Либо победа, либо смерть - третьего не дано

Хатидже открыла глаза и увидела знакомые места. Она шла вместе с матерью и Гюльфем-хатун в покои Валиде Султан, проходя мимо гарема. Величественная Валиде Айше Хафса Султан шла с гордо поднятой головой до того времени, пока не услышала отчаянные крики одной из грязных рабынь. — Кто это так кричит? — Спросила Валиде Султан, остановившись. — Что происходит? Кто это такие? — Пустите! Оставьте меня! Оставьте! — Доносились крики Александры. — Я сказала! Не трогайте меня! Пропади пропадом ваш дворец и султан ваш! — Госпожа, это девушки из Крыма, которых привезли в подарок султану, — послышался голос Гюльфем-хатун из-за спины Хатидже. — Приведите ко мне эту дерзкую девчонку. — Приказала женщина и пошла дальше в свои покои. «Нельзя медлить, я должна действовать!» — Пронеслось в голове у Хатидже и она нагнала мать, мягко взяв ту под руку. — Матушка, Вам не стоит беспокоиться об этой девушке, — проговорила Хатидже. — Все устали за сегодня, Вам следует отдохнуть. — Я не устала, дочка, — улыбнулась мать султана. — А этой невоспитанной нужно указать свое место. — Я поняла Вас, Валиде, — кивнула Хатидже. — Матушка, с Вашего позволения, я спущусь в гарем и выберу себе служанок. Мои прошлые служанки в Манисе остались. — Конечно, иди, дорогая. — Кивнула Айше Хафса и спокойно отпустила дочь в гарем. *** Гарем. *** Сюмбюль-ага увидев приближение Хатидже Султан, поклонился и прокричал: — Дорогу! Хатидже Султан Хазретлири! Хатидже улыбнулась евнуху и провела взглядом по девушкам, которые выстроились в ряд перед госпожой. Все они были родом из разных мест: черкешенки, гречанки, боснийки, албанки да русинки. Славянские рабыни были редкостью в гареме султана, и их внешность была необычна для турков, потому они и считались диковинкой, которую дарили султанам или ханам. — Сюмбюль-ага, мне нужно несколько хороших, верных и обученных служанок. — Сказала сестра султана. — Госпожа, у нас все девушки послушные и прилежные, — ответил Сюмбюль-ага. — Могу посоветовать вон тех двух, — ага указал рукой на одну черкешенку и боснийку. — Авшар-хатун и Бейза-хатун, подойдите. — Приказал евнух и двое девушек вышли из ряда и стали перед султаншей, поклонившись. Авшар была черкешенкой из небогатой семьи, а Бейза — боснийкой. Проведя в гареме, сначала султана Селима, а теперь у его сына, султана Сулеймана. Девушки освоили турецкий язык и были обучены всему, что должна была знать гаремная обитательница. — Хорошо, — кивнула Хатидже. — И я возьму еще Айше-хатун. Айше-хатун, подойди сюда! — Приказала Хатидже и рабыня смиренно подошла к госпоже. — Госпожа, Айше-хатун должна пойти готовить комнату для Повелителя, — заметил ага, а Хатидже пронзительно взглянула на евнуха. — Сюмбюль-ага, готовить покои для султана может пойти любая, у нас что, рабыни закончились? — Хатидже вновь подняла взгляд и стала осматривать наложниц. — «Айше провела ночь у брата в прошлый раз, но не понесла. Нужно выбрать русскую, гречанку или черкешенку, чтобы Хюррем стала еще дальше от власти». — Взгляд сестры Сулеймана остановился на одной из хатун с каштановыми волосами, весьма красивой фигурой, которая была почти такой же, как и у Хюррем. — Кто вон та хатун? — Спросила Хатидже, указав на приглянувшуюся девушку. — Откуда она и сколько уже в гареме? — Бихруз-хатун, гречанка. Уже как три года в гареме. — Ответил Сюмбюль, посмотрев на рабыню. Бихруз была такой же рабыней, как и все ее подруги, вот только за три года проведенные в гареме, она не утратила свое желание быть у власти. Хатун не была важна любовь, и она не стала бы ревновать султана или шехзаде к другим наложницам. — Вот она пусть и идет готовить покои для падишаха. — Кивнула Хатидже. — Хорошо, я… Я все понял, госпожа. — Поклонился евнух и пошел за хатун. — А вы, — обратилась султанская дочь к служанкам. — Проследите, чтобы мои покои были прибраны, а вещи разложены по