***
Поздняя осень давала о себе знать. Было около шести часов утра, время от времени с некоторых деревьев на улице опадали уже утратившие свою краску серые и блёклые листья. Среди таких унылых пятен всё ещё оставались яркие всполохи рыжего, золотого и красного. Словно костёр, пламя в нём озаряло окружающую темноту светом, попутно радуя глаз любого, кто посмотрит. Но затем оно начинало затухать, в конечном итоге оставляя за собой лишь раскалённые угли. Поздняя осень навевала тоску на Питтса. Ему всегда нравилась осень: яркая, цветная и такая живая. Но это время больше напоминало холодную зиму, чем то прекрасное, что он любил. Этой осенью грусти вначале вовсе не было, и уже в ту пору, которую Джерард так не любил, только тогда тоска вернулась, но хоть чуть-чуть отступала, благодаря Обществу мёртвых поэтов. Мистер Китинг учил их смотреть с другой точки зрения, — мир был прекрасен просто потому, что он есть. Каждая мелочь, даже такая как надоедливая букашка была по-своему необыкновенна. Любая крошечная вещица могла стать поводом для вдохновения. Carpe diem — лови момент, было также важно, как и понимание мира с разных точек зрения. Ночные собрания в пещере, на которых они упивались стихотворениями поэтов прошлых столетий, заливаясь радостным смехом; их ошеломлённые лица на уроках литературы, пока мистер Китинг ведал им о жизни; проведённое время с его друзьями за глупой, но такой приятной и родной болтовней, — всё это проходило каждый день, что Питтс не успевал понять, насколько он привык этим вещам. Он не думает, что мог бы теперь чувствовать себя также хорошо без этой рутины. Но Джерарда не могло отпустить чувство небольшой грусти из-за того, что его любимое время в году уходит. Осень напоминала ему Микса, вот почему. Бурная, незабываемая и далёкая. Даже если Микс всегда был рядом, в некотором роде он скучал по нему. Они не могли быть ближе, чем были сейчас, поэтому он чувствовал, что будет тосковать по нему всегда. Питтс, услышав тихий шорох сбоку, повернул голову в сторону другой кровати. Оказалось, Микс всего лишь перевернулся во сне и продолжил спать. Он повернулся и теперь лежал лицом в сторону Питтса. Грудь Микса медленно вздымалась и опускалась от размеренного дыхания, рыжие кудри падали ему на лицо, и одной рукой он сжимал кусок одеяла. Сейчас на нём не было очков, поэтому Питтс с лёгкостью мог разглядеть все его веснушки, россыпью раскинувшиеся под его глазами, обычно скрытые за толстыми линзами. Скоро они должны были поблекнуть из-за недостатка солнца осенью. Микс был одет в пижаму, но всё равно укрылся одеялом, поскольку даже в академии становилось холодно из-за грядущей зимы. Питтс нежно улыбнулся и посмотрел на часы. Время близилось к семи — пора будить Микса. Питтс аккуратно встал с кровати, так, чтобы она не сильно скрипела и подошёл к чужой. Он положил руку на плечо друга и легонько его потряс. Микс недовольно замычал, не желая открывать глаз, он уже собирался закрыть себя одеялом до самой головы и отвернуться, но Питтс приблизился к его лицу. — Микс, вставай, — он прошептал и ещё раз потряс его за плечо. Наконец, Микс перестал сопротивляться и медленно разлепил глаза, приподнимаясь. На его голове был полный бардак, а сам он смотрел словно сквозь Джерарда, ещё совсем не проснувшийся. Только сейчас Питтс заметил, насколько они были рядом из-за того, что Микс присел на кровати. «Близко…» — подумал Питтс, убрал руку и сделал шаг назад. Сонному Миксу было совсем не до этого, поэтому он даже и не заметил от части странного поведения лучшего друга. Он аккуратно потёр свои глаза, и его взгляд остановился на определённом предмете. — Доброе утро, Питтс, — сказал Микс, смотря на Джерарда, он улыбнулся другу и непроизвольно зевнул. — Доброе, — слегка улыбнувшись ответил он. Встав с кровати, Микс потянулся на носочках, долго вытягивая руки вверх. Питтс уже давно знает, что это действие бодрит Микса лучше прочих методов. Затем Микс подошёл к своей тумбочке, чтобы надеть очки и взять расчёску. Совсем недолго приводя себя в порядок, поскольку в жилых комнатах не было зеркал, он ловкими движениями заправил свою кровать. После этих действий парень включил настольную лампу, достал тетрадь и толстый учебник по алгебре, собираясь доделать пару задач задачу. Чаще всего, Питтс не тревожил Микса по утрам. Каждый из них занимался своими делами, и если сам Микс начинал разговор, то он всегда его поддерживал. Даже если они могли говорить, то только вполголоса. Стены в академии не были картонными, но очень хорошо пропускали звуки. Поэтому бывало, что каждый из жителей ближайших комнат знал, что тем или иным людям, если они были не очень осторожны, сегодня ночью не спалось. В этот же раз Питтс погрузился в свои мысли, наблюдая за происходящими изменениями в природе на улице, лишь изредка поглядывая на занятого Микса. Сейчас во всей академии стояла чуть-ли не кромешная тишина, только шорох листьев и завывания ветра были слышны из приоткрытых окон. Тихий шелест бумаги от перелистывания страниц и отдалённо скребущий звук, означающий, что кто-то очень тщательно выводит шариковой ручкой цифры в одном номере по алгебре, раздавались в комнате. Спустя время и из других комнат стали слышны звуки: шорох, стуки от того, что парни вставали с кровати босыми ногами, скрип от открытия дверц шкафа, а дальше совсем неразборчиво — всё смешалось в сплошной шум. Даже несмотря на то, что сейчас уже все просыпались, это было утро поздней осени, поэтому на улице было достаточно темно и только начинало светать. Микс