Приглашение

Холодный северный ветер развевал полы плаща, и Дазай ощущал, как он холодит кожу и пробирается под предусмотрительно надетую с утра кофту. Небо заволокло темными грозовыми тучами, и дождевые капли постоянно летели в лицо. При такой погоде можно было даже зонт не открывать. Все равно унесёт. Он шёл быстрым шагом, не осматриваясь по сторонам, хотя в такой ранний час почти никого ещё и не попадалось, кроме группки засидевшихся не пойми где студентов да сарарименов, возвращавшихся, вероятно, после прогулки после бара. В выходной день они могли себе это позволить. В маленьком парке все ещё было темно и пусто. Ни следа обычного утреннего оживления, но сейчас его это устраивало: в четыре тридцать утра это идеальное место встречи. Обычно Дазай предпочитал опаздывать, но сейчас всерьёз жалел, что не вышел чуть раньше, пусть и не хотел этого признавать. Достоевская стояла на досках, возле беседки у самой кромки пруда. Сейчас она носила свой неизмененный тонкий плащ и шапку, только другой формы. Теперь они действительно выглядели по погоде. – Ты всё же пришла, – Дазай выдохнул и приблизился. Он не желал признаваться даже самому себе, но полной уверенности, что она появится, у него не было. Девушка дождалась, пока они поравняются, и лишь тогда скосила на него взгляд. Выглядела она так же, как и при их прошлой встрече: одевалась под юношу. Дазай ещё тогда задавался вопросом, что получило начальство тюрьмы, и жив ли кто-нибудь вообще, если её секрет всё ещё не всплыл на поверхность? Даже учитывая, что для всего мира «Достоевский» умер ещё пару месяцев назад, за такие секреты все ещё могли найтись люди, способные дорого заплатить за такую информацию. И за прошлое. Всегда найдутся покупатели. Особенно учитывая, что на самом деле девушка жива и здорова. – Благодаря тебе, у меня сейчас много свободного времени, – она сделала паузу. – Так что ты хотел? – Позвать тебя в агентство. Почему бы тебе не работать вместе со мной? – Дазай даже не думал, когда предлагал ей это, хотя прекрасно понимал, как девушка отреагирует. Достоевская вскинула голову и посмотрела на него долгим нечитаемым взглядом. Дазай мог бы поклясться, что в нем читались нотки озадаченности. – У тебя нет температуры? – тихо поинтересовалась она ровным голосом, почти лишённым вопросительных интонаций. Дазаю почему-то показалось, что ей уже приходилось задавать этот вопрос. – Нет. Почему ты спрашиваешь? – он посмотрел на девушку предельно честным взглядом. – Я просто подумал, что тебе понравилось бы пожить открыто, потому и предлагаю. Она дёрнула плечом. – Я спасаю людей вместе с теми, кто недавно пытался меня убить, и кого пыталась убить я. Скажи на милость, как ты себе это представляешь? – Не помню, чтобы у тебя имелись в прошлом проблемы с концепцией их спасения и им самим собственно, – Дазай усмехнулся и тут же понял, что сказал что-то не так. Девушка сильнее запахнула плащ и повернулась, чтобы уйти. Он ухватил её за запястье. – Погоди. Выслушай меня хотя бы. Девушка могла уйти, и он прекрасно об этом знал. Но все же осталась. – Я тебя и так слушаю, хотя понятия не имею почему, – признала она. – И не напоминай мне об этом, если не хочешь, чтобы я столкнула тебя вниз головой в пруд. Дазай не удержался и расплылся в широкой улыбке. – Разве я могу удержаться? Пара мгновений, и он действительно полетел в ледяную воду. Слова у Достоевской не расходились с делом. Ладно, тут совсем неглубоко, и он достаточно быстро вынырнул. Девушка наблюдала привычно безразличным взглядом, как он вылезает из воды. Пальто чуть не утянуло его на дно. Успело достаточно хорошо промокнуть, и теперь он едва ли зубами не стучал на ледяном ветру. – Ты такая безжалостная, Фео-чан, – пробормотал он. – Ты сам просил, или я ослышалась? Дазай стянул плащ. В нем, казалось, ещё холоднее, чем без него. – Но ты не могла бы не воспринимать каждое моё слово буквально? – Почему? – в её словах тень усмешки. Он прекрасно понимал, что девушка отчасти издевается, отчасти абсолютно серьёзна, однако, пожалуй, и себе не мог до конца отдавать отчёт: насколько ему хотелось, чтобы она улавливала скрытый намёк, и какой намёк он и сам вкладывает в собственные слова. Кажется, и сама Достоевская сомневалась. Поэтому они и смотрели друг на друга некоторое время в немом неловком замешательстве, прежде чем она сняла с плеч свой тяжёлый и очевидно большой