Дураки умирают по пятницам

      Утренние лучи беспощадно врывались в комнату, каким-то образом умудряясь проникнуть сквозь запылённые стёкла окна.       — Стив, — она осторожно толкнула его в плечо; стало даже смешно — как будто боялась разбудить, хотя именно это и делала. А ещё говорила слишком ласково: — Подъём, капитан.       Боннет упрямо уткнулся лицом в подушку. Промычав что-то невнятное. С этим любезности закончились:       — Ну же, Стив! Вытаскивай свои яйца из моей постели! Тебя ждут!       Она права. Хорошего понемножку. Хотя…       Ещё заспанный взгляд Стивена скользнул к туалетному столику: она уселась на пуф и принялась торопливо расчёсывать золотистые кудри. Голая.       …ещё один хороший забег как раз таки не помешает!       Он поднялся, подошёл к ней сзади и ловко выудил из её рук гребень.       — Как понимать сей демарш? — выдохнула она, глядя на его отражение в зеркале, но Боннет лишь самодовольно заулыбался. — Отдай, — равнодушно потребовала и выставила руку, не оборачиваясь.       Из игривого взгляд Боннета превратился в пугающе холодный; он продолжал стоять у неё за спиной не шелохнувшись. Как зловещий дух.       — Так, значит, заговорила, золотце? — и демонстративно швырнул гребень через плечо.       — Стив, я… — она медленно и бесшумно выдохнула, и только шевельнула рукой, как он перехватил её за запястье и дёрнул к себе. — Стив!..       Он подхватил её на руки, сбросил на кровать, и смеясь навалился сверху, чтобы она не ускользнула.       — Что, испугалась?       — Какой же ты неотесанный… — пробормотала она, пытаясь сохранить возмущение и не поддаваться его требовательным ласкам.       — Ну… многим это нравится.       Она закусила губу, простонав, и через мгновение всё же изловчилась выбраться.       — Стив, тебя правда ждут, не будь бараном.       Не то чтобы прошлым вечером Боннет нарезался, как чёрт, хоть всё к тому и шло, но судя по её выражению лица, он что-то пропустил.       — Напомни-ка, дорогуша.       — Ты искал надёжного человека в команду. Я нашла. Он должен ждать тебя в кабаке через дорогу.       Человека… Точно, твою мать! Вчера она щебетала об этом, пока он срывал с неё юбки. Но сегодня же... пятница? Какой дурак будет делать что-то в пятницу…       Вновь его лицо стало непроницаемо каменным, а взгляд отстранённым.       — Нет, - отрезал он и принялся натягивать свои разбросанные по комнате вещи.       — Что, прости?       — Не сегодня.       — Но ты гово…       — Я говорю, не сегодня! Не в ёбаную пятницу!       Она ошеломлённо захлопала глазами, раскрыв рот.       — Ясно. Что же... Тогда какие будут распоряжения, мистер Боннет?       — Мистер Боннет… Какие будут распоряжения? — повторил вопрос штурман.       В грузовом трюме стало так тихо, что можно было услышать как ебутся крысы за бочками с водой. Бунтовщики затаив дыхание ждали решения. И только рыжий Хэнк — старый плотник, почёсывая за ухом матёрого кота, зловеще проскрежетал:       — Пятница… — многочисленные взгляды покосились в его сторону, — нельзя никакие дела решать по пятницам. Примета плохая.       — Совсем двинулся на своих приметах, — подал голос кто-то из команды.       — Да он без них жить не может, — сквозь зубы процедил кок. — То скверно, это неладное… Только беду каркает.       — Заткнитесь, — рявкнул Боннет, продолжая напряжённо сверлить взглядом ближайшую балку и перекатывать по пальцам правой руки шиллинг.       Череп трещал по швам и без их трёпа. Притом уже которую неделю. Ещё в перед отплытием, в Чарлстоне, Стив почуял, что идея пойти на невольничье судно — дерьмовая. Но в своё время Маккэроу не раз говорил, что там большие и быстрые деньги. За эту ходку обещали неприлично большой куш, и желание сорвать его развеяло все сомнения: Боннет благополучно наплевал на все слухи о капитане Брейне. Ведь денег много не бывает.       Кстати, тогда тоже была пятница. Может, не так уж и сбрендил Хэнк?       — Кто ещё это слышал? — наконец спросил Стив у штурмана.       Тот задумался на секунду, глянул на чумазого юнгу напротив и почесал затылок.       — Кроме меня и Мэттью, в общем-то никто… Но все бумаги у этого дурака Брейна в каюте, под замком.       На невольничьих судах большие деньги… И большие проблемы. Брейну было абсолютно плевать, что происходит с командой «Фантома». Главное, чтобы была дисциплина и порядок. И чтобы за всем этим кто-то следил, пока сам он набухивался в своей каюте, а мистер Померой — его незаменимый квартирмейстер — за малейшую провинность либо пиздил матросов, либо вычитал раз за разом часть их жалования.       Когда на побережье Сьерра-Леоне на борт погрузили нигеров, всё встало на свои места: вместо оговоренных семидесяти на борту оказалось девяносто рабов, а в угоду прибыли мистер Брейн решил сэкономить на пайках экипажа, попросту урезав их. Притом на сами вахты это никак не повлияло, сколь бы ни убеждал его в обратном Боннет: все должны были продолжать впахивать в том же режиме. Брейн только отмахнулся, прежде чем влить в себя ещё полбутылки виски, и сослался на неопытность Стива, как молодого боцмана. Только мудила Померой радовался — не зная отдыха, пиздил каждого, кто не справлялся, и кого-нибудь из нигеров с удвоенной силой. От зари до зари.       