оторвался от своей тетрадки, наконец закончив, он закрыл её и убрал всё со стола. Их уроки начинались рано, чтобы охватить как можно времени на учёбу, а остаток дня посвятить редким мероприятиям и уже на рассмотрение учащихся, чем им заняться в остальное время. Может, кому-то с разрешения директора требовалось отправиться в город, кому-то повеселиться с друзьями в свободное время и, конечно, время на домашнее задание и изучение материала. Первая же половина дня состояла, как ранее было сказано, из уроков, некоторых приёмов пищи, перемен и части секций, по которым распределял Мистер Нолан ещё в начале года. Сейчас, когда уже приближалась зима, из таких дополнительных занятий выпадала гребля по вполне себе естественным причинам. Остальное из года в год оставалось как прежде. Джерард как и Микс, уже натягивающий на себя брюки, наконец встал с заранее заправленной кровати, аккуратно расправив все складки. Он встряхнул ногами, таким образом чуть разминаясь, и начал переодеваться. День обещал быть не таким уж и трудным, если сравнивать с другими. Единственное, что его напрягало, так это физическая культура. Учитель ещё с начала этого года, как и прошлых лет, не давал ему отбоя и гонял, что есть мочи. После окончания урока обычный душ и повседневная форма Уэлтона, в которой в это время года легко можно было замёрзнуть — для Питтса были глотком свежего воздуха и вторым дыханием одновременно. В остальном день был как и всегда, не лёгким и не сложным, но не настолько, чтобы не заставить тебя попыхтеть. По латыни его подтягивает Микс; Мистер Китинг как всегда выкинет один из своих трюков и расскажет им о поэзии, пока они затаив дыхание, завороженно будут прислушиваться к его словам; в истории он разбирался сам, запросто глотая многостраничные параграфы, а остальное уже по мелочи, — значит он справится. Также сегодня ночью они планировали провести собрание Общества мёртвых поэтов. Вот ради чего только стоило пережить этот день. Ну, и для того, чтобы увидеть завтрашний. Питтс, только что надев на себя жилет с эмблемой академии, уже был готов идти в зал, а затем отсиживаться на уроках. Он почти никогда не просыпал завтрак как и Микс, которого он всегда будил. Администрации было не важно пропускают ли ученики приёмы пищи, главное, чтобы на уроках были, и не врывались посреди действа. Тем, кто проспал без завтрака приходилось очень туго, до обеда нужно было ждать около пяти часов. На голодный желудок не работал мозг, а за незнание материала, учителя спокойно могли выставить «F». Из их компании чаще всего без завтрака оставались Нил и Тодд, почти всегда вместе. Тодд полагался на будильник Нила, а Нил, в своё время допоздна учивший реплики для выступления «Сон в летнюю ночь», несмотря на громкий звон, просыпал или забывал его поставить. Другие же, сами встававшие довольно поздно и занятые тем, что приводили себя в порядок, не приходили на помощь к Нилу и Тодду. «Сами виноваты», — обычно фыркал и говорил Нуванда. — Питтси, идём! Нужно поторопиться, — окликнул его Микс. — Иду! — ответил он и пошёл за Миксом, сперва подождавшим его у двери. Обходя встречавшихся на пути сонных парней, они шли по уже приевшимся за столько лет коридорам. «Питтси» — прозвище поначалу насмешливого характера, которое, кажется, придумал ему Нуванда. Но однажды Микс вовсе не саркастическим тоном, возможно, даже с ноткой нежности в голосе назвал его так, и с тех пор это стало обращением, которое Микс использовал к нему с особой частотой. Другие же тоже называли его так, лишь иногда подначивая в старой манере. Только Нуванда до сих пор, чаще остальных нарочно делал свой голос писклявым или выделял две «т», представляя это как необидную, но заставляющую закатить глаза колкость. Даже мистер Киттинг на первом же уроке успел дружелюбно пошутить над ним по этому поводу. Не то, что его это задевало, но и без других людей он прекрасно знал происхождение его фамилии. Джерард уже привык к этому обращению. Но на самом деле, было довольно необычно слышать от Микса ласковое «Питтси». Одно дело, когда Микс дружески похлопывает его по плечу и произносит тёплое «Питтс». И другое, когда друг смотрит ему в глаза, растягивает уголки губ в улыбке посвящённой только ему, блики на его очках озорно перебегают, и Микс называет его непривычно нежным «Питтси». Его «т» не были выделенными как у Чарли, а медленно проскальзывали, оставляя за собой лишь один мягкий звук. Когда Микс в очередной раз решает сделать так, щёки Джерарда становятся пунцовыми, и по его телу проходится целый рой мурашек. Это не очень частое явление, даже если они лучшие друзья, но у него появляется такое ощущение, что когда-то он уже слышал такое родное «Питтси». Возможно, когда-то. Наконец, они сравнялись и теперь шли нога в ногу. — Как думаешь, Нил и Тодд сегодня снова проспят? — заговорил Микс, поворачивая голову в сторону друга и в своей манере вопросительно выгибая одну бровь. Питтс хмыкнул. — Естественно. До пьесы ещё, конечно, далеко, но Нил в последние пару дней стал ещё старательнее вгрызаться в текст Пэка. А Тодд пожалеет Нила и не станет пользоваться своим будильником, дав ему поспать, потому что знает, что Нил больше дорожит сном, чем полным желудком, — от этих слов у Микса широко раскрылись глаза. — Правда? Разве Тодду не проще разбудить их обоих и не маяться потом сильнее всех от голода? — изумился Микс. Питтс считает Микса настоящим гением, но порой он и впрямь был сама святая простота. — Да ладно, Микс! — Питтс всплеснул руками в стороны. — Конечно Тодд не станет