Lady in red

Венеция — один из древнейших и красивейших городов мира. Город на воде, известный на весь мир своими узкими, затопленными улочками, поющими гондольерами и пышными маскарадами. Темнота плавно окутывала окрестности древнего города. Вечер плавно передавал бразды правления ночи. Казалось всё и вся замерли в ожидании нового дня, однако огни, горящие на окраине города, говорили как раз об обратном. Свет множества свечей, звуки оркестра… и множество людей вокруг. Бал-маскарад был в самом разгаре, шампанское лилось рекой, столы ломились от разнообразных яств, и слегка поддатые дамы и господа занимались своими делами: кто-то перекидывался обрывистыми фразами, кто-то флиртовал, кто-то обсуждал последние новости. Отовсюду, словно из рога изобилия, сыпались благодарности господ за столь шикарный вечер в адрес хозяина торжества. Однако эта атмосфера праздника не радовала лишь одного человека. Где-то в углу огромной, заполненной людьми площади, прислонившись к имитированной колонне, стоял юноша. Маскарад оказался очень кстати, потому что тому не хотелось светиться в этом царстве лицемерия. Высокий, широкоплечий брюнет в венецианской маске шута на пол лица, медленно цедил шампанское, галантно поданное лакеем в нелепой маске баута. Всё происходящее вокруг навевало на парня ужасающую скуку. Несмотря на относительно молодой возраст, юноше казалось, что всевозможные прелести этой жизни уже испробованы. Как будто перепробованы всевозможные лакомства, и даже самые любимые когда-то, не приносят былого удовольствия. В таком состоянии мир становится чуть тусклее. Несмотря на калейдоскоп всеобщего веселья, он был пуст. Словно всю палитру цветов вылили в реку под названием «жизнь», и та постепенно смешалась с потоком, теряя свою яркость. Такого примерно было состояние молодого буржуа Дамиано Давида. Попивая шампанское, отвратительное кстати, он осознавал, что пресытился всем, чем только можно и даже нельзя, и ему было скучно. Просто смертельно скучно. Так он себе твердил на протяжении последних лет. Сейчас в нём не узнать того жизнерадостного юношу, завсегдатая светских вечеров и похитителя дамских сердец. Он и сам устраивал пышные вечеринки, не жалея денег ни на что. Всё изменила одна персона, с которой ему не посчастливилось встретиться на одном из таких вечеров. Он влюбился без памяти, а она отыгрывалась за измены мужа. Он отдал ей душу, а она оставила ему пепел. Из-за неё торжества прекратились. Прошло немало времени, но он научился жить с этим, смог выбраться из того жалкого разбитого состояния. И невероятно горд этим. Лениво окидывая взглядом свое окружение, он с тоской понимал что все они — никчёмные пустышки. Пустышки, ведомые собственными дешёвыми амбициями, эгоизмом и гордыней. А дамы… от них только название. Гадкие обольстительницы, думающие лишь о толщине кошелька или же о размере причиндалов его обладателя. Красивый фасад и убогое содержание. Он знал их всех. Где все благородные дамы и господа, о которых ему ещё мальчишкой рассказывали взрослые? Где честь, за которую могли смело отдать жизнь? Когда слова любви обесценились настолько, что, говоря одному «люблю», убегали в объятия другого? Или как можно страстно клясться в любви к одной, но при первой (первой!) же возможности бежать за другой? Абсурд. Весь мир сошёл с ума. Да, он не святой, чтобы порицать других, ведь свои грехи тянутся за спиной большой тенью. Да и на это звание претендовать никогда не смел. Просто пришло осознание: он губит себя. Тратит жизнь почём зря. И чем дольше здесь остаётся, тем больше пропадает даром бесценное время. Он уже было собирался покинуть сей цирк, устав слушать перешептывания отдельных особ, как его кое-что остановило. Перед его взором в толпе промелькнуло красное платье. Лишь на мгновение, и заново растворилось в толпе. Казалось бы, пустяк, ещё один цвет в буйстве красок, но больше его привлекла владелица сего одеяния. Кажется, они не встречались. Тонкая нить любопытства потянула его назад, вглубь торжества. Это что-то новенькое. Брюнет нырнул в гущу человеческих тел и стал прокладывать себе путь в другую сторону, иногда приподнимаясь на носках, чтоб осмотреться поверх голов, обтянутых в разнообразные маски и парики. Он обходил громко