Красный пепел Африканской войны

      — Именно здесь люди пропадали? — произнëс черноволосый патрульный в кожаной куртке со значком на груди и достал из футляра на поясе фонарь. — Что-то не нравится мне всë это, сэр.       — Расслабься, Сэм, — капрал, в чьих каштановых волосах проглядывалась седина, захлопнул за собой дверь машины. — Всё будет хорошо, — он посмотрел на своего подчинённого, — Идëм, — начальник неспешно, по-военному ступая на всю подошву, направился ко входу.       — Да, сэр, — еле выдавил из себя Сэм и нагнал капрала, остановившегося на ступенях перед зданием.       Над входом в церковь были мраморные барельефы с ангелами. Петли монструозных дверей настолько износились, что давно развалились, из-за чего двери валялись на потрескавшемся мраморе, и походили на языки, вытянутые из пасти диковинного существа титанических размеров. Выбитые окна, располагавшиеся на высоте в несколько метров, походили на выколотые глаза, заканчивали образ убитого зверя.       Капрал аккуратно прошёл внутрь по двери, светя себе под ноги, дабы не наступить на один из многочисленных осколков стекла или мрамора, способных испортить новые чёрные туфли. Луч света прошёл через всё помещение, остановившись на алтаре. Над ним у самого потолка, возвышаясь над всей разрухой, нависали четыре статуи, отдалённо напоминающие людей, а под ними, на стене располагались человеческие скульптуры, отсылающие к религиозным сюжетам, но из-за повреждений и отсутствующих элементов, понять, о чём конкретно повествовали барельефы, не представлялось возможным.       — Мне страшно что-то, — нервно прошептал напарник и вынул из поясной кобуры револьвер.       — Сэм, я думаю, что пушка не спасёт тебя от обвалившейся крыши, — усталым голосом произнёс капрал, бегло осветив потолок, сквозь который местами просматривалось ночное небо, — потому что держится она здесь на божьей воле.       — Зато с ней спокойнее.       — Как хочешь, — Капрал усмехнулся.       Он сошёл с главного нефа на левый боковой и увидел в пяти метрах от себя начало кровавого следа. Капрал полиции вдруг забыл, где находился, увиденное выдернуло из глубин памяти болезненные воспоминания, словно он снова сержант морской пехоты. Он увидел своего младшего брата, лежащего в крови под палящим африканским солнцем. Парнишка рыдал и беспомощно дёргал обрубками ног. Его “Томпсон”, разбитый миномётным осколком, валялся возле него. Истошный крик юноши разносился по саванне.       — Сэр, — внезапно раздался под ухом голос. — Сэр! — плечи Джима будто сами собой задвигались, раскачивая его самого. А затем боль обожгла щеку. — Джим, твою мать, очнись!       Джим Смит повернул голову в сторону звука. Перед ним стоял Сэм и в панике тряс его.       — Сэр, Вы в порядке? — он вернулся к официальной манере речи и убрал руки.       — А? — отозвался капрал. — Да. А что случилось?       — Вы резко остановились и просто стояли несколько минут. Я уже забеспокоился. У вас был такой отрешённый взгляд. С вами точно всё нормально?       Капрал помотал головой из стороны в сторону, пытаясь отогнать прошлое обратно.       — Точно. Можешь не волноваться, — Джим снова посмотрел на оборванный запертой дверью след.       — Я же говорил, — обеспокоено заметил Сэм, глядя на кровь. — Здесь явно что-то нечисто.       — Пойду проверю, что за дверью.       Подчинённый посмотрел на Смита, потом на дверь, а затем снова на него.       — Сэр, давайте всë же я пойду туда, — нервно улыбаясь, предложил патрульный. Сэму было страшно, но совесть не позволила бы ему спокойно сидеть и ждать, когда его начальник вернётся. Да и идея остаться в покорном ожидании неизвестного тоже была не менее пугающей.       — Почему? — капрал опешил.       — Э… — задумался подчинённый, пытаясь придумать причину, по которой идти должен именно он, а не рискующий в очередной раз впасть в ступор начальник. Но внезапно его осенило. — Потому что вы имеете обширный боевой опыт и, страхуя меня здесь, сможете справиться со всем, что может случиться.       Смит посмотрел на него скептически.       — Нет, туда всë же я пойду, — решил капрал и, отодвинув подчинённого, сделал шаг вперёд.       — Подождите! — встрял Сэм. — Давайте Вы сначала сходите и по рации передадите о нашей находке.       — Да, ты прав, нужно доложить, — согласился Джим, — попроси их, чтобы они отправили на подкрепление в виде СВУК.       — Да свяжись с участком, сукин ты сын! — не выдержали подточенные страхом нервы Сэма. — Как друга прошу. Просто сделай это. Я не могу позволить, чтобы ты там так же встал, как здесь.       Лицо Смита из озадаченного быстро сменилось гневной гримасой, что потухла так же быстро, как и вспыхнула. Он промолчал, отчуждённо посмотрев на дверь. Внезапно на его плечо мягко легла ладонь.       — Джим, друг, ты отвоевал уже своё. Ты больше не солдат, а это не Африка. Не нужно рваться в бой. Ты капрал, а не сержант. Пожалуйста, не суй голову опять в пекло.       Джим отвернулся, уведя взгляд в сторону входа. От старых воспоминаний проступили слёзы в уголках глаз. О войне и обо всех парнях, сгинувших там. Он зажмурился, в попытке прогнать старую боль. Сделав глубокий вдох и неровный выдох, он едва ответил:       — Да. Ты прав. Так будет лучше, — полицейский посмотрел на своего друга. — Спасибо. Береги себя.       Сэм кивнул и, аккуратно обойдя кровь, направился к двери, но остановился и обернулся назад. Он посмотрел на Джима и начал ждать.       Ветерана больно уколола мысль, что он лишь балласт и помеха. Бывший сержант понял, чего от него добивался друг. Капрал развернулся и поспешил покинуть церковь.       Патрульный дождался момента, когда начальник исчез в проёме и направился к двери, удерживая её под прицелом револьвера.       Едва полицейский оказался в трёх метрах от неё, она с мерзким скрипом начала открываться.               Тем временем капрал сел за руль и включил рацию.       — Это Смит, — заговорил он в трубку, связавшись с диспетчером, — мы обнаружили следы крови в заброшенной церкви, — полицейский краем глаза посмотрел на здание и назвал адрес. — Отправьте к нам СВУК.       — Ждите, к вам сейчас прибудет подкрепление, — флегматично ответили ему.       — Понял, ждём, — капрал облегчённо выдохнул.       Он убрал трубку от уха и уже собрался повесить её на место, как внезапно прогремел выстрел, а затем второй и третий.       Джим, бросив трубку, выскочил из машины.       Он почувствовал, как трава промялась под бежевым ботинком. Услышал, как рядом начали рваться миномётные мины, а вслед за ними последовали и болезненные вопли раненых товарищей.       Фантомный шум стих, исчез так же внезапно, как и появился. Остались лишь гробовая тишина да бешеный стук сердца, отдающийся в ушах. Мужчина, ужаснувшись, убедился, что Сэм был прав. Капрал выдернул револьвер из кобуры и сломя голову бросился к церкви. Споткнувшись об дверь и едва не упав, Смит забежал внутрь, остановившись посреди зала, и кое-как отдышался. Его взгляд ухватился за окровавленную руку, лежащую перед алтарём.       И вновь воспоминания заволокли разум. Он видел, светловолосый гефрайтер, ещё парнишка, лет восемнадцати, не больше, со штурмовой винтовкой на плече, сидел перед бездыханным трупом морпеха и с интересом рылся у мертвеца в карманах в поисках ручных гранат или других боеприпасов. Вдруг фальширмягер заметил Джима, оскалился и, хватаясь за маузеровский штурмгевер, закричал, пытаясь предупредить своих сослуживцев. Сержант, прятавшийся с недобитками в кустах, вскинул томпсон и надавил на спусковой крючок. Прогремел выстрел.       Джим очнулся. Он стоял всё в той же церкви, сжимая в руках револьвер. В алтаре дымилась выщерблина, оставленная пулей.       Послышался беспорядочный топот. В здание, спотыкаясь через друг друга, ворвалось с десяток человек в тёмно-синей форме с “Томпсонами” наперевес. Они быстро рассредоточились по помещению. Их командир начал раздавать приказы. Команда разделилась на маленькие группки по два-три человека и начала выбивать двери и прочёсывать помещение. Джим выронил револьвер. У алтаря валялись оторванные конечности и ошмётки тела, вместе с огрызками ткани. Только головы напарника нигде не было.                             Дверь кабинета со скрипом открылась. Шторы взвились из-за образовавшегося сквозняка. От последующего оглушительного грохота Джим вздрогнул и на секунду зажмурился. Ветер, дувший из окна стих, оставляя в покое измученную заплатками и швами перештопанную ткань. Он хотел задать вошедшему вопрос, но к горлу подступил ком.       — Экспертиза показала, что раны были оставлены когтями и зубами, — заговорил немолодой детектив. На его щеке был шрам от осколка, который он получил во время гражданской войны в США, воюя с бежавшими из России красными.       — Значит нам нужно искать не человека? — отрешëнным тоном спросил Смит, продолжая лежать на диване.       — Похоже на то, — детектив Кросс подошёл к своему столу. — Ты что-нибудь видел?       — Нет, — стыдливо ответил капрал. — Я не понимаю, что со мной происходило.       Детектив тяжело упал в своё кресло и прикрыл глаза рукой. Он же понимал, что на войне в Африке у людей ехала крыша. Он знал, что Джим был на передовой. Ему было известно, что Смит потерял убитыми всё вверенное ему подразделение. Но всё это время ничего не происходило. Он не думал, что это может всплыть так внезапно, спустя годы. Кросс чувствовал себя виноватым.       — Есть какие-нибудь зацепки? — спросил капрал. — Может кто-то что-то видел?       — Ни одной, — устало ответил детектив. — Но СВУК доложили, что видели какого пацана рядом с церковью.        — Хотя бы разглядели, как он выглядел?       — Только то, что он альбинос, — Кросс уткнулся взглядом в потолок. — Но несмотря такую приметную внешность мы его не нашли.       — Замечательно, — со злым сарказмом сказал Джим.       — Мне жаль.       — Война закончилась, а я всë продолжаю терять пацанов, — голос ветерана дрогнул. — Если бы там был кто-то другой, он был бы жив.       — То, что ты там оказался — моя ошибка, ты не виноват в этом, — акцентируя внимание на себе, возразил детектив. — Вам двоим просто не повезло.       — Не повезло? — капрал горько усмехнулся. — Да, — тихо прошептал тот, — Сэму же просто не повезло — он заговорил громче, едва не срываясь в истерику, — нарваться на что-то, что разорвало его на куски. Какая мелочь! — его голос задрожал и стих, — Ну, да, с кем не бывает?       — Мне очень жаль, — повторился Кросс и облокотился на стол. — Но что случилось, того не изменить.       — Почему наша жизнь вообще зависит от удачи? Просто, ну, почему? Почему жребий решает, кого заберёт пуля: семьянина или сироту? Почему он решает, кому под ноги прилетит мина? Почему выжил я, а не они? Почему?! — На несколько секунд повисла тишина. — Зачем? Зачем они погибли? Зачем их отправили на убой?       — Наша страна пыталась защитить народы от геноцида. Это всё же благое намерение, разве нет?       — То есть мы воевали за добро, да? — саркастично спросил бывший сержант.       — Ну, можно и так сказать, — устало согласился детектив.       Он старался не давить на Джима. Потому что с тех пор, как тот вернулся из плена, он почти ничего не говорил о том, что пережил, держа всё в себе.       — Тогда почему мы проиграли? — холодно спросил Джим. — Потому что не повезло? — Горькая усмешка сорвалась с губ. — Мы воевали за демократию, за свободу угнетённых народов, — начал задумчиво перечислять ветеран, — за мир во всём мире в конце концов. А они с задором рвали нам глотки просто по прихоти своего ненаглядного Кайзера и прекрасно это понимали.       — Это ты к чему сейчас?       — К тому, что мы их не понимаем.       — Например? — Кросс обратно откинулся на спинку кресла.       — Да то же самое начало войны. Мы же туда влезли лишь потому, что решили, что в Рейхе назревает гражданская война.       — Да, что-то такое было, — задумчиво протянул Кросс, посмотрев в окно, — насколько помню австрийские части подняли мятеж при поддержке действующего рейхсканцлера. Она вроде сама же из Австрии.       — И почти весь мир решил этим воспользоваться, сунув морду в их колониальную войну, думая, — ветеран ткнул пальцем в потолок, — что Рейх разделён и не сможет отреагировать, а случилось ровно обратное, — он положил руку на живот.       — Ты хочешь сказать, что наши власти совершили ошибку?       — Если целью было разворошить осиное гнездо и сплотить немчуру вокруг их любимого тирана, то нет, — с сарказмом ответил он.       Кросс посмотрел на лежащего Смита, а затем обернулся и перевëл взгляд на настенные часы, висевшие над креслом. Двадцать два часа сорок семь минут.       — Джим, — аккуратно позвал его детектив.       — Да? — капрал наконец посмотрел на него своими покрасневшими от слёз глазами.       — Поезжай домой, я договорюсь, чтобы тебе дали отпуск. Тебе нужно отдохнуть, — голос опекуна стал мягче. — Потом решим, что с тобой делать.       — А… — хотел было возразить патрульный.       — Я разберусь со всем. Мы найдём того, кто это сделал. Даю тебе слово.       — Ладно, как скажете, — Джим тяжело поднялся с дивана и подошёл к столу Кросса.       Детектив вопросительно посмотрел на капрала.       — Я давно хотел сказать, — начал Джим. — Когда наши родители погибли, ты же нас спас. Ты не бросил нас, — Смит сделал паузу, чтобы успокоиться. — Ты же кроме нас тогда спас остатки своего батальона. Вывел их из окружения. Вот… — Джим задумался ненадолго. — Вот, и когда мне дали шевроны сержанта и поставили командовать стрелковым отрядом, то я сразу же подумал о твоём… — он запнулся, — подвиге. Я хотел быть похожим на тебя. Но… Я не смог.       Кросс поднялся из кресла. На его лице появилась сочувствующая улыбка. Слова уже выросшего приёмного ребёнка его тронули до глубины души. Мужчина похлопал пасынка по плечу и сказал:       — Тебе не за что себя винить. Ты сделал всё, что в твоих силах. Я тобой горжусь. Поезжай домой, всё будет хорошо.       — Хорошо, — Джим неуверенно кивнул.                            