Путешествие во времени

Утро. День. Вечер. Ночь. Серые стены. Потрепанный диван. Надломившийся паркет. Старый деревянный стол. Утро. Пучок проводов в углу. Треснутое окно. День. Мертвый цветок на подоконнике. Скрипучий стул. Вечер. Бесконечность бумажек на полу. Обкусанные, обглоданные и обгрызенные карандаши. Ночь. Мигающий монитор компьютера. Чертежи на столе. Инструменты и металлические детали. Утро. 2010 год Время неукоснительно дрожало на кончиках часовых стрелок, показывая где-то полдень. Мистер Груберт сидел, поджав под себя ноги, перед компьютером, истерично всматриваясь в мигающий монитор. Долгие годы он проводил перед этим единственным лучом надежды, отблеском света в его жизни. Сорок лет он провел безвылазно дома, что-то перечерчивая, высчитывая, исправляя. Мистер Груберт, немолодой, седовласый (от недостатка ультрафиолета), худощавый и морщинистый мужчина, никогда не пользовался уважением соседей. По сути, о нем не знали ничего. В минуты его немногих вылазок из квартиры (и то, только для того, чтобы вынести мусор) он так стремительно старался избежать любого столкновения с людьми, что все эти сорок лет соседи даже не знали, как звучит его голос. Раньше это внушало трепет в их сердца, потом они стали относиться к этому равнодушно, пока и не перестали это замечать совсем. Мистер Груберт стал просто золоченой табличкой перед входом в их дом. Это единственное, что напоминало о его существовании. Если бы он умер, то никто бы и не заметил, пока вонь от гнилой истлевающей плоти стала бы совсем невыносимой. Может быть, кто-то из особо раздражительных соседей вызвал бы слесаря, который бы выпилил замок и открыл бы дверь в его квартиру. Тогда сосед, театрально всплакнув над бедным телом мистера Груберта, вызвал бы санитарную службу, чтобы они вывезли тело в морг и почистили помещение от пыли и микробов. И жизнь бы снова приняла свой вполне обычный оборот, будто в ней и не было пассажира по имени мистер Груберт. Мистер Груберт судорожно сжимал в руке последний чертеж. Бумага заканчивалась, а ему еще надо было столько переделать. Заказав в интернете бумагу, он сел на пол и стал ждать, истерично посматривая на часы. По его мнению, минуты и секунды двигались слишком медленно. Все могло быть намного интереснее, если бы люди могли бы управлять временем, как им бы хотелось. Перематывать, когда нужно, или наоборот, останавливать понравившееся мгновение. Мистер Груберт был очень умным человеком. Он окончил школу и институт экстерном по интернету. В 17 лет стал нобелевским лауреатом по физике за проект какого-то интересного изобретения, которое он так и не воплотил в жизнь. В 20 лет он стал круглой сиротой, и у него уже не осталось ни одного человека, который мог бы его заставить пойти прогуляться. Это только ему и надо было. Последние 20 лет он трудился над проектом машины времени. И вот теперь, когда остался последний штрих, у него закончилась бумага. А вдохновение – не терпеливый гость, оно не будет ждать, пока вы соизволите пригласить его в дом. Звонок в дверь нарушил его шаткое спокойствие. Он быстро побежал к двери и посмотрел в глазок. На пороге стоял худощавый парень в курьерской одежде и красной кепке. В руках он держал пачку бумаги. Мистер Груберт рывком открыл дверь, холодно кивнул курьеру, расплатился и, забрав резко бумагу, захлопнул дверь прямо перед носом парня. Вдохнув запах бумаги, он на цыпочках побежал в свой кабинет, разорвал упаковку и снова стал расчерчивать, рассчитывать, зачеркивать, стирать и писать заново. Наконец, он удивленно посмотрел на чертеж и сел рядом с ним на пол. Стерев пот со лба, он судорожно всматривался в рисунок. - Конец? – пробормотал он. Схватив чертеж, он приблизил его к глазам – ошибки не было. Идеально проработанная схема прыгала перед глазами. В его груди нарастал возглас удовольствия, и, в конце концов, он закричал во весь голос, на всю квартиру. Стены вздрогнули от неизведанных звуков – за последние годы они не слышали от мистера Груберта ничего, кроме шороха и храпа по ночам. А тут крик, словно вымученный, искрил и серебрился по всей квартире, яркими искрами разбиваясь о серые пористые стены. Мистер Груберт вскочил и стал танцевать вальс со своим чертежом. Раз-два-три. Раз-два-три. Раз. Два. Три. Напевая одну ему известную песенку, он все кружил и кружил по комнате, пока, наконец, не выбился из сил и не сел на пол. Затем он стал продумывать в голове детали предстоящей постройки. Он просчитывал в уме все детали машины времени, думал о том, сколько потребуется железа на ее изготовление. Потом встал, сжимая в руке чертеж, и твердо решил, что скоро