Надежда умирает последней

Женя выходит на сцену и оглядывает зал, полный зрителей. Проходится глазами в поисках одного единственного лица, но не находит его. Сердце неприятно колет, но Шварц продолжает улыбаться. Надежда на то, что он придёт не умирает. Пусть придёт в середине, в конце, да хоть ворвётся после представления, лишь бы появился, лишь бы позволил обнять себя в последний раз, хотя бы просто взглянуть вживую… При каждом выходе на сцену Женя ищет его. Каждую песню исполняет с надеждой, что сейчас он появится. И с каждым выходом она угасает вместе с самим Женей… *** Он узнал о переезде 3 дня назад. Было больно. Не хотелось в это верить. Хотелось верить, что Анар, как изначально говорил, просто едет отдохнуть. Просто европейские каникулы, кажется, так назвал это Анар две недели назад. А Шварц поверил. Да, Халилова можно понять, решение далось ему непросто. Ещё сложнее было сообщить об этом Шварцу. Человеку, что стал частью его самого. Человеку, что занимал огромное место в сердце Анара. Человеку, которого он обнимал по ночам в тёплой постели. Человеку, который приносил ему чай по утрам, нежно целовал в висок, желал хорошего дня. Человеку, который был единственной ниточкой, что держала его в России. Но другого выхода не было. Россия угнетала его, в России ему было некомфортно, и даже его личное солнце не могло полностью затмить тот мрак, что нагоняла на его жизнь эта страна. Путём долгих размышлений, взвешиваний всех «за» и «против» Анар решился на этот серьёзный шаг. Сразу говорить никому не стал, не хотел расстраивать близких и друзей так быстро. Он знал, что за него обязательно порадуются, поддержат и пожелают самых лучших напутствий. Но никто не отменял пустоту, что оставит он своим переездом. Самое сложное было сообщить Жене. Он знал, тот не уедет. У Шварца в России всё было более чем хорошо. Новые проекты, новая деятельность. И Анар не имел никакого права отрывать его от этого. Если Женя согласится переехать с ним, Халилов станет самым счастливым человеком на этом свете. Если же не согласится, то он всё равно будет счастлив за свою любовь. Будет искать 1000 и один способ увидеть его, услышать, поговорить. Диалог вышел коротким. Женя, как и догадывался Анар, был безумно рад за него, но в глазах меж тем читалась печаль, которую Шварц пытался скрывать за широкой улыбкой. Осыпал любимого похвалой с ног до головы, крепко обнял, положив подбородок на кудрявую макушку и спустя 30 секунд молчания тихо спросил: — Когда? — Двадцать пятого числа. — так же тихо ответил Анар, сильнее сжимая худое тело в своих объятьях. — Через 3 дня… — Шварца окатило осознание. Осознание упущенного времени… — И ты молчал? — Это бы мало что изменило, лисёнок. — Я бы поставил всё это время тебе. — Женя отстранился, чтобы посмотреть в кофейные глаза любимого. — Нет, Жень. У тебя Атлантида, и хорошо, что ты посвятил себя работе. — Халилов мягко поглаживал большим пальцем чужую холодную ладонь. — Ты придёшь? Пауза. Виноватый, извиняющийся взгляд, по которому всё сразу понятно. — Я постараюсь, честно, но… Не могу ничего обещать, прости. Шварц молча кивает, вновь втягивая Анара в объятия. Слишком мало времени осталось. Хочется как можно больше подарить любви своему французу. — Ты умница, милый. *** Атлантида подходит к концу. Мысли всё ещё крутятся вокруг каштановых кудряшек, тёмных, глубоких глаз, острых скул, звонкого смеха и прекрасной улыбки. Сосредоточиться на другом не выходит. И Жене безумно стыдно. Безумно стыдно, что он не может полностью отдаться моменту, полностью отдать себя аудитории. Думать о прошедшем событии, о людях, что пришли к нему сегодня. Не выходит. От слова совсем. А в душе из последних сил пытается выжить надежда, что Анар придёт. Если бы у нее было 9 жизней, то осталось бы 1. Одна последняя. Женя выходит на улицу, оглядывается вокруг. Никого нет. Тяжело вздыхает и садится в такси. Впервые за весь день берёт телефон в руки. Новая история. Аэропорт 2 часа назад. Вот и всё. Конец. Женя не привык плакать, но одинокая слеза катится по щеке вниз. — Можете изменить конечный адрес? — плевать, что он заплатит больше, он не может поехать к себе домой. Он поедет к ним домой. В уютную квартирку на Маяковской. *** Поворот ключа. Шаг, второй. Он внутри. В квартире так же пусто, как и внутри его. Его не встречают Оскар и Гаспар, не трутся о его ноги, не просят с порога поесть. Его не целует на пороге Анар, задевая щеку растрепанными кудряшками. И больше никто его так не встретит. Женя обходит всю квартиру. Каждый шаг даётся с огромными усилиями. Глаза предательски щиплет от слез. — Сука… — шепчет Шварц, и это становится тоской невозврата. Из глаз брызнули слезы. Женя опускается на пол, закрывает лицо руками и уже не пытается остановить поток солёных капель. Стоит прикрыть глаза, как всплывает лицо дорогого ему человека. Больно. Ему чертовски больно. Даже в темноте он узнаёт силуэты мебели, которые напоминают о тёплых воспоминаниях с ним. Здесь всё пропитано ими: стены, картины, постельное бельё, цветок на подоконнике, светильник около кровати… Здесь всё ещё стоит его запах. Он ещё не исчез отсюда. Никогда не исчезнет. Каждая деталь будет напоминать Жене о нём. Шварц плачет навзрыд. Ничего не может поделать с этими эмоциями и не хочет. Они так долго в нём сидели, что остановить их нереально. Громкие всхлипы, зарывшиеся в волосы руки, тёмные силуэт на полу посреди комнаты. Вспышка экрана и всплывающее сообщение: «Я долетел, Женечка. Всё хорошо! Как прошла Атлантида?» Женя улыбается сквозь слезы и мотает головой. Ужасно. Всё в этом мире ужасно без Анара и ему придётся с этим мириться. А Сегодняшняя ночь будет самой одинокой…