понедельник начинается в субботу

В субботах — особенно жарких летних субботах, плавящих асфальт и размягчающих мозг вместе со всеми связными мыслями — не было ничего хорошего. С этой мыслью Саймон сидит над очередным проектом за запыленным нетбуком, пока Крис шумно переругивается с Моки где-то на фоне. Смит не уверен, что новый плотный рабочий график хоть кого-то из них сделал бы чуть более тихим — девушка будто весь день молчала в офисе, как рыба, чтобы позже положить начало яростному словесному поносу, когда приятели собирались в излюбленном кафе. — …я говорю тебе, это абсолютно проигрышная стратегия… — в голове все смешивается, доносясь какими-то отрывками. Что они вообще обсуждали втроем? Ставки на спорт? Новое дело, касающееся местного нотариуса — склизкого типа, через которого Смита нанял очередной взбаламошный клиент? Порнушку? От последнего бы детектив не отказался, уж больно напряженной выдалась эта неделя. — Сомневаюсь, что ты понимаешь, как работают эти конторы. — как можно сдержаннее бурчит гаваец в ответ, но Сай не сомневается, что это ненадолго — найдите мне в мире хоть одного человека, который бы не повелся на бесконечную болтовню Крис. — Умоляю, говори помедленнее, у меня голова раскалывается. — айтишник готов выть от психологического напора активно жестикулирующей младшей, умоляюще взглянув в сторону коллеги. Видимо, это была последняя надежда на то, чтобы угомонить подругу, но Саймон утыкается носом в монитор, бросив поверх хмурый взгляд на этих двоих. Нет уж, он не собирается окончательно добивать себя очередным спором. — Вот видишь! Даже Саймон со мной согласен!.. — победно воркует блондинка, так и не дождавшись словесной поддержки со стороны ссутулившегося мужчины. — Он просто в курсе, что потом тебя не остановить!.. — Моки, в какой-то степени, был прав. С Крис было невозможно вести дискуссии — не потому, что она всегда приводила нерушимые аргументы — девушка просто имела удивительную способность никогда не уставать. — Я те припомню… — в полушутливой манере вздыхает айтишник, пытаясь отгородиться от настырной девчонки с помощью папки с документами. Судя по всему, это относилось к другу. — Тише, а. Мне что сделать, по жопе вас обоих пожурить? — вздыхает Смит как можно строже. — Да, папочка!.. — Крис артистично закусывает нижнюю губу. Нескольких остальных редких посетителей это заставляет удивленно оглянуться на странную компанию, а Моки — от неожиданности хрюкнуть в свой стакан с соком, едва не окатив им ноутбук. — Un momento! — торопливо произносит гаваец, когда замечает на себе и подруге грозный взгляд сидящего мужчины, с не меньшей скоростью вытерев крышку чужого комплюхтера салфеткой. — Э-это все из-за тебя… — убийственный взгляд никуда не уходит, и программист спешит спрятаться от него за все той же папкой. — С чего это из-за меня?! — Теперь он меня проклял!.. — Моки не упускает случая, чтобы не ущипнуть девушку за бок в качестве мести, но все же берет себя в руки, прежде чем вновь обернуться к другу. — Мы почти закончили, поедим вместе? — Сегодня никак. — Сай смотрит на часы и довольно быстро сворачивает лавочку — опаздывает. — Слипшиеся пельмени сами себя не выебут… — негромко бормочет Крис, но судя по последовавшему щипку — теперь уже от Саймона, со слухом у него все было в порядке. — Эй! Моки бросает другу вслед привычное «До встречи, говнюк!» и Сай отвечает тем же. Суббота — собственно, в этом вся причина. В субботах ему нравились только две вещи — обеденные перерывы между посиделок за ноутбуком в позе креветки и поездками к клиентам, и обеденные перерывы с Лейлой. Что-то должно было скрашивать ужасный выходной, в который ему нужно было впопыхах ехать в очередное Хуево-кукуево (по какой-то иронии, только суббота у детектива выдавалась такой занятой) и хотя это может показаться