***
Очередной осенний день начинался не очень весело. За окном шел небольшой дождик, но продолжался он уже все утро. Асфальт был весь мокрый, лужи становились все больше и больше с каждой минутой. Листья с берёз во дворе школы продолжали падать на землю, придавая ей хоть какого то цвета. Темно-серые тучи заволокли всё небо, из-за чего было очень темно, но в какие то моменты неяркие лучи октябрьского солнца пробивались сквозь облака. Сильный ветер наклонял тонкие стволы деревьев, из-за этого было ощущение, что скоро хотя бы одна из этих берёзок сломается пополам. Сидеть за партой было чертовски сложно. Хотелось встать, походить немного, дойти до туалета, до столовой, а возможно до дома и наконец лечь в кровать и поспать. Да, жутко хотелось провалиться в сон прямо за партой и желательно как можно скорее, но нельзя. Ведь сейчас идет алгебра. Чертова алгебра, как же он ее ненавидит. Легче будет умереть, чем сидеть в понедельник на втором уроке и пытаться не заснуть. Фёдору очень хотелось спать, но все его усилия шли на то, чтоб этого не произошло, иначе будет проблемы. Он может поспать на обеде, где нибудь в подсобке или в пустом классе. Все равно в столовую обедать он не ходит, но иногда заглянуть туда ради какой нибудь дешёвой булочки или стакана чая вовсе не против. С третьей парты первого ряда, где он сидел, был чудесный вид на задний двор школы из большого пластикового окна. Только вот чудесным он был лишь тогда, когда на деревьях зеленели листья и светило яркое солнце, но точно никак не сейчас, когда дождь начинает усиливаться и стучать по стеклу, заставляя под мерный тихий звук хотеть сильнее заснуть. Фёдор моргает несколько раз, заставляя себя не погрузиться в собственные мысли и не задремать, как это было на прошлой перемене. Локоть упирается в твердую поверхность деревянной парты, ладонь придерживает голову, чтоб не опустить ее на эту самую парту. Достоевский обводит взглядом класс: многие зависают в телефоне, спрятавшись под партой чуть ли не с головой, половина девочек что то бурно обсуждает шепотом, есть те, кто смотрят на доску и слушают учителя, а кто то рисует в тетради всякие завитушки. Мда, не весело. Внезапный и довольно быстрый стук в дверь класса отвлекает всех от своих занятий, заставляя повернуться в сторону выхода с интересом в глазах. Федя лишь переводит взгляд на дверь, которая приоткрывается с тихим скрипом. Давно бы пора смазать все петли на дверях в школе. В щель просовывается голова их классной руководительницы - Татьяны Андреевны. Женщина лет пятидесяти, может больше, с седыми волосами под каре, розовой помадой на губах, в яркой фиолетовой блузке и точно такого же цвета юбке. Похоже, фиолетовый - ее любимый цвет. Татьяна Андреевна быстро осматривает весь класс, сразу переводя взгляд на молодую учительницу математики. –Полина Данисовна, прошу прощения, что прерываю урок, но у меня важная новость. Молодая учительница кивает, жестом приглашая зайти в кабинет. Классный руководитель заходит в класс, а после оборачивается обратно на дверь, жестом подзывая к себе. В кабинет заходит парень и, кажется, теперь у них в классе 18 человек вместо 17. –В нашу школу перевелся новенький и теперь он будет учиться вместе с вами,- говорит Татьяна Андреевна, показывая ладонью на парня,- Его зовут Николай Гоголь. Будьте добры, относитесь к нему нормально. Парень, названный Николаем, стоит улыбаясь и держа руки за спиной. Достоевский абсолютно без интереса осматривает новенького с ног до головы. Белоснежные длинные волосы заплетены в косу, бледная кожа, как и у самого Феди, шрам через весь левый глаз, да и глаза у него довольно интересные - один фиолетовый, другой зеленый. Присмотревшись, Достоевский заметил, что парень довольно высокий, на пять сантиметров точно выше его самого. Гоголь сразу показался парню слишком жизнерадостным - с его лица не сходила улыбка, а руки, что из-за спины переместились вперед, довольно часто теребили подол бежевого кардигана. Фёдор посмотрел на своих