***
Преодолев гулкий колодец двора, Дубин и Гром зашли в просторную парадную. Прямо на первом этаже, недалеко от входной двери, лицом вниз лежал модно одетый молодой человек, а из-под его живота, собравшись в приличную лужу, натекло доброе ведёрко крови. Цокнув языком, Гром тут же заозирался в поисках коронной фразы, и через долю мгновения выхватил ее на боковой стене парадной. «Спустился Бог, и ад вконец увял, нет ангелов и демонов опять», — гласила надпись. — Бродский? – Гром покосился на Диму, но тот покачал головой и тут же предположил в ответ: — Цой? Гром хмыкнул. Дима достал телефон и полез гуглить. — Странно… точную цитату «Яндекс» найти не может. — Плохо, — холодно констатировал Игорь. – Если чертов автограф не поможет нам приблизиться к личности убийцы, этот паренек, — он кивнул на труп в красной болоньевой куртке, — помер зазря. Вечная воодушевленность Дубина заметно схлынула с его лица, и Гром одобряюще похлопал его по плечу, прежде чем выйти на улицу.***
В этот раз вынырнуть из вязкой, уютной темноты было сложнее. Разумовский довольно долго чувствовал себя зависшим под тягучей поверхностью дрёмы, пока силой воли не заставил себя выплыть. Место расположения осталось прежним, и Сергей почувствовал легкий укол разочарования: Чумной Доктор не сдержал своего обещания вытащить его из подвала доктора Менгеле. Состояние было стабильно паршивым, но, по крайней мере, не хуже обычного: возможно, Чумной Доктор не успел ничего натворить, и у санитаров не было повода хорошенько попортить его шкуру. Очень хотелось пощупать голову, чтобы убедиться, что на ней не появилось шрама от лоботомии, но скованными кожаными ремнями руками было не пошевелить. Вдруг из коридора раздался какой-то грохот и испуганные женские визги. Звуки потасовки все нарастали и, вроде бы, начали раздаваться поближе. Разумовский занервничал и, на пробу, но без особой надежды, дернул стягивающие запястья ремни. Он не понимал, что происходит, но отчетливо ощущал, как страх разливался в груди и спешил подкатить комом к горлу. Совсем рядом раздались торопливые шаги, Разумовский повернул голову и увидел, как в его темницу спешно ворвался Вениамин Самуилович. Видок у него был не очень: водянистые глазёнки бегали, волосы как-то крайне неаккуратно топорщились, халат был расхлябан. Это совсем не вязалось с тем, как статно и уверенно выглядел психиатр обычно, особенно перед лицом своих клиентов. Не глядя на Разумовского, он быстро прошествовал в следующее помещение, таща в руках увесистый ящик для офисных документов, и скрылся из виду. Как Сергей ни пытался извернуть шею, чтобы увидеть, что происходит, ему это сделать не удавалось. Спустя пару мгновений сквозь шум приближающейся потасовки едва-едва послышался чирк спички, и из помещения, где скрылся Рубинштейн потянуло дымом. «Что происходит?!», — хотелось закричать Разумовскому, но в суматохе психиатр вряд ли удостоил бы его ответа. Он снова задергался в вязках, скорее из желания напомнить Рубиштейну про то, что он все еще здесь, чем взаправду пытаясь освободиться. Если безумный ученый собирался сжечь свою подпольную лабораторию, чтобы замести следы, Разумовский хотел бы надеяться, что ему хватит гуманности не подвергать сожжению заживо своих пациентов. Сумасшедший Сергей – плохой свидетель его злодеяний. Кто поверит сумасшедшему? К сожалению, Рубинштейн действительно о нем помнил. Вернувшись из соседней комнаты, весь окутанный запахом гари, он быстро подскочил к Разумовскому. Глаза его безумно горели, в руке сверкнул пятимиллиметровый шприц. — Простите, Сергей, но я не могу позволить Богу смерти разгуливать среди людей, — протараторил он и вцепился в рукав Разумовского. Совсем неподалеку, где-то в коридоре, раздался топот множества ног, звук выбиваемой с ноги двери и резкий крик «На пол, бляди, все руки за головы!». Глаза Разумовского широко распахнулись от ужаса. Менгеле собирается его убить, чтобы живое свидетельство его преступлений не досталось штурмовому отряду, чей бы он ни был. Разумовский даже не попытался уговорить себя не нервничать. Все произошло в долю секунды, водоворот тьмы обхватил его со спины и утащил вниз, в бесконечно глубокую койку, словно в двухметровую могильную яму, а просвет, что еще виднелся далеко вверху, тут же заслонило тьмой черных перьев.***
