Of Princes and Infernos // О принцах и пламени

Камилла украдкой наблюдает за ним из-под ресниц, изображая несвойственную ей застенчивость и оценивая его, этого мага, привлекшего ее внимание щелчком своих пальцев и чарующей улыбкой. Он посылает ей милую улыбку, изогнувшую уголки его губ, когда она отворачивается от него, позволяя шелку своей юбки чуть приподняться, наблюдая, как его взгляд падает на ее голые ноги, лишенные чулок. Он такой же человек из плоти и крови, как и все остальные. Магнус забавный и волнующий, красивый и крепкий словно бриллиант. Он похож на мед и жженый сахар, произведение искусства, вырезанное из золотого дуба и черного дерева, волосы цвета воронова крыла ниспадают на его изящный лоб, с губами изогнутыми в слабой улыбке, он кружит ее по пыльному мраморному полу особняка, в который вот уже пару десятилетий не ступала ничья нога, в танце без музыки, без оркестра- их тела движутся в диком ритме, не доступном больше ничьему слуху. — Не знал, что ты здесь, в Лондоне, — произносит Магнус, приближаясь к ней. — Уверяю, все, кого я сочла важными были оповещены. — Она плавно пожимает плечами, отступая от него, побуждая подойти ближе. — И я не один из них? Право слово, ты бессердечна, моя дорогая. Ты ранишь мое хрупкое сердце. — Говорит он, прижимая руку к груди в драматичном жесте. — Сомневаюсь, что твое сердце такое уж хрупкое. Будь это так, ты был бы скучным компаньоном. А я ненавижу скучных людей. — Я тебя уверяю, — произносит Магнус, его глаза блестят озорством, когда он приближается к ней, небрежно перебрасывая свой пиджак через плечо и легко поднимает ее, руками скользя по коже бедер. — Тебе будет очень не хватать моей чарующей компании, если вдруг отношения между нами испортятся. Я предостерегаю тебя, Камилла Белькур, потому что прямо сейчас ты смотришь на ходячее, говорящее воплощение совершенства. Она смеется, обхватывая его талию ногами и впиваясь в губы поцелуем. Искра, разгоревшаяся в яростный пожар - вот, что это было. Они трахались- занимались любовью, как он бы ее поправил. Тонкий луч солнечного света просочившийся сквозь тяжелые портьеры, бережно оглаживает его лицо, только его - озаряет шелковые простыни, резные ступени, покрытые многолетней пылью, стены, которые когда-то были бережно обклеены бумагой. Магнус садится, отбрасывая красный шелк ее платья со своих ног, и легким мановением пальцев закуривает свою трубку, нежно выпуская дым ей в лицо, на что она отвечает гримасой. — Ты прекрасно выглядишь. Со всем этим дымом. Таинственно. — Он шевелит бровями. — Оно воняет. — Она морщит нос. — Ты привыкнешь. — Или ты бросишь. — Это вряд ли. — Он ухмыляется, затем долго оглядывается вокруг, пока она водит рукой по его груди, и внезапно останавливает на ней строгий взгляд, пальцем приподнимая подбородок. — Дорогая, нам нужно сделать ремонт. Они не были откровенны друг с другом, думает он позже. Он ничем с ней не делился, кроме крупиц информации, что срывались с его губ по окончании увлекательного вечера. Она сидела, оперевшись рукой о подбородок, в окружении сбитых простыней, пока он говорил, чувствуя головокружение от их секса и потери крови. Не то чтобы Камилла пила много. Ей было достаточно всего глотка, чтобы ощутить его вкус, магию, пульсирующую в его венах. Так сложилось, что обычно кровь магов имела на вампиров странное воздействие, но на Камиллу она не действовала. Нет, тем, кто пристрастился, была не Камилла. Он рассказывал ей о красотах океана, о буйстве зелени в его родных краях, умалчивая о том, когда он их покинул и об обстоятельствах, этому способствовавших. В ответ, она делилась с ним историями о маге, с которым она некогда сотрудничала, чтобы продать свои очаровательные шляпки. Они всегда смеялись, когда она доходила до части