одноклассников. Все, конечно же, с великим интересном рассматривали нового ученика. Девочки перешептывались все чаще и громче, посматривая на новенького и кивая друг другу. На их лицах играла улыбка, с изо рта вырывались конкретные смешки. Остальным было практически всё равно. Ну да, новый ученик, и что с того? Вот и Фёдор придерживался этого мнения. –Здравствуйте,- переминаясь с ноги на ногу, поприветствовал всех Коля,- я переехал в этот город недавно и у меня тут нет ни друзей, ни знакомых, так что рад буду с вами познакомиться. Девочки с третьего ряда захихикали, привлекая внимание новенького к себе. Парень слегка наклонил голову в бок, улыбаясь шире. –Так, да, конечно, потом познакомитесь, на перемене например,- затараторила Татьяна Андреевна, махая руками в сторону парт,- Садись вон туда, за пустую парту. Женщина указала жестом на пятую парту второго ряда, которая была единственной пустой. Многие предпочитали сидеть по одному, как, к примеру, Фёдор, именно поэтому все парты были заняты. Сидели вдвоем только три пары, но и этого всем хватало, чтоб наблюдать на уроках перешептывания, смешки и переговоры. Фёдор тайком посмотрел на новенького - тот раскладывал на парте учебник с тетрадями, яркий разноцветный пенал и точно такой же дневник. Точно странный парень. Будет жизнерадостным оптимистом, ведущим весь класс за собой. Если, конечно, хоть кто то сможет с ним подружиться. –Так, продолжим урок,- прервала все разговоры учительница, пока Татьяна Андреевна вышла за дверь, сказав, что свой урок ей тоже пришлось прервать,- Меня зовут Полина Данисовна, я веду у вас алгебру и геометрию. Буду надеяться на то, что мы найдём общий язык. Новенький вновь весело закивал головой, в знак своего полного согласия. Урок продолжился. Фёдор уложил голову на парту, больше не в силах держать ее прямо. Хотелось разлечься на парте целиком, но парень просто не мог позволить себе подобное поведение. Дождь барабанил по окну, рисуя на стекле незамысловатые узоры и оставляя водяные разводы. Достоевский мельком взглянул на время - еще десять минут до звонка. Взгляд метнулся на задние парты. Гоголь сидел с легкой улыбкой на лице, слушая учителя. Гетерохромные глаза казались необычными и довольно привлекательными, хотя, возможно, это просто линзы. Федя обратил внимание на косу - та свисала с левого плеча новенького. Небольшой красный помпон на резинке был единственным ярким элементом во всем образе новенького, но Достоевский предполагал, что в гардеробе этого человека точно полно разноцветной одежды, просто в школу в таком ходить уж точно нельзя. Фёдор прекрасно понимал, что когда прозвенит звонок возле этого парня будет толпиться весь класс, спрашивая обо всем, начиная с того, откуда он, и заканчивая тем, какого цвета сейчас на нем трусы. Так и будет, так было в прошлый раз, и вопрос насчет трусов - вовсе не рандомная мысль из головы, ведь в прошлый раз этот вопрос правда прозвучал и есть возможность, что это произойдет снова. Ведь в их классе сплошные шутники. Федя вновь начинает рассматривать новенького - мягкие черты, довольно женственного лица, ямочка на правой щеке, и довольно сильно привлекающий внимание шрам. Откуда он у него? Как он его получил? А может просто грим? Фёдор не знал, но его это и не особо сильно интересовало. Глаза начинали потихоньку слипаться, пока парень полулёжа на парте наблюдал за Колей. Похоже, спустя какое то время новенький начал чувствовать прикованный к себе чужой взгляд и повернул лицо чуть в сторону Фёдора. Он с интересом посмотрел на одноклассника, что никак не хотел отворачиваться, засыпая на парте, и, широко улыбнувшись, помахал ему рукой. До Достоевского доходило около минуты, но когда он все же понял, что только что произошло, сразу предпочел отвернуть голову в другую сторону, вновь смотря в окно. Прозвенел звонок, подгоняя учеников наконец встать из-за парт и идти в другой кабинет на следующий урок. Фёдор убирает вещи в рюкзак, поглядывая вновь на новенького, созле которого уже стоят несколько девчонок. Всё как он и думал.***