— На пол, тварь! — взвыл Олег и для верности пустил короткую очередь в потолок, от чего Рубинштейна и Разумовского рядом с ним густо осыпало каменной крошкой. Доктор с безумно бегающими глазами медленно поднял ладони вверх, все еще сжимая между большим и указательным пальцем правой руки полный шприц. — Брось сюда, — продолжил Волков. Рубинштейн подчинился. — А теперь мордой в пол, живее! – Для надежности Олег сделал взмах дулом автомата, чтобы последствия неподчинения стали для доктора кристально прозрачными. – Свяжите его, парни! Один из ребят из отряда, в спецовке СОБРа, тут же метнулся к доктору, заломил ему руки за спину и защелкнул на запястьях наручники, в то время как сам Олег в пару шагов подскочил к Сергею. Тот лежал с закрытыми глазами и слабо встряхивал головой, словно пытаясь прогнать морок. — Серёга, это я, все хорошо, я тут, — прошептал он, нисколько не заботясь, что об этом могли подумать его подельники: в конце концов, все, кроме Олега, были здесь, потому что Хольт платил отличные деньги за рыжего задохлика, привезенного к нему живым и, желательно, целым. Олег сперва осторожно похлопал его по щекам, пытаясь привести в чувство, но быстро спохватился и кинулся расстегивать ремни, приковавшие его к кровати. Запястья и лодыжки под ремнями были одним сплошным пунцовым синяком, и Олег стиснул зубы так, что почти свело челюсти. Просунув ладонь Разумовскому под спину, он поднял того в сидячее положение и еще раз похлопал по щеке. Однако Сергей не среагировал.***
— Босс, что делать с этими? – ребята в камуфляже с нашивкой СОБР собрали весь персонал и нескольких бедолаг-подопытных со скованными за спинами руками в центре самой большой комнаты этого пыточного подвальчика. — Выволочь на улицу. Они нам ни к чему. А богадельню эту сжечь, — сухо скомандовал Волков. Пока одни «СОБРовцы» грубо выталкивали работников пыточного подвала наверх по лестнице, а другие щедро разливали по аккуратным стеллажам с папочками медицинский спирт, Олег бережно закинул бессознательное Сергеево тело через плечо и устремился на волю.***
В кузове «ГАЗели», до боли напоминающей питерские полуразваленные маршрутки до Дыбенко, только без окон, ребята, стащив свои балаклавы, весело переговаривались, радуясь, что все прошло гладко. — В новостях ничего про нападение на психушку нет. Про похищение Разумовского тоже, — констатировал один из парней, листая новостную ленту в браузере. — Ну еще бы, — сказал другой. – Ты видел? У них там люди в клетках, как макаки сидели! Ёбнутые! Еще бы они пошли на нас маляву катать. — Надо было пустить по этим уродам пару очередей, для острастки, — сказал третий и похлопал Олега по плечу. – Отличная идея была с СОБРом! Как ты понял, что тут что-то не чисто? — Во-первых, я знал Серегу всю жизнь, и кукуха у него так отлететь не могла. Я сразу понял, что это какая-то лажа. Наверняка конкуренты организовали ему этот «курорт», — уверенно начал Олег. — А во-вторых, я днем к ним заходил в часы посещения, сказал, что старый друг, хочу увидеть Серегу. Но одна медсестра сначала мне сказала, что Серега на процедурах, и меня не смогут к нему отвести, а другая — и вовсе, что его перевели в другую больницу. А по всем документам он все еще был у них. — Хитро, — сказал первый. – Но насчет того, что не виноватый он… Видосы у Юльки очень убедительные были, я б на твоем месте пригляделся к этому… другу. Вдруг ты не знаешь чего?***
