Summer Promises & Night Skies

      Байбл поглядывает в сторону. Взгляд падает на съёжившуюся фигуру на пассажирском сиденье. Человек с покоящимися на щеках ресницами и лишённый какой-либо складочки на лице выглядит красиво. Билд выглядит умиротворённо.       Последние несколько недель выдались для него нелёгкими. Множество ночей Байбл видел, как он сворачивался калачиком на углу своей кровати и плакал. В течение десяти дней концертных разъездов каста они жили в одной комнате. Он слышал, как посреди ночи Билд просыпался. Иногда слышал, как тот уходил в ванную. Каждый раз, когда различал эхом расходящийся во тьме звук задушенных всхлипов, у него разбивалось сердце. Изредка он позволял Билду побыть одному, побыть ему в своём личном пространстве. Но чаще всего крепко обнимал, когда он в объятиях заходился в не останавливающихся рыданиях. Его слёзы хотелось выцеловать навсегда.       На утро Билд снова становился улыбчивым. Занимался танцевальной практикой, всякий свободный час проводил в тренажёрном зале. Но Байбл замечал всё — то, как Билд застывшими глазами долгую минуту вглядывался в своё отражение в зеркале, то, как иногда пропускал приёмы пищи и под предлогом уборной пропадал с репетиций. Байбл замечал всё, и это причиняло ему боль.       Думать об этом ему всё ещё больно.       Он понимает, что прошлое может быть жестоким, но также понимает и то, что Билд, которого он знает сейчас, уже совсем не тот человек, каким он был семь или восемь лет назад. Чёрт, да даже он сам уже не тот, каким был семь лет назад. Разве не в этом весь смысл времени? Меняться параллельно ему.       С окончания концерта прошло две недели. Две недели с тех пор, как Билд, наконец, примирился с самим собой — как, наконец, начал принимать и прощать себя. Он больше не отдалялся от Байбла. И, выпуская всё это на сцене, делался самым счастливым. Улыбался точно так же, как улыбался в день, когда признавался Байблу. Широко и ярко. Его глаза сияли так же, как когда Байбл подарил ему браслет, сделанный своими руками — первый подарок с момента, как они сошлись. В его глазах словно жил целый океан звёзд. Это напоминало Байблу о лете и тех данных друг другу обещаниях.       «Я отвезу тебя в лучшее место в Чиангмае», сказал он сразу после завершения одного из их интервью. «Тебе понравится».       Машина подскакивает на какой-то кочке, возвращая внимание Байбла к дороге. Он объезжает на ней очередную яму. Со стороны от себя слышит стон.       — Прости, — говорит он, — я отвлёкся, — небрежно бросает беглый взгляд на Билда. У него замирает сердце, когда он видит, как тот, словно ребёнок, потирает глаза тыльной стороной ладони. Снова переключается на дорогу. — Можешь спать дальше. У нас есть ещё немного времени.       Билд издаёт тихий звук — бормочущий, сонный звук, который воспроизводит каждый раз, когда кто-то пытается его разбудить. Байбл находит это абсолютно очаровательным.       Билд поудобнее устраивается на сиденье, по-прежнему спокойный, но более бодрый.       — Уже почти пять, — бубнит своим заспанным голосом. — Ты давно за рулём. Давай поменяемся.       — Всё в порядке. Я не против, — заверяет Байбл. — К тому же, ты не знаешь, куда мы едем.       — Только потому, что ты мне не сказал, — к концу предложения слова перекрываются зевком.       — Если бы сказал, то это уже не было бы сюрпризом, — Байбл ему улыбается. Хочет остановить машину и поцеловать его в сморщенный нос.       Билд кривится и дует губы, давая Байблу понять, что испытывает недовольство. Но вскоре оно сменяется обожанием. Он переворачивается на бок, смотря на Байбла своими подёрнутыми дрёмой, полуприкрытыми глазами. Потрясающе, думает он. Смотрит на его сосредоточенный взгляд, на низко сидящие на переносице его круглые очки, а потом и на его розовые губы, по которым тот проводит языком.       Он ловит себя на том, как покусывает и собственные губы. Всё, что связано с Байблом, сводит его с ума. В хорошем смысле. От этого у него кругом идёт голова, как у маленького пацана, только что впервые встретившегося со своим предметом воздыхания. Это до такой степени одурманивает его, что всякий раз, ложась в постель и глядя в потолок, он обнаруживает, что вспоминает все моменты, проведённые рядом с Байблом.       Он чувствует себя совершенно переполненным любовью, и это не привносит ощущение тяжести. Это раскрепощает. Это освобождает.       Он тянется к коробке передач и легонько опускает свою ладонь на руку Байбла. Разок сжимает и проводит указательным по кольцу на его пальце. У самого́ есть похожее. Байбл сам для них их сделал. Билд скользит пальцем по всей длине рук — плавно огибая видимые линии вен.       Он считает, что у Байбла самые красивые руки в мире, и некоторые могут даже назвать его психом или фетишистом, но то, как двигаются его руки, когда он точит ими ножи или мастерит ими что-то, вызывает у Билда желание убежать к краю обрыва и закричать. Это напрочь лишает его рассудка. Да, он определённо фетишист.       — Может, остановимся тут? — говорит он, прекрасно понимая, что позже остановиться будет негде. С тех пор, как он проснулся, по обеим сторонам от него только лес. Вдоль широкой пустой дороги вытягивались высокие деревья. Изредка он замечал, как мимо них проезжает какой-нибудь транспорт.       — Тебе нехорошо? — обычным мягким голосом спрашивает Байбл, мельком взглянув на Билда.       Билд качает головой.       — Хочу, чтобы ты отдохнул.       Солнце ещё не село, хотя небо, приближаясь к закату, постепенно начинает окрашиваться в красные и оранжевые тона. Билду хочется, чтобы Байбл немного передохнул перед тем, как снова окажется за рулём. Думает, что было бы небезопасно останавливаться под тёмным небом, когда солнце полностью скроется. Он не знает, сколько по времени займёт их поездка.       Байбл кивает, глядя в боковое зеркало, когда съезжает на обочину. Дёргает ручник и на сиденье поворачивается лицом к Билду. Растягивает губы в улыбке. И Билд её отражает.       Байбл тянется к его руке. Привычно бёрет её в свою и сплетает их пальцы. Долгую секунду они просто смотрят друг на друга. Байбл наклоняет голову чуть вперёд, словно ведомый чем-то зачаровывающим.       — Ты хоть представляешь, насколько ты потрясающий? — озвучивает он свои мысли и, возможно, звучит, как совсем пропащий человек, но ему плевать. Он хочет, чтобы Билд знал.       Билд застенчиво улыбается, отводя взгляд, а затем снова возвращает его к Байблу.       — Представляю, — начинает он, подавляя улыбку, — потому что мой парень постоянно мне об этом напоминает.       Парень. Если бы кто-нибудь спросил, Байбл сказал бы, что «парень» — его новое любимое слово. Ему нравится, как оно слетает с языка Билда — так, будто там ему самое место.       — Скажи ещё раз, — говорит он, улавливая, как у горлу подскакивает сердце.       — Сказать что? — спрашивает Билд, изображая саму невинность.       — То слово.       — Потрясающий? — отвечает, сдерживая улыбку.       Байбл смеётся и качает головой.       — Ты же дразнишься, Биу.       Выражение лица Билда расплывается в широкой, красивой улыбке.       — Только потому, что мой парень любит баловать меня, — о боже.       Байбл знает, что они посреди дикой природы, знает, что, когда стемнеет, машину будет вести труднее, но беспокоится об этом меньше всего. Особенно, когда Билд, с ямочкой в уголке его нежной улыбки, смотрит на него своими изумлёнными глазами. Боже, как же он любит этого мужчину. Он дважды обдумывает эту мысль, почти не осознавая весомости слов, которую она содержала в тот первый раз.       Он отстёгивает ремень безопасности, наклоняется ближе и ласково укладывает ладонь на щёку Билда. Чем дольше они смотрят друг на друга, тем медленнее кажется течение времени. Билд подаётся вперёд и на его губах оставляет долгий поцелуй. Когда отстраняется, то Байбл издаёт тихий звук. Притягивает лицо Билда обратно и снова прижимается губами. Их губы начинают неторопливо шевелиться напротив друг друга.       Билд слышит, как колотится сердце. Их дыхание перемешивается, когда потребность в близости перерастает в настойчивую потребность. Байбл держит его лицо между ладонями, большим пальцем поглаживая изгиб челюсти. Под их носами стелется мягкое, щекочущее дыхание. Легким прикосновением к подбородку Билд с негромким стоном приоткрывает рот, когда Байбл углубляет поцелуй.       В его шелковистые волосы Билд запускает пальцы, притягивает его ближе, желая большего. Вдыхает ненавязчивый, почти выветрившийся аромат его одеколона. Чувствует вес его языка на своём, когда они двигаются в унисон ритму их сердец, неизвестному остальному миру. Байбл теряет голову. Не отстраняется даже тогда, когда ощущает, что перехватывает дыхание. Дрожь в его животе заменяет жар. На губах Билда он чувствует пламя. У Билда кружится голова и закрываются глаза, пока он пытается сохранить самообладание, понимая, что начать что-то здесь они не могут.       Они не осознают, кто отстраняется первым. Их дыхания быстрые и неглубокие. Затуманенные головы витают в облаках. Лбы прижаты, ладони держат лица друг друга.       — Знаешь, — медленно, задушенно проговаривает Билд. — Это не то, что я имел в виду, когда сказал, что тебе нужно отдохнуть, — дразнится он.       — Да? — Байбл немного подаётся назад, чтобы увидеть его лицо. — Тогда ты имел в виду это? — и тянет за нижний край своей рубашки, подтягивая её выше.       Билд хватает его за руки, останавливая.       — Ты сумасшедший, — смеётся он. Байбл не может сдержаться, чтобы не засмеяться вместе с ним.       В этот момент его охватывает благоговение. Он не в силах отвести взгляд. Его сердце шумно долбится в груди, и он чувствует, что ещё никогда не был так счастлив. Он действительно сходит с ума, и нисколько этому не возражает.       — Думаю, для меня отдыха достаточно, — наконец, говорит он, вновь опуская руки на руль. Машина с рёвом оживает. Он протягивает руку, переплетая свои пальцы с другими, подносит их ближе и на тыльной стороне ладони Билда оставляет поцелуй.       Билд улыбается. Он счастлив. Они рядом. У них впереди целый мир. Который Байблу не терпится исследовать вместе с Билдом. Его Билдом.       С ним ему хочется продолжать обещать. С ним хочется проводить каждое лето. С ним он может находиться где угодно. С ним всё вокруг приобретает смысл.       — Эй, Байбл.       — Да?       — Я люблю тебя.       С ним хочется влюбляться снова и снова.