местам. — Отдала приказ Хатидже, отправляясь к Валиде Султан. Хатидже Султан успела прийти как раз в тот момент, как ее мать говорила с рабыней Александрой. Сестра и дочь султана тихо прошла в покои и присела подле матери на диван, а на тахте рядом, восседала Гюльфем — вторая наложница султана, родившая и потерявшая сына, шехзаде Мурада. А самой первой матерью ребенка султана Сулеймана была Фюлане-хатун, которая родила ему шехзаде Махмуда, но обе женщины потеряли детей. Гюльфем была дружна с Хатидже, и сам Сулейман дорожил наложницей, поэтому решил оставить ее в Топкапы, а Фюлане отправили в Старый дворец, где она и умерла пару лет назад. — Успокойся. — Строгим тоном приказала крымчанка и Александра затихла, завороженно смотря на женщину в черном платье, украшенном золотыми нитками и янтарными камнями. — Меня силком привезли в этот османский ад. Помогите… спасите меня! Я вижу, Вы есть сильная и иметь власть. Прикажите им отпустить меня, не то — покончу с собой! — Взмолилась рыжеволосая рабыня. «Нужно попробовать предложить матушке все же отпустить или продать ее подальше, может, получиться» — Подумала Хатидже и тихо сказала: — Мама, может все-таки стоит продать или отпустить девушку? Одной проблемой будет меньше для Вас. У Повелителя и так много наложниц, им тоже нужно выдавать жалование, а на них и так много уходит. — Ты собственность султана Сулеймана, теперь он твою судьбу решает. — Проигнорировав слова дочери, ответила Айше Хафса Султан. — И я! — Минуту посмотрев в глаза рабыни, Хафса Султан приказала увести невольницу обратно в ташлык. — Мне, не дорога моя жизнь! Никто не сломить меня! Оставь! Оставь меня! — Вырывалась и кричала Александра, пока евнухи уводили ее из покоев Валиде Султан. — Не волнуйтесь, Валиде. Я знаю, как ее укротить, — уверенно сказала Дайе-хатун. — Если не склониться, будет дерзить и сопротивляться — не стесняйся с наказанием. — Кивнула Айше Хафса. — Матушка, я устала за сегодняшний день, хочу поскорее лечь спать, с Вашего позволения вернусь в свои покои. — Произнесла Хатидже, когда она и ее мать остались одни в покоях. — Конечно, иди дочка. — Улыбнулась Айше Хафса. — Спокойной ночи. — Спокойной ночи, матушка. — Поклонилась Хатидже и вышла из покоев матери. Ночь выдалась тихой. На небе рассыпались яркие звезды, легкий прохладный ветерок немного охлаждал жаркий воздух Стамбула. Наложницы и рабыни мирно спали в гареме, когда им потушили свет. Все султанши, выполнив все процедуры для сохранения молодости и красоты, тоже опустили головы на подушки и закрыли глаза. Настало раннее утро. Хатидже уже проснулась и готовилась к испытаниям, что подготовил ей день: Махидевран и Мустафа должны были скоро приехать. — Айше, Повелитель оставил у себя Бихруз-хатун в покоях? — Спросила Хатидже, стоя у зеркала, пока Бейза и Авшар поправляли полы ее платья. — Да, госпожа, — ответила служанка. — Бихруз-хатун пробыла у Повелителя до утра, и падишах приказал подать завтрак для себя и для нее. — Хорошо. — Довольно кивнула Хатидже Султан. — Пока можете быть свободны, Бейза, а ты останься. — Когда Айше и Авшар покинули покои своей госпожи, сестра султана молвила. — Бейза, иди в город да найди мне знахарку. Узнай у нее, сможет ли она приготовить несколько сильных ядов и хороших противозачаточных средств. Не жалей денег ни на одно средство. И за молчание заплати, но не называй моего имени и своего, назови любое другое. — Как прикажите, госпожа. Все сделаю. — Поклонилась Бейза. — Мешочки с золотом вон там, в тумбе, бери столько, сколько понадобиться. Если не хватит, вернешься и возьмешь еще, но не забудь меня предупредить. — Сказала Хатидже и решила отправиться к матери. *** Покои Валиде Айше Хафсы Султан. *** Женщина в зеленом платье стояла посреди комнаты, дожидаясь, когда к ней придет сын-падишах. Скрипнула дверь, и она обернулась — в покои матери пришел султан Сулейман. — Не смог приступить к делам