О зависимости

      Удар. Удар. Удар в горло, ломающий трахею.       Удар. Удар. Удар. Удар коленом под рёбра.       Удар. Удар. Удар ребром ладони по шее, дробящий позвоночник.       Лёгкие жгло от недостатка воздуха, но каждый вдох был мучительно медленным и неторопливым. Нужно держать ритм спокойным.       Уклонившись от ножа, удар был нанесён растопыренными пальцами в глаза. Мужчина с тонким девичьим визгом покатился по полу.       Инерция понесла вперёд, но и это можно обернуть в свою пользу. От такой туши никто не ожидал акробатических выкрутасов, и кувырок в воздухе был неожиданным для врагов - и удар ногой чуть не снёс голову поднимающего автомат ублюдка.       Соломон Гранди       В понедельник родился.       Во вторник крестился       Последний уцелевший охранник выл, размахивая ножом, как, наверное, тряс крестом священник при виде демона.       В среду обвенчан,       В четверг покалечен.       Меломания была сугубо практичным решением. Концентрация на стихах и музыке помогала отвлекаться от боли. И контролировать сердцебиение.       Особенно полезно теперь, когда была та, кто слышит его сердце.       В пятницу болен,       В субботу помер.       Рёбра бандита раскололись, он плевался кровью, и руки убийцы сжали череп мужчины изо всех медвежьих сил. Большие пальцы удобно вошли в глазницы, и крик сменился визгом. Наполненным осознанием того что это не исправимо, но тело еще сопротивлялось. С силой мужчину впечатали в пол, не давая опереться о бетон, и с неотвратимостью автомобильного пресса голову бандита вбили в стену.       Лёгкие горели, близость воздуха делало удушье невыносимым, но дыхание продолжало быть ровным.       У стены лежало два еще живых тела. Мужчины с переломанными ногами отползли как можно дальше, но скрыться не было возможности.       Словно дикий пёс, преследующий жертву.       Джейсон Тодд подошёл ближе - одного взгляда было достаточно, чтобы увидеть более сильного в моральном плане человека.       Ты пожалеешь - прошипел более стойкий - Зря ты вылез, Колпак. Мы…       Берец вошёл в рот бандита, вбивая зубы в глотку. Человек дёргался, чувствуя как кровь льётся в горло, проникая в желудок, лёгкие, разрывая мозг болью и удушьем.       Уже жалею - Прошептал Тодд, но этот негромкий голос ледяной змеёй проникал в голову невольных слушателей - Жалею, что обманываю единственную любимую девушку. Жалею, что рискую быть ей отвергнут. Жалею, что чувствую себя грязным от того что делаю. Жалею, что твои слюни пачкают мою обувь. Жалею, что вы, ублюдки, ходите по земле и мешаете жить тем, кто еще не извалялся в дерьме как я.       Глаза бандита становились всё более мутными, наливаясь кровью от лопнувших капилляров.       Жалею, что мои вены жжёт изнутри. Я чувствую зло. Как оно с каждой секундой разливается по крови, отравляет меня. Жалею, что с каждой секундой мне нравится наблюдать, как ты мучаешься…       Его жертва дёргалась всё меньше и меньше.       Скажешь что-нибудь? - Также тихо и невыразительно спросил Тодд - А. Ботинок.       Джейсон вытащил обувь изо рта мертвеца, дав ему сползти по стене.       Сердце било равномерно, но сильно и зло - наполняя тело отвратительной радостью.       Забросив на стул второго бандита, он стяжками примотал руки к стулу в кистях и вытащил нож.       Знаешь, сейчас всё будет так. Ты отправишься в ад. По кусочкам. Насколько целым ты туда отправишься, зависит от тебя.       Тон был абсолютно спокойным, и, сняв шлем, Джейсон позволил увидеть свои глаза. Равнодушные, спокойные, будто сейчас была встреча на деловом обеде.       Нет, неееет - проскулил мужчина.       Знаешь что самое страшное в пытках? - Продолжал линчеватель - Не боль. А то, как ты видишь, что части тела исчезают.       Резкий рывок оторвал безымянный палец мужчины, заставляя его визжать еще громче.       Теперь ты не поковыряешься этим пальцем в ухе - Равнодушно буркнул Тодд - Хотя могу помочь.       Он вогнал палец в ноздрю и зажал рот бандиту.       Тише - Прошептал линчеватель, глядя в глаза своей жертве. - Где пацан?       Детские крики он впитал с колыбели. Знал как кричат от боли. От физической. Моральной.       От ударов членов банд. От насилия. От морального унижения.       Это было тем, от чего Джейсон не мог отвернуться.       Словно вырвать вторую свою светлую часть.       Где пацан? - Повторил Тодд, вытаскивая нож из тела. Лезвие пробило троичный нерв, медленно. Позволяя прочувствовать всю палитру боли.       Нет! Меня не убьешь! Я нужен тебе пока не расскажу!! Аааа!!! Иначе ты меня убьешь!!!       Он чувствовал как его Тёмный Попутчик положил бесплотные руки на плечи и начал шептать. Голова тошнотворной части линчевателя словно наполовину соприкасалась с головой Тодда. Соединяя правую часть Попутчика с левой головой Джейсона. Шёпот раздавался всё сильнее, перемежая с детскими криками.       Знаешь, дети бывают редкостными дерьмоедами. - Прошептал Тодд - будучи мелким, я арматурой разбил в мясо лицо одного говнюка. Шрамы остались навсегда. Он пытался забрать ёбаную горбушку хлеба. Заплесневелую. Но большинство из них чистые. Даже озлобленные. Просто недолюбленные щенята.       