все изменится. Он прошел в другую комнату, где грудой валялись металлические детали, винты, шурупы, гвозди и инструменты. Он бросил чертеж и стал кружиться посреди этих куч. Танцевал и вальсировал. Напевал что-то и кричал от радости, прочищая глотку новыми звуками. Он кричал, прыгал и двигался, пока не осел на пол без сил, вытирая дрожащими глазами слезы радости. Он прижал к себе колени и стал истерично качаться из стороны в сторону, пытаясь успокоиться… 6 месяцев процесса 6 месяцев упорного одиночества. Одиночество – мистер Груберт давно привык к этому. Он остался один, когда умерли его родители. Он даже не помнит от чего. Не помнит и то, какие у них были похороны и как давно они умерли. Не помнит и того, был ли он сам на похоронах своих родителей. Одиночество – это единственное состояние мистера Груберта, которое он никогда не отвергал. Это единственное верное ощущение, которое спасало его долгие годы. С людьми он не знал, как себя вести, ведь он даже не знал, чего они ждут от него. Он все время терялся во время своих немногих вылазок на лестничную клетку, боясь, что ему навстречу выйдет кто-нибудь из его соседей. Боялся открывать дверь, когда курьер приносил ему очередную порцию его интернет-заказов. А вдруг за его «Спасибо» последуют вопросы курьера «Как у вас дела?», «Вам не нужна помощь?», «Как Вам погода?». Он даже боялся, что не сможет вовремя захлопнуть дверь, чтобы не слышать его вопросы. Он прочитал где на просторах необъятного Интернета, что это называется социофобией, но мистеру Груберту было все равно, что о нем будут думать остальные. Пускай на таком уровне он псих, но он прекрасно понимает, что для себя он гений. Для мистера Груберта последним отправлением в реальный мир стал Интернет, с его бесконечным миганием ссылок, заманчивых предложений и огромной кучи ненужного мусора. Уверенно печатая на своей старенькой клавиатуре, он изменял многое в своей жизни. Многие бы спросили у него – откуда деньги? Он тратил баснословные деньги на свои детали для машины времени. Но откуда тогда? Все намного проще. Его цепкий изобретательный ум способен был на очень многое. Он работал удаленно, находя своих работодателей через Интернет. Они присылали ему работу на его компьютер. Он распечатывал, делал, сканировал и снова отправлял, а они клали ему деньги на его кредитную карточку. И причем, не маленькие суммы. Он изменял и перечерчивал чертежи, давал письменные консультации, изменял документы, создавал проекты и получал за это деньги, которые тут же тратил на нужные для него вещи. 6 месяцев прошли для него в напряжении, пока он с гордостью не посмотрел на творение его разума и рук. Двухметровая металлическая кабина с кучей кнопок и стулом внутри. Все было четко, как дважды два. Наконец, он сделал это. Надев свой выходной костюм – потертые черные брюки, белоснежная рубашка и бежевый жилет с галстуком, он зашел внутри и сел на стул. Нажал дрогнувшим пальцем на главную кнопку и задал время: «19 сентября 2030 года». Кабина затрещала, затряслась, задрожала и… 2030 год Кабина остановилась, и мистер Груберт еще немного посидел на стуле, осознавая, что произошло. Воздух изменился. Стал более насыщенным. Стал другим. Мистер Груберт неровно дышал, цепляясь за подлокотники стула. Потом собрал свою волю в кулак и дернул дверь. Яркий солнечный свет полоснул по глазам, и мистер Груберт на секунду невольно зажмурился. Он осторожно, почти ползком вылез из машины и остановился, прислушиваясь к новому миру. Комната, в которой он приземлился, почти ничем не отличалась от той, где он начал свое путешествие. За 20 лет ни один сосед не посетил его, не очистил квартиру. Все так же разбросаны чертежи и металлические детали, даже не подернутые паутиной времени. Все было именно таким, каким он и оставил в уже далеком 2010 году. Только карниз оторвался и теперь дворовым псом лежал на полу. Отсюда и взялся луч света, который был в новинку для мистера Груберта. Он вышел из квартиры, тихо притворив за собой дверь. Так же тихо спустился по лестнице вниз. Потом подошел к входной двери и резко открыл ее. Легкие обожгло свежим воздухом, в глаза ярким водопадом брызнули солнечные лучи, на мистера Груберта с головы до пят полилось тепло осеннего дня. Он стоял возле подъезда и радовался необъяснимым ощущениям. На улице никого не было, кроме дряхлого старика, который сидел на лавочке, обняв свою трость. Мистер Груберт медленно подошел к нему. - Добрый день, - выдавил из себя мистер Груберт. Старик открыл один глаз и оценивающе посмотрел на говорящего. Затем рот его раскрылся в улыбке. - Добрый, - ответил он, - не хотите