без твоего благословения. — Молодой султан подошел к Валиде Султан, поцеловал ее руку и обнял. — О, Сулейман, гордость моя. — Улыбнулась крымчанка. — Я молюсь за тебя, сын. Пусть Аллах хранит тебя и пусть не оставит Османов. — Валиде, Повелитель. — Хатидже вошла в покои и с улыбкой поклонилась. — Брат, я так рада, что смогла застать Вас у матушки. — Хатидже, сестра. — Сулейман улыбнулся и обнял сестру, после того, как она поцеловала его руку. — Валиде, доброе утро. — Поклонилась Хатидже и улыбнулась матери. — Доброе утро, моя милая Хатидже. — Улыбнулась Айше Хафса и повернулась к сыну. — Когда нам ждать Махидевран и моего внука, наследника престола? — Скоро, завтра они будут у нас. — Ответил Сулейман. — Это же прекрасно! — Улыбнулась Хатидже. — Я так по Мустафе соскучилась. Валиде, позвольте мне подготовить им покои? — Я буду не против, Хатидже, если ты пожелаешь этого. — Кивнула Валиде Султан. — Дайе-хатун и Гюльфем-хатун тебе помогут. — Валиде, Хатидже, мне уже пора. — Молвил Сулейман. — Конечно, иди сынок. Удача не отвернётся от тебя. — Ответила Валиде Султан. — Брат, пусть твой день будет ясным, а Аллах оберегает тебя от всех горестей. — Прощебетала Хатидже Султан. — Спасибо, Хатидже. — Улыбнулся сестре Сулейман и покинул покои матери. «Брат должен сейчас с Хюррем встретиться» — Задумалась сестра султана. — «Этому никак не помешать, главное не подпускать сильно близко ее к Сулейману. Скорее бы Махидевран приехала вместе с Мустафой». Оставшийся день прошел без происшествий: Бейза-хатун выполнила поручение султанской дочери, принеся с собой из города множество разных пузырьков с ядами и противозачаточными. Покои для Махидевран и ее сына были готовы и ожидали прибытия своих хозяев. Слуги приводили в порядок сад по приказу Валиде Султан, а султан Сулейман занимался своими привычными делами — делами государства, что легли ему на плечи. Утром, Хатидже Султан уже сидела возле своей матери, вместе с Гюльфем-хатун. — Как та строптивая девица? Ты справилась с ней? — Спросила Валиде Султан у Дайе-хатун. — Она стала спокойнее, быстро учится и весьма неглупа. — Отчиталась Дайе. — Построже с ней. Она, как и другие девушки, должна стать образцовой наложницей. — Произнесла Айше Хафса, надпив шербет. Двери в покои открылись, и в них вошел Сюмбюль-ага, поклонившись. — Валиде Султан, наш Повелитель принял решение без замедлений казнить Джафера-агу. — Оповестил о казни, евнух. — Решения султана никто не смеет оспаривать. Если он приказал сделать это, значит, тому есть причина. — Сделала вывод крымчанка. — Еще какая, Валиде. — Встряла Хатидже в разговор матери и аги. — Джафер-ага поджег дома людей и многие из них — погибли. А все из-за того, что они не смогли вовремя сдать долги. — Хатидже помнила из своей жизни казнь Джафера, потому с легкостью и простотой смогла донести своей матери причину решения брата. — Откуда ты знаешь об этом? — Удивилась мать султана. — Слухи быстро расходятся, к тому же, пожар был только вчера. О нем все служанки перешептывались. — Выкрутилась Хатидже и выдохнула. — Повелитель сделал правильное решение, наказав этого человека, который погубил чьих-то матерей, отцов и детей. С его стороны это было очень жестоко и самовольно. — Какой ужас! — Покачала головой женщина. — Я была другого мнения о Джафере-аге. Аллах обязательно покарает его за злодеяния. — Он получит по заслугам, но жизни умершим не вернешь. Им остается только посочувствовать. — Выдохнула султанша. Сюмбюль-ага в это время уже покинул покои матери султана, поскольку его позвали в гарем по какому-то делу. — Стоит устроить Повелителю праздник сегодня, нужно девушек выбрать. — Подумала женщина и уже хотела было позвать Сюмбюля или Дайе, как Хатидже ее опередила: — Валиде, сегодня ведь Махидевран приезжает, пусть она с Повелителем эту ночь проведет. Они так долго не виделись, ей будет больно, если Сулейман проведет ночь с другой