере, скромное большинство. Зато Адам был другим. Ему не нужно было выводить живого человека, у него был свой собственный друг-альтернатив. Хотя… Можно ли их такие отношения назвать дружескими? Все, что составляло их отношения — это ежеминутное удовлетворение мазохиских и садистких утех их обоих. Что один, что второй, нагло издевались, выламывали кости, но к новой встречи уже оба были целыми. Людям, чтобы удовлетворить животную потребность в сексе, нужно было трахаться, как умалишенные, а альтернативы справлялись с нуждой в соитие иначе. Совсем по-другому. Им нужно было что-то, что будет пробирать до ненастоящих ребер, чтобы украденный образ трепетал и с уст спадали жалкие стоны, сплошь переполненные болью, страданиями, а также удовлетворением и жалким желанием быть ближе. Но его затмевало дикое… Дикое до боли в руках, дикое до отдающийся в сердце неприязни, желание быть выше, быть ближе, ощутить это тело под своим или получить больше близости, которая была столь недоступна по отношению к ним. Друг-альтернатив, кажется, очень сильно помогает жить и радоваться всему происходящему. Каждый день они приносят удовольствие друг другу, которое нельзя описать никак. Это совсем иное чувство. Его понять могут только эти два идиота, устроившие себе кровавые игры с телом и не только. Убивать людей весело, тут не поспоришь, но счастья от этого получаешь так мало, зато процесс убийства занимает так много времени, что изматывает. Бегать к одному, который сдаётся сразу же, а после прибежать к другому, но тот уже держится куда дольше. Только с Адамом получаешь всё на блюдце. Сейчас они матерят друг друга и чуть ли дело не доходит до драки. Драки переходят в что-то более любимое. Что-то в более развратное, заставляя тех окунуться в чувство эйфории. Наслаждаться вновь и вновь. Можно даже побаловаться, чтоб партнёр разозлился сильнее. Разорвёт на части, за то даст почувствовать себя лучше. Возможно Маршалл это всё любит из-за чувства счастья и удовлетворения, а может и нет. — Сука. Ничего интересного сегодня не происходит. Может натворить чего? А может хуи пинать? — Хуйня идея, — Адам опустил взгляд на Джона, чувствуя, как от нахождения рядом с ним хочется быть чуть ближе, разорвать внутренности, залезть в нутро, наслаждаться этим чувством, затрахивать себя до смерти, изводить друг друга, пока по щекам уже от боли не вытекут слезы, а стоны не смешаются с криками и иногда мольбами прекратить. Но альтернативу все равно. Это холодное существо, которое сжирает все твои составляющие и не оставляет ничего. Это просто издевка. Даже сейчас, эти странный обнимашки на скамье, на фоне лунного неба — это не более, чем просто наркоз для совести, чтобы не думать обо всем том, что они испытывают. Возможно, если бы Мюррей залез поглубже в себя, покопался во всем этом дерьме, то понял бы, что любит Джона и хочет быть с ним всегда. Чтобы он был только его. Но он не признает. Слишком гордый для этого. Джона же недовольно начал смотреть на того. Адам такой другой среди всех. Более холодный, но и такой ненасытный. Ему точно нужно больше и это заметно чувствуется. Как бы сильно тот не пытался скрыть своё желание, а во время процесса понятно какой же дикий кайф испытывает Мюррей, собираясь продолжить это всё, но Маршалл не даёт. — Ну так предлагай тогда. Я не хочу вечно думать чем бы нас обоих занять, — несмотря на всё их гнильё, а штучки человеческие всё равно были интересными местами. Особенно младшему. Пытаться что-то попробовать или использовать так, как делают это люди. Почему бы и нет? Если есть возможность, то надо насладиться этой возможностью. Адам молчит, по поводу чего-то помышляя и смотря в темное небо. Он выдерживал паузу около пяти минут, после