Nfr

                                     «Я так хочу тебя вернуть,             Но время топит мои мысли.       Я без тебя продолжу путь Нелепой одинокой жизни…» — Пиздец, чуть приглашение не потерял, — говорит Илья и поправляет галстук.       Илья перекинулся парочкой фраз с ребятами, что вернули с улицы, и подкинул «дровишек» в тему, которую они обсуждают час, возможно, даже больше. Смахивая волосы в стороны, его взгляд пробежался по Корешу, что стоял один и утыкался в телефон — сам не свой. Чего-то выжидал, прикусывал нижнюю губу и тяжело вздыхал. Первоначально не было мысли как-то подходить с расспросами, может ему нужно время для определения состояния? Но ноги движутся в сторону друга и мысли покидают его здравый разум, остаётся только поддержать и дать своё присутствие товарищу. — Лёх, — Яцкевич держит расстояние и говорит не особо громко, чтобы не привлекать внимание остальных, они не в том месте, где можно веселиться и устраивать свою клоунаду, — у тебя что-то случилось? Весь на нервах. — Так заметно? — Алексей облизнул губы, покрутил телефон в руках и выключил с тяжелым вздохом. — Аня? — Утка.       Кореш чувствует, как бобёр-сердцеед грызет платину, которая держалась так долго и счастливо: каждый момент сохранялся в галереи телефона, каждая красная прядка заставляла обернуться. Лёша будто сходит с ума. Понимает, что прошёл месяц, а чувства превратились в некую зависимость.       Пытаешься что-то отыскать в темноте, не включая фонарик, но всё бесполезно. Никаких хлопков помощи не следовало, когда парень просил о них. Возможно она отпустила и живёт дальше, а Лёха… Остаётся Лёхой… — Ребят, скоро должно начаться, — подходит Парадеев и прерывает дальнейшие вопросы от Ильи. Тот лишь опускает взгляд и уходит на своё место с немой поддержкой.       Не медлит и садиться позади ребят, потому что остальные места рядом заняты. Какая-то связь тут же разрывает их смех. Кореш не желает показаться странным в день, когда друзья решили собраться вновь, даже потратили деньги на выступление. Лёша не знает что за выступление: дома и так скука, а тут простое удовольствие провести время. Но что-то не так. Деревяшкин просто канет в своё болото размышлений. Вопросы о правильности становятся одеялом; изломанные руки, что закрывают глаза, становятся маской для сна; женский голос с запахом кислятинки говорит: «Лёш, уверен?»       Лёша уверен, что снова сделал что-то неправильно и теперь череда неудач его каждый раз преследует. Возможно простая невнимательность его застала врасплох, а может порчу кто навёл? Но не может же быть так, что бы утром всё было плохо, а следующий день проходил так же. Лёша явно не хотел оставлять всё так, поэтому и написал Ане. Нужен просто разговор; нужно отпустить такие осколки, которые с каждым разом входят глубже в ладонь.       Телефон вибрирует и вспыхивает светлый экран. Кореш почувствовал как выделился пот и катиться по лбу тонкой струйкой. Сердце застучало сильнее, когда он увидел ответ на своё сообщение от человека, от которого до сих пор пахнет некой кислинкой. Дрожащими руками вводит пароль и «залетает» в инстаграм. Теряет себя; плывёт по желанию встретиться, обсудить всё то, что его беспокоит; получить заветный поцелуй в качестве понимания. Надеется ведь. по второму коридору, налево и 3 дверь с надписью «Анна Утка» 17:24       Знал что так будет, но всячески отрицал момент, когда получит положительное сообщение. Стоит ли сейчас идти или сделать вид, что был слишком занят и не смог сразу прийти?       Кореш через рассуждения вывел: «Зачем тянуть момент, который не раз обдумывал?». Все круги были по несколько раз обведены и осталось делить их на равные части: кому-то левая либо правая, либо кто-то с пустой тарелкой. Алекс остаётся со своей правой частью и не собирается делиться, поэтому решает поставить точку, которую каждый раз отсчитывал. Когда-то это и приведёт к тому, что всегда закрывало здоровые отношения.       Алексей закидывает свой гаджет в карман чёрных брюк и приподнимается с места. Его шум заметила пара глаз — Илюха. Тот шепотом спрашивает: «Куда?». А Лёха и не знает что ответить. Просто кивает и встаёт окончательно, не задумываясь о чём же концерт. Хотя это не волновала его даже при приглашении. Просто пришёл со своими мыслями, пытаясь отвлечься от паутины, которая всё больше.       