будить Нила. Просто вспомни, насколько Нил воодушевлён идеей театра, что сидит допоздна с текстом. Не думаю, что Тодд хотел бы видеть его переутомлённым из-за недостатка сна, — Микс свёл брови и посмотрел в никуда. — Н-да, что-то я ещё не проснулся, — Микс почесал затылок, а Питтс буркнул в ответ что-то похожее на «Да, всё в порядке», и в этот момент их догнал Чарли, а за ним и Нокс с Кэмероном. — Питтс, опять вы с Миксом встали спозаранку, — Чарли зевнул, привычно взявшись на пару секунд за плечо Микса, чтобы тоже подстроиться под темп шага. — Никогда не пойму, откуда вы берёте столько сил, — ближе к Питтсу оказался Кэмерон, и где-то чуть позади еле плёлся и Нокс. Джерард только пожал плечами и ответил: «Мы привыкли». — Тоже не знаю как вы это делаете, но я готов вернуться обратно в кровать и проспать там до конца своей жизни, — подал голос и вздохнул Нокс. Прежде широко расправленные плечи были опущены, а сам он выглядел довольно потрёпанным. «Не распускай нюни! А как же Крис?! Кто хотел попробовать написать ей стих?» — подтрунивал его Чарли, пока Кэмерон говорил: — Пф, в отличие от Нила мы хотя бы ещё держимся на плаву, — как обычно саркастично начал Кэмерон. — Вчера он задремал на тригонометрии, хорошо, что Чарли его во время разбудил. Мистер Хейгер за такое мог бы и голову ему открутить и сразу два за семестр выставить! — пессимистично, но Кэмерон прав. Если кто-нибудь из учителей застанет Нила спящим на уроке хоть раз, ему не сдобровать. Учитывая все строгие правила, пойдут разбирательства с Ноланом, который обязательно узнает настоящую причину — театр. А там весть доберётся до мистера Перри, ведь он был даже и не в курсе, что его сын получил значительную роль в пьесе. По мнению Питтса, было очень опрометчивым решением подделывать письмо от Мистера Перри. Он беспокоился за Нила, даже если они не были так близки как тот же Нил и Чарли. Но тревога была сильной и искренней, потому что если Нила поймают за ложью, ничего хорошего от его отца ожидать не стоит. Он стёр капельку пота, скатившуюся по его шее. Микс только открыл рот, чтобы сказать что-то по поводу этой ситуации, как из ниоткуда появился Нил вместе с Тоддом. — Неужели, сами Нил и Тодд соизволили присоединиться к нам! — театрально раскинув руки, съязвил Нуванда. Где-то в стороне слегка улыбнулся Микс своей мысли, что Питтс оказался не прав. Проснулись. Нил на слова Чарли только хмыкнул, а Тодд сдержанно улыбнулся. На удивление, оба выглядели достаточно бодро для тех, кто прошлые дни клевал носом в тетрадь. Всё же, Тодд высыпался, не то, что Нил, просто первую половину дня Тодд ходил голодный. А вот Нил засыпал на ходу. «Две стороны одной медали», — любил приговаривать Чарли каждый раз, когда появлялся новый пунктик в том, в чём Нил и Тодд абсолютные противоположности. — А ты что думал, Чарли? Сегодня собрание, мы не могли пропустить завтрак или не выспаться, — Нил вальяжно положил руку на плечо Нуванды, как он любил делать со всеми. Сзади, кажется, перешёптывались о чём-то своём Микс и Питтс. — Вообще-то, вы уже просыпали в те дни, когда у нас были собрания, — добавил Кэмерон. — И сколько раз это было? Два-три? — уверенный в своей пунктуальности, заинтересованно спросил Нил. Кэмерон коротко гоготнул. — Девять. Нил приобрёл отчасти наигранный, слегка огорчённый и разочарованный вид, услышав откровение Кэмерона. Все вместе они уже дошли до зала, в котором проводились их приёмы пищи. Они пришли как раз во время, только что открыли двери и толпы учеников заходили внутрь, проходя к своим столам. И они не стали исключениями, войдя в зал. Их стол располагался слева от входа, так что они встали рядом с лавками и стали ждать, пока остальные преподаватели и студенты подойдут к своим местам. Спустя несколько десятков секунд, все были готовы. И сотня голосов хором раздалась в просторном зале: — Благодарим тебя, Господь Всемогущий, за щедрые дары твои. Аминь. Прозвучала молитва, и все сели на места. Сегодня на Тодда напал настоящий голод, поэтому тот был занят только едой и сидел совсем тихо, хотя и раньше лишь изредка мог вставить от силы пару слов в разговор. Его место располагалось между их двумя одноклассниками, а это значит, что не было рядом Нила, который как раз таки и был его обычной причиной бодрствования. Перри подбадривал друга словами, но самыми действенными способами были лёгкие подпихивания локтём в бок или более нежные прикосновения. Но в столовой они были разъединены расстоянием, поэтому Тодд по прежнему был лишь слушателем чужих разговоров. Питтс в это время придуривался, а Кэмерон поддерживал его и смеялся над выходками друга. Он максимально комично запихивал в рот еду, сопровождая это не самыми приятными, но до боли в животе смешными звуками, пока Кэмерон довольно сильно толкал его или сбивал руку, чтобы тот промахнулся и измазался в еде. Нуванда раздавал советы Ноксу, что ещё можно предпринять, чтобы заполучить внимание Крис, и Оверстрит, параллельно слушая, искал вдохновение, про что в Крис он мог бы написать стих. «Про всё. В ней нет ни одной оплошности», — думал Нокс, так в конечном итоге не придя ни к чему. Нил время от времени тоже подкидывал Ноксу идеи, но больше втихаря смеялся над тщетными попытками друга добиться внимания девушки. Микс же, не скрывая потешался не над Ноксом, потому что как раз таки его целеустремлённость и неустанные попытки он считал хорошим примером для других, а над некоторыми советами Чарли, которые как он думал, были не никудышными, но совсем беспардонными и годящимися для