чего слегка улыбнулся и отстранился от плеча Джона, подхватив одной рукой за грудак кофты младшего и практически вплотную прижавшись лицом к лицу Маршалла, наблюдая за темными зрачками и такими манящими, невероятно сладкими, прелестными, мягкими радужками. — Скоро дождь, — будем честны, скрывать свои порывы и эмоции Мюррей не умел, поэтому либо молчал, либо открыто говорил о том, что хочет. Возможно, он уже надоел Джона со своими выходками, постоянными доебками, но они были чем-то внеземным. Для Адама точно, — Я хочу сделать это с тобой под дождем. Адам так близко, как всегда. Это уже привычно, ведь они часто могут это делать. Приблизиться друг к другу… Дышать рядом, а после сорваться. Привлекает это нахождение рядом. Маршалл слегка облизнулся, начиная сползать тому в колени, лишь бы вновь увидеть Мюррея снизу вверх. Его привлекает этот вид. — Только под дождём мы это и не делали. Тебе никто не мешает начать, — а ведь старший безумно хорош. Хорош во всех планах. Партнёр что надо. Самое главное, что никто с ним не уживётся, кроме Маршалла. Будто специально создан для него, — Или ты хочешь, чтоб я начал к тебе лезть? Просить тебя сделать со мной всё, что душе угодно? — Не хочу начать походить на животное. Я еще не опустился до того, чтобы сорваться и просто начать из тебя выебывать весь дух, — Адам улыбнулся и взял его за края кофты, снова подтянув к себе, рассматривая того, а после прижимаясь к мягким, пьянящим, любимым, самым дорогим и до невозможности охрененным губам. Он вот-вот с ума сойдет, если ему вот-вот не поможет кто-нибудь справиться с этим поехавшим чувством. Его мозги плавятся, он сходит с ума, когда Джона так близко. Так хочется дразнить себя подобным, а слышать, как тот выстанывает имя Мюррея… Боже, это просто невероятно, — Но я буду не против, если ты будешь вести себя, как собачка и умолять меня о подобном на коленях. Не даёт же любоваться им. Целует. Вроде так нежно, а вроде так жадно и жестоко. Грубо берёт и целует, даже не спросит или не намекнёт так, как надо. Маршалл отвечает на поцелуй, но по своему. Лезет в рот, стараясь поймать момент, когда можно укусить, да посильнее. — Я должен? Понял. Я тебя понял, — Джона отстранился от Мюррея, дабы слегка отползти от него. Хочет посмотреть как же на него набросится старший. Он встал на коленки, подтягиваясь и постанывая, а после смотря прямо в глаза того. — Ах, Адди, как же я хочу, чтоб ты прямо сейчас не просто трахнул меня, а разорвал. Взял моё тело и расцарапал своими руками. Начал издеваться, заставляя плакать. Ты… Ты действительно способен на многое, но будто не даёшь мне почувствовать это, — последняя фраза была похожа на провокацию. Она ей и является. Мюррей послушно отпустил его, даже не давая ему нормально расслабиться. Глаз дергается от подобных заявлений, но он быстро успокаивает себя тем, что это всего лишь провокация. Маршалл не профессиональный манипулятор, в отличие от Адама. Он слишком легко читаем. Также, как и Адам. Тот рассматривает Джона со стороны. Так забавно наблюдать за ним, словно за собачкой, но… Нет. Нет, он никогда не сравнит его с гребанным животным на полном серьезе. — Стони громче, а то я твой скулеж совсем не слышу, Маршалл… — альтернатив упирается носком рядом с руками младшего, немного надавливая на пальцы, но более ничего особо серьезного не вытворяя. О да, рассмотреть его с такого ракурса — это невероятно. Если честно, то в такие моменты даже сам Маршалл забывает о чём-то действительно хорошем и здравом. Он хочет делать абсолютно всё рядом с Адамом. Парень начал смотреть на ноги, анализируя, а после посмотрел уже на стопы. Боже. Как же близко к тому, чтоб его пальцы сейчас начали давить. Заставляли внутри всё