глупым, короткий перерыв на еду и/или посиделки с любимой неунывающей сестрой где-нибудь, скажем, где угодно, пригодном для этого занятия и ленивых бесед, вполне для этого подходили. Впрочем, девушку Смит был рад видеть в любое время суток, хотя это, как оказалось, нельзя было осуществить так просто. Конспирация всегда была на первом месте, что поделаешь, они с младшей никогда не старались как-либо афишировать свои взаимоотношения в глазах посторонних. Конспирация была на первом месте, поэтому Саймон благоразумно не стал переименовывать контакт сестры с «Соплячка» на что-то более интимное, хотя честное слово, очень хотелось — Лейле эта идея почему-то совсем не зашла и детектив получил от нее пару подсрачников, пока улепетывал из комнаты за свою шутку. Хотя предполагал, что она точно также не торопилась сменять подпись «Старпёр» в мессенджерах под его профилем. Его безупречные планы срываются быстрее, чем раскаленный ветер срывает жухлые листья с деревьев в этом году — клиент оказывается на редкость нервным, вызванивая Смита раньше дедлайна по поводу документов — тьфу, черт, частный детектив он или девочка по вызову? Значит, обед накрывается медным тазом, разочарованно скрипит зубами Саймон, набирая Лейле, чтобы та не ждала его. — Всмысле, не разделишь со мной пасту? — Удивленным тоном хмыкает девушка на том конце провода. — Извиняй. — Саймон позволяет себе раздраженно скрипнуть зубам. — Дел по горло. Присоединюсь к тебе вечером, окей? Уж в воскресенье-то у них точно будет свободное время на двоих? Вслух детектив этого не говорит. — Я запомнила! — строго чеканит Лейла сквозь уличный шум. — Не, серьезно, только попробуй не прийти на ужин. Сай соглашается и вскоре бросает трубку. Он просиживает штаны в конторе добрых полдня, время от времени тоскливо оглядываясь на часы. Разъяснить клиенту собранные данные, забрать вещдоки и усиленно делать вид, что старенького кондиционера в комнате хватает для того, чтобы остудить голову — все идет по тому же графику, что и обычно. Когда Смит направляется к знакомой кирпичной многоэтажке, уже темнеет. Он мог бы припарковаться поближе — но ему нравилось растягивать момент, смакуя теплый вечерний ветер на взъерошенных прядях и ноющей шее, пока идет до нужной квартиры — кстати, как давно он вылезал из-за груды дел, которыми был нагружен в агенстве? С таким расписанием неудивительно, что нормально встретиться с Лейлой они могли только на выходных. Иногда они обедали вместе и посещали какие-либо заведения и в будние дни, но тут уже дело заключалось в некоторой скрытности, которую приходилось соблюдать во избежания косых взглядов в их сторону. Младшая девушка будто нисколько не возражала, несмотря на очевидные неприятности, гарантированные в их совместной жизни. Мда уж, иногда Саймон непростительно забывает, что живет с самой чуткой женщиной на свете. Он не беспокоит девушку звонком в дверь, вместо этого открыв оную ключом и бесшумно проскользнув в прихожую. Смит даже испытывает смесь удивления и легкой паники, когда слышит с кухни стук ножа и шипение шкварчащей чем-то жарящимся сковороды — все же, как бы Сай не доверял своей сестре, Лейла и готовка зачастую оказывались вещами несовместимыми. Мужчина не отказывает себе в удовольствии подкрасться к младшей сзади, тут же приобнимая ту за талию с твердым намерением затискать всю с головы до ног — он в курсе, что Лейла не любитель таких нежностей, но каждый раз слышать сердитое ворчание в ответ на внеплановые сентиментальности с участием неизменно стальных объятий — бесценно. Потому что попытайся сюсюкать так мисс Смит так кто другой — тут же получил бы по яйцам — или лицу, в зависимости от ситуации. Все подружки и малознакомые индивиды, пытавшиеся сделать из Лейлы объект для милого воркования над ним, неизменно посылались далеко