девушкой, когда она только в Стамбул прибыла. — Хатидже, моя наивная девочка, таковы правила гарема. Махидевран должна смириться, что она не будет единственной женой. — Ответила Айше Хафса. — Она как жена султана должна вести себя, как полагается. — Валиде, но ведь она еще и женщина. — Напомнила Хатидже. — Когда женщина любит, она не контролирует себя и совершает ошибки. — Айше Хафса молчала. — Будьте терпеливей к ней. — Ладно, Хатидже, твоя взяла. Праздник можно будет и потом устроить. Прошло немного времени, как Махидевран Султан вместе со своим сыном приехала во дворец. Весенняя роза за руку вела Мустафу к дворцу, осматривая огромный дворец и сад, что его окружал. — Какой огромный дворец, мама. Скажи, он мой? — Спросил Мустафа у матери. — Да, сынок, это наш дворец. Это твой дворец. — Улыбнулась черкешенка. — Я же могу заблудиться здесь. — Заметил мальчик, а Махидевран присела на корточки перед своим сыном. — И как я найду тебя потом? — Мы будем с тобой неразлучны, Мустафа. Всегда. — Султанша погладила шехзаде по лицу. — Пойдем скорее, нас уже ждут. *** Покои Валиде Айше-Хафсы Султан. *** — Мой львенок, Мустафа, как же я по тебе соскучилась. — Мать султана обняла единственного внука и поцеловала его в лоб. — А ты скучал по мне? — Соскучился. — Согласился шехзаде. — А где же папа? Отведите меня к папе! — Твой папа занят, сынок. Потом с ним увидишься. — Ответила Гюльбахар-Махидевран. — Правда, тетушка Хатидже? — Правда. — Кивнула Хатидже. — Твой отец — наш Повелитель, и как только он освободится от дел, сразу же придет к тебе. Махидевран, должно быть, ты устала с дороги, как и Мустафа, я приготовила вам покои, идите и отдохните. — Я приказываю отвести меня к папе! Разве, это не мой дворец? — Сказал мальчик, и улыбка с лица Валиде Султан спала, и женщина посмотрела на невестку, которая качнула головой и улыбнулась. — Где он такого набрался? — Спросила Айше-Хафса у Махидевран. — Валиде, Мустафа еще маленький и не думаю, что он имел в виду то, что сказал. — Произнесла Хатидже, посмотрев на Махидевран. — Каким бы он ни был, он шехзаде в первую очередь. — Заметила, разозлившись, мать султана. — Простите меня, Валиде. — Поклонилась весенняя роза Сулеймана. — Мустафа, больше не говори таких громких слов. — Сказала Хатидже, подозвав к себе племянника. — Дворец Топкапы, как и Османское государство принадлежит твоему отцу, султану Сулейману. — И султан Сулейман Хан Хазретлири единственный хозяин всего. Повтори. — Приказала Валиде Султан. — Султан Сулейман Хан Хазретлери. — Повторил шехзаде, немного испугавшись. — Мать отвечает за воспитание и поведение сына, Махидевран. К шехзаде были приставлены учителя, да и ты тоже должна следить за ним, но что я вижу? Мустафа ведет себя высокомерно и разбрасывает такие слова по ветру! — Стала отчитывать Валиде Султан невестку, после того, как маленького шехзаде увели служанки. — Валиде, больше такого не повториться, обещаю. Я буду лучше следить за Мустафой. — Ответила Махидевран. — Простите нас. — И чтобы я больше не слышала подобного. — Кивнула султанша. — Хатидже подготовила к вашему приезду покои, отдохните. Хатидже решила вернуться в свои покои и хорошенько обдумать дальнейший план действий, но Гюльфем помешала ее планам. Одалиска завлекала разговорами султаншу и всячески отвлекала ее от дел, сама того не подозревая. Так они просидели до самого вечера, сидя на веранде и пробуя шербет да фрукты. Когда на улицу опустилась ночь, служанки зажгли лампадки и факела, освещая коридоры, комнаты и веранды госпожей. Пока Хатидже скучающе поддерживала разговор с Гюльфем, она услышала знакомую мелодию скрипки. Скрипки Ибрагима. Женский взгляд переместился на балкон, который был дальше и немного выше. Друг султана и названный его брат, стоял на небольшом балкончике, его веки были прикрыты, а руки мастерски держали скрипку, перебирая пальцами и струны. Хатидже, несмотря на то, что в прошлой