Зашифрованный протокол

Костя отупело пялился в протокол. Смысл понятнее не становился. — У тебя что, детства не было, Котов? — рявкнул Аристов, вынимая бумагу из Костиных рук. — Почему не было? Очень даже было. — Потому что это шифр. Костя пожал плечами. Ну, шифр. Ну и? Было детство у Кости, было. Вот у других его может не быть.

***

К ним еще вчера обратились родители похищенного мальчика. Площадку возле спортцентра, с которой ребенка украли, Котов лично едва ли не носом пропахал. Разные пятна крови нашел, две детские игрушки, два рюкзачка с суперменом. Почему все в двойном экземпляре, если в заявлении написано про одного мальчика? Теперь с этими уликами разбирались эксперты. Требование выкупа поступило к вечеру, но сумма для родителей была неподъемной и на сбор дали меньше суток — похитители либо не знали о финансовом положении родителей, либо изначально не надеялись на получение денег. Ребята в лаборатории начинили «куклу» электроникой, но за выкупом похитители не явились. Правда, требование повторили, хоть и в увеличенном масштабе. Время тянули, что ли? Успокаивало только, что ребенок, по-видимому, еще жив: на новом видео умники из лаборатории разглядели дату и время съемки — утренние часы сегодняшнего дня. К обеду прикомандировали следователя из СК. Узнав о том, что работать придется с оглядкой на другую организацию, Котов обрушил проклятия в адрес злодеев, начальства, неизвестного следака, бога и Достоевского. Последний шел за компанию — больно уж похожа была промозглая осенняя Москва, серая, дождливая и унылая, на атмосферу его романов. Следак оказался знакомым. Костя оторопело пялился в серое от усталости лицо Белозерова, которого не видел всего-то полтора года. А постарел тот, кажется, лет на пять. Глядишь, и вроде красив по-прежнему, и смотрит свысока, а только бледен, морщины залегли, взгляд потух. Выпивает, небось. — Почему дело совместно ведем? — спросил Аристов. Он с Сергеем, оказывается, прежде пересекался, а Костя как раз собирался представить. — Это серия похищений, — ответил Белозеров, отводя глаза. — Почему нам не передали дело целиком? — не унимался Роман. Костя хотел сказать, что темнит что-то Сергей, и что он в прошлом, помнится, уже устраивал черти что. Не без помощи Рогозиной, конечно, но кто знает, в какие игры сейчас играет и с кем. — У меня нет полномочий раскрывать детали, — промямлил Белозеров, окончательно наводя на себя подозрения. Не то чтобы Костя думал, будто Сергей Белозеров может быть серийным киднеппером. За минувший год было семь эпизодов с похищением детей, и двух малышей вернули родителям. Словесные портреты злодеев на Белозерова максимально не походили, но ведь Сергей-то вряд ли организатор. Так… на лапу получил и наводит тень на плетень. Костя, правда, подозрениями поделиться не успел. Аристов бы расколол Белозерова, Костя был в этом уверен. Белозеров же трусоват, его приложи чуток и пистолетом пригрози, расколется. У самого Кости, правда, убедительно бы не вышло: все же дружили немного в недавнем прошлом. Сережа его не боялся — мог бы зубы заговорить. А вот Аристов на что уж злобный и свирепый мудак со сверкающей лысиной, как у Брюса Уиллиса, расколол бы в два счета. Не успел вот. Пропал Белозеров таинственно и внезапно через час после совместного начала расследования. Пошел в кустики по дороге — и словно сквозь землю провалился. Костя в версию похищения сразу не поверил. Сбежал! Наверняка переметнулся на сторону злодеев. Да только зачем? Может, украл что? Может, жучок на машину ФЭС повесил? Зачем он вообще приезжал, чтобы сразу сбежать? — Ты дурак? — поинтересовался Аристов с той же мягкостью, с какой лупит соперника боксер. То есть с никакой. — Следы сопротивления видишь, чего тебе еще надо? — Да я тебе какие угодно следы устрою! — рявкнул Костя