и чаще всего нахуй — да, она миниатюрная девушка, да, она выглядит прямо противоположно ее личным предпочтениям, но это совсем не повод обращаться с ней, как с плюшевым хомяком. Или… неважно, в общем, одному только Саймону прощалось такое вопиющее нарушение личного пространства. Увидели бы вышеописанные подружки Лейлу сейчас — по-домашнему взлохмаченную и не слишком активно пытающуюся отмахнуться от «старого маразматика» в ответ на короткие поцелуи в затылок, их встроенные сюсюкалки бы точно дали сбой. — Развратный старикашка. — девушка морщится, отпихнув Саймона и вновь потянувшись к сковородке с почти выпарившимся томатным соусом. — Ты поздно!.. Старший с любопытством заглядывает под крышку, потянув носом приятный запах томатов и базилика — паста? — Я говорил, что у тебя лучше всех выходит готовить? — В прошлый раз ты сказал, что пельмени вышли на вкус, как бычки от сигарет… — бдительная рука девушки не дает потянуться за поцелуем, поймав Смита за щеку и сильно ущипнув. — Это была шутка!.. — виновато тянет Сай, пытаясь отцепить «клешню» от многострадального лица. — Мон шери, я весь день только и делал, что ждал, когда смогу вернуться к тебе и твоей превосходной, прекрасной… — Как бычки от сигарет, дед. — щеку мужчины терзают еще несколько секунд, прежде чем отпустить — по прежнему не желая отдавать желанный — и абсолютно заслуженный, по мнению старшего, поцелуй. — Ты такая прекрасная и в то же время, жестокая, поверить не могу, как можно припоминать то, что было сто лет назад? — Смит корчит погрустневшую мину. — Послушай, ты бы знала, какой мне достался сегодня клиент… Судя по всему, над ним решили смилостивиться — Саймон, во всяком случае, замечает, что девушка возвращается к последним штрихам на сковороде, позволяя старшему выговориться как следует. Смит от этого чувствует легкий укол совести — вот так вот сразу выплёскивать эмоции, должно быть, эгоистично — их обоих ведь каждая рабочая неделя оставляет вымотанными, будто выжатые половинки от лимона. И смолкает на полуслове. На удивление, Лейла оборачивается к мужчине почти сразу, когда выключает плиту, игриво приобняв его за шею. — Давай договоримся, — из ее голоса почти сразу исчезают жесткие нотки. — С этого момента ты говоришь только позитивные вещи. — Позитивные?.. — это труднее, чем кажется. Саймон никогда толком не умел фокусироваться на приятных вещах — собственно, деятельность не слишком позволяла. Профдеформация, должно быть? — Погода сегодня хорошая… — это всё? — чарующая улыбка младшей мигом выметает из головы любые посторонние мысли, и сообразить что-то связное никак не получается. — Моки с Крис сегодня ругались, пока мы искали данные по делу… Мне кажется, между этими двумя что-то есть… — Они мило смотрятся вместе, — Гибкие пальцы девушки твердо проходятся по занемевшим мышцам шеи и Смит позволяет себе рваный выдох — это не ускользает от внимания сестры и она тянет мужчину за собой в спальню, пока они разговаривают. — …И под «чем-то» я имею ввиду его огромный хуй в ее тощей… ой! — стоит мужчине съязвить, как пальцы, прошедшиеся по его шее, мигом впиваются в его плечо острыми коготками. — я сказала, только позитивные. — пока они сидят на краю кровати, Лейла умудряется отыскать в тумбочке некий флакон и через минуту по комнате разливается слабый запах ароматизированного масла, покрытые им пальцы вновь проходятся по напряженным мышцам плеч, спихивая рубашку куда-то вниз. То, что на рубашку попало несколько капель, похоже, мало напрягало девушку. Да и Саймона, если честно, тоже. В ответ на то, как тонкие пальцы умело проходятся по твердым узлам мышц, со стороны мужчины раздается глухой стон — будто сдержанное хриплое урчание. Девушку вновь страшно хочется поцеловать — но велик риск, что тогда старший получит по губам все еще маслянистой