привлечения деревенских оторв, которых однажды в пещеру привёл Далтон, нежели городских девушек. Но это лишь некоторые, остальные же были вовсе недурны. Да, и если честно признаться, прошлые тоже, просто их исполнение Нуванда делал максимально опрометчивым и безбашенным, ровно в своей манере. Неприменимы они были к Ноксу также потому, что на подобное мог пойти только один Чарли. Хотя, сейчас смотря на отчаявшегося Нокса, теперь можно было доказать и обратное. Далтон же на претензии Микса к его старым, проверенным методам, переигрывая, только громко восклицал и заявлял, что Микс в этой теме полный ноль, раз критикует его советы, сам не встречаясь с девушкой хоть однажды. Микс лишь недовольно фыркал и отвечал, что даже так он прекрасно может оценить всё безумие его придумок, а сам Чарли тоже никогда не заходил дальше зубрёжки строк Байрона и сплошной импровизации. Пока они спорили, то даже не заметили, как Нил спокойно и достаточно тихо предложил Ноксу дать словам сорваться с его языка, и писать всё о чём думает, что он чувствует к Крис. И также не обратили внимание, как Оверстрит довольно громко вскрикнул «Точно!», и закрыли глаза на то, что до конца завтрака их друг был готов посвящать Перри чуть ли не полноценные дифирамбы. Как только завтрак закончился, они вышли из столовой и почти все, кто сидел за столом, отправились в одном направлении. Нил привлёк внимание друзей, окликнув, и сообщил: — Не забудьте, сегодня в полночь собрание в пещере! Всё как обычно, — между делом сообщил Нил, попутно подгоняя всех, чтобы побыстрее добраться до кабинета, в котором будет урок. — Так, какой сейчас урок? — бросил Чарли в пустоту, не обращаясь ни к кому конкретному. — Латынь, — так же вяло кинул ему Микс, в ответ получив полное недовольства и разочарования нечленораздельное мычание.***
По мнению Питтса, день прошёл достаточно быстро и легко. Конечно, пришлось попотеть на тригонометрии и, возможно, латыни, а также в особенности на физ-культуре, но в остальном он был прост. На удивление, Мистер Макаллистер решил сегодня устроить краткое повторение всего материала за этот семестр: латинское произношение, орфография, спряжения, времена… И так далее. Джерарду сложно давались лишь новые темы, но когда он начинал понимать, то тогда всё становилось простым. Именно благодаря урокам с Миксом он сносно учил латынь. Остальные уроки прошли как обычно, не считая литературу. Мистер Китинг был неотразим. Как только он говорил, все замолкали. Он говорил величаво, то повышая голос до практически крика, чьи отголоски было слышно в коридоре, то переходя на шёпот, заставляя всех подойти чуть ли не в плотную и прислушаться. Каждый его урок проходил по-своему, открывая всякий раз новые горизонты и тайны. Именно это и восхищало Питтса, в тайне от остальных заставляя прокручивать слова Мистера Китинга у себя в голове ещё не один раз. Конечно, он не утверждает, что всецело верит в правдивость «carpe diem», но в какой-то мере это… Разумно? Когда ты ещё сможешь насладиться жизнью, если всё будешь откладывать на потом. Для ребят он выглядит тем, кто не является романтиком, как Нокс, или не так воодушевлен идеей жизни на полную катушку, как Нил. Но всё-таки что-то в заповедях Китинга его трогает. Может, то, что их учитель отличается, правда желает добра окружающим и видит в своих учениках людей с уже сформировавшимися мнением и своими стремлениями. Мистер Китинг не смотрит сквозь них, видя лишь их достижения. Для него все друзья Питтса это Чарли, Кэмерон, Нокс, Микс. Даже не Нил Перри и не Тодд Андерсон, учитывая насколько почитаема семья Нила и насколько известен своими успехами брат Тодда. Они просто Нил и Тодд. Мальчишки, в будущем желающие следовать своим мечтам, будучи самими собой. Именно поэтому все они так восхищены их Капитаном. В данный момент, перед комендантским часом все они занимались в общей комнате. Их одноклассников не было, видимо, они уже отдыхали у себя. Кэмерон ближе к углу комнаты за столом помогал Нилу и Тодду с тригонометрией, возвышаясь над ними и указывая на ошибки. Микс подтягивал Чарли с физикой, успевая посмеиваться над его стараниями сгрызть гранит науки. На самом деле, у Чарли в основном были проблемы с математикой и латынью, остальное если и вызывало у него трудности, то не таких масштабов как пыхтение над косинусами и спряжениями в латыни. Нокс… Нокс не занимался ничем особенным, может, сочинял стих про Крис, а может просто бездельничал и наблюдал за другими. Питтс же сидел за маленьким столом, где он с Миксом в начале семестра мастерил радиоприёмник под видом радара. Вернее, заметивший тогда их Мистер Хейгер даже и не удосужился проверить правдивость их слов. Конечно, он усомнился в них, но видимо ему нет дела до попытки двух учеников смастерить радио. Может, потому что не верил в эту затею, или просто не считал достойной огласки среди других профессоров. В любом случае, именно это дало им шанс как-то скрасить часто унылое пребывание в Велтоне. И правда, всем было просто плевать, что кто-то пробирался на колокольню для своих собственных целей. Не то, чтобы они с Миксом делали это ежедневно, но несколько раз за неделю уж точно. Питтс бережно хранил эти воспоминания. Он непроизвольно расплылся в тёплой улыбке, вызванной этими мыслями. Лишь на минуту отойдя от раздумий об учёбе, Джерард вновь вернулся к изучению параграфа истории к следующему уроку, который будет уже послезавтра. Голос одного из ребят на фоне стих, оставляя комнату в полной тишине. — Нокс, ну ты чего сидишь в стороне? — отвлёкся