в ответ. — Велика проблема: притоптал землю, налил чьей-то крови, вообще не факт, что человеческой, оторвал карман — и был таков. Он эксперт, твою мать, а не школьница! Аристов просто не знает, на что Белозеров способен! Котов, по правде говоря, тоже не знал. Кроме имитации убийства Рогозиной, ничего плохого Белозеров не делал. Костя просто злился. Незаслуженно. Он, может, дружить с Сергеем хотел, а тот сторонился, как чумного? Высокомерный засранец! Нет, Костя тоже был хорош, тоже мудачил напропалую, не забывая указывать, где он — оперативник с боевым стажем, и где лабораторная крыса… даже не крыса, так… домовая мышь. Хотел крутость свою подчеркнуть, а в итоге просрал момент и дружбу тоже просрал. — А ты веришь, что у нас из-под носа похитили следака? Да это ж какие яйца должны быть? — не унимался Костя. — Титановые, не меньше! Не ладилось что-то, не клеилось. Костя и так крутил, и этак, а на правду ни одна из версий не походила. Ну не идиот ведь Сережа: был бы замешан, не примчался. Или обставил бы дело изящнее… Он, может, и никчемный следователь, раз до сих пор не раскрыл дело, но опыта и фантазии ему не занимать, не сработал бы так топорно. — Думаешь, Белозеров вообще не при чем? — наконец спросил он. — И его похитили как свидетеля? — Не думаю, — ответил Аристов, который минуту назад еще яростно защищал Белозерова. — Помнишь, что на площадке были следы двух детей? Наши проверили кровь, и знаешь, с чьей ДНК есть совпадение? Костя не знал. Костя тупил и думал, почему вообще должен знать. Он же вроде не Нострадамус. Или Аристов у Тихонова понабрался умения делать паузу в самый неподходящий момент? Рома уже рукой махнул, улики собрал и к машине ушел, а Костя продолжал озадаченно чесать голову. Ну, дети. Ну, совпала с кем-то ДНКа одного из похищенных. Ну, Белозеров пригарцевал, чтобы таинственно ускакать в закат. И что?.. А потом вдруг дошло. — Так это его ребенок?! У него сына похитили? Вот черт! Так чего же он молчал? Да Костя и так готов этих гадов из-под земли достать, а за ребенка коллеги вообще порвет! Он же Сережиного мальчишку на руках когда-то держал, он же ему, стыдно вспоминать, памперсы однажды менял. Да он сейчас!.. Да он же спасал когда-то этого ребенка из рук похитителей! И сейчас спасет! — У тебя дети есть, капитан? Знает же, что нет у Кости детей. Костя не знал о таких, во всяком случае. — Ну, досье, брат, вещь формальная. По паспорту детей нет, а по жизни… — А у тебя, что ли, есть? — понял Костя. С ума сойти: Аристов и дети!.. Аристов не ответил, но Костя же не дурак, Костя понял. Есть, видимо, ребенок у Ромы, но это такое «есть», что считай, что «нет». Не видятся, значит. Аристов прыгнул за руль, и Костя уже почти сел, но вдруг замер. Не так что-то, неправильно. А что? А, так вот же: папка Белозерова на приборной панели осталась. Точно, не взял с собой. Кто ж поссать с документами ходит? А вот только сверху стикер приклеился. А на стикере карандашный набросок: палец, прижатый ко рту. Костя покосился на Аристова. Аристов на него. Ну и что это за наскальная живопись? Да тут любой идиот поймет, что именно хотел сказать Сережа Белозеров. Что в машине прослушка, иначе то что? Была ведь у Сергея возможность. Нет, были еще варианты, конечно. Один рисунок мог бы разную трактовку иметь, но в свете всех обстоятельств… Аристов согласно кивнул, мотор завел, поехал себе вперед, как ни в чем не бывало. Даже трепался за двоих, но Костя-то мог понять, когда Аристов по делу говорит, а когда на свидетелей играет: вот уж в ком великий актер помер. Ему бы Гамлета на сцене играть! Престарелого. Альтернативный Гамлет с лысой башкой и бесовскими темными глазками. Народ повалит, как пить дать! Может, не только машину, но и телефоны слушают? Костя листал бумаги в папке, пытаясь понять, что там