Ноги несутся по мягкому ковру; со скрипом открывается тяжелая дверь; яркие лучи света падают на лицо и ослепляют на пару секунд; рука заправляет передние пряди за ухо. Все эти действия кажутся мелочью, по сравнению с бегающими глазами, которые мчатся от одной двери к другой, с надеждой на табличку «Анна Утка». Однотонные стены уже надоели и чувствуется лёгкая тошнота от быстрой смены кадров. Лёша соврёт, если скажет, что он не мчится ради того, чтобы увидеться и подхватить момент, когда она его совсем не будет ждать. Но она ждёт — это он тоже скажет без лишнего вранья. — Молодой человек! — где-то позади слышится женский голосок, на который Алекс не обращает внимание.       Всё растворяется, когда глаза находят табличку с надписью: «Анна Утка». Сердце замирает, зрачки увеличиваются и не остаётся иных ходов. Горло уже пересохло и хотелось сладость, которая раствориться на языке и ручейками потечёт по гортани. Всё это отвлекает, потому что Алексей мнется перед дверью, не в силах обхватить ручку и открыть. «Не знаю» — говорит себе Кореш и выдыхает в потолок зажмурив глаза. Пустая слеза скатывается по его щеке и утопает где-то в волосах. Слишком муторно это всё, а концовку трудно придумать. — Молодой человек, что же такое! — этот голос догоняет и даёт какой-то толчок. Да такой, что Алексей открывает дверь и залетает в чужую гримёрку. — Вот же, удрал… Сбежал от одного, прибежал к другому.       Поднимая свой взгляд, он натыкается на отражение чужих очей, которые сверлили его через зеркало, и, не то с тоской, а может с пыткой, молили о чём-то. Женская фигура перед Лёшей восхитительна. Не одна богиня не сравниться с сия чудом, которое даёт столько эмоций и заставляет захлебнуться в неуверенном дыхании.       Аня — воплощение красоты. Тут и споров не должно быть, потому что отрицание карается лишением головы. А она нужна на плечах любого человека. Остаётся смотреть и плавно утопать в идеальном теле. Красное платье, что открывает спину, божественно подчёркивает всю изящность и аккуратность талии. Слишком идеально-убийственна. — Помоги, пожалуйста, застегнуть платье, — подаёт свой бархатный голос и тут же его прячет, лишь продолжает прожигать глазами.       Алексей ничего не говорит. Он поддаётся вперёд. Ноги самостоятельно передвигаются к божеству, которое стоит спиной и требует нелепой помощи. «Возможно я сейчас и кажусь слабым, но когда мы вместе, думаю, что ты отбираешь все сомнения и разделяешь эту истому»       Мужчина подходит почти в плотную к телу. Дыхание касается прикрытой волосами шеи, сдувая пару локонов в бок. С прикосновением потока воздуха, девушка заметно расправила спину и упустила момент, когда дрожь пробежала по рукам, потом переместилась на ноги. Она сжимается до такого состояния, будто к ней подошёл совершенно не человек, а монстр. Было ли это так, если Аня прекрасно запомнила растерянные глаза вошедшего?       Мужская ладонь легонько придерживает ткань, два пальца обхватывают застёжку и тянут вверх — не поддаётся. Приходится немного присесть на уровень и понять причину застревания.       Женские шкифты пробегаются по отражению и провожают голову, которая скрывается за спиной. Тяжелое дыхание даёт понять, что мужчине тоже не легко и никто не даёт гарантии, что смогут помочь быстро. Дрожание руки чувствуется даже через замочек и только ладонь, которая лежит на пояснице, уверенно занимает правильную позицию — «моё место». Всё же руки помнят это тело, которое прижималось, как последний раз — с заботой и не скрываемой чистотой. Во всех касаниях были переданы многие чувства — они порой скрывались за молчаньем и камерой. Либо глаза говорили все те слова, которые могли остаться в заметках «хотелось». — Хочу поговорить о нас, — снова Аня начинает диалог, который, возможно, превратиться в монолог, — Лёш.       Алексей рассматривает замок и случайно скользит рукой по оголённой спине. Чувствует, что дама переживает, поэтому убирает своё молчанье, пробивая густой ком в горле: — Тоже хотел. — Больше ничего не говорит и ждёт женский голос сверху, как дар божий.       