Вредина

Ламберт завалился на холодные простыни, пытаясь отдышаться. Сверху, такой же разгоряченный, как и он, навалился Айден — почти мешком упал, но Ламберт все равно довольно улыбнулся и протянул дрожащую руку к его лицу. Осторожно огладил пальцами едва заметные скулы, спрятал за ухо непослушный светлый локон, выбившийся из прически, и поманил Айдена к себе. Айден, переведя дух, приподнялся на локтях, пополз по Ламберту выше, плюхнулся ему прямо на грудь и, довольно сложив руки под собой, потянулся к его губам. Поцеловал: медленно, пытаясь прочувствовать каждый момент, а потом игриво укусил Ламберта за нижнюю губу. Тот хрипло рассмеялся и вовлек Айдена в новый поцелуй, чуть более нежный и на сей раз — последний. Уж в чем-чем, а в постельных делах Ламберт был консерватором: считал, что, если с кем-то спишь по любви, а не просто ради секса, нужно заканчивать все поцелуем. Как обещанием на будущее, так сказать. Айден его стремления и взгляды разделял, причем не только относительно поцелуев. Он лениво перекатился на бок, падая на прохладные простыни, и глубоко вдохнул. Ламберт повел плечами: ему нравилось вот так лежать и ничего не делать, просто смотреть на Айдена и на то, как его кошачьи глаза сверкали желтым в темноте. Ведьмачье зрение позволяло Ламберту видеть ночью лучше, чем люди, но глаза Айдена, они... выделялись. У него были желтая, как солнечный свет, радужка и очень-очень узкие зрачки. Если прищуриться, Ламберт мог разглядеть алые сосуды, испещрявшие тонкими линиями золотые диски и хрусталики — такие же были у Койона. Айден был похож на Койона. Так же веселился, смеялся и не стеснялся показывать свои чувства, был добр и порядочен. Еще — так же, как и Койон, любил кусаться. Думая о них двоих, Ламберт понимал, что, должно быть, слухи о садизме и жестокости Котов были сильно преувеличены, ведь они оба были лучшими из тех ведьмаков, которых Ламберт знал. Когда-то Койон смотрел на него из ночной тьмы так же, как сейчас — Айден, но Айден улыбался шире. Наверное, даже счастливее. Не то чтобы Айден был его судьбой, единственной любовью до гроба и прочей ванильной херней для малолетних принцессок, но Ламберт точно чувствовал, что ближе его душе больше никого не было. Даже Койон, чья кончина когда-то сильно ударила по Ламберту. Именно после битвы под Бренной он стал много пить — и пил, пока не встретил Айдена. — Приезжай на зимовку в Каэр Морхен, — произнес Ламберт так просто, словно это было само собой разумеющимся. Айден задумчиво моргнул, и улыбка сошла с его губ. Он перевернулся на спину и уставился в потолок. — Вот только Кота в оплоте Школы Волка не хватало. — Да ла-а-адно тебе, — протянул Ламберт, — мы всякому рады, если он свой. У нас там вообще дурдом на самом деле — и чародейки шастают, и маленькие княжны по Мучильне бегают, что им еще один Кот? К тому же, — уже чуть тише сказал он, — не первым Котом будешь. Айден вздохнул. — Знал кого-то? Ламберт повернулся на бок и, помедлив миг, коснулся его плеча. Провел ладонью по сильной руке, чувствуя упругие мышцы под пальцами, и довольно прикусил губу. Айден был шикарным мужчиной, и, в отличие от Ламберта, его красивым считал не только он сам. — Да. Койона. Он зимовал у нас и... был классным. «И хорошим». Мало о ком Ламберт мог так даже подумать, но Койон, как и Айден, был правда хорошим. Даже эта маленькая козочка Цири тянулась к Койону, что уж было говорить об остальных. Ламберт любил хороших людей, которые не укладывались в его убеждение, что все — люди, эльфы, краснолюды и низушки, — были сволочами. Было приятно ошибаться. Он сомкнул пальцы на плече Айдена, и тот повернулся к нему. Посмотрел прямо в глаза, и Ламберт повторил: — Приезжай на зимовку в Каэр Морхен. Поехали со мной. Айден протянул к нему руку и горячими пальцами провел по длинному шраму, пересекавшему бровь и щеку Ламберта. Тот потянулся — это было приятно, черт возьми, — и Айден наконец кивнул. — Хорошо, приеду. — Ты понравишься парням. — Много вас осталось? — Четверо, считая меня, — голос Ламберта дрогнул; Айден проскользил рукой по его шее и перешел на ребра, скрытые под толщей крепких мышц. Прикосновения его были сильнее, тяжелее, чем у любой девицы, и Ламберту это ужасно нравилось. — И все красавцы, как на подбор... — Значит, у меня будет выбор? Ламберт клокочуще рассмеялся. — Ага, огромный: старик, скромник, вредина и страдалец. — Остановлюсь на вредине, пожалуй, — Айден сделал вид, что и правда выбирает, и Ламберт широко улыбнулся. — Я в тебе не сомневался. — Но до зимы, — на миг посерьезнел Айден, — мне надо разобраться с кое-какими делами. Заеду в Элландер, а оттуда сразу к вам, пойдет?.. Они договорились встретиться в Ард Каррайге, и Ламберт со спокойной душой утром отпустил его. Через три месяца Ламберт снова начал пить.