хохочущих мужчин, отбивался от флиртующих дам, уворачивался от неизвестно откуда появляющихся лакеев с подносами, но так и не нашёл то, что искал. Красный шлейф появился снова и снова исчез где-то в центре толпы, куда и пошёл парень. И вновь ничего. Он обречённо вздохнул и поплёлся к столу с бокалами вина. Едва отпив напиток, он снова заметил кроваво-красную ткань. Издевательство, не иначе! Но интерес пересиливал эгоизм, что кипел глубоко внутри молодого тела. И что-то в голове упрямо твердило, что он не пожалеет, если пойдёт вслед. Ему чуть не стало дурно от внезапного чувства азарта. Списав свое возбуждение на вино, своей крепостью, ударившей в голову, молодой человек двинулся к столу с закусками, поскольку за вечер, кроме игристых напитков, тот ничего не употреблял. Брюнет обошел площадь и замер. Его взор зацепился за изящный девичий стан, обтянутый кроваво-красной тканью. Молодая леди, обладательница золотых локонов, что мягко струились по полуобнаженным плечам, медленно, поступью царицы проплыла мимо брюнета, оставив после себя лёгкий шлейф цветочных духов. Словно завороженный, он обернулся и не отрывал глаз, смотрел ей вслед. Странное наваждение. Что-то тянуло к ней. Она не такая как остальные, он чувствовал это. И понял это, когда поймал её взгляд. Голубой взор, словно взгляд медузы Горгоны оборачивал в камень, не позволяя сделать и малейшего движения. Два аквамарина с бушующим огнём внутри глядели, из-под угольно-черной кружевной маски, оценивающе, с ноткой игривого интереса. Брюнет не оставал, стреляя глазами и обворожительно улыбаясь в ответ. Неизвестно сколько длились эти импровизированные гляделки, однако ему наскучило стоять без дела. Осушив бокал для пущей храбрости, он поставил пустую посуду на удачно подставленный поднос, и отважился наконец подойти. — Я уже думала вы вечность будете там стоять — подала голос незнакомка, сверля того глазами. Он едва заметно вздрогнул. Низкий голос с хрипотцой вызвал по телу брюнета приятные мурашки. — А я уж думал, вы выжжете дыру в моей голове — парировал он. Оба замолкли, не решаясь продолжить диалог, и снова принялись молча оценивать друг друга, пока та тяжело не вздохнула. — Здесь невыносимо душно — дама в красном вновь проплыла мимо, скрываясь за цветочной аркой, ведущей к смотровой площадке. Она права, ведь действительно было душно. Только теперь неизвестно от чего. Запах пота, вин, женских и мужских одеколонов создавали невообразимую какофонию, вкупе с запахом воска зажжённых свечей и отсутствием какого-либо намёка на слабый ветерок. Дамиано пошёл за ней вслед. Незнакомка находилась неподалёку, с интересом наблюдая за букетом роз, таких же красных, как и её платье. — Отсюда открывается чудесный вид, не находите? — она обвела глазами панораму вечерней Венеции. — Нахожу — он вновь принялся рассматривать собеседницу. Она ему явно незнакома. — Вы, я вижу, не из здешних мест. Поскольку вижу я вас здесь впервые. — Ваша интуиция вас поводит — блондинка обворожительно улыбнулась. Она отступила ближе к краю площадки. — Я из далёких краёв — изящные маленькие ладошки в красных шелковых перчатках легли о кованное заграждение, пока сама девушка посмотрела вдаль, словно силясь понять насколько далёк её дом — Я насытилась невежеством местного сброда, и вот, путешествую в поисках достойных отродьев рода человеческого. — К сожалению, здесь ваши поиски не увенчаются успехом — с ноткой сожаления произнёс он. Похоже, они не такие уж и разные. — Н что ж… — с некоей досадой протянула незнакомка, вопросительно взглянув на парня. — Дамиано — намёк был понят. — Дамиано… я должна вас поблагодарить, вы сохранили мне бесценное время. — А вы? Блондинка обошла его со спины и легонько коснулась широкого плеча. — Виктория… рада знакомству — она отошла дальше, обернулась, кокетливо подмигнула и удалилась прочь, игриво виляя бёдрами, обтянутыми в ткань платья, удачно их подчёркивая. Брюнет проводил её взглядом. Как только силуэт растворился внутри здания, на плечи тяжёлой ношей легла тоска. Но тёплый огонёк надежды зажёгся где-то совсем рядом с сердцем, наполняя все тело теплом и каким-то странным трепетом. Несмотря на её уход без какого-либо намёка на прощание, он был почему-то уверен: они ещё встретятся.