Кэмерон от решения задач. Нокс только поднял нисколько не заинтересованный происходящим взгляд, и выглядел он неважно. — Я не могу ничего написать для Крис. Я знаю, что писать, а у меня совсем не получается. Но я должен ей сказать! — последнее предложение Нокс чуть ли не прокричал и приподнялся со стула. — Туше, ты разве забыл? Она практически невеста Чета Денберри, — произнёс Кэмерон, делая акцент на имени хулигана. — Не валяй дурака, если он хоть заметит тебя рядом с ней, тебе не отделаться одним лишь пинком под зад. При упоминании Чета в одном предложении с Крис Оверстрит поник духом. — Он ведь придурок! Как… — глубоко вздохнув, Нокс развел руками в стороны. — Как ей вообще мог понравиться такой, как он? Она такая добрая и красивая, а он… — Мудак? — перебил его Ричард после паузы. — Да, мы знаем, Нокс. Как сказал Питтс: «Классных девчонок всегда тянет к придуркам». С этим ничего не поделать. Смирись, найди более симпатичную красотку — их полно в городе! Если на них работают методы Чарли, то уверяю тебя, твои стихи их поразят, — за соседним столом Нуванда громко возмутился: «Эй, мои способы неоспоримы! Они проверены годами попыток!» — Пошёл бы ты к чёрту, — совсем зло ответил Оверстрит, уткнувшись лицом в сложенные руки на поверхности стола. Кэмерон только пожал плечами и вернулся к объяснению материала одному Тодду, потому что Нил уже закончил со своими задачами. Встряхнув правую руку и сняв очки для чтения, Нил решил подбодрить своего друга. — Ладно тебе, не слушай их, — он, сложив оправу, отложил её в нагрудный карман рубашки. — Если будешь говорить искренне, от самого сердца, то Чет Денберри тебе не ровня! Любой человек любит честность. А если ты сложишь свои чувства в стихи, то Крис моментально обратит на тебя внимание. Ты уже был на вечеринке, не с ней, но она была там! Помнишь, о чём мы сегодня говорили? — с довольной улыбкой спросил Перри. Оверстрит кивнул и улыбнулся в ответ. Чарли внезапно оторвался от учебника и взглянул на друга. — Я тоже скажу, Нокс. Даже если и Денберри уже немыслимым образом привлёк Крис, то у тебя есть козырь, — Далтон указал на него пальцем, заставляя Оверстрита выпучить глаза в немом вопросе. — То, чего нет у Чета. — …Здравомыслие? — Нет, красноречивость! — хлопнул руками по столу Чарли, — Ты романтик, дурень! Нил уже сказал — тебе просто стоит рассказать ей, как ты себя чувствуешь! У этого придурка, кажется, только кулаки в запасе. А мозгов и подавно не водится. Так воспользуйся этим шансом! Сидящий на соседнем стуле от Нуванды Микс тихо усмехнулся. Вовсе не самодовольно, как это делает тот же вышеупомянутый Далтон, или с раздражением, как Кэмерон. Это был добрый смешок, когда человеку стало весело по какой-то безобидной причине. — А у тебя, я вижу, Чарли, и то, и другое есть? — совсем без злого умысла подтрунил его Микс. После взял учебник с тетрадкой и пододвинул его ближе к другу. — Сиди, формулы учи, Нуванда. — Коне-ечно, — протянул всё такой же задорный Далтон. — Сию же секунду приступаю, сэр. В тот же миг Микс стушевался из-за передразнивания Чарли, — поскольку сам на просьбы друга отвечал шутливым «есть, сэр», — А тот лишь сильнее растянул уголки губ в улыбке, возвращаясь к физике. Кажется, даже Тодд хихикнул, на мгновение отвлекаясь от тригонометрии. В этот момент дверь внезапно широко открыли, заставив некоторых из них вздрогнуть. Хотя, вероятнее всего, лишь Тодда. Оказалось, это был Мистер Хейгер, пришедший сказать, чтобы они закруглялись и готовились ко сну. — Мальчики, поторопитесь, скоро отбой! — сообщил дряхлый старик, тут же исчезая в проёме, не подозревая, что Далтон за его спиной в это время кривляется и строит уморительные гримасы, передразнивая профессора. Собирая свои учебники и вещи со стола, Питтс с улыбкой на лице думал, что сегодняшнее собрание будет особенным.***
Ладно, может, он не это имел в виду. Пока это неважно, но он вернётся к этому позже. Их обычным временем для встречи в коридоре всегда была полночь. Изредка этот час мог меняться по обстоятельствам. К примеру, когда Чарли подложил статью от имени «Общества мёртвых поэтов», профессора усилили наблюдение за учениками, и всем им пришлось на неделю полностью отказаться от полуночных встреч. А ещё дней десять переносить их на более позднее время, чтобы убедиться в безопасности их вылазок. Конечно, все они принимали меры предосторожности для того, чтобы их не поймали. Начиная от не сильно тяжёлых туфель, чтобы их стук не был слышен по ночным коридорам, до корма для собаки, которая спустя месяц уже окончательно привыкла и начала узнавать их лишь по тихим шагам. Но Нил все равно предложил брать немного вкусностей, чтобы убедиться в том, что пёс одной ночью не решит выдать их. Сейчас же они с Миксом сидели на одной кровати в ожидании назначенной минуты, шёпотом обсуждая всё на свете. — Я понимаю, почему ты так расстроен началом холодов, — кивнул Микс. — Середина осени яркая, бурная, не знаю, живая в конце концов! — как можно тише воскликнул он. — Но к зиме вся природа умирает. Засыпает, если так подумать. Мне… Мне нравится зима, но не мороз. Я ненавижу замерзать, а отопление в академии просто ужасное. Джерард мог только молча согласиться. И тут же у него в голове возникла идея, которую он хотел огласить: — Если хочешь, мы можем отпроситься у директора и сходить в город в ближайшее время. Купить более тёплую одежду, чтобы не мерзнуть хотя бы во сне, — и подумав секунду, добавил. — Он точно отпустит нас, мы ещё никуда не ходили за пределы Велтона в этом семестре. — Хороша