Разумовский медленно разлепил глаза. Сначала расфокусированный, взгляд его блуждал где-то у Олега за плечом, затем медленно приобрел осмысленность и сосредоточился на Олеговом лице. А потом Разумовский рассмеялся. Он смеялся жутко, заливисто, и этот звук прокатился по стенам комнатушки леденящим душу эхо. Потом он несколько раз медленно вдохнул и выдохнул, пытаясь остановить истерику, как в замедленной съемке протянул руку к Олеговому лицу и едва-едва коснулся подушечками его щеки, а затем сказал с усмешкой: — Олег. Вот я и сошел с ума, Олег. Я тронулся! Ха-ха. Ха-ха-ха, — и он рассмеялся вновь.***
По случаю вызволения из заточения Разумовский был тут же приглашен в офис Хольта, и Олег остался со старым другом в качестве сопровождающего. — Зря я все-таки тогда отказался работать твоим телохранителем, — произнес тихо Олег, упорно избегая смотреть на Разумовского. Тот шел по коридору питерского филиала HOLT International чуть впереди Олега, и источал ауру уверенного и серьезного бизнесмена даже несмотря на нелепую одежду (Олег дал ему комплект СОБРовца вместо больничного халата, только ободрал нашивку). — И что бы это изменило? – холодно отозвался Сергей, чуть повернув голову, чтобы видеть собеседника. – Мы сидели бы вдвоем под дулами пистолетов лахтинских бандюганов? Ты лежал бы со мной в психушке в соседней палате? Мы вдвоем притворились бы мертвыми, чтобы нас почем зря оплакивали наши друзья? Последнее было так горько и зло произнесено, что Олег только и смог что сказать: — Прости. Чуть помолчав, он добавил: — Мне жаль, что из-за этой подставы ты потерял Vmeste. Я помню, сколько это для тебя значило. Если бы я мог как-то помочь… — Ты можешь, — несколько безэмоционально перебил его Разумовский. Олег наконец поднял глаза и уставился на друга. — Если ты и правда хочешь помочь, делай так, как я тебе скажу. — Сергей остановился и подождал, пока Олег с ним поравняется, а затем они вместе шагнули в призывно отворенные двери офиса.***
— Вы хотите обеспечить невозможность промышленного шпионажа для ваших конкурентов из других оружейных корпораций, а в идеале – устранить их совсем. И для этого вам нужен хороший и молчаливый разработчик программного обеспечения, — подытожил весь их долгий разговор Сергей, пригубив бокал шампанского, вежливо предложенного ему Хольтом в процессе разговора. Вся тройка расположилась в переговорной, секретарша принесла три бокала и бутылку дорогого шампанского, и Хольт с нескрываемым удовольствием разлил его по бокалам. Олег к своему, впрочем, не притронулся – он хотел быть абсолютно трезв, чтобы, если что-то пойдет не так, подстраховать Серёжу на этот раз. — Да, именно так, — с улыбкой, острой, как бритва, ответил Август. – Вам это под силу? Разумовский улыбнулся одними уголками губ: — Разумеется. Дело лишь в цене. — Я вытащил вас из вашего… затруднительного положения, какую еще цену вы хотели бы? — Вежливость Хольта была настолько обманчива, что даже Олег, не понимающий бόльшую часть английских слов, уловил скрытую за ними суть. — Я попал в эту передрягу из-за своих конкурентов, поэтому хотел бы, чтобы ваши головорезы, например, вот этот, — и Разумовский указал на Олега так, словно тот был ему лишь незнакомцем-конвоиром, — остались обеспечивать мне безопасность. И, конечно, я хотел бы лично опробовать кое на ком ваши замечательные творения. Хольт заметно расслабился и улыбнулся, все так же остро, но уже не столь раздраженно: — Я думаю, это можно устроить.***