Полицейский участок был очень близко к дому Смита, поэтому Джим ходил на работу пешком, ибо на машине, с учётом поиска парковочного места, дорога выходила дольше. Он повернул в замочной скважине ключ и, пройдя внутрь, наотмашь нажал на выключатель. Беспощадно ударивший по глазам яркий свет залил прихожую. Вслепую заперев входную дверь, он поспешно выключил свет. Капрал проморгался и на ощупь прошёл на кухню. Дойдя до кухонного гарнитура и, едва не ударившись об него правым мизинцем, ветеран включил лампу, и та осветила помещение щадящим холодным светом. Следом, найдя глазами холодильник, он открыл морозильную камеру и достал из неë мороженное в пластиковом стаканчике. Смит закрыл дверцу и достал чайную ложку из выдвижного ящика. Джим не мог припомнить, сколько десятков, если не сотен, килограмм такого мороженого он съел за годы своей службы в Африке. Вероятно, оно было одной из тех немногих вещей, что мешали сойти с ума в том аду. Впрочем, съеденные эшелоны мороженного не сильно помогали солдатам. Злые языки и противники сухого закона даже говорили, что сто грамм крепкого алкоголя перед сном могли спасти положение, впрочем, такие размышления разбились об стену из морализаторства заседавших в конгрессе демагогов, а также лоббистов мороженщиков. Кто бы мог подумать, что одними из тех, кто заработает на войне, окажутся мороженщики? Ветеран ушёл в небольшую гостиную, включил телевизор и положил мороженое с ложкой на столик. Он плюхнулся на диван. Он взял стаканчик.       Ветеран услышал приближающийся свист, а затем оглушительный грохот ударил по ушам.       Джим сидел с закрытым мороженным в руках с выражением немого ужаса на лице.       — Да что происходит со мной?! — дрожащим голосом прошептал он.        На включённом канале всё ещё шла рекламная пауза, он перещёлкнул канал с помощью пульта и попал на интервью. В пол оборота друг к другу сидели двое мужчин. Интервьюер лет сорока сидел слева, а справа сидел мужчина за тридцать с короткими, но густыми волосами и рыжими пышными усами, через его правую щеку проходил длинный рваный шрам, на нём была форма генерал-лёйтнанта люфтваффе. На его погонах, сплетённых гусеницей из шнуров белого и золотого цвета, на зелёной подложке, были три золотые квадратные звезды, размещённые треугольником. На открытом воротнике квадратные петлицы с золотой окантовкой, внутри которой три золотые галки с чёрным контуром, подчёркнутые снизу одной полоской того же цвета. На левом нагрудном кармане серебряный знак за ранение, штурмовой пехотный знак, знак фальширмягера, над карманом ряд медалей: за польско-большевистскую войну, за вторую русскую гражданскую войну, за африканскую войну, а над ними планка за ближний бой. На правом плече нашивка с чёрно-бело-красным флагом, а на левом такой же триколор, но с добавлением одной широкой чёрной вертикальной полосы с рисунком головы льва внутри белого круга. Джим сразу же узнал этого генерала. Им был рейхскомиссар Германской Африки Рейнхард Лотар Ротеркопф.       Интервью уже подходило к своему концу.       — Спасибо за вашу откровенность, — произнёс интервьюер. — Я надеюсь, что она сохранится и в заключительном части интервью, — океаниец подглядел в список вопросов. — Я хотел бы расспросить Вас на тему положения коренного населения в германских колониях. Всё-таки во многом из-за этого и началась война.       Ротеркопф усмехнулся.       — Давайте поговорим, — на его уверенном лице читалось чувство превосходства.       — Это правда, что для Рейха, коренное население, это люди второго сорта?       — Ну, — Ротеркопф задумался, — Начиная говорить об этой теме, мне хотелось бы начать с невероятного героизма, который проявили аскари в борьбе против океанийской интервенции. Не было ни одного случая, чтобы они дрогнули перед врагом.       — Ну, они же у вас только рядовые, — заметил интервьюер, — то есть пушечное мясо.       — Ну, попробуйте выйти из этого дома и сказать первому попавшемуся аскари, что он пушечное мясо, я бы посмотрел на его реакцию. Да и первая часть утверждения неверна. На момент начала войны аскари вполне могли получить унтер-офицерские звания, если могли пройти точно такой же экзамен, что и немцы. На днях я подписал первый приказ о повышении аскари до лёйтнанта.       — Но как же права избирать и быть избранными? У вас в парламенте негров нет.       — Рано ещё, — откровенно сказал немец. — Они не так давно с палками за слонами бегали, им нужно время, чтобы понять, что это. Но начало положено.       — А вот у вас опыты над неграми проводят, — интервьюер начинал нервничать.       — Было дело, — согласился Ротеркопф.       Немец вздохнул.       — Понимаете, — начал генерал, — для нас есть “свои” и “чужие”.       — Негры для вас свои или чужие?        — Мы выставили туземцам ультиматум, — признался Рейнхард, — либо они становятся, как я уже сказал “нашими”, либо они освобождают территорию. Те, кто выбрали первое, стали аскари, те, кто второе, были депортированы в Южную Африку.       — А как же опыты?       — А это те, кто пытался выдумать третий вариант. Они отказывались и от ассимиляции, и от депортации.       — Но разве нельзя было оставить их просто в покое?       — Понимаете, — начал объяснять рейхскомиссар, — лев — это очень грозный зверь, у него есть большие когти, зубы, но у человека есть ружьë, против которого Льву противопоставить нечего, из-за чего угроза полностью нивелируется.       — И?        — Проблема в том, что с туземцами эта логика не работает, потому что, сюрприз! Они тоже люди, и у них тоже может возникнуть оружие. А они привыкли к тому, что насилие — это решение любой проблемы.        — Откуда же у них оружие возьмëтся? — удивился интервьюер.       — Например, могут передать особо сочувствующие державы. Уже были такие прецеденты.       — Неужели Вы считаете, что угроза настолько велика, что такие методы оправданы?       — Как Вы думаете, если бы какой-нибудь туземец, убил или покалечил кого-то из немцев или близких наших аскари, кто бы был виноват в этом?       — Туземец, — озвучил очевидный ответ интервьюер.       — В первую очередь виноват был бы я, — заявил Ротеркопф. — Моя вина заключалась бы в том, что у дикаря появилась возможность сотворить злодеяние.       — Ну, а на опыты зачем? Это же негуманно.        — Габер накормил всё человечество, а Хоффнунг хотел излечить его от генетических заболеваний, — сказал Ротеркопф, — вот только на днях родился мальчик, у которого ещё на стадии плода обнаружили синдромом Дауна, но благодаря медицинскому вмешательству он появился на свет абсолютно здоровым.       — Это чудесно, — признал интервьюер.       — А вот если бы не была принесена та жертва, то у нас не было бы столь исчерпывающих знаний о человеческом геноме, и у его родителей было бы два пути: первый — смириться, и второй — сделать аборт.       Интервьюер притих.       — Проблема вагонетки, — снова заговорил Ротеркопф, — и мы сделали свой выбор. Вы можете нас осуждать — ваше право. Но Хоффнунг, как и я, не понимает, зачем бойкотировать результаты его исследований, если они могут спасти бесчисленное число ещё не родившихся людей, которые ничем не заслужили инвалидность, — генерал взглянул на часы. — Мы закончили?       — Да, — неуверенно кивнул океаниец.       — И чуть не забыл, — вдруг вспомнил Ротеркопф, уже вставая из кресла, — Если ваша армия пришла освобождать тех людей, что в первых же рядах вгрызлись ей в глотку. Так может быть война была не ради этого?        Интервью закончилось и началась реклама. Джим сидел напротив телевизора в задумчивости. Он видел своими глазами подтверждения слов генерала. Джима до самых глубин души жгла мысль, что ему с братом просто не посчастливилось оказаться не по ту сторону фронта. А последним вопросом Ротеркопфа Смит и сам задавался, это произошло сразу же, как закончилась война.       Крепко сжав в кулаки дрожащие пальцы, он встал и направился к лестнице. Поднявшись по ней, ветеран вошёл в ближайшую дверь и нажал на выключатель. Тусклый тëплый свет, почти перегоревших, но всё ещё работающих лампочек залил спальню, делая видимым царивший в ней беспорядок. То тут, то там валялась одежда, где-то в углу валялась медаль за службу в Африке, а рядом пополам разбитая медаль "Серебряная звезда", вручённая ему за храбрость, которая проявлялась лишь в том, что он выжил в той мясорубке. Бывший сержант подошёл к прикроватной тумбочке и трясущейся рукой выдвинул ящик. Он достал из хранилища старенький кольт. Его голову внезапно посетила мысль о самоубийстве, но что-то остановило его. Словно кто-то держал его за плечо и приговаривал: “Не делай этого”. Из раздумий ветерана выдернул дверной звонок.       — Кого там принесло на ночь глядя? — раздражённо прорычал капрал.       Он начал гадать, кто мог прийти. Джим знал лишь двух людей, которые могли к нему зайти: первым был Сэм, который по очевидной причине не мог стоять за дверью, а вторым был старик Кросс, но он бы сперва позвонил. И Смит задумался о том, слышал ли он телефонный звонок, или пропустил его во время очередного репереживания. Ветеран нажал на клавишу между рукоятью и курком и откинул влево барабан. Проверив, что патроны нестрелянные, он вернул его на место. Услышав снова звон в дверь, Джим спешно спустился на первый этаж и, всë ещё держа в руке кольт, открыл дверь.       — Что нужно? — не успев увидеть гостя, спросил ветеран.       