Уроки закончились ближе к трем часам дня. Все тело ломило, а сонливость никуда не ушла, хоть парню и удалось подремать на обеде с полчаса в кабинете математики, пока все ели. Благо, Полина Данисовна была не против. Вообще, Фёдор считал ее одним из лучших учителей: как человек она добрая и отзывчивая, и как учитель просто прекрасно справляется со своей работой, хоть это и первый ее опыт. Домой хотелось попасть как можно скорее, поэтому парень поспешил в раздевалку, пока та не переполнилась людьми. Как можно скорее переодеть обувь, найти свою куртку и выйти из душного помещения. Все это занимает не больше пяти минут, и вот Достоевский уже стоит на крыльце школы, вдыхая запах пыли от асфальта после дождя. Конечно, еще слегка моросило, но это вовсе не было поводом, чтоб оставаться под крышей и ждать, когда тот закончится. Поэтому Федя спокойно шагнул вперед, уже выстраивая себе в голове путь до остановки. За ним шли две его одноклассницы, те самые, что на всех уроках всегда сидят вместе, и о чем то переговаривались. –Слушай, а новенький ничего такой, красавчик,- воодушевленно произнесла одна. –Да, есть в нем что то. Кстати, а чего он остался то? –Да его классуха оставила, рассказать наверное что да как, расписание уроков может покажет. Да и у него вроде кое каких учебников нету. Короче не знаю. Да, теперь Гоголь будет у всех в голове. По крайней мере неделю-две, а может и больше. А там уже вольется в коллектив и станет полноценной частью класса. Хотя, вероятно, его и после этого будут долго обсуждать, но это не суть. Автобус пришел через пару минут после того, как Фёдор подошел к остановке. Людей там совсем не было, что было на руку. Парню не нравились люди. Он их просто терпеть не мог. Все слишком заносчивы и самовлюбленны стали в последние несколько лет, именно так считал парень. Поэтому находится в обществе - слишком трудно для Достоевского. Вот только, похоже, парню сегодня совсем не везло. Приехавший только что автобус был полностью переполнен. Еле как протиснувшись в салон, парень вставил наушники в специальный разъём в телефоне и надеялся, что эта поездка будет спокойной. Пешком до его дома идти чуть больше получаса, а на автобусе ехать около пяти минут. Так почему бы и не проехаться бесплатно, благодаря самому обычному школьному проездному? Тем более на улице не совсем хорошая погода и идти по лужам - идея так себе. Выходя из душного автобуса, единственное, о чем мог думать парень - это свежий воздух и свобода. Не будь на улице сыро, он бы и правда пошел пешком. В салонах автобусов всегда чем то отвратительно пахнет. Запах от каждого человека исходит разный, а в таком тесном помещении, как автобус, они все смешиваются и появляется желание повесится от этого ужасного разнообразия запахов. А еще в автобусах всегда творится беспорядок: люди смеются, ругаются, болтают по телефону, переговариваются друг с другом. И еще вечная антисанитария. Бр-р-р! Шагая через лужи к дому, парень все думал о том, какие планы у него на сегодня. Домашки задали не сильно много, он успеет сделать все за час. Готовить на сегодня не нужно, со вчерашнего дня в холодильнике осталась ячневая каша с котлетами. Если на работу ему к семи, то поспать удастся около полутора часа и это очень даже неплохо. Плюс, если считать основные часы когда посетителей не бывает, то еще три часа сна в магазине на стуле и с утра он точно будет бодрый как огурчик. Подходя к дому, парень сразу заметил соседок, что сидели на лавочке, и Фёдор в который раз успел удивится тому, что бабушки и дня не могут без этого. Даже не смотря на то, что лавка точно была вся мокрая от дождя, они в любом случае умудрились постелить туда что то и спокойно сесть. –Здравствуйте, Надежда Юрьевна, Любовь Петровна,- поздоровался парень, убирая наушники в рюкзак. Обе бабульки мило улыбнулись, переглядываясь. –Феденька, мы уже много раз говорили тебе называть нас просто баба Надя и баба Люба. Ну или хотя бы тётями. А ты все время называешь нас полным именем, нам как то неудобно,- ответила Надежда Юрьевна. Федя неуверенно почесал голову и виновато кивнул, вспоминая, что ему и правда говорили об этом уже сотню раз. –Извините, и правда говорили. Надо бы уже запомнить,- смущённо сказал парень,- Как ваше здоровье? –Все в полном порядке, разве что давление слегка поднялось из-за погоды, но в нашем то возрасте с кем подобного не случается,- кивнула баба Люба. —А как Маруська?