gods upturning inkpots

Перплд ютится под одним из многочисленных деревьев, заполняющих лесную ферму. Практически никого не волнуют старые постройки, существовавшие до Л'Манбурга и все остальное, что возникло после распада нации. Большие пальцы Перплда повисли над потертым куском фиолетового стекла. Кто–то кричит далеко-далеко - это может быть кто угодно, и Перплд вздыхает, закрывая глаза и погружаясь в тихую, не совсем спокойную дрему. “Перп!-” Перплд вздрагивает. Он сжимает стекло так крепко, что на коже остаются узоры, и прижимается спиной к дереву. “Перплд!” Перплд смотрит вверх и размышляет о том, чтобы залезть на дерево. Затем он хмурится. Он не трус. Тот, кто хочет увидеть его, может встретиться с ним лицом к лицу. Давайте, попробуйте надавить на него еще раз. Что еще они могли сделать? Ему насрать на свою старую ферму. С момента создания той, она подверглась вандализму миллионы раз. Череп… Будет больно видеть его разрушенным, немного. Потребовалась целая вечность, чтобы построить его на склоне горы. “Перплд! Где ты? Перплд!” “Что? ЧТО?” Перп закричал. Эрет поворачивает за угол, и его плечи с облегчением опускаются. Он бросаются к младшему и хватает его за плечи. Перплд пытается сбросить его хватку, но он держется крепко. “Перплд. Ты должен пойти со мной. Это связанно с Панзом.” “Мне насрать на Панза”, - говорит младший. Он вырывается из рук Эрета и усмехается, отряхивая пыль с плеч. “Оставь меня в покое, Эрет”. “Перплд, я серьезно, ты должен пойти со мной”, - умоляет Эрет. “Даже если бы я волновался о Панзе, чего я в любом случае не делаю, я бы ни за что не пошел с тобой“, ” говорит Перплд. Однако он делает паузу, а затем говорит: “Если только у тебя нет для меня работы”. Эрет качает головой, прежде чем младший заканчивает свое предложение. “Нет, никакой работы, я просто—” “Тогда мне все равно”, - говорит Перплд, уже уходя. “Перплд, пожалуйста, я не могу...” Эрет следует за младшим. “Я не могу. Я не его семья, я не...” “Я не семья Панза, ты, блядь, издеваешься?” Лава стекает с губ Перплда, горячая и резкая. “Мы не семья”. Эрет останавливается на несколько мгновений. Наемнику этого достаточно, чтобы вырваться вперед, но Эрет бросается за ним. “Неважно, если вы не кровные родственники, вы все равно семья, Перп, не говори так”, - говорит Эрет. “Отъебись”, - говорит Перплд. “Мне все равно. Побеспокоите Сапнапа или еще кого-нибудь.” ”Сапнап - это не..." Эрет ругается, разочарование прослеживается в каждом слоге. “Мой замок недалеко”. “Нет”. Перп бросает жемчужину Эндера и разворачивается на пятках. Он одаривает Эрета язвительной улыбкой, салютуя ему, когда летит жемчужина Эндера. Эрет пытается что-то сказать, его солнцезащитные очки съезжают набок, и сквозь них просвечивают жемчужно-белые глаза. Салют наёмника превращается в средний палец прямо в тот момент, когда он телепортируется. Вода наполняет его рот, и он отплевывает мутную жидкость и брызгая на берег. На всякий случай он бросает еще одну жемчужину и спотыкается о примятую траву. Дурацкая башня Панза смотрит на него сверху вниз, и Перплд плюет в нее. Он засовывает руки в карманы и дуется всю обратную дорогу до Лас-Невадаса. - “Привет, Перплд”, - сказал Панз своим ровным, не допускающим вопросов голосом. “Я слышал, ты взял работу у Квакити”. “От кого?” - коротко сказал младший, взъерошив волосы. “Остынь”, - сказал Панз. Он вытянул руки вперед, как бы сдаваясь. “Разве это имеет значение?” "Да." Панз рассмеялся, наполовину издеваясь. “Окей, Квакити сказал мне. Он меня тоже спрашивал.” "Почему?” “Потому что ты не единственный наемник, тупица”, - сказал Панз. Перплд нахмурился. Панз снова рассмеялся и пнул в него камнем. Пурпурный