И никакой крови

Ксаро Ксоан Даксос, Король Специй, один из королей Кварта, тот, благодаря которому Дейенерис Таргариен и ее кхаласар приняли в городе. Дейенерис смотрела, как его кровь уходит в песок и думала: вновь из-за нее льется чужая кровь. Сколько еще прольется? Наверное, столько, что если влить ее в пески пустыни, то она действительно станет красной. Ксаро действовал не из благородных побуждений — о нет, Дейенерис не заблуждалась. И его предложение выйти за него замуж прозвучало ожидаемо. Все сходилось: это просто торг, сделка, как было с Дрого, деньги в обмен на жену, войско в обмен на жену… Дейенерис сделала бы себя живым товаром, согласившись стать женой Ксаро — а ведь она почти согласилась! Если бы не Джорах… как хорошо, что он ее отговорил. Джорах стоял рядом. Джорах был ее силой, как она просила там, в пустыне. Само присутствие рыцаря помогало Дени чувствовать себя лучше. Ксаро лежал в одной постели с Дореа, и, пусть это тоже было ожидаемо, Дейенерис больно кольнуло предательство — Дореа была ее служанкой только формально, она не была ей рабыней, ни она, ни Ирри, ни Чхику. Дени вела себя с ними, как с подругами — они помогали ей переодеваться, заплетали ей косы и учили ее дотракийскому, но она никогда не приказывала им и думала, что они тоже считают ее подругой. Она была наивной. Была.

***

— Что вы с ними сделаете? — спросил Джорах, когда они шли к покоям Ксаро. — Как вы думаете, что королева должна делать с предателями? — спросила Дейенерис, поглаживая сидящего на ее плече Дрогона. В темноте она не увидела, что на лице рыцаря промелькнула тень. — Смотря, кто эти предатели. Ксаро — не ваш подданный. — Вы что, его защищаете? — Дени приподняла бровь. — Нет. Я лишь хочу сохранить ваше имя. Вы не должны быть запятнаны кровью. Не должна… Он говорил ей тогда. Он многое говорил ей тогда, когда Дени кричала, чтобы рыцарь не смел говорить с ней в снисходительном тоне и спрашивала, чего же он хочет. Ответа Дейенерис ждала немного другого, но и тот, что прозвучал, ее устроил, приятно взволновав. «Такие, как вы, рождаются лишь раз в тысячелетие» «Иногда я не могу поверить, что вы реальны» «Вы можете и должны править» «Вас будут любить» Дейенерис Таргариен еще раз провела кончиками пальцев по головке Дрогона. Ее будут любить. Ее обязательно будут любить, — Огонь не оставляет следов крови. Вам ли не знать, сир. — Но все же может быть иной выход, — упрямо сказал Джорах. — Без огня и без крови. Например, заключение… — Заключение? Вы предлагаете мне заключить в темницу короля Кварта? Не моего подчиненного? Мормонт вздохнул, признавая поражение — очень по-медвежьи. Дени никогда раньше не видела медведей, но была уверена, что от досады они вздыхают именно так.