И если поначалу Боннету удавалось удерживать экипаж в рабочем состоянии, отваживать от крамольных мыслишек, то теперь уже откровенно рисковать людьми ради наживы охуевшего дурака-капитана, он не собирался.       Послышались шаги. Собравшиеся в грузовом трюме обернулись.       — Померой выбросил за борт троих нигеров, — отирая пот со лба рукавом сообщил один из надзирателей.       «Пятница»…       Боннет подбросил шиллинг, перехватил и раскрыл ладонь.       — Все наверх, живо! — скомандовал он, и все, кто находился в трюме, метнулись на палубу.       На шкафуте под палящим солнцем кучковалось около десяти нигеров, в ужасе таращившихся на синеющие волны. Померой оттащил за ошейник ещё одного — пацана, который тут же обмочился от страха, — и пинками подогнал его к поручням.       Остальной экипаж держался поодаль: дураков, спешивших составить компанию сброшенным за борт, не нашлось — по крайней мере ещё слышавшиеся крики одного из нигеров не сильно вдохновляли на подвиги.       Пока квартирмейстер корячился, взваливая парня на брус, Боннет достал мушкетон и прицелился.       — Мистер Померой!       Тот на мгновение замер, но в следующую же секунду без колебаний столкнул парня в воду. Только после он обернулся.       — Мистер Боннет! — сальная улыбка расплылась по его лицу. — Любую проблему можно решить, ничем друг в друга не тыкая…       — В самом деле, — задумчиво повёл бровями боцман и завёл дуло вверх, — Можно. Но абсолютно не нужно.       Рука его снова выпрямилась, и прогремел выстрел.       Кто-то из нигеров вскрикнул. Померой рухнул лицом вниз - прямо в напруженную лужу; багровые разводы быстро смешивались с мочой, растекаясь от его головы по настилу.       — За борт, — кивнул Стивен паре ближайших матросов, и те с радостью упокоили безвременно почившего.       Но с ним проблема не исчезла. Взяв с собой ещё несколько человек, Боннет направился в каюту капитана.       Мистер Брейн являл собой эталон стабильности: он был мертвецки пьян, и подобно своему новопреставившемуся коллеге валялся лицом вниз за своим столом. Не обращая на него никакого внимания, все тут же принялись шуршать бумаги и ящики стола.       — Твою мать, — сквозь зубы выплюнул кок.       Боннет оторвался от каракулей квартирмейстера в судовом журнале и перевёл взгляд на гроссбух.       — Штурман и Мэттью не ослышались: вычитали из жалования у всего экипажа. Даже у вас.       Боннет облокотился о стол, чуть толкнул в плечо капитана, но тот лишь похлюпал слюнями и снова засопел. До сих пор молча листавший судовой манифест доктор протянул Боннету пожелтевший документ с вензелями и сургучными печатями:       — И он не фрахтователь. Он судовладелец. Никакой процент от прибыли ни за какие перевозки Брейн никому никогда не платил. Всё шло к нему в карман.       ...И обо всей этой дурацкой комедии давно знали ещё четверо членов экипажа, включая клерка, которые ходили с Брейном уже не первый год, если верить записям в журнале.       Боннет хлопнул по спине капитана; он что-то промямлил возмущённо, но как и прежде даже глаз не разлепил.       — Мистер Томпсон, — обратился боцман к доктору. — У нас очень скверные новости. На судне вспыхнула лихорадка, которая унесла жизни четверых рабов, квартирмейстера Помероя, капитана Брейна, клерка, и этих, — Боннет ткнул пальцем в судовой журнал, — троих джентльменов.       Сперва доктор нахмурился, хотел было что-то сказать, но тут же на лице его мелькнула зловещая улыбка. То же выражение появилось у кока и остальных.       — Да. Капитан.       Они канули в воды Атлантики один за другим. Дух команды воспрял, хотя по-прежнему оставалось ещё немало трудностей.       «Фантом» не вернулся в порт Чарлстона — с грузом на борту и наскоро подбитыми бумагами он дошёл до Мартиники, где каждый получил обещанное вначале. И даже… немного больше.       Теперь капитану Боннету, как и всем, кроме рыжего Хэнка, оставшимся в экипаже, не нужно было думать, куда наняться. Капитан Боннет думал лишь о сне, который застал его в последнюю ночь в боцманской каюте.       …о том, как всё выше к его лицу поднимается вода… Грязная. Тьма повсюду сгущается… А он один — и никого вокруг. Никто не приходит.       И о том, куда делся рыжий Хэнк.       — Стив, — снова позвала она, вернув его сознание из давно минувших дней в бытие. — Мне что-то передать?       Боннет натянул сюртук, подобрал с пола плащ с треуголкой и повернулся к ней:       — Да, золотце. Пусть ждёт завтра там же в это же время.       Она усмехнулась, кивая. И снова уселась расчёсывать светлые локоны. Стивен оставил на её столике деньги за ночь и бросил коротко:       — Удачи.       — Не помешает, — безрадостно хохотнула она, — в последнее-то время.       Боннет задумчиво провёл пальцами по её волнистым волосам, склонился над ухом и прошептал:       — У неё медные волосы.       Но она, по всей видимости, не поняла его; только закатила глаза и продолжила драть гребешком спутанные пряди.       — Да, кстати, — уже на пороге внезапно остановился Стив. — Как его зовут?       — Килл. Киллиан Таллмор.       Ответ заставил его задуматься, но лишь на мгновение.       — Он…       — Бывший лоцман Королевского флота. И мой брат.