Олег видел суперкомпьютеры только однажды: когда Vmeste только набирало популярность, Разумовский как-то приводил его в помещение, где светящимися монолитами стояли бессчетные сервера его социальной сети. Помещение, в которое Хольт поместил Сергея, было мало похоже на серверную Vmeste: оно было светлое и свободное, с ненормально длинным столом, который был весь уставлен в ряд широченными мониторами. Работал из них, впрочем, только один, — за которым сидел Разумовский. Сам же суперкомпьютер монолитной стеной кулеров и мерцающих лампочек захватил всю дальнюю стену от пола до потолка. От монолита множество проводов тянулось обратно к столу, подключаясь не только к мониторам, но и к объемному хабу, занявшему добрую половину протяженности стола, в многочисленные слоты которого были вставлены одинаковые ардуиноподобные микросхемы размером в предплечье каждая. Видимо, именно их программированием и занимался сейчас Разумовский. Пройдя к столу, Олег поставил на него два пакета и принялся доставать его нехитрое содержимое. — Так, я принес тебе, как ты и заказывал, — он поставил на стол пенопластовую коробку, рассматривая ее так, словно внутри находились живые мадагаскарские тараканы, — онигири с угрем, воду без газа, эти твои электронные штуки, паяльник, а также рубашку с брюками размера L из бутика Армани. Твои счета же арестованы, ты уверен, что можешь себе позволить такое? Не отрываясь от бесконечных рядов кода, маячащих на экране широкого монитора, Сергей ответил: — Физические счета в банках арестованы, но криптокошельки никто не отменял. Достав из пакета помимо экзотики для Сергея коробку с более традиционной едой, для себя, Олег, присев на ближайший стул, принялся трапезничать. — Кстати, — до конца даже не прожевав, начал он, — когда ты говорил, что тебе понадобится моя помощь, я не думал, что она будет заключаться в хождении по магазинам. — Прости, — быстро отозвался Разумовский. – Я просто хочу закончить побыстрее. — Я думал, — продолжил Волков, — что мы возьмем моих ребят, накроем тех ублюдков, которые это с тобой сделали, и, какие бы уловки они ни применили, чтобы отжать Vmeste, заставим их откатить все обратно. Или устроим им ловушку, эдакий механизм Голдберга, как в детстве. А вместо этого ты согласился помочь этому мудаку убить его конкурентов. Я не узнаю тебя. Отвлекшись, наконец, от кода, Сергей подкатился на компьютерном стуле к той части стола, где его ждала коробка с онигири, и принялся ее распаковывать. Улыбнувшись самодовольно, он сказал: — Забудь про Vmeste. Помнишь, у меня была идея мессенджера, Telegraph? Я вернулся к его разработке, осталось немного подкрутить. – Он положил онигири в рот, долго молча его разжевывал, а затем добавил: — И я не собираюсь помогать «этому мудаку» убивать конкурентов. Кстати, не хочешь попробовать? – И он в жесте, напоминающим застольное поднятие бокала, приподнял палочками рисовый треугольник.***
Разумовский сидел за компьютером до самого утра. В помещении с сервером не было окон, чтобы увидеть брезжащий свет зари, но Олег, так и не сумевший задремать, постоянно сверялся со временем на экране своего телефона. Смутное чувство тревоги не оставляло его, хотя в новостях, которые он продолжал мониторить, все еще не было ни слова о нападении на Чумной форт или побеге Разумовского. Никакие лахтинские бандиты в офис Хольта тоже не могли ворваться. Разлегшись на офисной софе со скрещенными на груди руками, он буравил глазами спину Сережи и в конце концов пришел к выводу, что тревогу в нем вызывал сам Разумовский. Олег давал себе отчет в том, что не видел его давно. Очень давно. Люди и за меньшее время могли измениться до неузнаваемости. И все же, ему было сложно поверить, что настолько мог перемениться человек, с которым он годы прожил в одной комнате, ближе которого у него никого не было (да и, честно говоря, не появилось). Он вел себя иначе: прежний Разумовский не стал бы держать себя с Олегом отстраненно, словно они были шапошными знакомыми; не смог бы разговаривать с Хольтом так, словно тот был кроликом перед удавом (Олег в самом начале Сережиной карьеры был свидетелем его переговоров, и в том Сергее было гораздо больше от детдомовского мальчика-невидимки, чем осталось в нынешнем); он даже сидел не так, как обычно – с идеально прямой спиной, не придвигаясь в порыве увлеченности совсем