идея, Питтс, — выдал Микс одобряющим тоном. — Те пледы, которые они выдают, когда начинает холодать, они ведь вообще не греют, — уже недовольно продолжил он, попутно приложив руку ко лбу и резким движением поправив чёлку наверх. Эта привычка Микса была у него с того самого момента, как он перестал стричь волосы также коротко как и остальные мальчишки его возраста. А Питтс запомнил своего друга именно с рыжими кудрями по всему лицу. — В прошлом году на моём было несколько больших дырок. — А мой тогда начал распускаться по краям, — сказал Питтс и вздохнул, почесав нос. Микс решил ничего не отвечать, продолжив молчать. В любой момент своего разговора они могли начать сидеть так. Тишина в таких случаях никогда не была оглушающей или тревожащей. Нет, она была спокойной и мирной. Её принимали с распростёртыми объятиями. В такие моменты у них всегда было время подумать о чём-то своём. К примеру, даже если Питтс не знал о чём мог размышлять Микс, но мог предполагать. Сейчас его друг повернулся в сторону двора, смотря в окно. Может, в мыслях у него был их прошлый разговор, или сегодняшнее собрание. Возможно даже что-то совсем другое. Всё это было не так уж и важно, если им обоим нравились такие мгновения их личного уединения. Не прошло и минуты, как Микс вновь повернулся к нему. — Знаешь, Питтс, в это время уже начинает рано темнеть. Если сейчас выглянуть в окно на небе будет видно много звёзд. Я почти ничего не знаю о созвездиях, но они очень красивые, — Микс вновь взглянул в сторону окна. — Я помню ты говорил, что тебе нравятся звёзды. Так что, — парень пожал плечами и вопросительно взглянул на него. — не хочешь выйти в ближайшие дни и посмотреть вместе на ночное небо? Питтс посмотрел на своего друга и внезапно его лицо тронула счастливая улыбка. Он не мог отказаться от такой возможности. — Да, конечно! — бурно согласился Джерард. Он знал, что при Миксе всегда может открыто выражать свои эмоции без осуждения, даже если они были вызваны какой-то мелочью. — Мне нравится астрономия. Я могу показать тебе созвездия, какие знаю сам! В это время года особенно хорошо видно именно созвездие Ориона. Микс только хмыкнул в ответ, чуть прикрывая глаза. — Тогда позже решим насчёт дня. Главное, чтобы вечер был свободным, остальное не так уж и важно. «Ещё бы. Мне уже не терпится, чтобы наступил этот момент», — мечтательно подумал Питтс. Возможно, такое нетерпение было глупым и странным, но у Джерарда было оправдание этому: у него всегда была некая слабость перед Миксом. Излишняя уступчивость в перепалках, или просто желание вечно сделать приятно другу. Ещё с седьмого класса он чувствовал окрыляющую радость, каждый раз, когда Микс соглашался на очередное предложение погулять или тоже делал ему приятную мелочь без повода. У него просто не было таких ощущений, когда, к примеру, на его день рождение все его друзья сделали ему сюрприз, подарив свитер с самостоятельно вышитым глупым каламбуром на нём, а организаторами этой идеи оказались Нил и Чарли. Конечно, ему было очень приятно, что все они так постарались, больше всего в тот момент испытывая положительные эмоции в сторону как раз таки Чарли и Нила. Но у него не возникало внезапного порыва нежно обнять их или, поскольку они с Миксом никогда просто так не называли друг друга по именам, наконец попросить его это делать. Не при всех, но хотя бы наедине услышать краткое и теплое «Джер». Он поскорее отмёл эти мысли, решив, что сейчас не время мечтать о… таких вещах. Прежде мирно сидящий на своём месте Микс, мельком взглянул на наручные часы, после этого резко подскочив: — Пора, — пробормотал он, тут же понимая, что было необязательно говорить об этом. За ним поднялся и Питтс, побыстрее натягивая на себя заранее приготовленные уличные ботинки. Тоже самое проделывал Микс, уперевшись об стену. Ещё раз удостоверившись в точности времени, он приоткрыл дверь, и оглядев коридор, шепнул: «Чисто». Микс уже было вышел из комнаты, когда Джерард молча всучил забытый плащ ему в руки. Дверь уже была открыта, так что секундой назад оторопевший, Микс только благодарно кивнул, наспех накидывая на себя вещь. Микс шёл впереди, пока не доставая фонарь из кармана. Это было не очень безопасным решением, да и зачем им это? Такие как он и Микс учатся в академии с самого начала средней школы — неудивительно, что они знают все коридоры и комнаты, как свои пять пальцев. Питтс же успевал оглядываться и прислушиваться к любым шорохам, поскольку в такие моменты это было особенно важно. Всего чуть больше минуты, и вот, они уже осторожно ступают по лестничному пролёту, каждый миг спускаясь всё ниже на первый этаж. Раздаётся негромкий стук, когда они становятся на плитку. Микс собираясь повернуться, чуть ли не подпрыгивает от страха, когда за его плечо хватается Чарли. — Чего ты пугаешься, Микс? — Далтон безвучно прыснул в кулак от запуганного вида друга. — Ты же знал, что сегодня мы ждём вас под лестницей. — Какая разница, это от неожиданности, — как можно тише отвечает пристыженный Микс. После короткого переброса слов, все они выходят из здания и окольными путями направляются к лесу. Отходя от академии на приличное расстояние, ребята начинают бежать, по пути включая фонарики. Нил и Чарли впереди, лучше всех запомнившие путь к Индейской пещере. Жухлые листья шуршат и трещат под их ногами, аккомпанируя их редким разговорам. У Нила задорное настроение, поэтому тот, скрываясь впереди, временами выскакивает из-за деревьев, пугая Тодда внезапным появлением и вскриком. Чарли вновь