о том, как они с ним поссорилась и он их проклял. Размышляя об этом сейчас, Магнус понимает, что никогда не пытался узнать, что Камилла сделала с тем магом. Он совершенно точно не слышал о нем, а Магнус знал всех магов. Он не оставлял попыток подтолкнуть ее к разговорам о ее семье, доме, предках, о чем-нибудь. Наверняка, настаивал он, что-то да найдётся. — Француженка. — Произнесла она со слабой улыбкой. — Француженка, вот кто я. Это все, что тебе нужно знать, дорогой. И это все, что Магнус знал- или знает о ней. Француженка. Их время вместе было порой шелка и жемчуга, вельвета и сатина, полотен и бриллиантов. Ее увлекали почти все те же вещи, что и его, за одним исключением. Она не видела ничего очаровательного в представителях ангельской крови называющих себя Сумеречными охотниками, которые заключили маленький, шаткий договор с их народом. Магнус был умен достаточно, чтобы не давить- он знал, что многие из них пострадали от рук Нефилимов. Не всем так повезло ощутить их доброту, как это случилось с ним- только суровое правосудие, которое они вершили, с этой их политикой «Сначала клинок, потом вопросы». Она смеется, когда слышит о его досадной склонности оказываться втянутым в их проблемы. Она смеется, и это не то что бы приятно, но Магнусу все равно. Он не возражает против пренебрежения или сарказма - скорее, наслаждается. Есть в этом что-то освежающее, в том, как она говорит все, что думает и ей плевать, как это звучит, на то, что о ней подумают другие, в ее беззаботном характере и непоколебимой уверенности в собственных силах. Внимание было для Камиллы воздухом. Она никогда не могла насытиться- она требовала его, постоянно, от Магнуса и других ему подобных. При этом сама никогда не давая его в ответ; больше всего она веселилась с того как он ревновал. Его легко было спровоцировать, огонь его страсти к ней- и она отлично об этом знала. Он гадает, было ли ей не плевать на него, хотя бы самую малость, если не совсем. Гадает, все ли ее льстивые речи и поступки были ложью, игрой. Что бы это ни было, философски пожимает он плечами, это ничего не меняет. Он хорошо провел время. Ей не нравились гробы, она говорила, что это делает ее похожей на ту принцессу, сбежавшую от мачехи. Камилла Белькур не бежит, как сказала бы она, горделиво вздернув подбородок, она - не милая принцесса, которая не в состоянии постоять за себя. К тому же, кто бы взял на себя роль ее Прекрасного Принца? Она поглядывала на Магнуса хитрыми глазами, а он отвечал улыбкой и смеялся. Он никогда не собирался быть чьим-то Прекрасным Принцем, скорее, он воображал себя учеником чародея, как в старой сказке- портящим вещи забавы ради. Но семя было посеяно. Он взял на себя роль принца Камиллы, Камиллы, которой никто кроме нее самой не был нужен, и это стало его первой ошибкой. Она не была неспособна на доброту. Тепло и мягкость не были присущи Камилле- она не видела в них смысла, но если она хотела, она могла быть милостивой- или казаться таковой. Он помнит вспышку страха на ее лице, когда он разбудил ее криками после одного из своих самых ужасных кошмаров. Он помнит ее холодное прикосновение к своей щеке, стирающее слезы которых он не заметил, ее пальцы, успокаивающе гладящие его по волосам, ее обеспокоенный взгляд, пока он пытался взять себя в руки. — Не плачь. — Разбивает она неловкую тишину. — Что ж, не то что бы я это планировал, но спасибо что упомянула. — Выплевывает он, сразу же об этом жалея. — Не говори так со мной. — Произносит она резко, зло сияя темными глазами. — Что я имею в виду, постарайся не плакать во время кошмаров. Слезы еще никому не помогли. Они никогда не помогают. Ее голос меняется, теплеет, заострившиеся черты лица смягчаются. Участливой, вот какой она сейчас выглядит. — Чем больше