Бывший сержант открыл до конца дверь и увидел перед собой мальчишку в белой рубашке и брюках, заправленных в высокие сапоги. Его кожа была бела, как снег, как и его длинные волосы. Глаза его были серыми, но левый глаз имел красный оттенок и еле видел.       — Эм, добрый, — голос гостя дрогнул, когда он заметил оружие в руках хозяина дома, — вечер.       — Ты кто такой?  — ветеран нежно погладил спусковой крючок пальцем. — Что тебе нужно, мальчик?       — Я хотел принести вам свои соболезнования, — стараясь не смотреть в глаза хозяину дома, ответил гость.       — Какие соболезнования? — Джим начал понимать, кто стоит перед ним.       — Вашего коллегу убил демон.       Слова незнакомца при всей их дикости, очень походили на правду, с учётом того, что Смит видел на войне.       — А ты откуда знаешь? —        — Вам же хочется отомстить убийце? — завлекающе спросил парнишка и выставил ногу на пути двери, чтобы Джим её не захлопнул перед его носом.       Хватка капрала на ручке двери ослабилась, но усилилась на рукояти револьвера.       — И как этот демон выглядит? — недоверчиво спросил Джим.       — Ну, — юноша задумался, — как… Как жук, из которого какой-то псих вылепил монстра.       — Ясно, — капрал опустил револьвер. — Как ты меня нашёл?       — Проследил сначала от церкви, а потом от участка, — признался незнакомец.       — Слепые идиоты, — прошипел себе под нос Джим, подумав о коллегах. — Ладно, заходи, — он открыл дверь до конца.       — А, можно? — удивился гость.       — Да, — капрал шагнул к лестнице, — мне нужно подготовиться.       — Хорошо, — гость зашёл и закрыл за собой дверь.       — Как тебя зовут, парень? — спросил хозяин дома со второго этажа.       — Анджей, — представился гость, догнав его.       — Поляк что ли? — усмехнулся Джим.       — Я нет, но мой попечитель родом из Варшавы.       — Понятно, — Что ты конкретно предлагаешь? — спросил Смит, открывая дверь в свою комнату. — План есть?       — Я знаю, как его найти, — ответил Анджей.       Вернувшись в комнату, капрал положил на тумбочку кольт.       — Уже хорошо, — Джим полез под кровать.       Он достал из-под неë старый потëртый винчестер девяносто пятого года под спрингфилдский патрон. Винтовка, несмотря на плачевное состояние и треснувшее цевьё, всё ещё могла что-то показать. Ветеран сел на кровать и открыл нижний ящик в тумбочке. Внутри него лежали россыпью патроны и пара обойм. Он сгрёб их рукой и попросил паренька:       — Рассказывай.       — Вы побеспокоили демона на территории. где он кормился, — начал издалека Анджей.       — Кормился? — спросил капрал, снаряжая обойму крупными винтовочными патронами.       — Да, они буквально питаются человеческими страданиями.       — Ясно, — Джим со злостью вдавил патроны из обоймы в магазин винтовки, разозлённый внезапно открывшимися подробностями гибели Сэма.       Ветеран зажал большим пальцем курок и нажал на спуск, после чего аккуратно поставил на предохранительный взвод.        — Я думаю, что он сейчас прячется в каком-нибудь заброшенном доме или на кладбище. Там, где если люди и появятся, то будут представлять собой идеальную добычу.       — Я тебя понял, — Джим снарядил две обоймы, засунул их в сумочку, закреплённую на прикладе, и задумчиво посмотрел на револьвер, решив найти ему новое предназначение. Ветеран взвалил винчестер себе на плечо, взял кольт с тумбочки и подошёл к парню, протянув ему револьвер.       — Умеешь пользоваться или тебе объяснить?       Анджей шокировано уставился на оружие.       — Есть некоторое представление, — нейтрально ответил взволнованный парень.       — После последних событий, я себе не доверяю, ты будешь на подстраховке, — бывший сержант перехватил кольт за спусковую скобу. — Для прицеливания, — начал объяснять тот, — тебе нужно сделать так, чтобы вот эта штуковина, — он указал на мушку, — была ровно между этих двух, — ветеран перевёл внимание парня на примитивный целик. — Понял?       — В общих чертах.       — Хорошо, — Джим кивнул. — Идём дальше. Чтобы привести оружие в боевое положение, ты должен отвести эту деталь, — его палец аккуратно лёг на курок, — в крайнее заднее положение, в котором он закрепится сам, ты это легко почувствуешь. А затем, — его палец на этот раз обхватил спусковой крючок, — чтобы открыть огонь, ты должен давить на эту штуковину пока не выстрелит. Всё ясно? — он опустил курок тем же способом, что и на винтовке.       — Да, — неуверенно кивнул Анджей.       — Молодец, — капрал вложил револьвер в руку парня и похлопал его по плечу. — Надеюсь, сработаемся.       — Я тоже на это надеюсь, — Анджей слегка улыбнулся и убрал оружие в глубокий карман брюк.       — Пошли, — позвал его за собой полицейский и открыл дверь.       