ладонью, так что прерывать сладостный момент он не решается. По мужчине и так видно — сегодня он ужасно жаден до прикосновений, несмотря на паршивое настроение. Даже риск словить от не слишком тактильной Лейлы очередной болезненный щипок не пугает. — Разве это так плохо звучит? — мозолистые ладони широко проходятся по узким бедрам, святые угодники, до чего же она тонкая и… и изящная!.. От внимания самой девушки намерения детектива не ускользают и воспользовавшись моментом, Лейла толкает мужчину на скрипучий матрас, устраиваясь на бедрах. Сколько бы они не начинали вот так спонтанно, Саймон все также отчаянно краснеет всегда, когда его вот так застают врасплох. Даже усиленные попытки скрыть собственное смущение не помогают. И сейчас, лежа спиной с взъерошенными волосами и полурасстегнутой полусъехавшей с плеч рубашкой, красный, как рак, детектив выглядел жутко комично. Лейла же ловит момент, устраиваясь поудобнее и чуть поерзав, с явным удовлетворением ощущая, как натягивается ткань штанов под ее весом. Сай только сейчас замечает — из одежды на ней только его растянутая футболка и ужасно короткие блумеры — на этот раз он не отвлекаетсч на открывшуюся во время движения полоску кожи и таки выкрадывает поцелуй — рот девушки отдает мятным бальзамом и железноватым привкусом — похоже, ее дурная привычка обкусывать губы до крови никуда не делась. Саймон думает о том, чтобы сейчас разрядить почти осязаемое напряжение в комнате дурацкой шуткой, но довольно быстро отбрасывает эту мысль подальше, сцеловывать мелкие царапинки и трещинки на тонких губах оказывается намного притягательнее, тем более что сама девушка, кажется, совсем не возражает. Впрочем, до старшего довольно быстро доходит, какой умелой ловушкой было все это — он и сам не успевает заметить, как его руки заводят за голову, к изголовью кровати, тут же стягивая запястья какой-то тканью. Смит запоздало предполагает — его безнадежно испорченной рубашкой. В зеленых глазах напротив пляшут черти. — У меня есть право хранить молчание?.. — прежде чем пускаться вплавь, неплохо бы измерить глубину. — Это за то, что вывалил на меня ушат говна о своих клиентах, — вкрадчиво шепчет девушка, теперь улегшись на мужчину почти полностью, ужасно острые локотки впиваются в ребра, когда она подпирает ладонями лицо, будто пристроившись на подоконнике. — Из-за тебя я теперь тоже об этом думаю. — Все же, как жестоко!.. — от напряжения в паху впору заскулить, но Сай предпочитает продержаться еще немного — хотя надеется на хоть какое-то разрешение на разрядку в ближайшем будущем. Долго он не продержится в текущем состоянии. — у меня есть шанс отвоевать себе помилование, принцесса? Между скользкой тканью шорт и его набухающей плотью — пара сантиметров. Этого оказывается достаточно для того, чтобы дыхание перехватило, когда девушка, помедлив, вновь усаживается на бедра — так удобнее — предварительно явно нарочно проехавшись собственными по члену через слои грубой ткани. — Посмотрим на твое поведение. Ты же помнишь, что я тебе сказала? Только позитивные вещи. Скажи мне что-нибудь приятное, и я подумаю. Временами чеширский кот мог позавидовать хитрющей улыбке его сестры, думает Смит, мысленно чертыхаясь. Ругательства застревают в горле, впрочем, вслух их Сай все равно бы не смог произнести — сейчас лимит его речи несколько ограничен отвлекающим фактором в виде елозящей по его затвердевшему органу девушки — черт, ей будто нарочно на месте не сиделось… — Приятное? — Смит медлит, пока ему наконец не удается сосредоточиться, горячо выдохнув. — Ты прекрасна, как желанный глоток воды посреди жгучей пустыни. Каждый раз, когда палящее солнце готово иссушить меня до тла, твоя любовь словно оживляет. На секунду девушка чуть замирает в изумлении, вскинув тонкие брови: — Сам придумал?.. только