ты позволишь им увидеть, тем сильнее потом об этом пожалеешь, Магнус. Поверь, я знаю о чем говорю. И позже, намного позже, он вспоминает, как дрожал так сильно, что у него стучали зубы, как дождь мешался с его слезами, какими онемевшими были его руки, когда он схватился за перила на мосту, как набрался храбрости, чтобы просто броситься вниз, просто покончить с этим, перестать быть таким ужасным трусом. Он думает о тонких руках Камиллы, полных вампирской мощи, резко стянувших его с моста, пока он кричал и просил его отпустить, какое ей дело? Он вспоминает ее ногти, порезавшие его щеку после сильного удара, капающую кровь. Она присела рядом, ее темные волосы облепили лицо, пока она силой пыталась закутать его в свое пальто, тогда как он отчаянно дрожал, не особо успешно пытаясь оттолкнуть ее. — О чем ты думал? — Яростно выплевывает она после того, как ее слуги уходят, должным образом укутав его и разведя пылающий огонь. Он не отвечает, продолжая смотреть на нее и размышлять, она пришла за мной. — О чем ты думал, Магнус? — спрашивает она снова, более мягким, подрагивающим голосом. — Как ты додумался до этого? Что с тобой произошло? — Он мертв. — хрипло произносит Магнус. — Камилла, он- он умер и Господи, я так- Я буду жить вечно и я один- — Тихо. — Она прерывает его бормотание. — У тебя шок. Не говори. Иди сюда. Ты спишь здесь, я, знаешь ли, не в настроении гоняться за тобой, если ты вдруг решить убежать и спрыгнуть с еще какого-нибудь моста. — У тебя пот. — Говорит она, выглядя при этом скорее неприятно удивленной и откатываясь от него, отнимая свои губы с его шеи. — На лбу. — Не всем из нас суждено быть нежитью, обескровленными детьми ночи, моя дорогая. — Говорит Магнус, откидывая волосы с лица. Вместо того чтобы ответить, она молчит, это странно, почти удивительно. Он ее обидел? — Я тебя задел, Камилла? — Магнус. — Что-то в ее голосе заставляет его принять сидячее положение. — Твои глаза. Он мгновенно прикрывает свои глаза, отворачиваясь от нее, чтобы вернуть гламур на место, просто чтобы не слышать этой интонации в ее голосе. Он не хочет, чтобы она смотрела на него по-другому, будто он меньше чем человек. Ее холодная рука ложится на его плечо, она заставляет его повернуться. Лицо Камиллы бледнее, чем обычно, а губы крепко сжаты. — Так это твоя магическая метка. Кошачьи глаза? — Он кивает, не доверяя своему голосу. — Они… они занимательные, Магнус. Но- давай заключим маленькое соглашение, хорошо? — Какого рода? — Я знаю, что ты чувствуешь себя некомфортно, когда я питаюсь напротив тебя. Как насчет такого- Я ем когда тебя нет по близости, а ты всегда держишь свой гламур, без осечек, м? — Она смотрит на него, мелко улыбаясь. Они ее напугали, думает он с горечью, на силу улыбаясь. — Конечно, дорогая. Ее смех отдается эхом и все не выходит из его головы, пока он мчится по улицам Лондона, мокрый с головы до пят, ища поцелуев и объятий ото всех, кто населяет этот славный город: мужчин, женщин; ему без разницы. Ему необходимо развеять туман, заполонивший его голову, ее ядовитый шепот гонит его по улицам быстрее ливня. Все началось с бала, на котором они оба присутствовали; с бала, на котором она пылко целовала другого мужчину, и он это увидел. Само-собой, он заревновал- и не было чувства, которое бы он презирал сильнее ревности. Ревность, как он всегда думал, была уделом низших существ. Не для людей вроде него. — Что привело тебя в такое смятение, любовь моя? — Твои выходки. Бесчисленные и фривольные. — Не думала, что ты станешь осуждать меня за легкомыслие. Не тогда, когда ты сам не без греха. — Я не отрицаю, Камилла, но что есть у этих незнакомцев, чего я не могу тебе дать? Нет никаких сомнений в степени моей внешней привлекательности, мои привычки вполне сносные. Никто