- вспомнив о том, что недавно ему рассказывала Любовь Петровна о своей беременной кошке, спросил Достоевский. —Ой, и точно, ты ведь хотела рассказать!- вздохнула Надежда Юрьевна. –Да ничего особенного,- махнула рукой вторая старушка,- У нее с утра начались схватки, внучка отвезла ее в ветеринарную клинику. Котята родятся, одного оставим себе, остальных постараемся раздать. Может новые соседи сверху возьмут к себе? –Новые соседи?- уточнил Федя. –Ах, точно, ты же не знаешь еще, Феденька!- вздохнула Надежда Юрьевна.- На пятом этаже помнишь квартиру продавали? Так вот, ее купили недавно такая милая пара! И нашего возраста. А еще у них внучок такой красивый и вежливый, прямо как ты! Может получится у вас подружится, он на вид твой ровесник. Хоть будет тебе с кем поговорить кроме нас старух. –Да ну, что вы. Какие же вы старухи? Да и общаться мне с вами очень даже интересно,- неловко произнес Фёдор. Женщины рассмеялись, поблагодарив молодого человека. Поговорив с соседками еще какое то время, Федя все же пошел домой. Поднимаясь на второй этаж старой пятиэтажки, парень чувствовал много разных смешанных запахов, точно так же, как и в автобусе. Только здесь запахи были более приятные и кроме того, привычные. На первом этаже пахло оладьями и сметаной. На лестничном пролете сильно пахло пылью, как и всегда. На втором, где он жил, тоже пахло пылью, но уже не так сильно. А еще чувствовался легкий запах алкоголя, который ощущался совсем слабо. С третьего этажа пахло кошачьим кормом, точно с квартиры Любовь Петровны. А еще запах выпечки и запах меда. Фёдор мог уловить все эти запахи, даже находясь уже за дверьми своей квартиры. И конечно, как и во всем доме, пахло старостью. Не простой, скорее, какой то благородной старостью. Честно, Достоевский не знает, есть ли такой вид старости, но предполагает, что именно ей и пахнет в этом доме. Старостью не только людей, проживающих в этом доме, но и самого здания. Этот дом, как рассказывали соседки, был построен еще в конце семидесятых годов. Раньше он был чем то вроде общежития или, скорее, коммуналки. В одной квартире жили несколько разных семей, разделяя ее на равные части. Но сейчас этот предназначен для пожилых людей и рабочих на вахтах. Вешая куртку на крючок в коридоре, парень в голове пытался изобразить свой дневник и все записи в нем. Так, и что же на завтра задали. Геометрию пару номеров, химию прочитать параграф, английский слова выучить и литературу вроде. Совсем немного, по сравнению с тем, сколько им задавали на сегодня. В холодильнике, как говорят, мышь повесилась. Если не брать в счет небольшую кастрюлю с ячневой кашей и котлеты, что так добродушно вручила ему Надежда Юрьевна. Парень накладывает остатки еды себе в тарелку и отправляет все это дело в микроволновку. На завтра было бы неплохо приготовить что нибудь, но на полках шкафчика лежат лишь упаковка макарон, гречи и все той же ячневой крупы. В морозилке, вроде, завалялись пельмени и готовый куриный фарш. После школы можно будет сварить макарон и налепить фрикаделек, только для них надо бы купить кетчуп. И Фёдор мысленно записывает его в небольшой список покупок. Вскоре к кетчупу добавляется хлеб, потому что, как оказалось, буханка на столе уже покрылась легким слоем плесени. Есть за уроками - привычка вредная, вреднее, чем курение. Потому что без еды становится невозможно делать домашку. Всегда нужно что то жевать, держать во рту, есть. Поэтому под рукой всегда бывает мятная жвачка, которая так же и спасает от сухого кашля, или несколько карамелек с ментолом. Его