Из прокушенной губы бандита стекала кровь пополам со слюной. Он бессознательно мычал, косясь на Тодда.       Ты умрёшь, говнюк. А потом все остальные. Пока я не найду парня, которого вы похитили. И продолжу.       Хлопок воздуха, который он услышал, был сейчас самым страшным звуком. Обернувшись, он увидел ледяной взгляд глаз, чьего осуждения он боялся больше всего. Смотреть в них сейчас было выше его сил.       Я думал ты еще занята. - Единственная фраза, на которые хватило его мужества.       Знаешь, я была в госпитале имени Георгия. - Холодно сказала Кара. - Пока писала статью о медучереждениях. И слышала разговоры врачей. О том как привозят изломанных рекетиров, которые больше не поднимут ничего тяжелее стакана искалеченными руками. Слова людей, которых спас псих в красном шлеме. Копов, которые поднимали стаканчики с быстрорастворимой бурдой за здоровье убийцы. Я была почти готова смириться с этим человеком, ради того хорошего, что в нём было. Но пытки. Это слишком даже для тебя.       Тодд молчал, сцепив зубы до хруста.       Ты думаешь тебя хоть что-то оправдывает? Мы работали вместе. Можно было позвонить…       Ты спасала больше жизней - разлепил сухие губы Джейсон, чувствуя как отчаянье горьким комом стоит в горле - Есть твоя работа, которую можешь сделать только ты. А я… только подчищать такой мусор.       И это всё чем ты оправдываешь себя?!       Похитили мальчика. Ему девять. Я должен его найти. Она не поймёт. Она не знает этой жажды. Нельзя отворачиваться от детей. Она тебя не понимает. Ткни её светлым личиком в это дерьмо.       Я боюсь больше всего тебя обидеть.       Не надо, дядя. Это не правильно!       Парень может погибнуть. Или того хуже. Покажи ей тех детей. Дай ей напиться их боли. Дай ей блевать от отвращения!       Учись уважению, щенок! А до тех пор я ногами в тебя вобью почтение!       Это ребёнок. Я не могу сделать меньше чем всё. Нельзя сохранять чистыми руки, когда ты не всесилен. Или чистые руки или чистая совесть, героиня!       Грёбаные вшивые щенки. Вороватые крысы!       Есть границы. - Повторила Кара.       Горло сдавило спазмом. Перед глазами плавали радужные круги, в голове расцветали огненные лепестки.       Соломон Гранди       В понедельник родился       Пальцы сжали виски со всех сил.       Во вторник крестился       Воздух с трудом входил в лёгкие.       В среду крестился       Осуждающий взгляд Кары жёг словно напалм.       В четверг… женился. Родился. Крестился?       Страх расползался по мозгу вдоль позвоночника, запуская ледяные когти в сердце, которое билось словно безумное.       В субботу… в субботу голоса детей заполоняли голову хором страдающих ради чужого наслаждения.       Ты стоишь и медлишь! Твоё промедление! Твоя вина!       Ты упускаешь жизнь пацана!       Ты!       Виновен!       Он виновен!       Ты виновен!       Виновен!       ВИНОВЕН!!       ВИНОВЕН!!!       Джейсон позорно сорвался. Слишком страшно было отпустить сейчас свою любовь - потом будет не исправить. Это он понимал крохами своего разума.       Схватил бандита за ухо он вбил телефон со второй стороны, включив экран. Там высветилось фото ребёнка.       Смотри. СМОТРИ!! - Рёв безумной ярости и страха раздался в комнате. Кара вздрогнула - от неожиданности, а не страха. Впервые Тодд повысил на неё голос.       И смотрел с такой невыносимой мукой.       Словно она пытала его этим ножом, вихляющим в трясущейся руке.       Вот простой выбор. - Хрипло простонал Тодд, чувствуя желчь на языке - Кого тебе жальче больше? А, Кара?! Скажи мне! СКАЖИ КАК ПРАВИЛЬНО! СКАЖИ КАК Я МОГУ ИМЕТЬ ХОТЬ ЧТО-ТО, НЕ СПАСАЯ ХОРОШИХ ЛЮДЕЙ?!       Он отшвырнул стул с бандитом, шагая в сторону Супергёрл с ножом в руке.       Точно не так. - выдохнула Кара, поднимая руки. Сейчас ей хотелось уйти как можно дальше, но то, что творилось с Джейсоном было неправильным. Он словно был в ломке, бормоча детский стишок.       Страх - за него - на секунду привёл его в чувство. Ремень выскользнул из штанов шелестящей змеёй и Джейсон накинул петлю на свою шею, протягивая свободный конец ей.       Хорошо, давай - Из разорванной в мясо губы текла кровь. - Давай искать по твоим правилам. Но когда жертва умрёт… ты придёшь к его близким. И скажешь что ты всё делала по правилам.       Кара перехватила руки Тодда, оттолкнув ремень, ловя оседающего на пол мужчину, который хрипло дышал ей в плечо. Тонкие руки оплели спину Джейсона, и он чувствовал как голоса постепенно утихают. Становятся терпимыми.       Домой. Я услышу где парень и верну домой. Иди, пожалуйста. Ради нас.       Тодд, спотыкаясь, пошёл в сторону выхода, провожаемый изумлённым взглядом бандита. Девушка посмотрела на изуродованного человека и приложила подобранную тряпку к выбитому глазу.       Расскажи где мальчик - Попросила Кара - Ты же не хочешь возвращения Колпака, правда?       Слова жгли язык, пользоваться страхом израненного, такого хрупкого землянина ей претило.       Она надеялась что это был последний раз/       Предстоял долгий разговор с Джейсоном. Его убеждённость в собственной правоте была сродни религиозному фанатизму, а он был паладином крови, боли и ужаса.       И нужно было возвести стены, которые он не преодолеет.       И не обратит её на свой путь.