Джим неспешно подошёл к стоящему перед домом чёрному автомобилю и отпёр его. Он закинул оружие за своё кресло, сел на водительское сидение и открыл дверь для напарника. Дождавшись, когда тот сядет, мужчина завёл свой форд мустанг.       — Куда едем в первую очередь? — спросил водитель, держа одну руку на руле, а вторую держа на рычаге переключения передач.       — Полагаю, что демон перебрался на кладбище не очень далеко от церкви.       — Сможешь показать дорогу?       — Да.                            Когда до пункта назначения осталось совсем немного, Анджей решил рассказать Джиму ещё немного:       — Эти демоны в обычной форме выглядят как люди и лишь только перед нападением на жертву открывают свою истинную личину.       — И как их определить заранее? — флегматичным голосом спросил капрал. — Ну, знаешь, чтобы не палить во всех подряд. Хотя, — он бросил взгляд на приближающуюся ограду кладбища, — мы, наверно, единственные такие ненормальные, кому придёт идея там ходить в это время.       — Я своим левым глазом вижу их ауру, она крайне сильно отличается от человеческой.       — То есть ты хочешь, чтобы я стрелял в каждого, на кого ты укажешь пальцем? — спросил Джим, решив особо не ломать себе голову размышлениями о том, как это может работать. Он начал постепенно тормозить, бегая взглядом по обочине, в поисках места, где можно было бы припарковаться. Было бы неловко получить шальной штраф от собственного коллеги.       — Нет, — парень зевнул. — Они, обычно, не пытаются маскироваться, когда понимают, что их уже раскрыли. Поэтому будет достаточно крикнуть ему об этом.       — Отличный план, — саркастично заметил бывший сержант и, найдя подходящее место, припарковался. Он активировал ручник и отстегнул ремень безопасности. Капрал достал из-за кресла оружие и вышел из машины. Ветеран закинул винтовку на плечо и захлопнул дверь. Дождавшись, когда пассажир покинет машину, он запер её.       — Кстати, — вдруг заговорил Анджей. — У Вас самого странная аура есть.       — В каком смысле? — ужаснувшись, спросил Джим.       — Ваша рука, — юноша указал на левую ладонь капрала, покрытую одним сплошным шрамом от ожога. — От неё отходит какая-то нить.       — И что это значит?! — он пытался не паниковать.       — Я не знаю, — честно ответил Анджей, — возможно Вас прокляли, или что-то типа того.       Ветеран прошипел.       — Плевать, — махнул рукой, — пошли.       Подойдя к воротам, он поставил ногу на один из горизонтальных железных прутов и полез по ним вверх. Бывший морпех перелез на территорию кладбища, отряхнулся и повернулся назад. Анджея видно не было. Смит потянулся за винтовкой, когда внезапно за его спиной послышался грохот. Ветеран обернулся. Перед ним стоял его спутник. Капрал на секунду глянул обратно за ворота, а затем снова на парня.       — Как? — ошарашено спросил он.       — Перемахнул через забор, — с улыбкой ответил альбинос. — Идём?       — Ладно, пошли, — полицейский снял с плеча винтовку и оттянул курок назад и приготовился стрелять в любую секунду. Парнишка же и не думал доставать из кармана револьвер.               Надгробные плиты из потрескавшегося, а где-то и расколотого камня, слабо блестели в лунном свете. Холодный ночной ветер продувал до костей и в одиночку нарушал тишину. Они шли вдоль могил, постоянно оборачиваясь, от ощущения, что за ними следят. Ни одной живой души им не попалось по дороге. Охотники обошли половину кладбища, до тех пор, пока Аллен не заметил что-то в далеке.       — Вот он, там, — заговорил Анджей шёпотом и аккуратно указал пальцем на стоящий под деревом силуэт, мерно покачивающийся на ветру. — Видите?       — Вижу, — тихонько ответил ему Джим, — ты кричишь, а я стреляю?       Анджей кивнул и, вдохнув поглубже, крикнул:       — Эй! Саранча! Готовься к смерти!       Услышав название, данное создателем, существо скрючилось, почернело, а затем расширилось и встало. Они увидели трëхметровое антропоморфное создание. Голова насекомого с гипертрофированно огромными глазами. Вытянутое тельце, покрытое костяной чешуëй вместо хитина. Похожие на человеческие руки и ноги, дополнительная пара верхних конечностей, заканчивающихся серповидными костяными клинками. Из спины прорастали перепончатые крылья, а из поясницы десяток длинных и тонких вспомогательных конечностей с почти прямыми когтями. Послышался пронзительный нечеловеческий визг из нескольких голосов.       — Что скажете? — с нервным показным весельем спросил парень.       — Чëрт, какой же он урод, — капрал вскинул винчестер и нажал на спусковой крючок. Прогремел выстрел, и пуля устремилась к цели.       Чудовище завизжало от боли, когда свинец попал в глаз. Оно зажмурилось. Веками оказались две половины порванного человеческого лица. Оно бросилось в сторону стрелка, вытянув к нему свой смертоносный арсенал.       