любимые, к слову. Доев, парень налил себе кружку чая, сев доделывать уроки. С геометрией было покончено быстро, как и с химией. Оставались английский и литература. Выучить любой стих Есенина? Да пожалуйста. На полке стоит старая, но до безумия красивая книжка в твердом зеленом переплёте с кучей клейких закладок внутри, которыми отмечены любимые стихи. Фёдор достает ее и открывает нужную страницу. Этот стих он знает наизусть, но освежить память лишним никогда не будет. "Заметался пожар голубой, Позабылись родимые дали. В первый раз я запел про любовь, В первый раз отрекаюсь скандалить. Был я весь как запущенный сад, Был на женщин и зелие падкий. Разонравилось пить и плясать И терять свою жизнь без оглядки. Мне бы только смотреть на тебя, Видеть глаз златокарий омут, И чтоб, прошлое не любя, Ты уйти не смогла к другому. Поступь нежная, легкий стан, Если б знала ты сердцем упорным, Как умеет любить хулиган, Как умеет он быть покорным. Я б навеки забыл кабаки И стихи бы писать забросил, Только б тонко касаться руки И волос твоих цветом в осень. Я б навеки пошел за тобой Хоть в свои, хоть в чужие дали... В первый раз я запел про любовь, В первый раз отрекаюсь скандалить..." Фёдору нравился этот стих. Пусть он и был романтичным, что было небольшим минусом, он был довольно красивым и легко запоминающимся. И это только две из десятка причин, почему это стихотворение было одним из его любимых. Когда же с уроками было покончено, парень собрал все вещи в рюкзак и лег спать, не забыв поставить будильник.***
Фёдор проснулся через два часа от звонка телефона. Чтож, пора вставать. Чувствуя себя максимально помятым, парень отправился собираться. Голова гудела и все тело побаливало, но это всегда было последствием вечернего сна, тем более после долгого недосыпа. Стакан воды, собрать все вещи в рюкзак, одеться, и через десять минут он уже выходит из дома. На часах без двадцати семь. На улице уже безумно темно, но к счастью во дворе всегда исправно горят фонари. Ветер обдает лицо холодным воздухом, отчего парень морщится и закутывается в шарф. На лавке почему то все еще сидят соседки и Федя хмурится - как можно сидеть на таком холоде такое долгое время? Парень подходит ближе и когда старушки замечают возле себя молодого человека, прерывают свой довольно увлекательный разговор. –Феденька, ты на работу собрался?- спрашивает Любовь Петровна. –Да, тетя Люба. Вот только я не пойму, почему вы все еще сидите здесь? Вы не замерзли? Три часа уже прошло с нашей последней встречи, если не четыре. Старушки переглядываются, весело подмигивая друг другу. –Феденька, ты волнуешься о нас? Как мило с твоей стороны,- улыбаясь, произносит Надежда Юрьевна. –Ну а как о вас не беспокоится? Вы же все время заботитесь обо мне, помогаете, мы все тут друг другу как родные.- хмурится Достоевский, поправляя рюкзак на плече. Надо бы потом проверить лямки, кажется, те слишком большие. –Что правда, то правда,- кивает Надежда Юрьевна,- Но не волнуйся, мы зашли домой через какое то время, после того, как поговорили с тобой. Сейчас недавно вновь вышли, подышать перед сном свежим воздухом. Фёдор кивает в ответ, облегченно вздыхая где то в глубине души. Он правда волновался об этих людях. Обо всех, кто жил в этом доме, помогал ему, заботился о нем, поддерживал. Все эти старики и старушки принесли много эмоций, показали и научили новому. К примеру, той же самой готовке. Шитью и вязанию его тоже научили, как и работой с базовыми инструментами: шуруповертом, дрелью, самым обычным молотком и отверткой. И Фёдор безумно благодарен всем этим людям и хочет отблагодарить их. А лучшая благодарность - забота и внимание, именно так считал Достоевский. –Ладно,- произносит парень, переминаясь с ноги на ногу. Ему уже безумно холодно,- Тогда я пойду. Не засиживайтесь долго. Все таки на улице довольно холодно, не май месяц. Старушки тихо посмеиваются от того, что, кажется, парень начинает перенимать их манеру общения, и благодарно кивают, желая Федору удачи. Парень