что? — Снимешь хотя бы майку? — Саймон то умоляюще смотрит на сестру, то словно уже раздевает ее взглядом, не имея возможности прикоснуться. Лейла не может сдержать короткий смешок, прыснув и едва не расхохотавшись в голос. — Я сниму майку только когда почувствую, что ты говоришь честно. Улыбка на ее лице расползается только шире, и, видимо, желая окончательно добить мужчину, она наклоняется ниже, нежно целуя того в щеку — прямо над шрамом. — Трепло. Дразнит — ведь Саймон ведётся и нисколько об этом не жалеет. — Признаю, трепло. Но я не лгу. — обреченно вздыхает Смит. — Я тоже. — Лейла хихикает, склонившись ниже, выскользнувшие из собранной в пучок прически пряди слегка щекочут лицо. — Знаешь, твоя аллегория с пустыней была очень даже ничего. — Так ты смилуешься, красавица? — не дожидаясь ответа, Саймон мгновенно отозвался на этот жест, дотянувшись до чужой шеи и слегка прихватив зубами тонкую кожу. Лишь затем, чтобы почти сразу пройтись по пунцовеющему следу языком, оставляя короткую влажную дорожку до ключицы и снова откинуться на спину — хотелось бы еще, хотелось бы распробовать на вкус её всю, от шеи до самых ног, но увы, длины его короткой привязи просто не хватало. — Что такое? Обычно тебя не так легко заткнуть. — Стоит отдать должное, для своего возбужденного вида младшая держится неплохо, очень неплохо, ни разу не подав вида о своем нетерпении. Приняв крайне задумчивый вид, девушка стаскивает с себя носки. Издевается, не иначе. — знаешь, я все еще жду от тебя какой-нибудь пустой лести или что-то в этом духе, чтобы, хм… снять что-нибудь еще. Саймон был почти на грани, готовый молить о большем прямо здесь и сейчас, послав подальше правила игры, остатки гордости и что-то там еще, удерживал его разве что своеобразный короткий поводок — буквально и фигурально. — Твое тело — храм, которому я готов поклоняться, твоя душа — бог, в которого я верю всем существом. — Сай знает, что звучит убедительно. Потому что, Господи, лгать, когда ты весь взвинчен, переполненный желанием, когда член чуть ли не распарывает швы на штанах, чуть меньше, чем невозможно. — Ты знаешь, я, блять, люблю тебя, принцесса. Это звучит неожиданно — его волосы тут же сгребают в горсть, оттягивая и задирая голову. Жест отдается болью и тягучей истомой внизу живота. Упс, кажется, тут он переборщил?.. Я буду трахать тебя до тех пор, пока единственным, что ты сможешь произнести, будет мое имя. Лейла нависает над ним близко-близко, обжигая дыханием взмокшую шею, так, что старший может разглядеть маленькие заполненные подсохшей кровью трещинки на искусанных губах. И как по ее виску стекает маленькая капелька пота, блеснув в свете единственной зажженой настольной лампы. — «Могу я сравнить тебя с летним днем…»? Таким же невесомым, нежным и желанным, как твое бесконечное обаяние?.. — машинально толкнувшись бедрами навстречу и не ощутив желанной плоти, мужчина издает полувдох-полувсхлип, прежде чем его голос надламывается где-то на середине фразы. — Прости, забыл, что там дальше… — Да ты прямо Шекспир. — тонкий грудной смешок девушки обжигает не хуже разгоряченного дыхания. На удивление, это, кажется, сработало, и Лейла наконец сдается, стягивая футболку через голову. Взгляд Саймона цепляется за показавшиеся пару дюймов бледной кожи с россыпью редких маленьких родинок, затем ползет выше по мере того, как черная ткань оголяет все больше. Белья под майкой не оказалось, что неимоверно радует — Саймон отчего-то тут же заливается краской стыда, то ли от по-животному сильного желания, будто у заведенного пятнадцатилетки, то ли от того, что все еще не имеет возможности благоговейно коснуться точеных граней. Собственная беспомощность в сложившейся ситуацией кажется почти пыткой — но стоит Смиту открыть рот, чтобы выразить возмущение, как его тут же