жизни испытала много горя из-за любви к Ибрагиму, все же не могла просто так загасить свои чувства к нему. Посмотрев на свое отношение к нему в первой жизни, сестра султана взяла во внимание то, что и она допускала ошибки, которые и привели их отношения к печальному концу и смертям. Своими словами она задевала его достоинство и заставляла усомниться в себе, Ибрагим хотел доказывать ей, что он уже не раб и не просто служащий династии Османов, но и свободный человек, который многому добился, но Хатидже этого не замечала и всегда была уверена в том, что именно благодаря ей Ибрагим стал великим визирем, а в последствии своих неосторожных слов и действий привела мужчину к смерти. Хранитель султанских покоев почувствовал чей-то взгляд и открыл глаза, посмотрев на веранду, где стояла Хатидже Султан. Ибрагим сначала немного растерялся, но поклонился девушке, продолжая играть на скрипке и мельком смотреть на красивую сестру Султана. Хатидже смотрела и наблюдала за хранителем покоев, и ее сердце ныло и трепетало одновременно, ведь ничего не было забыто, что было тогда. Султанша взяла цветок розовой герберы из вазы и по окончанию игры на скрипке, закинула его к мужчине, и растение приземлилось на край мраморного перила балкона. Ибрагим взял в руки цветок и посмотрел на Хатидже, которая уже скрылась за дверьми своих покоев. *** Гарем, следующее утро. *** Бихруз спускалась с этажа фавориток на завтрак. С утра у фаворитки султана была небольшая слабость, но девушка не обратила на нее внимание. На завтрак, наложницам и рабыням накрыли столы и раздали тарелки с миндальным супом, яблоками и айраном. От одного вида жидкого завтрака, Бихруз замутило, и она поспешила отойти от столиков, намеревалась выйти из гарема, как ее остановил Сюмбюль-ага. — Бихруз-хатун, куда пошла? — Спросил ага у фаворитки султана. — А ну, быстро за стол. — Не могу, Сюмбюль-ага, — Бихруз прикрыла рукой свой рот. — Нехорошо мне. — Тут же выбежала из гарема гречанка. — Ах, Аллах. — Закатил глаза ага и прошел дальше в гарем. В это время, Хатидже была в своих покоях и смотрела новые ткани. Султанше принесли дорогие и красивые шелка разных цветов: от нежно бежевых до более темных с разнообразными узорами или без них. — Передай швеям, что я выбрала эти шелка. — Хатидже указала рукой на отложенные ткани с правой стороны от нее. — И эти. — Султанша указала на еще несколько тканей, которые лежали чуть поодаль от госпожи. — Пусть сошьют такие платья, какие никто еще не видел, украсят драгоценностями и сделают все, что положено. — Конечно, госпожа. — Поклонилась Авшар, беря в руки дорогие ткани, выходя из покоев. Хатидже осталась одна и устало закрыла глаза: она еще не полностью привыкла к мысли, что получила второй шанс на лучшую жизнь. Но прежде чем она могла о чем-то подумать, в покои постучались, и в них вошла Гюльфем. — Хатидже Султан. — Хатун поклонилась. — Здравствуй, Гюльфем. — Улыбнулась подруге Хатидже. — Госпожа, Повелитель вместе с шехзаде Мустафой и Ибрагимом-агой сейчас в саду, не хотите ли пойти прогуляться? — Спросила Гюльфем, подойдя к султанше. — Думаю, будет неплохо немного подышать свежим воздухом. — Ответила Хатидже и встала с места. — А вы уберите здесь все. — Приказала она девушкам, оставшимся в покоях. Хатидже вместе с Гюльфем вышли из просторных покоев и направились в сад. Всю дорогу, Хатидже только и вспоминала Ибрагима, его глаза, голос и искусную игру скрипки, музыка которой все еще играла в ее мыслях. В саду росло множество цветов, зеленых кустов и деревьев. Проходя мимо беседки, Хатидже Султан уже увидела брата-султана и племянника. — Дорогу-у! — Прокричал янычар, завидя султанскую сестру и все янычары развернулись спиной к женщине. Хатидже и Гюльфем поклонились султану, а Ибрагим-ага, увидев госпожу, поклонился ей. Султан учтиво кивнул сестре, продолжая играть с сыном деревянными мечами, пока Хатидже остановилась около