близко лицом к монитору; не так ел – медленно, смакуя каждый кусочек как изысканнейшее из блюд; и не так смотрел на Олега – словно тот был любопытнейшей подопытной зверюшкой, а вовсе не его лучшим другом. Когда Сережа нервничал, он всегда крутил канцелярскую резинку в руке, так повелось с их подросткового возраста, и Олег всегда, хоть раз в день, видел ее в его руках – у этого Серёжи такой привычки не было, словно он и вовсе не нервничал. Даже глаза его из небесно голубых стали как-то темнее, почти синими. Что бы ни происходило с Разумовским, Олег вознамерился разгадать эту загадку.***
Пробежавшись еще раз глазами по заключительным строкам кода, Разумовский отмотал внушительного объема скрипт примерно до середины к интересующему его куску и вставил: if (isStartChaosButtonPressed == true) { StartChaos(); } Улыбнувшись удовлетворенно, он поднялся со стула, убедился, что паяльник выключен из розетки и подошел к спящему на софе Олегу. Тот лежал, вжав подбородок в грудь и плотно скрестив руки. Разумовский некоторое время посканировал его взглядом, прежде чем протянул руку и осторожно потряс друга за плечо: — Вставай, пойдем спать в нормальное место. На третьем ярусе есть бизнес-аппартаменты, я сниму тебе комнату.***
Разумовский закончил работу через неделю. Хольт, конечно же, восхитился его талантами и скоростью, на что Сергей ответил, что предыдущие разработчики уже сделали все необходимое, а ему оставалось лишь довести их код до ума. Затем Август прислал своих работников, которые бережно извлекли запрограммированные микросхемы из хаба, с превеликой осторожностью уложили их в контейнеры и увезли. А через день Хольт пригласил Разумовского на полигон. Тот, разумеется, согласился, и Олег, как верный телохранитель, поехал с ним.***
Олег, конечно, знал, что Август ван дер Хольт – довольно успешный оружейный барон, но степень его креативности смог оценить только сейчас: ангар, в который они с Сергеем были приглашены, располагался на минус третьем этаже офисного здания HOLT International, а попасть в него можно было только с помощью специальных лифтов. Но самым интересным было содержимое ангара: словно терракотовая армия китайского императора, перед прибывшими высились ровными рядами штук двадцать андроидов. На их антропоморфных «телах» вся схожесть с человеком заканчивалась – роботы были скорее похожи на терминаторов из одноименного фильма, с которых содрали их кожу-маскировку, а опытный глаз военного позволял Олегу рассмотреть встроенные в предплечья выдвижные пулеметы и штык-ножи, вложенные во внешнюю сторону рук. Оружия в них наверняка было на порядок больше, но Олег, впервые такое видевший, затруднялся определить, какие еще сюрпризы затаили в себе эти смертоносные статуи. — Вы отлично поработали, Сергей, — улыбнулся Хольт, — поэтому я хотел бы, чтобы вы стали свидетелем их первого запуска. Поверьте, ваш вклад в оружейный прогресс сложно переоценить. Олег перевел быстрый взгляд на Сергея. Тот улыбался тоже, — жутковато, неестественно, так, как никогда не улыбался прежде, в те времена, когда Олег еще не «умер», — и незаметно потирал под аккуратным манжетом пожелтевшие синяки, оставленные вязками. — О, что вы. Я просто собрал код воедино, ничего гениального. Не терпится посмотреть на демонстрацию их работы. Хольт приглашающее махнул рукой, соглашаясь, и подал голосовую команду: — Проект «Каратель», готовность номер один! Глазные датчики всех двадцати андроидов мгновенно вспыхнули жутковатым красным свечением, и они, словно солдаты на плацу, все как один, синхронно выпрямили «спины». — «Каратель один», огонь по мишени «десять», — произнес Хольт, и один из андроидов из первого ряда сделал шаг вперед и вытянул в направлении Олега и Сергея руку. Из нее выдвинулось дуло, а затем раздался звук выстрела. Олег едва удержался от рефлекторного желания броситься в укрытие и утащить за собой