ей плащ и бросила ему. – Закутайся, или ты замёрзнешь ещё до конца разговора. Так давай, продолжай уже, договаривай, – она отвернулась и посмотрела на дальний берег пруда, на котором виднелись очертания детской площадки. Дазай задумался. Он понимал, что просто прямой подход не сработает, да и облажаться уже успел. Надо аккуратнее выбирать слова. Можно попробовать её обмануть, но и это, скорее всего, не поможет. Она не глупа и прекрасно поймёт его намерения. А в выборе нормальных слов он никогда не был силён. Ещё Мори-сан ему об этом говорил. С годами ничего не изменилось. Возможно, даже стало хуже. – Почему тебе не нравится мое предложение? – Я пытался убить ваших друзей, а теперь мы будем работать вместе. Давайте дружить, – она выглядела равнодушной. – Ты представляешь себе наше появление на пороге офиса примерно таким образом? – Мы можем выдать тебя за твою же сестру, – Дазай весело усмехнулся. – Никто не знает, что ты девушка, а кто мог бы знать, наверняка в могиле. Скажешь, я не прав? Девушка повернула голову в его сторону, и теперь на её лице отразилась отчётливая тень удивления: мелькнула и пропала. – Ты прекрасно знаешь, что я всю жизнь прожила как парень, я просто не знаю, как нужно себя вести. – Так в чем проблема? Ты любишь сложные задачи. Вот и проверишь, справишься ли, – он обошел её и коснулся шапки, снял её и собрал прямые тонкие волосы в два куцых хвостика. – Японцы не свяжут известного преступника Фёдора Достоевского с его сестрой, которая прожила всю жизнь в Империи и, даже если и знала о преступлениях брата, вменить ей нечего. – Не говори ерунды, все умные люди сразу же поймут, в чем дело, – раздражённо произнесла она, но не двинулась с места. – Какая разница? Ты сможешь вернуться обратно в подполье в любой момент под именем мужчины, – возразил Дазай. – Никто не сможет ничего доказать. Да и какое тебе дело до досужих сплетен? Или ты настолько беспокоишься о собственной репутации? – Я ни о чем не беспокоюсь, – Достоевская не стала дожидаться, пока он договорит. Сделала шаг вперёд, а после развернулась на каблуках и посмотрела ему в глаза. – Всего лишь не люблю совершать бессмысленные действия, которые мне невыгодны. Зачем мне это, Осаму? – Возможно, потому что это может быть весело? – ответил он вопросом на вопрос, ухватил её за тонкие пальцы, на мгновение задержался на них, а после его хватка все же поднялась до узкого бледного запястья. – И потому что ты в любой момент можешь изменить правила игры? Дождь начал накрапывать сильнее, и он поёжился. Сейчас стало только холоднее, и Дазай принял решение и потянул девушку к беседке. От холода там не укрыться, но хоть не промокнут. – Это не даёт ответа на вопрос, зачем мне заниматься спасением людей, чью ценность я не понимаю, – возразила она. Каблуки их обуви гулко стучали по дереву. – Может, тебе его поискать? – Дазай резко остановился, и девушка чуть ли не налетела на него. Как он и рассчитывал. Его пальцы сжали её плечи. – Мне это неинтересно, – возразила она. – Люди никогда не вызывали во мне ничего, кроме отвращения и презрения. Они… Дазай так выразительно посмотрел на неё, что она замолчала и скривила тонкие губы. – Не пытайся со мной играть. Мы оба знаем, что до людей тебе нет совершенно никакого дела, – мягко поправил он, стараясь не потерять нить разговора, потому что думал, что водолазка, которую девушка надела, слишком тонкая для такой погоды. Даже если она выбирала её под плащ. – Нет никакого дела нам обоим, – поправила его она.. – Тут ты права. Именно поэтому я зову тебя к себе. Что ты теряешь? Кроме необходимости выйти из подполья и сыграть ещё раз. Даже если кто-то из моих коллег что-нибудь и заподозрит, уведем их в сторону, – шапка полетела на стол, и он убрал прядь ее тёмных волос за ухо. – В крайнем случае, неплохо проведёшь время. – Не пойму, зачем тебе вся эта возня. Не могла взять в толк ещё когда мы вместе были в Мерсо, – девушка не возражала. – И во время побега, и после. И сейчас тоже. – Порой я тоже, – признался Дазай. – Слушай, Фео. Мне сложно быть откровенным, но мы всегда сможем просто уйти, когда надоест, или они решат, что тебя раскрыли, или найдётся что-нибудь более интересное. Достоевская некоторое время молча стояла, обдумывая его слова. – Мне не стать хорошим человеком, и мы оба это знаем. И твои коллеги поймут, едва я с ними прообщаюсь дольше получаса. Дазай