хранителя султанских хором. — Вы прекрасно играли на скрипке вчера. — Сказала Хатидже, не смотря на мужчину. — Благодарю за похвалу, госпожа. — Ответил хранитель покоев, посмотрев на султаншу. — Я был рад получить от Вас цветок. — Хатидже улыбнулась и кивнула. — Вы будете играть еще? Я бы с удовольствием послушала звучание скрипки. — Скрипка помогает мне приводить свои чувства и мысли в порядок. — Ответил раб из Парги. — Вам понравилась игра и кто я такой, чтобы отказать Вам в удовольствии услышать музыку. — Я буду благодарна. — Кивнула Хатидже. Ибрагим уже начал уходить, но немного остановился перед госпожой, бросив на дорожку записку, и посмотрев на сестру султана. Когда мужчина уже отошел от девушки, Хатидже, как и в прошлый раз, «случайно» уронила платок, где лежала записка и подняла его уже с ней, спрятав в еле заметный кармашек содержимое платка. Хатидже устремилась к брату и племяннику, когда падишах подхватил первенца на руки и поцеловал его лоб. — Я победил, так не честно! — Возмутился шехзаде. — Нет, победил я, а ты повержен. — Рассмеялся султан Сулейман. — Отцы всегда честны. — Возьми, Хатидже этого непоседу. — Произнес султан. — С самого утра с мечом в руках — утомительно для ребенка. — Но я не устал! — Возразил Мустафа, посмотрев на тетушку. — Тетя Хатидже, мы можем еще погулять в саду? — Повелитель, мы еще немного побудем на улице. — Произнесла султанша. — Уверена, Мустафе это не повредит, и я верну племянника его матери до обеда. — Ну, хорошо. Мустафа, слушайся Хатидже Султан, договорились? — Спросил Сулейман у сына, на что мальчик положительно кивнул. Когда султан вернулся во дворец, Хатидже посмотрела на Мустафу, который продолжал махать деревянным мечом по воздуху. — Мустафа, тебе, наверное, будет интересней орудовать мечом имея противника, — сестра султана взяла у янычара деревянный клинок, как и у Мустафы, став напротив него. — Покажи мне, насколько хорошо ты владеешь оружием. Хатидже с детства училась владеть мечом и саблей, по повелению покойного султана Селима Хана, поскольку всегда была его любимой дочерью из всех его детей и училась почти наравне со своим братом Сулейманом. Айше Хафсе не нравилось это, но противоречить приказу мужа — не смела, потому смирилась с тем, что ее дочь будет учиться владеть оружием. — А папа не будет злиться? — С сомнением, спросил Мустафа. — Папа говорил, что нельзя бить женщин, их нужно защищать. — Не будет. — Улыбнулась Хатидже. — Мы же не будем биться по настоящему, как на поле боя, верно? Потому, ничего не случиться, если мы будем улучшать твои навыки владения оружием. Мальчик сдался уговорам тетушки, хоть и побаивался недовольства отца Повелителя. Хатидже нападала и защищалась, немного поддаваясь ребенку, дабы тот не уставал. Шехзаде Мустафа с большой осторожностью наносил удары, иногда оглядываясь и пропуская из-за этого выпуская из вида меч противницы. — Мустафа, — по окончанию поединка, Хатидже присела на корточки перед племянником. — Не нужно бояться Повелителя и его неодобрения. Уверена, наш падишах не будет против того, чтобы мы изредка проводили подобные поединки. — Но тетя Хатидже, разве папа не говорил, что оружие это не женский удел? — Спросил мальчик, опустив голову. — Уверена, для меня он сделает исключение. — Улыбнулась девушка и подняла голову мальчика за подбородок. — Всегда держи голову прямо, ведь ты шехзаде и приклонять голову должен только перед Повелителем и любовью. Ни перед кем больше. — Что такое любовь? — Спросил мальчик. — Любовь это чувство, которое делает нас уязвимыми и мы готовы простить человека за любой его проступок. Готовы жертвовать всем, что у нас есть только чтобы видеть улыбку на лице человека, к которому чувствуем привязанность и выделяем особое место в своем сердце. — Пояснила Хатидже племяннику. — Ты тоже, когда вырастешь и станешь взрослым мужчиной, встретишь ту, из-за которой твое сердце будет