наступил на него. Затем он отвел ногу назад и вернул камень со всей силой, на какую был способен. Панз отклонился в сторону. “Я не хочу с тобой работать”, - сказал младший. “Во-первых, грубо, какого хрена”, - сказал Панз. Он намотал бинт на ладонь и бездумно размотал его. “Во-вторых, я не брался за эту работу”. Перплд подавил инстинктивное "почему?" Панз хмыкнул. “Квакити... С ним что-то не так. Я бы ему не доверял.” “Дело не в доверии. Это работа. Я делаю свою работу”. “Я бы вообще не стал с ним общаться”, - сказал Панз. Его голос стал тихим. “Он опасен, Перплд”. “И что? Дрим опасен, и это не мешает тебе целовать его в задницу.” “Заткнись на хрен”, - рявкнул Панз. “Дрим мой друг”. “Да? Он все еще так думает и после предательства?” - сказал Перплд. Он ухмыльнулся, когда Панз открыл рот, глаза его загорелись, но тот всё же отступил, ворча что-то себе под нос. “Ты такой надоедливый”, - пробормотал Панз. “Я просто говорю. Отступи сейчас, и у него не будет петли на твоем горле.” “Не притворяйся, что тебе не все равно”, - сказал младший. Он откинулся назад и нежился на солнце. Старший замолчал на несколько секунд. “Скажи Шарлатану, что ты не можешь выполнить эту работу”. «Что?» Перплд сел и недоверчиво уставился на него. Пальцы Панза крепко сжимали обернутый вокруг его запястья бинт. “Ты шутишь”. “Это не шутка”, - сказал Панз. О, теперь Панз был раздражен – это было видно по тому, как сжались его губы и как расправились плечи. “Ну, хорошо, потому что это не смешно”, - кисло сказал младший. “Ты не можешь указывать мне, за какую работу браться, а за какую нет. Ты потерял эту привилегию, когда пошел и съебался со своими друзьями”. “Я не могу быть рядом с тобой все время, Перплд”. “Я не желал все время! Я хотел иногда!” Перплд стиснул зубы и крепко прижал руки к себе. “Неважно. Ты ни хрена не можешь мне сказать.” “Тогда – прекрасно. Отлично. Делай что хочешь, отправляйся хоть куда. Просто перестань связываться с Квакити. Он... плохой.” “Нет”, - сказал Пурпурный. Его пальцы покалывало от яда. Он встал, возвышаясь над откинувшимся телом Панза. “Он плохой? Кого это волнует? Я работал на гребаный Эггпайр до того, как ко мне обратился Квакити. Был успех во всем”. “Хорошо, просто продолжай с ними—” “И вместо этого я работаю на Квакити, потому что он платит мне больше”, - продолжил младший. “Перп. Яйцо хорошее. Это безопасно.” Перплд уставился на Панза. Панз лениво взглянул на него, как будто у него не побелели костяшки пальцев. Он медленно моргнул, и дыхание Перплда участилось, когда он понял, что глаза его брата не всегда были такого цвета. “Ты заражен”, - попытался категорично сказать Пурпурный. Его голос дрогнул. “Я не могу тебе доверять”. “Ладно, ладно, неважно, яйцо, это...” Панз покачал головой, как будто в ней жужжало полно пчел. Он уставился в землю. “Просто. Не работай с Квакити”. ”Пошел ты". Перплд оскалился на Панза, который нахмурился. “Это была ошибка”, - пробормотал младший. “Не будь таким придурком, я просто пытаюсь помочь”. “Да? Ну, перестань помогать, Панз!” Перплд вскинул руки в воздух и закричал, невероятно растерянный. “Прекрати пытаться влезть в мою жизнь!” “Я забочусь о тебе!” “Нет!” Перплд засунул руки в карманы толстовки, когда понял, что Панз даже не встал. Этот Панз был напряжен, готовый рвануться вверх и побежать, но не сдвинулся с места. “Нет”, - повторил Перплд, тише и его голос был наполнен сталью. “Ты не заботишься обо мне, и я не забочусь о тебе”. Глаза Панза прищурились. “Давай оставим все как есть”, - сказал младший, заставляя свой голос звучать отчужденно и безразлично. Он рассмеялся, и у смеха был привкус железа. “Перплд”, - предупредил