Серегу, и невольно моргнул, а когда открыл глаза, они с Разумовским все еще стояли, живые и вроде как невредимые. Разумовский, у которого инстинкт самосохранения работал отлично, вместо того чтобы отшатнуться или хотя бы растеряться, безэмоционально развернул корпус и посмотрел себе за спину. Там, справа от дверей лифта, на каком-то плотном материале, похожем на карбон, покрывающем стену, были нарисованы круги мишени. Прямо в центре ее красовалась дыра. — Впечатляет, — сказал Сергей таким голосом, словно его это совершенно не впечатляло. Олег внутренне подобрался. То, что Хольт преднамеренно приказал андроиду стрелять в мишень позади их спин, было с его стороны весьма прозрачным намеком, что с ними станет в случае разногласий. Разумовский, впрочем, наверняка продумал и это, хотя Олег не представлял, что бы он смог в такой ситуации сделать. — Вчера, когда мои ребята поместили в этих красавчиков их «мозги», я не смог удержаться, чтобы не потестировать, — довольно усмехнулся Хольт. – Всегда попадают в яблочко! А все благодаря гироскопической настройке движения и увеличенному количеству сенсоров! Boston Dynamics такое и не снилось. Кстати, не хотите опробовать? Помнится, вы хотели протестировать моих красавцев на людях, Сергей? — Да, кстати об этом… — Сергей невозмутимо достал из кармана брюк маленький пульт и нажал на кнопку. На лице Хольта отразилось недоверие, и он мельком бросил взгляд на своих роботов, только чтобы увидеть, как свет в их глазах на мгновение моргнул. Что-то, очевидно, происходило. — Начать программу «Хаос», — скомандовал Разумовский. – Активировать программу распознавания голоса. «Каратель один», «Каратель два», обездвижить объект на пятнадцать градусов к югу. Андроиды немедленно приступили к выполнению команды, и шокированный Август только и сумел что отступить в шоке на пару шагов назад, прежде чем был схвачен, а металлические руки андроидов зафиксировали его собственные за спиной. — Что ты делаешь, — прошептал Сергею почти на ухо Олег и схватил того чуть повыше запястья за рукав. Твердые пальцы Разумовского уверенным движением обняли их, — лишь затем, чтобы бесцеремонно отцепить и сбросить его руку. — Ты обещал мне помочь – так помогай. Или, по крайней мере, не мешай, — сухо ответил Сергей. Затем он изящным движением достал из нагрудного кармана платок, скомкал его и запихал сопротивляющемуся Хольту в рот.***
Квартира у Юли была уютной. Не сказать, что уютнее квартиры четы Прокопенко, к которой Игорь был привычен, – более просторная и менее забитая личными вещами, она не совсем ощущалась как дом, — но уж безусловно лучше, чем его собственная. Развалившись на мягком диванчике в гостиной, Игорь размышлял о текущем деле, бездумно подбрасывая к потолку теннисный мячик и ловя его на подлете одной рукой, а Юля, оперевшись об него спиной, как о спинку этого самого дивана, привычно что-то шерстила в своем смартфоне. Сидеть вот так, в полумраке и тишине, занимаясь каждый своим делом, но рядом, было, — Игорь должен был признаться себе, — приятно. — Что делаешь, — разбила тишину Юля. — Да так… думаю о работе, — ответил Гром, от неожиданности едва успев поймать мячик прямо над своим лицом. — Про Жреца? — А? — Ну, про то убийство у Банковского моста? – пояснила Юля. На это раз мячик все-таки упал и, стукнувшись о спинку дивана, гулко прокатился по ламинату куда-то под тумбу. — Не. Там глухарь. Отпечатков нет, на видео с городских камер – только непримечательная фигура в черном, на маршруте между двумя камерами просто исчезает. — М, — вот и все, что ответила Юля. А через некоторое время снова спросила: — Не хочешь узнать, что делаю я? Судя по энтузиазму в ее голосе, она собиралась рассказать независимо от его ответа, поэтому Игорь сказал: — Работаешь над новым видео? Юля усмехнулась: — Да, и, уверена, тебе будет интересно узнать, о чем оно. — М? – Игорь приподнялся на диване, немилосердно заставляя Юлю сползти следом, чтобы усесться поудобнее и видеть ее лицо. – Интригуешь. Юля развернула было к нему телефон, но затем быстро одернула руку и с очень суровым выражением лица произнесла: — Только учти, видео это будет опубликовано в любом случае, как бы ты ни возражал, и даже поломка моего телефона этого не изменит – я теперь все в облачное хранилище сразу сохраняю. — Ладно-ладно, — ответил он, улыбнувшись, и выхватил телефон из ее руки. – Показывай уже.***