ломаться. Было заметно с каким влюблённым взглядом тот смотрел на свои руки, находящиеся рядом с ногами. — Сука. Адам… Адам, — он наклонился к стопам Мюррея, дабы после уткнуться в одну из них носом, — Ёбаный ты ублюдок. Заставляешь вытворять такое. Мюррей расплылся в легкой улыбке, она была чересчур издевательской, чтобы воспринимать ее, как удовлетворенную, полную сноббизма, такого негативизма и любви. Это что угодно, но точно не здоровая любовь. Кончик ботинка уткнулся в нос Джона, надавив на него и подняв подбородок. — Хороший мальчик, — но все-таки возникает ощущение, что это просто псина перед ним. Адам тихо выдохнул, после чего убрал ногу, окончательно затихнув. Нет, черт, сдерживать эти гребанные эмоции альтернатив не может. Он резко повалил на землю Маршалла, впечатавшись губами в его шею и плотно прижав свои колени в черных облегающих джинсах к заветному месту возлюбленного, надавливая, сжимая и доводя самого себя до мысленного оргазма. О да. Похвала от Адама. Она ощущается так по другому. Его может похвалить кто угодно, но похвала от Мюррея просто дурманит. Эти действия старшего… Хочется ещё и ещё. Каким же был радостным Джона, когда его наконец повалили на землю. Сам парень чувствует приятное возбуждение, начиная дышать так громко, чтоб пробудить желание у Мюррея стараться и оправдать ожидания Джона. — Ты действительно думаешь, что этого достаточно? Нужно больше, Адам. Ты знаешь, что я требую от тебя больше, — может же. Но и просить это надо уметь. Ничего. Ещё доведёт Адама. Мюррей больше ничего не говорит, лишь молчит, грызется и жмется, словно псина, утыкаясь в шею Джона, будто собирается вовсе живьем обглодать шею того, вжимается еще так плотно, руки с силой сжимают оба запястья бедного. Холодные действия долго не длятся, через пару минут он все-таки отлипает от искусанной, помеченной до крови шеи, стирая с губ алую жидкость. — А ты слишком много просишь, м? Он продолжительно мычит. Мычит с таким удовольствием, будто шею не кусают, а ласкают. Слегка сгибает колени, дабы сделать позу немного удобнее. Но вот слова Адама заставили слегка нахмуриться. — Не больше, чем ты. Не забывай, что я единственный готов унижаться перед тобой. Я единственный, кто готов падать тебе в ноги и удовлетворять тебя. Так ты тоже старайся, иначе в следующий раз будешь самостоятельно начинать. Без моей инициативы. — Я в рот тебя ебал, пассивчик херов, — Мюррей резко согнул его ноги в коленках и плотно-плотно прижал того к себе, не давая ему нормально отстраниться, но тут же прижавшись к груди, задирая бесполезную одежду и оголяя столь приятную глазу тёмную грудь, тут же расцеловывая её и все глубже проникая туда. Немного медлит, лишь когда на руках появляются острые когти, то он тут же касается грудной клетки, грубо продавливая в одном месте точку и проводя от неё протяжную линию, пуская кровь, — Ты не уйдёшь, даже если очень постараешься. Мы ведь друзья. Друзей в беде не бросают, Джона. Джона показательно рычит, намекая, что он действительно не шутит. Ему нужно чувствовать себя полностью убитым и истерзанным. Когти только заставили немного стихнуть. Заставили дышать намного чаще, а сердце стучать. Сам же Маршалл тихонько начал хихикать, переходя на скулёж. — У меня нет даже выбора. Если я и захочу, то ты меня везде достанешь… Чёрт с этим! Проткни меня! Сука, прямо сейчас возьми и проткни! — он тут же схватился за руку Мюррея, начиная тянуть вниз. Как же хочется почувствовать эту боль, — Да хоть в рот, хоть в глаз. Адам, ты можешь ебать куда только захочешь. Еби и делай больно, прошу тебя! — Какой ты забавный. Прямо мазохист, — он опустил взгляд на руки Джона, после чего резко надавил на грудь и со всей дури проткнул ее, резанув