Панз. “Ты—” “Нет, нет, нет”, - оборвал его Перплд. “—ты совершаешь ошибку”. “Ты самая большая гребаная ошибка в моей жизни”, - огрызнулся Перплд в ответ. “Я бы хотел, чтобы ты никогда не находил меня. Я бы хотел, чтобы ты бросил меня в ближайший сиротский приют вместо того, чтобы думать, что ты когда-нибудь мог бы быть моим братом”. Следующие слова Панза застряли у него в горле, губы приоткрылись, глаза расширились. “А теперь отвали и не разговаривай со мной”, - сказал Перплд. Он ушел, перепрыгнув через каменную стену и умчавшись прочь с земли Панза. Перп не обернулся, и старший не последовал за ним. - Восемь дней спустя Квакити взорвал его НЛО. - (Пути домой нет. Он застрял здесь, заточенный, нет – нет никакого способа вернуться-) - Перплд лежал на полу казино. Квакити попытался выгнать его, сказав, что ему нужно поработать над ремонтом. Перп послал его и показал язык, и это настолько разозлило Квакити, что он ушел. Как будто он никогда раньше не имел дела с Перплдом. Может быть, он ожидал наемника Перплда, но не намеренно издевавшимся над ним Перплда. В какой-то момент входит Фанди на цыпочках, нервный, как... ну, лиса. “О, привет, Перплд, привет”. “Привет”, - скучающе говорит младший. Он подбрасывает резиновый мяч вверх и ждет, когда он шлепнется обратно в его руку. У него их целая корзина, и около дюжины разбросаны по полу вокруг него. Один закатился под игровой автомат, но наемник никогда не скажет Квакити. “Хм, итак, у меня есть кое-что для тебя”, - говорит Фанди. Он опускается рядом с Перплдом и садится, скрестив ноги, одним плавным движением. Младший бросает взгляд на Фанди, не поворачивая головы. Лис вертит что-то в своих лапках, прежде чем вздохнуть. “Это от Эрета”. Перплд закатывает глаза так сильно, что становится больно. Затем Фанди прикладывает что-то холодное, круглое и металлическое к его груди. Перплд моментально поднимается, пальцы сжимают медальон, глаза широко распахнуты. Он переворачивает его и проводит пальцами по золоту, золото, это настоящее золото, наемник впивается ногтями в знакомые выступы. Там есть особенно глубокое углубление, в которое Перплд опускает подушечку большого пальца. Он – это следы его зубов, оставшиеся с тех пор, как он был младенцем, и у него были более крепкие зубы, чем Панз ожидал. Фанди. Перплд разворачивается и через секунду оказывается на нем. Фанди, очевидно, не ожидает нападения и визжит, когда младший с быстрой эффективностью прижимает его руки и ноги. “Где Эрет взял это?” - требует наемник, держа медальон так, как будто Фанди не видел его раньше. Рот Фанди бесполезно двигается. “Где?” Перплд кричит. “Я-я не знаю! Я не знаю!” - кричит Фанди. “Я не знаю! Пожалуйста, –Эрет всего-навсего дал мне это и сказал, чтобы я – отдал это тебе!” Младший нажимает сильнее, и Фанди кричит: “Он просто сказал, что ты узнаешь! Перп, остановись! Остановись, это больно!” Грудь Перплда быстро поднимается и опускается. Дюжина фраз вертится у него на языке, но наемник ослабляет хватку и садится на пятки. Фанди извивается, пока не освобождается, хватаясь запястьями за горло, задыхаясь. “Где он?” - спрашивает Перплд, голос медленный и ровный. “Его замок”, - говорит Фанди. Он что-то бормочет и быстро моргает. "Ладно. Э-э, ты можешь взять это, если хочешь, - говорит младший, вставая и подталкивая корзину с резиновыми мячами ногой. "Прости" на вкус как пепел у него во рту, так что это все, что он может сказать. Фанди шмыгает носом, а Перплд неловко переминается с ноги на ногу. В конце концов, Фанди был всего лишь посыльным. “Э-э”. Язык подводит его. Перплд натянуто улыбается ему и убегает. В следующий раз, когда Квакити будет вести себя как кретин по отношению к