Анджей выскочил навстречу чудовищу, заслонив собой Джима, и выставил перед собой руку. Он совершил небольшое псионическое усилие, и конечность покрылась латной перчаткой, когти впились в неё и сдавили. Уайт сконцентрировался и заставил предплечье восстановиться от повреждений. Чудище замахнулось серпом. Прогремел выстрел. Демон дёрнулся, прижал к себе лапы, пытаясь прикрыться от начавшегося обстрела, пока быстро вошедший во вкус ветеран выпускал в него пулю за пулей. Саранча закряхтела, запищала и попятилась назад, едва не споткнувшись об надгробие. Юноша поторопился воспользоваться этим и, уйдя с линии огня влево, попытался ударить существо в бок. Но вместо тела существа, металлические когти на пальцах встретили её правое предплечье. Поймав Анджея в ловушку, демон развернулся и попытался достать врага левой рукой, но оппонент успел вырвать когти из плоти демона и закрыться от атаки. Ударом саранча промяла металл и отбросила парнишку в сторону и уже хотела броситься на него, но пуля, попавшая в тот же глаз, что и первая, вывела её из равновесия. Демон споткнулся об надгробие, но тут же вскочил и скрылся в темноте.       Не желая тратить время, Джим начал перезаряжать винтовку, попутно пытаясь отыскать взглядом напарника в темноте. Он и не желал думать о том, что эта тварь могла растерзать ещё кого-то. Смит услышал звук, доносившийся с холма слева, и поспешил направить в сторону шума ствол заряженной винтовки.       Сознание решило снова сыграть с ним, и он увидел девушку в форме Германского Африканского корпуса, на правой щеке у неё под слоем грязи виднелся вытянутый к уху шрамик, а её яркие рыжие волосы развевались на ветру. Голубые глаза слегка закрыл съехавший вперёд светло-зелёный берет с кокардой в виде германского гербового орла, сжимающего в руках учительскую указку.       Придя в себя, Джим увидел, как со свирепым воем саранча бросилась с холма на него. Первый удар, нацеленный в грудь, не достиг своей цели, застряв в пробитой насквозь ствольной коробке винчестера. Джим рухнул на землю, но продолжал сдерживать чудовище, не позволяя дотянуться до себя застрявшей конечностью. Он смог слегка отдалить от себя винтовку. Саранча замахнулась двумя серпами и вонзила их ветерану в бока. Он дрогнул, руки ослабели, и ружьё начало падать на шею полицейского. Когда от острия когтя до плоти уже оставались считанные миллиметры, чудовище пустило в ход зубы.                            Дитрих открыл глаза, словно пробудившись ото сна. Тело болело, будто его сбила машина. Он сел и огляделся. Комната была убрана. Одежда не валялась, мусора не было, а награды куда-то пропали. Хозяин выдвинул ящик прикроватной тумбы. Револьвера на месте не оказалась.       — Видимо не приснилось, — сделал очевидный вывод Дитрих.       Он посмотрел на левую ладонь и увидел кольцо на безымянном пальце, которого ранее не было. Мужчина залез рукой под кровать и нащупал рукой винчестер, достав его, он аккуратно потянул за скобу Генри и открыл затвор. Патронов винтовке не оказалось. Ветеран открыл сумочку на прикладе, она оказалась пустой. Убрав оружие на место, он открыл нижний ящик и обнаружил в нём пять патронов и пару обойм, одна была набита патронами, а другая лежала пустая. Дитрих встал, натянул на себя штаны и в тапочках вышел из комнаты. Его нос сразу же ухватился за знакомый запах вафель и кофе. Он спустился по лестнице и зашёл на кухню. За электроплитой орудовала вафельницей рыжеволосая девушка в брюках и рубашке, которые она явно стащила из его шкафа хозяина дома.       — Мария, — окликнул её Дитрих, не веря своим глазам.       Она поставила пустую вафельницу на отключённую конфорку и посмотрела на него с улыбкой. На правой щеке у неё виднелся вытянутый к уху шрамик. Она спросила его:       — Ты всё вспомнил? — в её речи слышался слабый акцент, замаскированный под голландский.       Она подошла к нему.       — Да, — Дитрих кивнул.       — Я смотрю, ты работаешь в местной полиции.       — Попечитель пристроил       — А я вот простая беженка из Нидерландов, которая перебралась в КОР через ЮАР, — она пыталась сдержаться, чтобы не засмеяться, — как хорошо, что неделю назад ты встретил меня, и мы влюбились друг в друга.       — Я не понимаю, — недоумённо произнёс он, точно зная, что озвученное ею никак не связано с реальностью.       — Ну, — она усмехнулась, — нам же нужно Кроссу объяснить, откуда я здесь взялась.       — А, теперь понял.       Она протянула к нему руки, на её безымянном пальце левой руки виднелось такое же кольцо, как и у него. Он обнял её.       — Я рада тебя видеть, милый.