Гром весь обратился в слух, когда Пчёлкина запустила на экране смартфона тестовую версию своего нового видео. Его вряд ли можно было приобщить к материалам дела: полицейские расследования таким образом не вели, но зато журналистке никто не мог подобного запретить. Расследование сосредоточилось на ритуальном характере убийства девушки на Банковском мосту. Юля взяла интервью у специалиста по сектам, который отверг идею сатанизма за недостатком атрибутики. Потом она прошерстила местные заголовки газет на предмет странных ритуальных действий и нашла старую статью, еще пятилетней давности, которая рассказывала о профессоре Себальцеве из СпбГУ, с кафедры семитологии и гебраистики, которого увезли в психиатрический диспансер прямо с пар, поскольку он впал в делирий посреди лекции, выкрикивая что-то про необходимость возвращения богини войны Аннунит на землю, чем изрядно напугал студентов. Желая понять, может ли аккадская мифология быть связана с убийством девушки, Юля каким-то чудом договорилась с бывшей аспиранткой сумасшедшего ученого о научном комментарии. Удивительным образом обычно беспринципно-наглая Юля согласилась затемнить лицо говорящей и даже изменить ее голос так, что ее было не узнать. Героиня интервью рассказала, что профессор Себальцев всегда был очень увлечен своей профессией и с удовольствием рассказывал о различных аккадских ритуалах. Особенно его увлекал ритуал «омовения уст»: обряд, с помощью которого аккадцы «оживляли» глиняную фигурку, впуская в нее божество. Себальцев был одержим идеей воплощении богини Аннунит в фигурке, для этого у себя дома он развернул целый бит мумми – мастерскую по изготовлению божественных скульптур, и все жаловался, что вдохнуть в них жизнь не получается. Однажды в беседе он даже доверительно поведал своей аспирантке, что из-за плохой сохранности некоторых табличек ритуал мог быть описан не полно, поэтому, возможно, для оживления фигурки требовался тот же обряд, что и для оживления священного тамбурина. Аккадцы верили, что бык, которого приносили в жертву ради создания тамбурина, был рожден для того, чтобы стать тамбурином, а значит, нужно было найти девушку, которой было предназначено воплотить Аннунит. Аспирантка также пояснила, что для создания тамбурина, через который смогут вещать боги, аккадцы ритуально сжигали сердце выбранного для инструмента быка с кипарисовыми и кедровыми смолами и мукой. Также девушка предположила, что место – Банковский мост – было выбрано не случайно, поскольку грифоны могли напомнить Себальцеву демониц Ламашту, изображавшихся со львиными головами.***
Когда видео закончилось, лицо у Грома было такое, что Юля тут же отдернула руку с телефоном с испуганным видом и спрятала его в карман. — Интересно, — протянул Игорь. – Выглядит правдоподобно. У тебя есть адрес этого Себальцева? Юля очаровательно улыбнулась: — Если я иду с тобой, то есть. А если нет… — Хорошо, — вздохнул Гром. — Пойдем вместе. Но то, что мы узнаем от Себальцева, ты в видео вставлять не будешь. Как будто это могло остановить Юлю. Пчёлкина улыбнулась дразняще и тут же поднялась, готовая вылететь пулей навстречу еще более захватывающему интервью хоть прям сейчас. Игорь медленно последовал за ней. После видимых усилий, которые он прилагал для того, чтобы открыть рот, он все-таки нашел в себе силы пробурчать: — Ты это… молодец, короче. Улыбка Юли стала еще шире.