Фанди, младший поможет ему подложить кнопки на место Квакити или что-то в этом роде. Все в порядке. Лас-Невадас великолепен в сумерках, в каком-то болезненном, опасном смысле. Шпиль до небес ухмыляется Перплду, когда он мчится по дорогам, только что заложенным кирпичом. Солнце опускается за горизонт. Наемник моргает, и его глаза становятся люминесцентными, покрывая мир слоем света. Он серый и пузыряйщийся, но при этом поразительно насыщенный, и Перплд проглатывает комок в горле. Почему Лас-Невадас так чертовски далек от всего? Холодный металл согревается в крепкой хватке Перплда. (“Люди могут бежать на полной скорости только семь минут. После этого они замедляются и устают”. “Что ж, хорошо, что я не человек". “Пффф. Ты достаточно человек”.) Перплд бежит вокруг внешних стен Эрета. Тихий голос шепчет о ловушках, что, если Эрет такой же, как Квакити, как он мог быть таким дураком? Двери в замок Эрета распахнуты настежь, и Перплд, не задумываясь, влетает в них. Здесь тихо. Мертвенная тишина, и наемник оглядывается, его вздохи наполняют оглушительно тихую комнату. Перплд закрывает глаза и вдыхает. “ЭРЕТ!” Что-то гремит, и голос Эрета разносится по коридорам. “Перплд, я здесь!” “Где?” младший кричит. Эхо искажает чувство направления Перплда, и он делает неуверенный шаг, прежде чем обернуться. Он морщит нос. “Здесь, здесь, здесь.“ Голос Эрет становится ближе с каждым шагом, и наконец Перплд видит его, после взгляд наемника становится зловеще-пурпурным. “Эрет”, - начинает Перплд в ярости, и Эрет поднимает руку. “Подожди, просто следуй за мной, прежде чем что-нибудь сделаешь”, - говорит Эрет. Наемник усиливает хватку. Металл врезается в его ладони, и Перплд говорит: “Лучше бы это было чертовски хорошо”. Эрет просто смотрит, выражение его лица туманно, как шторм, чуть позже он жестикулирует. Перп, по крайней мере, оценил его быстрые шаги. Он толкает дверь, которую Перплд почти не замечает, спрятанную за колонной в неприметном коридоре. Дверь открывается на бесшумных петлях, и кровь младшего застывает в жилах. “Нет.” Он делает шаг к дивану. Пронзительный вопль наполняет воздух, и Перплд оставляет синяки на коленях, когда падает. Его дрожащая рука касается девственно белой кожи, задевая загривок, который, черт возьми, никогда не брили, он думал, что это придает ему суровый вид, но Перплд просто говорил ему, что это выглядит странно— Лицо Панза разгладилось после смерти. Панз никогда не выглядел обеспокоенным, но непринужденная язвительность, нежный дразнящий перелив его губ стерты начисто. Перплд проводит пальцами по уголкам глаз Панза, задевая там слабые морщинки. Прикосновения младшего опускаются к горлу Панза, и он впивается пальцами в кожу, соединяющую его шею с плечом. ”Проснись". Голос Перплда высокий и требовательный, и он понимает, что это рыдание исходит от него. “Проснись, придурок. Проснись!” ”Перп..." Перплд трясет Панза за плечи. “Очнись, придурок, у тебя еще остались жизни! Это не смешно!” Его голос срывается. “Твои шутки - отстой!” “Перплд, остановись”, - говорит Эрет. Его рука опускается на плечо младшего, и он дергается, уворачиваясь, пока прикосновение Эрета не исчезает. Перп вжимается лицом в диван, делая глубокие, успокаивающие вдохи. Давай, Перплд. Возьми себя в руки. Панз никогда бы так не развалился на куски. Перплд медленно вдыхает. Это состояние немного прилипло, но он продолжает до тех пор, пока он не успокаивается. “Где ты его нашел?” – спрашивает младший. Он собран воедино. Он звучит собранно. (Да, конечно. Возможно для глухого человека.) “У главной тропы”, - тихо говорит Эрет. ”В пределах видимости его земли". “Покажи мне”, - говорит Перплд. Он заикается. “...