дразнит раздражённого Кэмерона, Нокс же посмеивается в стороне, наблюдая за этим спектаклем. Будучи отвлечённым, Далтон не смотрит себе под ноги и в один момент спотыкается об корень дерева, падая на колени в грязь. Над ним хохочет Кэмерон, которого такая сцена очень даже смешит, а Чарли, спешно оттряхиваясь, зло фыркает. Нокс, приближаясь, похлопывает по спине упавшего Чарли, и уже вместе оба продолжают бежать. Они же с Миксом коротко обсуждают предстоящий день, а позже пару раз бросают друг на друга взгляды. К примеру, в момент падения Чарли, говорящий обратить внимание на то, что творится впереди них. Его друг отвечает таким же взглядом и веселой улыбкой, появившейся от потешности данной ситуации. Спустя время они уже добегают до места назначения, побыстрее заходя в привычную пещеру. — Ну, Чарли, ты принёс, что обещал? — разрушая тишину, спрашивает Нил, пока все остальные усаживаются на привычные места. — Конечно! Семь штук, ровно на всех, — восклицает Далтон, вываливая из сумки в центр трубки на семерых. Питтс ойкает, как обычно стукаясь об потолок из-за своего роста, Нокс хмыкает. Каждый из поэтов берёт по трубке, спешно наполняя её табаком. Когда им впервые, — вернее, Чарли, — взбрела в голову идея о новом способе расслабления, они лишь шутили, что у Нуванды не выйдет достать такое количество табака и трубок на всех. Но когда на очередное собрание он явился с явно набитой сумкой, никто не собирался отказываться от возможности попробовать что-то новое. В конце концов, всегда ведь можно отказаться после первой попытки? К всеобщему любопытству, Тодд в этот раз согласился на аферу практически сразу, к тому же заставляя их округлить глаза от удивления, что у него достаточно ловко получается держать трубку между пальцев, в это время галантно пуская дым изо рта. Через несколько минут все они уже оказались сидящими на холодном камне, расслабленно болтая на отвлечённые темы, а маленькое пространство пещеры заволокло дымом. — …Только через время, увидев следы позади своего кресла, женщина поняла: из зе́ркала было видно, будто незнакомец с ножом стоял на улице, но самом деле всё это время он был прямо позади неё! — закончил свой страшный рассказ Кэмерон, для нагнетания атмосферы светя фонарём себе на лицо. — Кэмерон, твои истории отстой, — как обычно сказал Чарли. — И я точно помню, эту ты рассказывал ещё в прошлом году! — также добавил он. Где-то в сторонке вновь устало вздыхает Микс, думая о том, как же осточертело слушать, как его друзья из раза в раз ругаются. — Неправда! Если ты такой умный, сам расскажи что-то новенькое. — Да запросто! — крикнул Далтон, вальяжно усаживаясь на своём месте поудобнее. Он демонстративно прочистил горло, прежде чем начать. — Думаю, кто-то из вас уже мог слышать о Джеке-потрошителе: но кто знает полную историю? Так и не пойманый и самый таинственный серийный убийца за всю историю. Его визитной карточкой были ужасные увечья, который он оставлял на своих жертвах. Его первое убийство произошло… — Это же банальщина! Все по сто раз уже слышали байки о «лондонском потрошителе», — резко прервал его монолог Кэмерон. — О-о, если ты знаешь всю историю, все подробности его преступлений — давай, я с радостью послушаю, — нахально заявил Далтон с его фирменной ухмылкой на лице. Кэмерон только фыркнул. — Я не собираюсь тратить своё время на бессмысленный трёп, чтобы просто тебе что-то доказать, Чарли, — произнёс Кэмерон, выделяя имя оппонента. На что Далтон лишь угрюмо, но громко ответил: «Я Нуванда, Кэмерон». — Да ладно, прекращайте, ребята! — встрял Нил, жестикулируя рукой, а другой попутно коротко похлопав Далтона по плечу. — Никто не в восторге от того, чтобы вечно слушать ваши перепалки. Все, кто прежде не вставили своё слово в разговор, хором поддакнули Перри. Кэмерон и Далтон ничего не ответили по этому поводу, но хотя бы тем самым сделали всем одолжение, замолчав. — Эй, у кого там отец коллекционирует трубки? — из интереса спросил Нокс. — У меня, — сказал Микс, лишь на секунду отрываясь от начатого занятия, затем слыша прозвучавшее «точно». И правда, думал Питтс, в который раз приглядываясь к Миксу. Естественно, отец Микса не учил своего сына обращению с табаком, но видя его ловкие, одновременно «светские» движения, возникало такое ощущение — что это семейное. Джерард же наловчился вдыхать дым, не закашливаясь, только самым последним из мёртвых поэтов. Он постоянно мог поперхнуться, случайно или слишком резко взяв трубку в рот. В общем, каждое движение превращалось в сплошную неловкость. Честно говоря, если он был достаточно остр на слово, то это проявлялось лишь изредка, когда его не застигала врасплох стеснительность, — лишь при друзьях, особенно при Миксе он вёл себя гораздо развязнее и увереннее, чем перед новыми людьми в его жизни. То же самое и с неуклюжестью, преследовавшей его повсюду — будь то в слишком низких проёмах двери; умении аккуратно ходить, не разбрасывая свои длинные конечности повсюду; жестикуляции, которая казалась всем вокруг слишком бурной; или в банальной осторожности и внимательности при выполнении домашнего задания, — всё это происходило с ним ежедневно. Но когда он смотрел на Микса, у него перехватывало дух. Сейчас он был его ещё более застенчивым лучшим другом, чем он сам, но в важные моменты, будь то время, когда его друзья требовались в поддержке и совете Микса, он превращался в серьёзного и уверенного в себе человека. Было нечто особенное в этом умении держать баланс между весельем и спокойствием, притягивающее Питтса ещё