вниз, рассматривая выступающую кровь и пальцами раздвигая столь недоступный проход, медленно собирая жидкость, слизывая ее, даже глубже оглаживая ребра, но до внутренностей пока не касаясь. Мюррей и впрямь теряет остатки разума рядом с этим ребенком, крыша едет окончательно, мозги превращаются в сплав металла, а у него не остается ничего, кроме как желания выебать и трахнуть это безжизненное тело несколько раз подряд во все дыры. Джона получил то, что действительно сейчас хотел, хоть и пока не совсем в нужном количестве. Он прикусил нижнюю губу, кусая её чуть ли не до крови, а после громко начал смешивать мычание с криком. Зрачки стали чуть меньше, но это особую роль не играло. — Блять… Да! Ещё. Адам, я хочу ещё! Трахни меня прямо сейчас. Просто заставь страдать… — а дождь так и пошёл. Мюррей правду говорил. Это даже хорошо. Больше интереса с желанием. Вода начала перемешиваться с огромным количеством красной жидкости, а тот не мог себя сдержать, просто прижимаясь к грудной клетке Маршалла, собирая всю доступную кровь языком, проводя по ребрам, но тут же отстранился. Хочет большего. Голова кругом идет, он слишком прекрасен для этого мира. Холодные руки Адама касаются уже мокрых бедер Джона, снимая штаны, откидывая их в сторону и вплотную прижимаясь сквозь последний слой ткани к промежности младшего, к его стоящему члену своим. По губам непроизвольно в огромных количествах течет слюна, а перед глазами встает лишь муть и окровавленное тело излюбленного альтернатива. Он чувствует это желание. Самому даже хочется, чтоб прямо сейчас Мюррей взял и начал ебать со всей силы. Хочется ощущать не только его член, но и руки, которые так сильно полюбил Джона. А эта слюна… Адам совсем не умеет скрывать своё желание. Это так забавно. — Не медли. Я знаю, что ты безумно этого хочешь. Я знаю насколько сильно ты этого хочешь. Давай же… Мюррей ничего даже сказать не может, ведь под дыханием Джона и под кровью его, он ощущает это все, как наркотик. Он вытирает губы, где кровь смешалась со слюной, а после без особых промедлений, избавившись от нижнего белья, входит глубоко и до упора, раздирая бедный анус до покраснений, ощущая сам неприятный зуд, который вскоре переменяется блаженным и невероятным ощущением. Таким липким и приятным. Наконец резкий вход и Джона громко вскрикивает, начиная криво улыбаться. Какой же большой хуй у Адама. У Маршалла точно пойдёт кровь, если его продолжат ебать именно так, резко и жестоко. Это то, что ему надо. По лбу начинает течь пот, который даже никак не отличить от капли дождя. А эта атмосфера… Они оба будут мокрые. Смешают сперму, пот и кровь с водой. Какое же это прекрасное чувство. Маршалл начинает слегка двигать бёдрами, насколько это возможно. — Мало, Адам, мало. Мне нужно ещё… Мюррей расматривает его сверху, словно под таким наклоном он будет выглядеть еще соблазнительнее, чем ранее. Такое лицо доставляет невероятное упокоение за считанные минуты, даже секунды. И он очень хочет видеть его всегда. Чаще. Потому его действия становятся все более активными и активными, пока щупальца из спины не начинают лезть под ребра к нутру Джона, подбирая в свои скользкие лапы сердце и сжимая его, не давая нормально биться, а тромб, который помогал кислороду поступать в мозг, он также немного давит, упираясь глубже. — Ох, заткнись, сучка. Джона тянет свои руки к щупальцам, лишь бы взять одно в руки и держать у своего рта, чтоб обсасывать, принимая в свою глотку такую замечательную вещь. Как же хочется, чтоб его действительно ебали во все щели. Заставили задыхаться или ещё чего хуже. Боже, да. Сколько криков слышно, пока парень привыкал. Тело дрожит из-за таких действий, истекая кровью и смешиваясь с другими жидкостями. Его