потянулся к ней, и их лица оказались совсем близко: её лоб и его. Он чувствовал теплое дыхание совсем рядом. Странно. Похоже, он даже не понимал, как успел соскучиться. – Мне плевать. Тебе по сути тоже. Побудешь на виду в конце концов. Пройдешься по улице без опасений быть узнанной, наплюешь на условности. Фео, перестань. Ты прекрасно знаешь, зачем я тебе это предложил, но почему-то увиливаешь. Неужели твое прошлое действительно играет такую большую роль? – он отстранился, не выдержал и коснулся её щеки, холодной как мрамор. Несколько мгновений ему казалось, что она сделает шаг назад, но девушка так и не двинулась с места. – В агентстве люди время от времени тоже убивают иногда, не то чтобы тебе совсем не придется сидеть без дела. Сомневаюсь, что род деятельности, в которой тебе придётся участвовать, тебя вообще может смущать. – Не знала, что искренность относится к твоим добродетелям, – на губах Достоевской играла лукавая улыбка, и от этого её лицо выглядело непривычно эмоциональным. Тогда у Дазая и появилась не слишком приятная догадка. Озорные искорки на дне её темно-амарантовых глаз наводили на мысль, что он прав. – Ты, что, этого и добивилась? – с подозрением спросил он. – Возможно, – уклончиво ответила девушка. – Но я правда не ожидала услышать от тебя такое странное приглашение. Всему есть предел. Даже моим подозрениям на твой счёт. Дазай уставился на неё непонимающе. Он решительно не знал, о чем она, и сомневался, что вообще хочет знать, о чём она могла подумать. В некотором роде Достоевскую действительно сложно было просчитать из-за необычности хода её мыслей. – Ну так что ты решила? Или дать тебе время на раздумья? – К чему мне оно? Как я и сказала, ты и твои друзья позволили мне сойти со сцены, но я понятия не имею, куда податься, – она задумчиво укусила себя за палец. – Так что твоё приглашение пришлось как нельзя кстати. Дазай не удержался и даже не позволил ей договорить, а просто обнял и поцеловал. Непохоже, чтобы она привыкла к такому бурному выражению чувств – шарахнулась, что её пришлось ловить. – А вот использовать способность – лишнее, – шепнул он ей на ухо. Девушка одарила его ледяным взглядом, способным заморозить пруд, возле которого они стояли. – В следующий раз я вгоню тебе в шею кинжал, – спокойно пообещала она. – Буду ждать с нетерпением, – Дазай насмешливо прищурился. Достоевская отвернулась, а после потянулась к своей шапке и натянула её обратно на голову. – Не заставляй меня пожалеть о том, что я согласилась. – Ну, полагаю, жалеть предстоит не нам, – беззаботно отозвался он. Неподалёку прозвучали негромкие голоса. Дождь уже закончился, и постепенно парк наполнялся народом. Выбранное для тихого разговора местечко с наступлением утра становилось слишком уж многолюдным для продолжения разговора. – Предлагаю нам отправиться прогуляться по городу. Но сперва зайдём ко мне, я переоденусь. Холодно же. – Тебе и так нормально. До вечера не доживёшь? Дазай надул щёки. – Вот за что ты меня так ненавидишь, а? Хочешь, чтобы я умер? – Ладно. Пойдём к тебе, не начинай, – девушка посерьёзнела снова и прислонилась к столу и ждала, пока он соберётся. Дазай надел свое пальто обратно и теперь пытался как-то закутаться в её плащ, чтобы мёрзнуть меньше, но не выходило. Вроде и высох уже давно, но как-то не слишком помогало. Как бы не заболеть после сегодняшнего купания. В пальто зазвонил телефон, и Дазай по рингтону понял, что, похоже, Куникида требует его немедленного присутствия в офисе с утра пораньше. Не иначе как случилось что-то. Задание, видимо. Для начала рабочего дня немного не тот час. – План меняется, мы идём в агентство, – заявил он. – Сейчас? – девушка тщетно пыталась скрыть замешательство, но не преуспела. – Да. А чего откладывать? Там и дело какое-то подвернулось как раз. Уговорю директора тебя принять, а потом уже с документами разберёмся, – он приобнял её за плечи и повёл к выходу из парка. – Все сложилось как нельзя лучше. – Дурацкая идея, – ровно сообщила она. – Да ладно тебе. Почему сразу дурацкая. Я тебя со всеми познакомлю. Они замечательные, и ты им понравишься! – Не понравлюсь. И не неси чушь с такой глупой улыбкой, или я правда вгоню кинжал тебе в бок. – Эй! Не надо. Не тыкай меня им! Фео! – Убери свою иглу от моей шеи. – Нет, сперва ты убери кинжал! Телефон в пальто снова зазвонил, и где-то среди туч вдалеке появился просвет.