не разбирается в моде лучше меня. — Может быть, я предпочитаю ловить короткую, яркую искру жизни? Все кажется более прекрасным, когда ты знаешь, что этому придёт конец, мой дорогой. — Она улыбается ему, прекрасная зная, что он поймет. — Это нечестно. — Стенания о том как несправедлива жизнь не имеют смысла, любимый. Как можно сравнивать тебя, создание, находящееся с вечностью на ты, с теми, кто не видел и трети того, что ты познал? Как можно сравнивать их с тобой? — Я не уверен, оскорбила ты меня сейчас или нет. — Магнус, то, что я пытаюсь до тебя донести, это- прости меня, милый- временами тебя слишком много. Возможно, столького мне и не надо? Ты слегка удушающий, дорогой. К тому же, наши жизни куда длиннее, чем эти смертные могут вообразить. Горящая свеча против вечного огня. Я не могу позволить своей жизни стать столь же скучной, как у смертных, привязав себя к одному человеку на целую вечность, любовь моя. Видишь, как легко тебя задеть? — Он ничего на это не отвечает, просто слушая ее высокий смех. Он уходит и топит печаль в виски и вине, попутно крадя поцелуи у стольких, что теряет счет. Однако к концу ночи он возвращается к ней, ожидающей, пока он загладит свою вину. Он позволяет ей поцеловать себя и заключить в объятия, непрерывно задаваясь вопросом. Что в ней есть такого, что привлекает его снова и снова? Мотылек, ставший жертвой ее пламени, думает он позднее. У Камиллы были другие любовники. Он всегда это подозревал, и сейчас клочок бумаги в его руках на глазах превращается в пепел, тогда как он пытается совладать с затапливающими его эмоциями. Его друг из России, причудливый шляпник по имени Сергей, проследил человеческие знакомства Камиллы. Некий Иван был частым гостем в ее резиденции в Петербурге, а потом, ну, визиты сошли на нет. Главным образом потому, что однажды он от нее не вышел. Однако сейчас времени на размышления об этом нет. Вздохнув, он поворачивается к темноволосому юноше Нефилиму с чересчур грустными для такого юного создания глазами. Он наблюдает за медленно оседающим снегом. На улице довольно холодно, думает он, сильнее кутаясь в свое пальто. Он не знает, что должен чувствовать. Помимо пустого безразличия, которое он ощущает сейчас, по крайней мере. В конце концов, он всегда любил ее, а она никогда не любила его, не так, как он. Она была причиной, заставившей его прочувствовать весь спектр эмоций, единственным человеком, способным разжечь искру его страсти до бушующего пламени, той, кто стянул его с края. Однако сейчас слишком красиво и холодно для размышлений о таких сантиментах, пытается убедить он себя. Есть книги, которые нужно прочесть, думает он, и пьесы, на которые можно сходить, а также люди, с которыми стоит встретиться. Жизнь продолжается, и Магнус - одна из констант. Без Камиллы, его бриллианта. Это душераздирающе. Душераздирающе наблюдать за падением кого-то, кто несмотря на свое застылое сердце всегда был таким ярким и живым. Он не увидится с ней. Забудет ее, как и все, что она совершила. Он не может ее видеть, не его Камиллу, не Камиллу из вампиров, превратившуюся в это. Он не сможет этого вынести. Он ждет неизбежного, того, что придут Сумеречные охотники и сожгут человека, которого Магнус когда-то так нежно любил. Он не любит ее, больше нет, но часть в нем никогда не умолкала, всегда говорила: ты нужен ей. Как-никак, он - ее Прекрасный Принц. Это прискорбно, когда она спрашивает его, был ли кто-то на нее похожий. И он говорит абсолютную правду — для Магнуса не было, нет и никогда не будет никого, похожего на Камиллу. Он не любит ее, больше нет, не так глубоко и преданно, как когда-то- но это Камилла, его Камилла, которой он был достаточно небезразличен, чтобы оставаться с ним в его худшие времена. Он не хочет помнить ее крах.