лицо полностью выдаёт то, что Маршалл искренне кайфует. Настолько сильно хочет чувствовать боль и самого Адама внутри себя. Абсолютно везде. В любой части тела, лишь бы это был он. Без слёз, конечно, не обошлось. В этот момент младший начал привыкать. Если дождя не было, то он уже наверняка стал горячим и более сочным. Ничего страшного. Мюррей справляется со своей задачей. Всё равно делает из Джона его личную секс-игрушку. Если их чувства даже поддельные и они это делают ради самих себя, то это не мешает наслаждаться. Щупальца действуют медленно, ведь в целом Адам концентрируется на своем плавящемся мозге, который вот-вот готов свихнуться. Плач Джона не останавливал никак, он лишь сильнее вдалбливал тело, растирая и его проход, и раздражая свой член, будто от этого он станет еще более чувствительным внутри возлюбленного тела. Руки до боли сжимают обе коленки, раздвигая их и открывая взору вид на прекрасный член, разодранный анус и в принципе на свою секс-игрушку, пока сквозь разорванную одежду сочатся щупальца. Резко действия перестают быть такими медленными и прямо в рот с грубой силой толкается одна из них, плотно прилегая к каждой стеночки внутри гортани, глубже проникая в нутро, даже задевая язычок и норовясь спровоцировать рвотный позыв у своего любимого. — Какой же ты все-таки охуенный. Так бы и использовал тебя только для ебания. Бля-ять… — тихий выдох. Он сдвигает брови, судорожно улыбаясь, — Пф-ф… Я ведь так тебя и использую. Джоне абсолютно неважно по любви это, а может просто так. Они оба нуждаются друг в друге, ведь один желает действовать, а второй принимать действия со стороны первого. Им необходимо это. Начали один раз, так больше отлипнуть не могут друг от друга, ведь всё время нужно большего. Эксперименты, разные места, разные позы. Они не смогут жить раздельно. Маршалл принимает в себя абсолютно всё. Член и щупальца… Вот это сочетание. Парень не сопротивляется от слова совсем. Адам что-то сам себе бормочет, но на эти слова плевать. Сейчас младший сконцентрировался на том, что чувствует себя не очень хорошо. Не в плане боли, ему боль нравится. Это самое щупальце во рту. Иногда Джона начал будто бы давиться, прерывая стоны этим звуком. Похоже чем-то на кашель. Щупальца оглаживала гортань полностью, вдоль и поперёк, после чего резко отстранилась и протянула за собой огромное количество слюны, измазав лицо Джона в ней. — Как много жидкостей… Знаешь, для полной картины только спермы и мочи не хватает, — он взял щупальцей член, начав водить им вдоль, дабы надрачивать было удобнее, а чтобы ещё лучше ощущалось, чуть замедлил действия внизу. Ему нужно издеваться над этим ребёнком. Это зависимость. Как же Маршалла мучают. То делают больно, то потом останавливаются, лишь бы дать тому насладиться совсем иным действиями. Это приятно, конечно же, но и так мучительно. Хочется, чтоб безумные потрахушки продолжались, а не превращались в обычную ласку. Нет. Это совсем не то. Джона начинает опять скулить, ведь ему хочется вернуть прежний темп. Начал ещё рот прикрывать, чтоб случайно не выблевать всё то, что возможно ещё осталось внутри Маршалла. Хотелось бы иногда посмотреть на себя со стороны. Адам рассматривал его с каким-то особым азартом, наблюдая за тем, как за игрушкой, которая до сих пор не могла успокоиться после бессонной ночи. Щупальца, которая сжимал член, резко толкнулась кончиком вглубь уретры, раздвигая мешающую верхнюю кожу и проникая глубже. Руки уже скоро начнёт пробивать натуральная трясучка. Но вот самое интересное, жаль, что щупалец не так много, чтобы развлекаться с Маршаллом и доставлять ему все больше и больше удовольствия. Свободная штука, и последняя из них, устроилась рядом с