к делу относится, а что до кучи положено. Картина выходила занятная… Если верить уголовному делу, оставленному Белозеровым в машине, похищениями детей занималась банда, одного из членов которой Костя когда-то ловил. Давным-давно, еще даже до ФЭС. Но уж больно колоритный мужик был, не мог не запомниться: слепой, беззубый, однорукий, да и пальцев всего три из пяти осталось. Настолько тупой, что даже незабвенная Аллочка на его фоне казалась не меньше, чем магистром наук. Вот и как этот персонаж в банду киднепперов затесался? Аристов глянул через Костино плечо в документы, еще на две морды показал пальцем и при этом осклабился, будто ему анекдот про сиськи рассказали. — А давай поужинаем, — предложил Костя. — Да ты что, нам детей спасать нужно, — заспорил Рома. — Нашел время, капитан! — А я есть хочу, — Костя продолжал настаивать, но теперь с подмигиванием. Наконец-то до Аристова дошло. Он остановил машину у придорожной забегаловки и хмыкнул: — Да пошло оно все, со вчерашнего вечера еды не видел. Пошли что ли? И уже в дверях кафе пихнул Костю в бок: — Ты прости, я не понял сразу. Ты хорошо придумал с едой. А то ж… Костя и не такое придумать может. Телефон вот предусмотрительно оставил в машине, и Ромин там же сложил, не дал с собой унести. Пока ждали заказ, выяснили, что трое из пяти членов банды похитителями быть не могут: один по причине инвалидности и безграничной тупости, второй — полицейский информатор и работает на тот отдел, откуда турнули Аристова, третий скорее всего мертв. Скелет есть, а доказательств, чтобы опознать, — нет. Но Рома уверен. И еще двумя членами банды значились девушки-тростинки, суммарный вес которых едва достигал восьмидесяти килограмм. Нет, это не оправдывало, но… Ясно же, что дело белыми нитками шито. Бумаги в деле составлены были грамотно, не подкопаешься, все по форме, ни единой несостыковки, кроме озвученных, а все-таки Костю не оставляло ощущение, что это настолько очевидная лажа, что даже в комедии смотрелась бы нелепо. Аристов на документы только одним глазом взглянул, а вместо этого папку трепал. Может, нервное? — У тебя карандаш есть? — спросил он. Карандаша у Кости не было. В машине был точно, и ручка там же, но не возвращаться же: если машину слушают — подозрительно. Аристов вместо того, чтобы документы читать и искать зацепки, приклеился к официантке, и так ее смешил, и этак, и комплименты отвешивал, и едва ли не стихи декламировал, так что Костя устал удивляться и просто вернулся к работе. Потом Аристов все-таки вернулся. С набором карандашей и зажженными свечами. Костя тупо моргнул, увидев подсвечники с сердечками. — Ничего не перепутал? Но Рома только посмотрел красноречиво. Ага, до глупостей ли ему… А после этого он вообще какой-то бесовщиной занялся — во всяком случае, Костя не сразу понял, что и для чего делается. Только когда на закрашенном картоне папки появились какие-то рисунки, стало ясно, что Белозеров оставил для них секретное послание. Рисунок походил на карту с крестиком, где зарыт клад, зигзагами, кружочками и прочими премудростями ориентирования на местности. Костя ой как давно в зарницу не играл, но стоило на карту взглянуть, сразу же сообразил. Видать, Аристов тоже вспомнил золотое пионерское детство, потому как начал нагревать над свечой другие участки папки. — Спалишь же все к чертям! Ты хоть карту перерисуй, майор, — возмутился Костя. — У меня память фотографическая. Ну скажите, память у него! Карты, братцы, — такая вещь, в которой каждый штришок имеет значение. Поэтому Костя ревниво следил за действиями Аристова, а тот водил картонку над свечами, водил, пока не издал победный смешок: — Гляди-ка. Да это ж координаты! Белозеров что, координаты им оставил?! Да только какие?.. Неужто места, где пленников держат? А он-то откуда их знал