ускоряет шаг сразу как только отходит от пятиэтажки. На улице и правда не май месяц, на термометре за окном уже давно показана слишком близкая к минусу температура, а лужи, что еще несколько часов назад мочили ноги, покрылись тонким слоем льда. Замерзнуть совсем не хотелось, а Фёдор мог с лёгкостью. Таких обычно называют "мерзляками". Ему почти все время было холодно, а на улицу осенью выходить не хотелось от слова совсем, что уж там говорить про зиму. Хотелось переехать куда нибудь в другой город, поближе к югу. В Краснодар, к примеру. Но сначала надо было закончить школу. Честно, парень не знал, после какого класса ему уходить из школы. Сейчас он учится в девятом и в то время, как все его одноклассники уже определились, он все ещё думал. Если уходить после девятого, то куда? Даже с выбором профессии был небольшой вопрос. Но варианты все же были. Можно будет пойти или на программиста, или на юриста. Обе эти профессии довольно интересные, да и с компьютером парень ладит, а с обществознанием уж точно. Сильный ветер заставил торопиться еще сильнее. Пешком от дома было идти минут десять, точно не больше. Заходя в здание, оповещая этим всех находящихся внутри благодаря колокольчику на двери, парень наконец смог выдохнуть. Тут довольно тепло, пусть и пахнет не совсем приятно. –О, уже пришел,- прозвучал довольно знакомый голос, заставляя Федю повернуться в его сторону. За единственной кассой стоял высокий мужчина среднего возраста, держа в зубах сигарету, от которой почти не исходило запаха, но шел еле заметный дым. –Здравствуйте,- кивнул Федя, проходя за прилавок. Прямо за ним находилась дверь, которая вела на склад. Там же и была комната для персонала, а если точнее, то просто что то вроде раздевалки со столом и чайником с микроволновкой. –Ну, раз уж ты пришел, тогда я буду закрывать свою смену,- следуя за парнем к крючком для верхней одежды, сказал мужчина. Фёдор кивнул, снимая с себя куртку с шарфом и одевая поверх теплого тёмно-серого свитера фартук с эмблемой магазина. Свитер, к слову, он связал сам. Почти месяц над ним трудился и вышло очень даже неплохо. А самое главное - тепло и удобно. А еще бюджетно. –Олег Александрович, все в порядке? С поставками? Мужчина выбрасывает окурок в урну, накидывая на себя куртку. –Да не беспокойся, мелкий. С поставками все в полном порядке, завтра днем приедет машина. Товар по полкам можешь сам потом разложить, если ты так беспокоишься. Тебе на самом деле не о чем волноваться, не приедут же поставщики в твою смену, в отличие от тебя большинство людей ночью спит. Фёдор кивнул. И правда, чего это он? Просто внезапно появилось желание узнать, как проходят дела у коллеги? Ну да ладно, с кем не бывает, это просто беспокойство из-за работы. Когда Олег уходит, Федя остается один. Во всем магазине. Только если не считать камер видеонаблюдения и легкого запаха табака. Работать в круглосуточном магазине в ночную смену - не так уж и плохо, как многие могут подумать. Особенно если график два через два и зарплата 18 тысяч в месяц стабильно. И плевать, что он не совершеннолетний, его в любом случае спокойно приняли. Только были несколько недостатков. К примеру, вечный недосып. Уроки начинаются в восемь, а смена заканчивается в семь утра. Сна не хватает категорически, поэтому приходится отсыпаться днем в школе во время обеда, после этого дома буквально пару часов, ну а там уже часик или два на работе, пока никого нету. Еще огромным минусом было то, что в школе была запрещена подработка. Вот этого Фёдоре вообще никак принять не мог. С чего это ребенок не имеет права на то, чтоб работать и получать деньги? Но, к сожалению, это правило было прописано в уставе школы. Поэтому приходилось скрывать. Знал о его ночных похождениях только его приятель Иван Гончаров. Они были не совсем друзьями, скорее товарищами или соседями по парте, которые неплохо ладят. Пусть и сидели они вместе только на географии. Гончарову можно было спокойно довериться, ведь он так же, как и сам Фёдор не особо