***

— Кхалиси! — вскрикнула Дореа. Ксаро вскочил, прикрываясь одеялом. Дейенерис стало смешно и противно — со стороны все выглядело так, словно она застала мужа в постели с любовницей, и гнев ее — гнев обманутой жены. Она ничего им не сказала. Вместо нее говорила сталь меча Джораха и аракхов ее кровных всадников. В сокровищнице Ксаро было пусто. Все его золотые горы оказались фальшивкой… зато теперь Дейенерис знала, как с ним поступить. С ними обоими. И никакой крови, никакой стали, никакого огня. — Ксаро, я понимаю, почему вы лгали мне, — произнесла Дени. — Вы видели лишь юную вестеросскую девушку. Вы не видели во мне королеву. Но ты, Дореа — ты видела меня там и тогда. Ты знала меня. Разве не видела ты, что я сделала с мейегой? Разве не видела ты, что тогда стало со мной? — Видела, но я же не… — Дореа опустила глаза. — Что «не»? Никого не убила? Ты думаешь, это что-то меняет? — голос Дейенерис не резал — жег. Дореа вздрогнула. — Умоляю вас, кхалиси! — Не зови меня так, — сморщилась Дени. — Для тебя я больше не кхалиси. И не королева. Я перестала быть твоей кхалиси с той секунды, как ты меня предала. Взять их, кровь моей крови, — приказала она своим ко. — Я король Кварта! — возмущенно вскрикнул Ксаро. Никто не слушал ни его возмущений, ни мольб Дореа. Дотракийцы крепко держали обоих, ожидая приказа. Джорах смотрел на Дени с таким же молчаливым вопросом. — Скажи мне, сир, ты все еще не желаешь, чтобы я лила кровь? — спросила у него Дейенерис. Говорить при всех здесь и сейчас было можно — ко были верны кхалиси до последнего вздоха, а Ксаро и Дореа были обречены, потому неважно, что они услышат. — Нет, — честно ответил Джорах. — Вы слишком чисты, вы чисты, как серебряный лунный свет, и кощунство — марать это лунное серебро кровью. — Ты ведь понимаешь, что однажды я стану лить кровь? — внимательно взглянула на рыцаря Дени. — Ты ведь понимаешь, что я уже лила кровь? Джорах поджал губы. — Понимаю. Но… — Понимаю, — эхом ответила Дейенерис. — Но и использовать огонь я не хочу. Дрогон на ее плече издал тонкий писк, и она снова погладила его. — Пощадите нас! — взмолилась Дореа. — Пощадите! — Если меня еще раз перебьют, — обратилась Дени к одному из кровных всадников, — вырежи ей или ему язык. Дореа замолкла. В тишине были слышны ее всхлипы и пыхтение Ксаро. — Мои драконы еще совсем дети, и их огонь только что был расходован на то, чтобы сжечь колдунов Кварта, поэтому я не хочу тратить его снова. Ксаро дернулся, но промолчал, увидев, как Чхого поднял аракх. — Другой же огонь не очистит грехи так, как стоило бы. К тому же… Это помещение может загореться — Дени продолжала рассуждать вслух. — Поэтому нет. Не сталь и не огонь. Она посмотрела на Джораха. — Сир, вы говорили что-то о заключении? В глазах Дореа вспыхнула надежда. На лице Ксаро отразилось облегчение — он наверняка начал продумывать варианты, как выберется из темницы, где запрет его глупая девочка-королева из Вестероса, пожалевшая предателей. Наивный. Никак он не выберется и никто никого не будет жалеть. Прошло время жалости. — Да, — кивнул Джорах. — Но… — Это хорошее место, — нарочито задумчиво произнесла Дейенерис. — Здесь чисто. Просторно. Возможно, здесь даже нет крыс и мышей. Свяжите их вместе, кровь моей крови, — приказала она дотракийцам, и те принялись быстро и ловко скручивать запястья Ксаро и Дореа так, чтобы те оказались спинами друг к другу. Дореа в ужасе втянула воздух. Ксаро побледнел — его темная кожа не выдавала истинной бледности, но, будь она светлой, то он стал бы белее мела. Дейенерис отметила, что оба молчали — не хотели лишиться языка. Значит, Ксаро принял ее угрозы всерьез — хорошо. Ее все должны принимать всерьез. Все. С тех пор, как ночь запела музыкой драконов, с тех пор, как на рассвете из пепла восстала неопалимая королева, с тех пор, как она назвала себя наследницей Железного Престола… все без исключения должны были принимать ее всерьез. Джорах в том числе — Джорах, который позволял себе говорить с ней, как с ребенком. Она была ребенком. Но тот ребенок сгорел. Погиб, как дети Рейегара и как ее собственное нерожденное дитя. — И ноги, — сказала Дени. Дотракийцы перешли от связывания запястий к связыванию лодыжек. Джорах смотрел на нее непонятно — то ли со страхом, то ли с уважением. На детей так не смотрят, подумала Дени. Такой взгляд она видела у своего рыцаря, когда приказала сжечь вместе с телом Дрого заодно живую Мирри маз Дуур. Больше Дейенерис не говорила ничего. Джорах понял ее без слов. Когда дотракийцы вышли из пустого хранилища, когда вышла Дени, он покинул помещение последним — и молча повернул ключ, закрывая тяжелую дверь. Ксаро и Дореа кричали что-то — мольбы или проклятия, или одновременно, но, когда дверь закрылась, их голоса перестали быть слышны. Дейенерис Таргариен погребла их заживо. Ни единой капли крови. Ни единой искры огня. Ни стали, ни веревки, ни яда. Их убьет голод и жажда, и это будет не менее мучительно — может, даже более мучительно. В Красной пустыне Дени на себе узнала, что такое — голод и жажда. Они не смогут шевелиться — ко знали, как связать. Они не смогут броситься друг на друга, обезумев от голода и дойдя до черты, когда за пищу сойдет человеческое мясо. Они будут умирать медленно — чересчур медленно, и ускорить свою смерть тоже никак не смогут. Они остались похоронены там. — Это… — идущий рядом с ней Джорах прочистил горло. — Неплохое решение. — Жестокое? — спросила Дейенерис. — Да, кхалиси. Очень жестокое. Я не ожидал, что вы способны на такое, — признался рыцарь. — Джорах, — Дейенерис Таргариен пристально посмотрела на него. — Разве ты еще не понял? Дрогон на ее плече издал пронзительный крик. — Я способна на все.