заранее? Если липовое дело сфабриковал, значит, чего-то знал… Может, вышел-таки на преступников, да задержать не смог? — Смотри, тут еще какая-то цифра. — Вижу, — Костя и в самом деле видел. Но подумаешь: цифра. Что делать-то с этой цифрой? — Может, номер страницы в деле? — предположил Рома. — Найди-ка. Найди-ка… Раскомандовался тут, понимаешь ли! Костя не то чтобы возражал. Он превосходство Аристова признавал: Рома и по званию старше, и опыта у него побольше будет, и вообще он хороший мужик, сообразительный. Злобный мудак, не без этого, но с головой на плечах. Так что Костя не против был подчиняться. Он просто так злился. По жизни. Да и в таких обстоятельствах… Вот же Белозеров, вот же умница! Неужели и впрямь подсказки оставил? Главное теперь, во всем разобраться и детей спасти. — Гляди. — Аристов бесцеремонно вынул из Костиной руки искомый лист дела и ткнул в нос. — Вот, что нам нужно. Костя отупело взглянул на бумагу. Ну, протокол. Ну, бесполезный донельзя. Кто так составляет? Да Рогозина бы уволила к чертям собачьим без выходного пособия! Да Костя подобную чушь разве что в сериалах родом из девяностых видел, где герои-опера жрали водку, не отходя от рабочего места. Чтобы Белозеров такую чушню нагородил, верилось мало. — У тебя что, детства не было, Котов? — рявкнул Аристов, вынимая бумагу из Костиных рук. — Почему не было? Очень даже было. — Потому что это шифр. Костя пожал плечами. Ну, шифр. Ну, и? Было детство у Кости, было. — Ты что, в разведчиков не играл? — не поверил Аристов. И правильно сделал, что не поверил, потому что Котов роль Штирлица и на детской площадке играл, и в школьных спектаклях, и даже роман про него порывался писать, да только с грамотой был не в ладах. А в шифровках Костя знал толк. Во дворе какие только не использовали! Анаграммы Костя влет разгадывал, было дело. Шифр Цезаря тоже применял, да только беда: нужно было алфавит назубок знать, а кто помнит все, что идет после буквы «т»? Слова, написанные справа налево, или слова с пропуском всех гласных Костя тоже опознал бы. Но сейчас-то на него смотрел не известный всем и каждому шифр, а дурацкий протокол, который даже по синьке хрен сочинишь. — Ты лекции прогуливал, что ли? — Аристов такую морду сделал, будто Костя не смог сложить два и два или перепутал количество времен года. — Котов, решетка Кардано — это же классика! Берешь бумагу, берешь трафарет в виде решетки с прорезями, вписываешь в окошки нужные буквы, а потом подгадываешь слова так, чтобы буквы стали частью предложения. Что, серьезно, не слышал никогда? Не, ну слышал, конечно… Ришелье такой пользовался, говорят. И в романах, хоть у того же Дюма, эта решетка встречается. А Костя начитанным мальчиком рос: когда носы пацанам не бил и Штирлица не изображал, читал, как не в себя. — Говорят, Грибоедов такие же письма писал, — вспомнил Костя. — Вроде письмо жене, а внутри секретное послание императору. Только, Рома, Грибоедов на то и Грибоедов: мог такое понаписать, что не подкопаешься. А нашему Белозерову да него как до Пекина раком. Потому-то, наверное, протокол и выглядит так, будто над ним неделю бухали да еще, может, раскурили косячок. Только как теперь разберешься, если нужной решетки у них нет? В решетках-то, братцы, окошечки можно какие угодно повырезать, а как угадаешь со стороны, какие нужны? А ключ к шифру в папке с секретной шифровкой не спрячешь… — С этим я разберусь, — пообещал Аристов. Этот-то разберется, тот еще зануда! — Давай-ка ты, Костя, за руль, и дуй к искомым координатам. А я пока подумаю. Ну-ну, думать он будет… Сначала официантку охмурял, пока Костя делом занимался, а теперь, оказывается, он думает! Костя даже хотел ответить по существу, но потом глянул на злющего Рому, у которого даже лысина потускнела от усталости и темные круги