ладил с одноклассниками. Конечно, Ваня куда чаще с ними общался, обсуждал что то, но не дружил, в то время как Федя все время сидел за своей партой, слушая музыку или читая какую нибудь книгу, а иногда просто гуляя по полупустым коридорам, но главное - никто его не трогал. Кроме самого Гончарова, но и тот подходил только по надобности или по доброте душевной. Именно поэтому Фёдор однажды спокойно ответил на вопрос, почему он такой сонный в последнее время, что подрабатывает по ночам. Иван не был особо удивлен, но попросил быть осторожнее, соблюдать режим сна хотя бы иногда и пожелал удачи. К слову, именно Гончаров предложил парню спать во время работы, когда в магазин никто не заходит. И Фёдор благодарен ему за всё. Вообще, в школе Фёдор является кем то вроде изгоя. Хотя, он бы себя так не назвал. Он сам выбрал не общаться ни с кем, ему попросту это не интересно. Люди всегда говорили об одном и том же, все время, темы их разговора никогда не менялись, а если и менялись, то были слишком похожи на предыдущие. Ему все это было безразлично. Слишком скучно. Идеальным собеседником для него был он сам. Рассуждать у себя в голове на разные темы, думать о чем то и придерживаться своего мнения. Мнения, которое никто не обольет грязью, не назовет его неправильным, путь оно таким и вовсе не является. Люди отвратительны и однообразны и у всех у них никогда нет своего мнения. Поэтому Фёдор предпочитал проводить время в одиночестве. Точнее, в компании себя. Первые несколько часов проходят незаметно. До двенадцати ночи приходит еще куча людей: кто спешит с работы домой, забыв купить что то по пути, кто приходит опохмелиться, кто за сигаретами. Взрослый мужчина, который заходит каждый понедельник ближе к полуночи, смотрит как всегда оценивающе. Они перекидываются несколькими фразами и мужчина уходит, забрав упаковку презервативов и пачку сигарет. Женщина лет сорока просит булку белого хлеба, но Феде приходится отказать и предложить какой нибудь другой хлеб, так как белый за день закончился, причем довольно быстро. Та какое то время возмущается, но все же берет нарезной батон, и Фёдор безумно рад, что она не устроила скандал. А компания молодых людей, лет двадцати пяти, спокойно принимает парня за своего ровесника, мило беседует с ним на разные темы, а когда выясняется, что кассир еще школьник, парни, присвистнув, в шутку молятся за него и делают удачи на будущих экзаменах. Ближе к трем часам ночи народа нету, да и обычно не бывает. Поэтому Федя готовится ко сну. Очень плохому, чуткому, но все же сну. На стуле недалеко от кассы не совсем удобно, но он уже привык. Все таки, не первый месяц здесь работает. А если так посчитать, то уже скоро год будет. На телефоне уже стоит будильник на пять утра, это всего за два часа до конца смены. В это время люди и правда уже начинают приходить. Но в промежутке с трех до пяти обычно пусто, лишь пара человек может прийти. Опять же, кто за сигаретами, кто за алкоголем, а кто за жвачкой. Парень закрывает глаза, постепенно проваливаясь в сон. Да , спать хотелось безумно, особенно считая, что он уже второй день на ногах, так еще и за кассой приходится стоять, а не сидеть, как в различных супермаркетах. Да, кассирам, к примеру в том же "Магните", везет. Сидят себе спокойно целый день, пробивают товары. А Достоевский и туда сбегай, и то принеси. Сплошной дурдом, но это единственный способ заработка, который он пока нашел. Да и другого искать не планирует. На стуле не совсем удобно, зато сон очень приятен для его организма. По ощущениям, он спит вечность, хоть и проходит буквально полчаса. И его будит звон колокольчика над дверью. Да, не зря его все же повесили. Фёдор буквально подпрыгивает с места, пытаясь сориентироваться. Да, поспать в этот раз, кажется, не удалось. Достоевский как может скорее подходит к кассе, протирая глаза ото сна, чтоб выглядеть перед посетителем нормально. Но когда он видит его, хочется кричать. А лучше просто исчезнуть. И какого черта он вообще здесь забыл?!