затыкают, прижав к губам палец. — Тихо, — мягко, но требовательно произносит Лейла. От зрительного контакта — и от того, что его так бесстыже легко затыкают, как малолетку, становится почти неловко — стало бы, если бы не адское жжение в паху, от которого уже начинала кружиться голова. — Это, — вторая ладонь ложится на отчетливую твердость во все еще застегнутых брюках. — …вообще-то твоя вина, забыл? — Да… — мужчина чувствует себя, будто в бреду, хотя все ощущается на удивление четко и ярко, хотя и непривычно. Быть ведомым оказывается намного приятнее — хотя и мучительнее, стоило бы признать. Криво улыбнувшись, молодой человек послушно отстраняется, несдержанно облизнув губы — там, где только что находился ее палец. — Да, пожалуйста. Прикосновения сейчас казались жизненно необходимыми. — Ну и бардак. — игривый голосок вновь приобретает металлические нотки. Признаться, сейчас Саймона ведёт от одного того факта, что такой его девочку не видит никто, даже те, кто корчит из себя ее близких друзей. — Тц, ты лишил меня удовольствия пообедать с тобой, а потом еще и приперся в такую темень, хотя обещал не опаздывать… …И того, что он может вот так бесстыдно отдаваться — только в ее (или своей, когда выпадает случай) спальне. Ах, во имя Алого… — А ты так резка в выражениях, но до сих пор не раздета полностью… — Смит невольно представляет, как выглядит сейчас — обычно хмурый и мрачный, в строгой отглаженной с иголочки одежде, он представлял из себя размазанное по кровати полуодетое и плавящееся на ходу нечто, подрагивающее в ожидании хоть какой-то ласки. Действительно беспорядок — что в голове, что снаружи. — И даже не можешь нормально сказать то, что от тебя требуется, чтобы получить желаемое… — тонкая рука натягивает взъерошенную челку, отзываясь низким утробным рыком со стороны мужчины. — Может, ты не слишком-то хочешь, раз не в состоянии сказать мне пару хороших слов в обмен на то, что я, так и быть, сниму шорты по доброте душевной? Рука девушки ныряет за ремень брюк, скользнув по дорожке мягких темных волос, идущей от пупка к паху, нащупывая чувствительную кожу и вырывая из подрагивающей крепкой груди судорожный вздох. Стянутая в подобие веревки ткань болезненно впивается в запястья, когда старший ерзает в нетерпении, а температура тела будто и вовсе подскакивает градусов на десять. Воздух вокруг них двоих будто сгустился в подобие геля по мере того, как их тела все более явно прижимались друг к другу. Дышать стало заметно труднее — Саймон был готов поклясться, что задыхается, когда рука младшей мягко погладила наиболее чувствительное место — смилостивившись в итоге и обхватив пульсирующий орган в плотное кольцо пальцев, чтобы, свободной рукой подцепив узел на шнурке шорт, торопливо ослабить ткань. — Лейла, — Сай не может понять, почему голос его настолько отличается от обычного, когда он отчаянно старается не скупиться на слова для того, чтобы смягчить сладостную пытку. — Ты… такая ласковая и такая безжалостная… сам дьявол… Задобрить девушку в ее озорном настроении безумно сложно, и Смит прерывается на очередной гортанный стон, призывно толкнувшись в мягкую ладонь. — Потому что ты грязный обманщик, который использует любую возможность, чтобы заставить меня желать слышать, как ты скулишь. — …С-сам дьявол… — Саймон дышит загнанно, уже не пытаясь хоть сколько-нибудь сохранять свое достоинство и напускную невозмутимость — только не сейчас, только не здесь. В его взгляде мелькает надежда, когда девушка чуть приподнимается, выскальзывая из его брюк и совершенно бесстыдно вытирая влажноватые от смазки пальцы о штаны старшего. — Ничего не могу поделать, ты самая потрясающая женщина на планете… всегда была!.. Лейла стаскивает темно-синие блумеры вместе с бельем, и детектив испытывает благодарность чуть ли не ко всем богам