членом, брезгливо оглаживая разодранный проход, а после тут же проникая внутрь, начиная, как пиявка, двигаться из стороны в сторону. Сердце до жути сжали две другие, потом вытянули его из грудной клетки, передавливая клапаны, которые позволяли тому качать кровь. Голова кругом идёт. Сколько всего интересного творит с ним Адам. Уже и щупальца вставляет внутрь. Если бы он был человеком, то мог бы умереть от такого, но судьба позаботилась об этом. Джона начинает пронзительно кричать, стараясь хотя бы иногда постанывать. С такими темпами Маршалл вовсе голос сорвёт. Надо бы как намекнуть, что пора заканчивать, иначе это будет продолжаться ещё очень долго. Мюррей точно найдёт способ разнообразить их игры. Младший ничего не придумал и попытался рычать, хоть это было плохо слышно. Под огромным давлением не слышно и впрямь, шум капель становится чересчур ощутимым. Но тело уже близится к концу, щупальца послушно отпускает и член, и анус, прячась под капюшоном, да и все они в принципе тут же ушли, когда Мюррей резко вошёл до конца, заполнив несчастный проход полностью белой спермой, которая липко спадала на траву. Адам тихо выдохнул, хихикнув и отстранившись от тела Джона, укрыв раздробленную грудь одеждой. Раз уж Маршалл просит остановиться, то стоит перестать его так мучать. Он ведь не хочет, чтобы тот его возненавидел. Правда? Как же было приятно, когда Мюррей заполнял абсолютно всё внутри. Младший и сам излился, хотя сделал это не с очень большим желанием. Стало так легко из-за того, что из него полностью вышли. Никакой боли… Ничего. Это немного раздражает. — Пиздец…— тихо проговорил тот, пытаясь поменять как-то позу. Хотелось бы ещё боли, но на сегодня хватит. Мюррей проследил за его бесполезными попытками встать, после чего взял его за ладошки и уложил на свою грудь, моментально перенесясь с ним в небольшой дом, где они обычно проводили большую часть времени. Держа на руках Джона, Адам недовольно хмыкнул, после чего направился в сторону ванной. — И не говори. Но пока что ты можешь расслабиться. Странно… Приятно на руках, хотя обычно Джона не хочет думать о таком приятном чувстве. Ему хочется до сих пор помнить, что над ним издеваются. — Пока могу расслабиться? Хорошо. Тогда я тебя спровоцирую. Я знаю, как это сделаю, — Джона тут же ухмыльнулся, начиная сильнее прижиматься к Адаму. Мюррей опустил взгляд на Маршалла. Будь его воля, он бы круглые сутки изнемогался над телом этого ребёнка, но этого не получится, как минимум, потому что он не бессмертный. Тело, точнее, не бессмертное. Разум не умрёт никогда. Мюррей непроизвольно и тихо мурлыкнул, после чего уложил в горячую ванну Джона, уткнувшись в его шею. — Сначала тело восстанови, умник. Это совсем не понравилось тому. Маршалл схватил Адама, начиная тянуть к себе. Ему хочется вывести из себя альтернатива, лишь бы начал топить. Тоже будет неплохо. — Хорошо. Значит затащу к себе другим способом — может просто ещё не совсем наигрался. Мюррей недовольно нахмурился, но ничего не предпринял, плюхнувшись в воду с ним и шмыгнул. — Теперь я весь мокрый… — он приподнялся и оттряхнул свои руки, — Спасибо, Джона. — сарказм, явно. Он взбешен, но ничего не говорит. А Джона даже это позабавило. Он смотрел довольными глазами на того, ожидая действий. — Для тебя всё это делаю. Мюррей отсел от него, пересев поближе к противоположной стенке ванной, сняв с себя одежду. — Ты меня даже не будешь топить? — это огорчило. Именно этого ждал. — Восстановись сначала. Я не хочу, чтобы твоё тело сдохло, как псина. Поэтому молчи и мойся, а то вонять будешь спермой и кровью, — он брызнул в него водой. Джона глубоко вздохнул, отвернув голову. Через пару секунд он сам залез под воду и начал недовольно булькать.