залегли под темными глазами, превращая в панду, и подумал, что хрен с ним. Может, похищения детей близко к сердцу воспринимает? Будь у Кости ребенок, тоже, может, на себя эти ужасы примерял бы? Условились, что поедут на поиски того места, чьи координаты указал Белозеров. Договорились еще, кто за что отвечает по ходу дела. И чтобы уши держали востро. Потому как мало ли что? Вдруг ловушка. Костя прикинул, что ехать-то не так уж и долго. Не больше получаса займет. Успеет Рома ключ к шифру подобрать? Да и нужен ли он? Просто ведь все: приезжаешь, проникаешь, вырубаешь, спасаешь… Это работа для кулаков. Пока Костя крутил баранку, Аристов что-то злобно мурлыкал под нос. Раммштайн, что ли, какую-то?.. А то ж вроде пение, а звучит, словно демона вызывает. И ведь не спросишь, разгадал ли что или так, хорохорился, будто такой знаток. Если в машине прослушка — а Костя уже нашел один неизвестный ему проводок — о деле нет смысла спрашивать. Погода окончательно испортилась. С неба заморосил мерзкий холодный дождь, туман поднялся, ночь опустилась, и в этой ночи стало ясно, что хрен ты что разглядишь. Под колесами что-то чавкнуло, когда Костя свернул на проселочную дорогу, и теперь уже чавкало и хлюпало не переставая. По бокам ползли поля, виднелись развалины какого-то завода. По всему выходило, что та деревенька, в которую ведут координаты, покинута. Когда ближе подъехали, ясно стало, что тут даже «покинута» — неверное слово. От деревни лишь рожки да ножки остались. Что-то погорело, что-то сгнило, тут крыши нет, тут стены — могли бы фильмы ужасов тут снимать, да уж больно уныло бы вышло. Это здесь, что ли, похищенных детей держат? В размытой почве машина завязла, и пришлось выбираться наружу, чтобы дальше ползти своим ходом. Костя разглядел перед собой колею от автомобильных колес, и пошел по ней, но не тут-то было, Аристов за плечо ухватил, развернул и поволок в другую сторону. — Ты, блин, куда? — опешил Костя. — Я, блин, головой думаю! — рявкнул Рома. — Куда ты полез? Если там есть охрана, тебя тотчас же засекут. Да ладно тебя, дурака, подстрелят, так могут и пленников убить. Костя насупился: Рома-то прав. А делать-то что? Потом опомнился: карта ведь! Может, Белозеров подсказал путь, которым безопаснее всего добраться до места? Костя припомнил ориентиры на рисунке, наложил их на местность и вроде бы даже что-то понял. Аристов понял точно так же, потому что почесал вперед бок о бок с Костей. — Ты шифр-то разгадал? — Разгадал, — отозвался Рома. — Но надеюсь, что мы успеем, и твой Белозеров своим языком расскажет историю с самого начала. — А если нет? — не понял Костя. А потом как понял!.. А на случай, если не успеют, Сережа оставил эту шифровку. Чтобы разгадали тайну, даже если его и детей не смогут спасти. — Не ожидал, — заметил Костя. — Да чего там ожидать. — Аристов почесал затылок. — Если присмотреться, то буквы, написанные отдельно от слова, бросаются в глаза. — Да я не про это. Я от Белозерова не ожидал. Думал, что он… Да Костя много чего о Белозерове думал. Выходит, что ошибался во всем? Отличный мужик, как же Котов не понял раньше? Дружбу вот просрали… Аристов понимающе похлопал по плечу. — Можно не быть храбрецом, но делать, что должно, если нет выхода. Костя, впрочем, и об Аристове немало нелестного думал. Тоже незаслуженно. Он и о себе не лучшего мнения был. Да какая разница, что Костя думает? Сейчас главное, спасти всех. А Костя что, а Косте не впервой ошибаться в людях, Костя вообще не понимает ничего в психологии. Дурак он, этот Костя, хоть к доктору за справкой иди. — Спецназ должен быть на подходе, — сообщил Рома. Спецназ? Какой спецназ? Откуда он спецназ взял? Они же никому не звонили. Оказалось, Аристов не просто так с официанткой миловался, и вовсе не карандаши и свечи у нее выпрашивал: он еще и сообщение с ее телефона отправил Рогозиной, чтобы обозначить ситуацию. Другое дело, что если спецназ и выехал, успеет ли? Не вертолетом ведь их отправили. — Пойдем, что ли, — махнул рукой Костя. Хрен с ним, со спецназом. Сами, что ли, не справятся? Их вон сколько: двое! И, между прочим, они стоят целого подразделения! До нужного домика добрались почти без происшествий, разве что Костя один раз поскользнулся на скользкой листве и Аристов нырнул в полную воды канаву. А так добрались, огляделись. Тихо. Будто в могиле. А ведь нужный дом, тот самый, хоть палец давай на отсечение! И следы вокруг натоптаны, и дорожка проложена, и петли не скрипнули, когда Костя проскользнул в дом. Над ухом раздался выстрел, но Костя увернулся, еще и Ромку вытолкал. — Сколько их, успел рассмотреть? Рассмотрел Костя. Видел одного, слышал еще чьи-то шаги за стенкой. Не больше двоих, иначе бы уже набежали. Рома кивнул, перетек к окну с торца дома, оставив Косте дверь. — Выходите по одному с поднятыми руками! — крикнул Костя. — Я псих, я буду стрелять! Услышал звон разбитого окна и ломанулся в двери, да с такой прытью, что одного мудака ею же приложил прям по лбу. Второй сам пистолет бросил, когда в него Костя и Рома с разных сторон прицелились. Только вот детей в доме не было. Следы их были: ведро с помоями, кровь и осколок зуба, зайчик плюшевый на полу — Костя машинально подобрал его и посадил на полку. Надо бы и зайца спасти, любимая игрушка, наверное… Удостоверение Белозерова притаилось в углу, перепачканное в крови и грязи. — Черт! — психанул Рома, когда сунул нос в чулан. — Черт-черт-черт! Мы опоздали, Костя! Тут лопата вся в земле измазана, и во дворе перекопано! Черт! Костя прислонился лбом к косяку, кулаки сами собой сжались. Неужели это конец? И мальчишек больше нет, и нет Белозерова, просчитавшего такой конец и оставившего шифровку? А пока их убивали, Костя и Рома жрали, делая вид, что строят планы спасения! Костя саданул по стене с такой силой, что в кулаке все хрустнуло и заболело. Надо выкопать тела. Надо спецназ дождаться. Или, может, вывести двоих уродов на улицу, приставить к стене и… Костя снова долбанул кулаком по стене. И вдруг заметил. Не сразу понял даже, что именно заметил. Что замок на задней дверей взламывали изнутри? Что в косяке есть выемка, будто пулей обожгло? Костя распахнул дверь, вылетел на крыльцо и присмотрелся. Дырка в хлипком заборе давно появилась или недавно? А вот у дерева ветка сломана. Подошел ближе — ну точно, пуля попала. И следы кое-где видны. В лес уходят. — Рома, за мной! — крикнул Костя, но Рома ответил, что сдаст задержанных в руки спецназа, благо те уже топали через мертвую деревню, и следом рванет. А Костя помчался в погоню. По всему выходило, что за взрослым с двумя детьми еще кто-то бежал. Недавно. Может, успеет? Впереди раздался выстрел и детский плач, Костя припустил на голос, едва разбирая дорогу, а разбирать между тем стоило. На тропках ноги разъезжались там, где не тонули во сгнившей листве. Костя едва ли не в шаге от себя услышал вопль, но помочь уже не мог: мужик навернулся, перескакивая через упавшее дерево, полетел в овраг и сломал шею. Костя только развернул мужика, опасаясь увидеть безжизненно лицо Сережи. Но мужик был ему незнаком, а вот пистолет в руках — наоборот. Макаров же! Как его не узнаешь? Детский плач еще раздавался, даже не плач уже, а скулеж. Костя испугался, что через секунду обессиливший ребенок замолкнет, и тогда ищи-свищи его в темном дремучем лесу. Котов припустил вперед, только отметил, что Аристов догоняет, перепрыгивает через пни бешеным зайцем и сверкает лысиной. Костя движение даже не увидел, а услышал, и остановился, как вкопанный. Разобрать в темном пятне под тенью деревьев, человек там копошится или зверь, было невозможно. Если