ли присесть? - С удовольствием. Мистер Груберт с удовольствием сел с представителем его собственного будущего, которое он открыл для себя сам. Ему была интересна любая информация от него. - Знаете, - продолжил старик, - я вот уже 20 лет сижу на этой лавочке в гордом одиночестве. Почему я раньше Вас не видел? «Ну не говорить же ему о путешествии во времени, - подумал мистер Груберт, - иначе начнутся вопросы, а мне и так сложно с ним разговаривать». - Я не выходил из дома долгое время. - Ну что ж, это право каждого. В таком случае, Вы много пропустили. Кстати, я Джим Макджи, - он протянул руку мистеру Груберту. Мистер Груберт с удивлением и интересом смотрел на протянутую руку, потом сослался на традиции будущего и пожал ее. - Энтони Груберт. Расскажите мне, что я пропустил за эти 20 лет. И старик начал свой рассказ. Про политику, про религию, про экономику, про общество. Говорил медленно, четко, неторопливо. Мистер Груберт внимал каждому его слову, такому удивительному и незнакомому голосу. Это было несравнимо ни с каким Интернетом, который лишь бездушно мигал на экране компьютера. Это был живой человек, который не чурался разговаривать с мистером Грубертом, и которого сам мистер Груберт не боялся. Он не боялся задавать ему вопросы и отвечать на встречные вопросы с его стороны. Он не боялся сидеть рядом с этим странным стариком, который напоминал мистеру Груберту его самого. Ведь, как и этот старик, мистер Груберт провел безвылазно в одиночестве 20 лет. Теперь же ему было интересно все, что творилось в мире. Он жадно ловил каждое слово старика, изредка вставляя свои реплики. Время шло, и солнце уже садилось за горизонт, когда старик перестал говорить. - Вот так то, - подытожил он, - 20 лет – это большой срок, не каждому под силу прожить столько. - Это ж точно, - сказал мистер Груберт. – Мистер Макджи, мне было так интересно с вами, но, боюсь, мы с вами уже не увидимся. - Почему же, юноша? - Я хотел бы вам признаться. Я из прошлого. Создал машину времени и вот теперь стою перед вами. Старик захохотал. - Вы смеетесь надо мной, но факт остается фактом. Вот, какой сейчас год? - 2010, юноша. - Не врите. Сейчас 2030. Я сам из 2010. - Вот, посмотрите. Он протянул ему газету, и мистер Груберт увидел дату «19 сентября 2010 года». Мистер Груберт вскочил и в ступоре стал смотреть на старика. 2010? Получается, расчеты были неправильными? Получается, дело всей его жизни была пустой тратой времени? Грудь стали наполнять неслышные хрипы, глаза наполнились слезами, голова была заполнена туманом, и мистер Груберт зарыдал. Неистово зарыдал, как мальчишка, который не оправдал родительские надежды. Старик с удивлением смотрел на этого странного человека, который так мило скрашивал его одиночество. Наконец, мистер Груберт успокоился, но тут новое чувство заполонило все его тело. Белая пелена боли проползла с ног до головы, медленно впрыскивая смертельный яд в каждую клеточку мистера Груберта. Он схватился за сердце, где болело больше всего, и свалился навзничь. Старик вскочил и подбежал к нему, забыв про свой преклонный возраст. Он вызвал «Скорую помощь», но она неоправданно не успела: мистер Груберт скончался от инфаркта 19 сентября 2010 года на сороковом году жизни. 23 сентября 2010 года. Старое кладбище хранит в себе много тайн. Оно знает секреты всех ее обитателей. Вот – женщина, погибшая от неразделенной любви. Тут лежит преклонных лет ученый. Здесь целая семья, которую выкосили под корень во время войны. И где-то недалеко, на отшибе, стоит маленький памятник неизвестному ученому, который рискнул и не оправдал свой риск. Которому достаточно было просто раскрыть глаза, чтобы увидеть новый мир, ранее ему неизвестный. Который так боялся людей, что не выходил из дома 40 лет. Который так хотел увидеть будущее, что поборол свой страх. Похоронил его тот старик, который и видел его в последний раз. Который открыл для него мир. Который первый и последний с ним заговорил. Старик сделал это не из корыстных целей. Просто мистер Груберт стал человеком, для которого этот старик стал первооткрывателем, единственным светлым лучом в царстве забвения. Он не потратил ни цента из сбережений мистера Груберта, отдав все на благотворительность в детские дома. Он запечатал его квартиру, предварительно убравшись там до ослепительной чистоты. И теперь мистер Груберт действительно стал всего лишь золоченой табличкой на двери подъезда. На могильной плите написано «Энтони Джона Груберт. 1970-2010». И ниже тонким каллиграфическим почерком выгравировано «Мы – те, кем сами себя назовем, и живем тогда, когда мы сами себе вообразим»…