позже. Покажи мне позже.” Эрет кивает и приседает. Он пристально смотрит на неподвижную фигуру Панза. “Мы были друзьями”, - бормочет Эрет. “Во всяком случае, настолько, насколько у Панза были друзья”. Пурпурные глотает. Он кладет медальон на грудь Панза и ждет подъема и падения. Это игра, в которую они играли, когда Перп был еще ребенком. Панз хотел отдохнуть и попытаться заснуть, а мледший делал все возможное, чтобы быть надоедливым маленьким засранцем. Панз отдал ему медальон, чтобы тот поиграл с ним (поскольку меч был убран со стола, поди разберись), и Перплд уронил его себе на грудь. Панз охнул и впился взглядом в младшего, который потом упал на Панза сверху, просто чтобы услышать его крик. Медальон лежит неподвижно. “Я собираюсь кого-нибудь убить”, - говорит Перплд. “Хорошо”, - говорит Эрет. Перплд держит Панза запястье (холодно, холодно, холодно) и пристально смотрит на него. “Я собираюсь убить кое-кого, и это будет не за плату”. “Я помогу тебе”, - говорит Эрет. Перплд поворачивается, чтобы посмотреть на нее. Он снял солнцезащитные очки, и его белые глаза были нечитаемы. Однако он не всегда был одиноким королем – Перп вспоминает истории Панза с потрясающими подробностями. О предателе в рядах их врагов. Перплд кивает. Сначала его НЛО, потом Панз... что еще есть у Перплда? Кроме того, кто мог убить Панза? Панз держался в стороне; он никого не беспокоил, если его оставляли в покое. Ни одна из его работ не являлась личной. Квакити не смог бы тронуть его, даже если бы он попытался – мастерство Панза намного превосходит его. Если только это была не ловушка. Перплд прикрывает глаза. Квакити. Слайм. Книга воскресения. Его глаза расширяются. - Это до тошноты прямолинейно. Квакити ведет себя так, как будто Перплд должен быть у него в долгу или что он должен заботиться об этой глупой стране. Как будто Перплд должен быть благодарен, и что они какая-то большая счастливая семья. “Мне все равно, мне совершенно плевать. Я знаю, что у тебя есть книга воскрешения и я хочу ее”. Гнев превращается во что-то хрупкое, и оно скрипит и болит с каждым шагом. Гнев подпитывает Перплда, но он сохраняет свой голос монотонным. Квакити повсюду, он кричит, он в замешательстве. “Мы – страна, мы вместе... мы должны быть вместе...” Да, точно. Какой-то гребаный шутник говорит это ему. И – и - и – “Даже если бы у меня была эта ебанная книга? Я бы не отдал её тебе. Ты последний человек, которому я бы, блядь, её отдал.” После этого выбор становится легким. - “Привет, Панз”. Он падает рядом с ним. Эрет постелил плюшевый коврик, и отсутствие боли заставляет Перплда бессмысленно злиться. “Сегодня я убил Слайма”, - говорит он. Он касается своей груди, где весит медальон Панза, согретый его кожей. “Это... был не заказ, но мне нужно было это сделать”. Это казалось неправильным. Все это кажется неправильным, но Перплду все равно, ему снова плевать. “Я... мы же братья, верно?” Перплд смеется. “Ты знаешь. Наемники до конца.” Кожа Панза мерцает от какого-то зелья, которым Эрет продолжает его поливать. Содержать его в чистоте, держать готовым к возвращению обратно. “Ты такой гребаный идиот”, - говорит Перплд.  “Я скучаю по тебе. “Бампкин теперь совсем один”. Пожалуйста, вернись домой. Перплд делает глубокий вдох и выдох. Это ужасно, как сильно он хочет, чтобы Панз отпустил плохую шутку или показал ему новый диск, который он нашел. “Впрочем, не волнуйся”, - говорит Перплд. Он улыбается, хотя улыбка выходит неуверенной. “Я собираюсь получить книгу воскрешения, и я убью столько людей, сколько мне нужно, чтобы получить ее”. Наёмник прижимается к мертвому телу своего брата. Слезы капают, ровные, как барабан, на толстовку его брата.