Хочется трогать неописуемое тело, целовать лопатки до тихих стонов, чувствовать подрагивания в руках и колкости в животе. Всё это с Аней, ни с кем больше. Снова доводит до ярких бабочек и возвращение весны, когда коричневые пряди путались в мужских руках и, как змеи, закручиваются вокруг фаланг. Язык бы снова обводил чёткие линии на позвоночнике; губы размашисто расцеловывали до жути тонкую шею не оставляя следов. Моменты остались в прошлом, когда перед тобой возник вопрос: «сколько ещё времени у меня?» — Думаю, ты сам знаешь сколько останется мыслей после нашей встречи, — девушка выдыхает и продолжает, — мне бы хотелось поговорить с тобой так, будто это наша не последняя встреча.       Кореш останавливается в починке и прикусывает губы, чтобы не прыгнуть в размышления, а дослушать девушку. Безумно хотелось её обнять и сказать: «я знаю», но ждёт тех точек, которые Аня тоже сможет поставить раз и навсегда. — Мне надоели твои взгляды, — дама рубит с плеча, — будто я одна виновата в том, что ты ходишь с измученным взглядом и, как щенок, чего-то ждёшь, при этом, скуля в своих мыслях. Я никогда не скажу, что мне это противно, но, правда, — я устала от такого. Каждый концерт я ловлю на себе мольбу о какой-то команде, которая заставит тебя завилять хвостом. Хватит, Лёш. — Я не могу это контролировать. — Ты просто не хочешь, — девушка вскрикивает и готова топнуть ногой на такие ответы, — не можешь отпустить и молчаливо рассматриваешь. Мне тоже тяжело, но я, почему-то, держу себя в руках и стараюсь отвлечься. — Возможно, ты не любила меня так, как я любил тебя, — Корешу хочется сказать «и люблю», но снова затыкается. Хочется бросить этот разговор и моментально забыть о существовании любви. Он сейчас бы не выдержал пощёчины — расплакался в любом случае. — Мы любили друг друга одинаково, тут не играет твоя дудочка «я сильнее», — девушка откидывает передние пряди назад, из-за чего Лёша поднимает взгляд, — я отдавала тебе любовь как могла, ты так же делал. Если мы и требовали что-то большее, то пытались это делать вместе. Разве нет? — Ты не желала видеть во мне что-то большее, чем я в тебе. — Ты убиваешь меня своими короткими ответами, — её голос подрагивает, — они слишком ранят на данный момент. — Как и говорилось: после этого разговора мы вынесем не только мысли, но и оставим новые раны, Ань. — Алексей дёргает застёжку и она со звуком отцепляется от кусочка ткани. — Я хочу вернуть тебя, — одной рукой она закрывает половину лица и тихо всхлипывает, — как бы это странно сейчас и не звучало. Ты нужен мне.       Кореш не желает причинить новый вред этой богине, которая пускает слёзы из-за мужчины, что и впрямь глупо себя ведёт. Все те резкие слова топтали поникшего шатена, но одновременно давали шанс на шаг в бок. Лёша никогда не чувствовал себя кайзером, поэтому просто довольствовался малыми вариантами. Сейчас он хочет выйти за пределы своего разума и дать этот ход королеве. Шатен приподнимается. В голову взбрела странная идея, которая уместилась в момент обдумывания правильности. Прикасается к чистой коже губами: легко, без лишней пошлости, с обещаниями и с мольбой о прощении. Через касание было ощутимо, как милая пустилась в дрожь и чуть подпрыгнула от неожиданности. Кожно-мышечные складки перемещаются выше, как и бегунок, который следом поднимается. Мужская рука прилежно лежит на талии, еле ощутимо сжимает и отпускает, когда летучие поцелуи рассыпаются тихим звуком по лопаткам. Это настолько нежно, что ни одна конфета во рту так приятно не растворяется, как горячее дыхание двоих любимых людей. Они любят — знают.       Застёжка доходит до конца и Алексей отрывается от спины, лишь взглядом оценивает молнию, которая сошлась воедино и держится, как надёжные часы. Это радует. Не упускает возможности дотронуться до кончиков мягких волос, закинуть их чуть вперёд и открыть участок шеи. Снова целует. Оставляет смазанный поцелуй, который ни о чём не говорит. — Не могу, — бросает, как и возможность посмотреть на заплаканное лицо. Разворачивается и уходит, потому что паршиво. Уходит не навсегда, а лишь остыть для открытия новых ран, которые заполняться чем-то дурным. «Даже красную прядь убрала, — говорит про себя и закрывает дверь. Держится еле как на подрагивающих ногах, — я уверен, Ань».