сразу, когда замечает тонкую ниточку влаги, тянущуюся от покрасневших от трения о ткань складок к ткани белых хлопковых трусиков. — Ты такая чудесная, славная, восхитительная… — все тело мужчины бросает в мелкую дрожь удовольствия, которую прерывает резкое давление в промежности — пальцы слегка оттягивают мошонку, отвлекая от накатившей волны тяжелой, липкой неги, свидетельствовавшей о приближении скорой разрядки. Запястья горели огнем, яйца ныли от накопившегося напряжения, а рот быстро наполнил знакомый ржавый привкус — теперь и он умудрился прокусить губу так, что выступившие маленькие капли крови призывно поблескивали алым. Костлявые бедра дернулись навстречу теплому, влажному лону почти бесконтрольно, контраст промелькнувшего по оголившейся коже порыва ветерка из-за открытой двери и раскаленная кожа партнера только подстегивают — будто назло, девушка двигается ужасно медленно, растягивая томительное ожидание до предела, для начала примеряясь к заданному темпу и насаживаясь на истекающий прозрачными каплями орган брата во всю длину. — Лейла… — запыхавшийся голос окончательно трещит по швам, сорвавшись на октаву выше. — Лейла, прошу тебя… — Двигайся. — хрипло тянет девушка, почти болезненно упираясь во взмокшую грудь. Саймон не может оторвать взгляда от трепещущих ресниц, оттеняющих почти нездоровую бледность щек девушки, на которых невообразимо ярко вспыхивает лихорадочный румянец. Они почти сталкиваются лбами, когда оба подаются чуть ближе друг к другу — детектива от этого удерживает только импровизированный поводок. Запястья совсем немеют, но сейчас это почти не имеет значения — на пике желания, похожего больше на невыносимый, ярчайший ядерный взрыв где-то под черепной коробкой, детектив даже не в состоянии сейчас закончить фразу. Лейла чуть меняет позу, выпрямляясь на нем, отчего давление и трение заметно увеличиваются. Саймон кусает губы, утробно рыча, когда по мере возможности вбивается между чужих изящных ног, плавно переходящих в округлые бедра — взгляд сейчас цепляется за до боли знакомое, тысячу раз изученное вдоль и поперек тело, въедливый образ, залюбленный снаружи и внутри не меньше. Кажется, девушку тоже выламывает — не так сильно, но Смит может видеть, как младшая запрокидывает голову в блаженной судороге, а заколка падает с ее незамысловатой прически куда-то в постель, густые волосы коричного цвета водопадом рассыпаются по угловатым плечам. — Моя прекрасная.! Саймон пытается скорректировать свой рваный темп, но лишь окончательно сбивается. — Моя… а-ах!.. единственная… К какофонии стука многострадального изголовья кровати о стену и сипловатым стонам прибавляются тонкие девичьи вздохи — это оказывается слишком, и унять рвавшийся наружу всхлип мужчина просто не в силах. — Моя любимая, жестокая Лейла!.. Скрипнув зубами, Сай выгибается в спине так, что на секунду словно касается матраса лишь запястьями и пятками — забвение длится недолго, но оно бьет без предупреждения, захлестнув грузным, оглушающим экстазом — мужчина позволяет себе судорожно дернуться внутрь еще раз, прежде чем с благодарным всхлипом податься назад, разрешая благодатной пустоте заволакивать разум плотной пленкой. После пленительного истязания долгожданной оргазм казался почти невообразимой наградой. Лейла медлит немного, прежде чем окончательно сползти с члена — ставший мягким орган внутри взывает странноватые ощущения — вместо этого растягиваясь прямо на все еще лежащем на спине мужчине. Рубашка оказывается надорванной — видимо, те дикие толчки под конец не прошли для нежной ткани незаметными — и Саймон неторопливо высвобождает из ее хватки обе ладони. Запястья слегка покраснели, а хлопковая ткань чуть натерла кожу. Они молчат некоторое время, восстанавливая дыхание после длительных фрикций, прежде чем девушка наконец не