фонариком не подсветить. А Костя подсветил, чтобы выхватить из темноты сидящего на земле Белозерова, по чьей рубашке расплывалось кровавое пятно, и двух мальчишек, выглядывающих из-за его плеча. — Эй, — позвал Костя. — Все хорошо, свои. Все в порядке. Сейчас поедем домой. Аристов на всякий случай зашел с другой стороны, чтобы поймать перепуганных детей, если те бросятся наутек. Но мальчики не побежали. — Мы из полиции, — добавил Костя, и только тогда малыши выглянули из-за Сережиных плеч. Костя подскочил к Белозерова, чтобы проверить пульс. — Звони в скорую! — рявкнул он в сторону Аристова, хотя уже понял, что скорая помощь ждет их в деревне. Чтобы Рогозина не прислала врачей на освобождение заложников? Это Костя мог бы о них забыть, но не Галина Николаевна. — Идти можешь? — спросил Костя у Сережи, хотя понятно было, что с этим возникнут сложности. В конечном итоге, спецназовцам передали на руки детей, Аристов вместе с ними рванул за врачами с носилками, а Костя остался рядом с Сережей. — Найдите в деле протокол допроса Михальчука — это главарь банды, свидетелем числился, — прошелестел Белозеров. — Там шифр, попросите Тихонова, он поймет… — Тебе нельзя говорить, — забеспокоился Костя. — Это важно, Кость. Там шифр, вы поймете. Дайте Рогозиной. — Вот сам и расскажешь ей, когда выпишут, — пообещал Костя. — Дыши, дружище, дыши… У тебя же сын! — Они заставили прослушку… вам подсунуть, — продолжал говорить Белозеров, хотя с каждым словом слышалось, что он задыхается. — Стасика похитили. Меня пасли. Я хотел, чтобы вы поняли. — Да поняли мы, поняли! — рявкнул Костя. — Потом расскажешь. Будешь выписываться — встретим тебя и не отпустим, пока всего не узнаем. А пока заткнись, будь добр! — Подвал раскопайте. Не во дворе… я там искал… там для виду… чтобы не догадались. Подвал… Трупы там. Трупы… — Сережа вцепился в Костину руку, лицо перекосилось от боли, а затем закрылись глаза — отключился Сережа. На счастье, как раз прибежали медики с носилками. Задержанных отправили в ФЭС, мертвеца тоже, Сережу и малышей — в больницу. Костя и Рома остались откапывать тела в подвале. Если это не бред… Оказалось, что нет. — Четыре предыдущих похищенных ребенка, — констатировал Рома, поднимая из земли последние останки. — Эти гады похищали тех, на кого главарь укажет — он зять полковника Михальчука, чтоб ты знал, коллега Белозерова. А этого в девяностые в дружбе с боевиками подозревали. Так вот главарь следы заметал, чтобы не вычислили. Двоих действительно ради выкупа похитил, там родители — большие шишки, сына Белозерова — чтобы дело развалил, второго ребенка — с ним за компанию. Других малышей тоже, чтобы… чтобы связь не нашли. Рома с яростью вогнал в землю лопату. — Сергей твой в общих чертах описал схему, видимо, успел распутать дело, только доказательств не нашел… — добавил он. Костя опустился на крыльцо и вытащил из кармана сигарету. Который год хотел бросить, а вот каждый раз, когда от ярости и бессилия все сжималось, понимал: не бросит. Еще и напьется, когда окажется дома. Потому что нажраться, подраться с кем-нибудь или потрахаться — единственный способ остаться нормальным. — Составишь компанию? — Аристов опустился рядом. Ну что ж. в компании выпить — хорошее дело. А когда Белозерова выпишут — еще раз выпьют. Чтобы уже из первых уст узнать, и как Белозеров ломал голову над похищениями, и как вышел на преступников, и как за ночь состряпал липовое дело, оставив там подсказки… И не он ли убедил родителей второго мальчика обратиться именно в ФЭС, ведь не займись они делом, хрен бы удалось кого-то спасти. «Да, — подумал Костя, затягиваясь. — Выпишут Серегу — обо всем расспрошу. И больше не потеряемся, мы же вроде дружили. Такого человека терять нельзя, хороший он человек, еще пообщаемся. Как только выпишут…»