сильнее. Размышляя об этом, он не застал того момента, когда его мысли перешли к самому созерцанию Микса в реальном времени. Он сидел, свободно разместившись на камнях чуть поодаль от Джерарда. Его взгляд был устремлён в никуда, и его это вовсе не беспокоило. Пока Тодд и Нил, а может и кто-то ещё начали свой тихий и непринуждённый разговор между собой, Микс был занят тем, что покуривал в стороне. Питтса завораживал то, с какой грацией он брал спичку, чтобы зажечь табак. Его тонкие пальцы с парой царапин ловко обхватили трубку, поверхностно приставляя её ко рту, то отодвигая для выдоха. После выдоха мелкого клуба дыма, его губы вновь обхватили край трубки, и даже в такой темноте Джеру удавалось разглядеть мелкие трещинки на губах от сухого ветра. Лунный свет аккуратно падал ему на лицо, освещая щёки и нос слегка красноватые от холода. Дымка, прежде заслонявшая его лицо потихоньку спадала, на конце оставалась лишь крохотная точка теплящегося огонька. Внезапно Микс обернулся, вопросительно глядя на уставившегося на него Питтса. От неожиданности быть пойманным за… Некоторыми мыслями, Питтс слегка покраснел. Слишком быстро помотав головой, тем самым невербально отвечая на вопрос — «ничего». Его друг только добродушно пожал плечами, не желая открывать рот и отрываться от курения табака, вновь сосредоточился на разговоре рядом сидящих поэтов. И возвращаясь к давней мысли, он не это имел в виду — бесконечные мысли о Миксе и очередные ссоры Кэмерона и Чарли, — когда говорил, что этот вечер будет незабываемым. В облегчении беззвучно выдохнув, Питтс уже было вновь приложился к своей трубке, как открыв глаза, он поймал на себе быстрый взгляд Чарли, в тот же миг резко моргнувшего и направившего свой взор на Нила с Тоддом. Если какое-то неуютное предчувствие тогда и задело Джерарда, то он не уделил этому значительного внимания, списав всё на ночную сонливость.***
Собрание прошло спокойно, сегодня они не читали стихотворения, лишь рассказывали некоторые истории. Каждый болтал о своём, медленно наслаждаясь осевшей в воздухе дымкой от курения табака. Поскольку усиленное дежурство профессоров после выходки Чарли только начало ослабевать, им пришлось пробираться через коридоры отдельно по парам. Был шанс того, что если их поймают, то подумают лишь о том, что два соседа решили нарушить правила и побалагурить на улице ночью в своё удовольствие. Они с Миксом пошли предпоследними, оставляя Нокса одного, перед этим пожелав ему спокойной ночи, поскольку лишь он делил комнату с другим учеником академии. Предельно осторожно закрыв за собой дверь, на несколько секунд Микс приказал ему замереть, прислушиваясь к шорохам снаружи. Стояла кромешная тишина, прерываемая лишь почти беззвучными шагами босых ног их друга. Удостоверившись в безопасности, они спешно сняли свои пальто. Отвернувшись друг от друга, стянули с себя всю верхнюю одежду и поскорее переоделись в заранее приготовленные пижамы на кроватях. — Спокойной ночи, — пробормотал Питтс, уже уютно устроившись в холодной постели. Он мельком глянул на также лежащего в кровати Микса. — Сладких снов, — вторил ему Микс, а его лицо озарила добрая улыбка. Затем он демонстративно зевнул, поворачиваясь на бок лицом к стене. Джерард же поудобнее укрылся одеялом, так и оставшись лежать на спине. Сейчас, когда ничего не мешало ему думать о чём-то своём, ему как часто и бывало, вновь вспомнился Микс. Его почти не беспокоило наличие подобных чувств. Они… Просто всегда при нём. Незаметно таятся где-то глубоко внутри, иногда давая о себе знать в виде бабочек в животе или пунцовых щёк. Всегда были и будут дела поважнее: учёба, дружба. В конце концов, да, ему хотелось поговорить с Миксом хотя бы о том случае, когда Питтс одолжил ему своё пальто, но как? Возможно, ему стало бы легче от подобного разговора, но какой в этом смысл? Намекнуть о чём-то подобном, как чувства, было сравнимо самоубийству. Он не идиот — прекрасно понимает, что бывает с такими людьми как он. Но всё отлично лишь до тех пор, пока он хранит молчание. С другой стороны, Микс… Не такой. Нет, Питтс не боготворит его, знает, что каждый человек не идеален. Бывает, что они с другом ссорятся из-за пустяков, не соглашаются друг с другом, даже когда есть серьёзные причины пойти на уступки. Но в конце концов им всегда удаётся найти компромисс, и сойтись на общем решении, которое удовлетворит обоих. Просто Микс смотрит на все вещи по-другому. Добрее, терпимее, если так можно сказать. Его не волнует политика, он не соглашается с грубыми высказываниями в сторону знакомых. Не считает чем-то хорошим оскорбления даже неприятных людей, в особенности за их спиной. Каждый раз, когда Микс позже сетует на злобу и агрессию окружающего их общества, в сердце Питтса зарождается надежда. В этот раз что-то щёлкает у него в голове, и он думает, что и правда, почему бы не попробовать признаться. Ему хочется быть честным со своим лучшим другом, и, если честно — впервые признаваясь самому себе, — он устал. Устал молчать и прятаться. О нет, он не хочет кричать об этом, но ему кажется, что он почувствует хотя бы некоторую толику успокоения, если сможет облегчить свою душу с Миксом. И в конце концов, Микс вправе знать о чём-то таком, о чём-то важном, думает Джер. С поражающей резкостью к нему приходит сильное воодушевление. Он завтра же попробует найти подходящий момент для признания! «Да, завтра же», — твёрдо говорит себе Питтс, уже засыпая. И перед тем, как окончательно окунуться во сны, на его лице непреднамеренно расцветает широкая улыбка.