решается прервать контрастную тишину: — Ты же в курсе, что я наговорила тебе все это не всерьез? — Ну… справедливости ради, я действительно бываю лжецом и треплом. — двигаться сейчас совершенно лень, но мужчина чуть приподнимается на локтях, укладывая все еще горячие ладони на тонкую талию разлегшейся на нем девушки. — А вот я был предельно серьезен. — Даже когда говорил что-то о пустыне? — зеленые глаза напротив с любопытством смотрят в его собственные. — Естественно. — И когда цитировал сонет? — «…И ты никогда не умрешь, потому что будешь жить в моей вечной поэзии. Пока есть люди, которые будут читать стихи, этот сонет будет жить, и ты будешь жить в нем…» — Саймон чуть помедлил, криво улыбнувшись. — Да, определенно. Лейла, похоже, не находит, что ответить, смущенно ткнувшись лицом в шею мужчины. — Я тоже тебя люблю. Чуть помедлив, младшая приподнимается на локтях, на этот раз лицо ее приобретает чуть обеспокоенный вид. — Сегодня мы не смогли встретиться из-за того, что твои коллеги могли увидеть нас вместе? Сай удивленно подрывается, чтобы вновь взглянуть на девушку — и заметить, какой озабоченной та выглядела. Как он мог так легкомысленно забыть о ее чувствах — действительно, их встречи строились исключительно наедине. Должно быть, это было тяжело. Не так заметно для такого затворника, как он сам — хотя даже сам детектив порой замечал, как тяжело бывает скрывать сам факт их, как бы сказать попроще, не слишком скрепных отношений. поддерживать образ хорошего старшего брата регулярно — значит видеться не так часто, чтобы это вышло за пределы чьего-либо воображения. Держаться на расстоянии, когда этого требуют обстоятельства. У них двоих всегда была куча секретов — сначала друг от друга, а теперь и от всего остального мира. Так просто повелось. — Это не так. — повтыкав в потолок, на котором золотистый отблеск лампы отсвечивал золотистым ореолом, Саймон попытался подобрать слова для того, чтобы звучать не так уныло — как минимум для того, чтобы приободрить Лейлу. — дело было вовсе не в тебе. Это все суббота, не иначе. — Уверен, они даже не догадываются. — Смит смолкает, когда слышит в своем голосе заискивающие нотки. — Извини. Пытаться приободрить кого-то — точно не его, какая досада. — Рано или поздно кто-то из них всех додумается сложить два и два. — в ответ на заинтересованный взгляд девушка хмуро продолжает. — У тебя нет девушки, у меня нет парня, а ведь нам обоим скоро под тридцатник. — Да плевать. — неожиданно выдыхает мужчина, обхватив плечи и прижав мягкий стан к себе. — Пускай думают, что хотят. — я думала, ты будешь чуть менее безнадежен в выражениях. — Лейла давит ухмылку, хотя судя по ее виду, ей не слишком хотелось этого делать. Так дело не пойдет. Саймон ловит себя на мысли, что даже не уверен в том, что девушка кончила, в отличии от него. Ему удается сменить их позиции в несколько секунд, расположившись прямо на еще влажноватом матрасе и обхватив худые бедра так, чтобы собственное лицо удобно расположилось между них. — Могу перестать называть тебя сестренкой, если тебя это смущает. — Это… — от возмущения и легкого недоумения младшая смотрит на Смита с то ли заинтригованным, то ли предвещающим скорую расправу выражением лица. …ни в какие рамки не лезет, да? Да что с ним сегодня такое? и прежде чем провести языком, Саймон смотрит снизу вверх — взгляд сестры слегка смягчился. — я люблю тебя, ведьма. — Все еще звучит как… — девушка пытается возмутиться напоследок, однако из ее легких довольно быстро вышибает весь воздух — что ж, Сай не может не признать, это ему льстит. — и, эй, я не разрешала вот так туда лезть-оооох… * * * - Ми вида, тебе не кажется что наш Саймон мутит со своей сестрой? - Моки, какого хера? - ..? - Сейчас два часа ночи. Спи давай. - Извини, спокойной ночи. - И тебе сладких снов.