трепетать. — Похоже на болезнь. — Фыркнул шехзаде. — Если любовь делает нас уязвимыми, то зачем вообще любить? Лучше этого не делать. — Хатидже рассмеялась. — Сильные люди никогда не бояться полюбить, Мустафа. Давай возвращаться во дворец, — девушка передала янычарам деревянные клинки. — Твоя мама верно уже заждалась тебя. *** Вечером, в гареме устроили праздник, ведь день принес династии радостное событие: Бихруз-хатун оказалась беременной и скоро на свет появится ребенок, который пополнит династию Османов. Гречанка довольно сидела на тахте и пританцовывала на месте в такт музыки, пока Махидевран Султан ревностно сверлила хатун взглядом. Султанша была крайне недовольна тем, что у нее появилась соперница на сердце падишаха и если родится шехзаде, он автоматически сделает Мустафу не единственным наследником Османского трона. — Как жаль, что с нами нет нашего Повелителя, — произнесла Айше Хафса. — Нужно послать за ним кого-то. — Госпожа, Повелитель не сможет прийти к нам, у него в покоях наложница. — Тихо ответила Дайе, но Махидевран, что сидела около свекрови и золовки, услышала служительницу гарема. Взгляд Махидевран потускнел еще больше, и она наклонила голову вниз. Весенняя роза в глубине души знала, что никогда не будет единственной у своего султана, но сердцу ведь не прикажешь, верно? — Валиде, — Махидевран поднялась с тахты и подошла к свекрови. — Я нехорошо себя чувствую, позвольте мне вернуться в свои покои. — Можешь идти, Махидевран. Если понадобится, позови лекарей. — Кивнула Айше Хафса. — Лекари не помогут мне, госпожа. С Вашего позволения. — Махидевран поклонилась и вышла из гарема, а за ней, последовала и Гюльшах-калфа. Айше Хафса бросила сочувствующий взгляд на невестку, но потом отвлеклась на свою любимую мелодию, которую заиграли девушки. *** Следующим утром, Махидевран собирала сына на занятия. Мальчик капризничал и совсем не хотел идти на уроки. Он хотел пойти к своему отцу и к Ибрагиму, и как бы Гюльшах-калфа и Махидевран не уговаривали шехзаде, он все равно выбежал из покоев и отправился к султану. Пробегая по мраморному коридору и заворачивая за угол, Мустафа столкнулся с какой-то девушкой из-за чего, чуть не упал, если бы она не придержала его за руки. — Не ударился, мальчик? — Спросила рыжеволосая хатун. — Я не мальчик, я шехзаде Мустафа! — Ответил наследник, посмотрев на девушку. — Я иду к своему отцу, пропусти меня! — Одному не положено идти. — Почему? — Потому что таковы правила для каждого из шехзаде. — Ответила Хюррем и встала с колен. — Тебя зовут Хюррем, верно? — Спросил Мустафа, разглядывая рыжие волосы наложницы отца. — Да, — кивнула фаворитка. — Хюррем. Так назвал меня султан Сулейман. — Папа? — Переспросил мальчик. — Ты его знаешь? — Знаю. И очень хорошо. — Улыбнулась славянка. — Идем, Мустафа, я проведу тебя к Повелителю. Любимица падишаха взяла наследного шехзаде за руку и повела вперед по коридору, но им преградила путь Махидевран вместе с Гюльшах-калфой, которые следовали за Мустафой и не успевали за ним. Черкешенка завидя сына с соперницей, на минуту сбавила шаг, но тут же ускорилась и протянула руку сыну. — Мустафа, а ну-ка быстро иди сюда. — Недовольно и с повышенным тоном, произнесла Махидевран, не спуская глаз с ненавистной Хюррем. — Отойди от нее! А ты, оставь моего сына. — Произнеся это, черкешенка-султанша грубо взяла за руку своего шехзаде и увидела на руке соперницы изумрудное кольцо каплевидной формы. В ее голове закрутились воспоминания из Манисы, когда ее падишах делал этот перстень и обещал, что по окончанию работы, украшение будет красоваться на ее руке. — Это мое кольцо! Отдай его, сейчас же! — Султанша стала снимать изумрудный перстень с руки славянки. — Не отдам! Это подарок султана! — Вскрикнула Хюррем, став сопротивляться. — Снимай его, я сказала! — Продолжала Махидевран, пока Гюльшах пыталась образумить ее и отвести подальше. — Ты вернешь мне кольцо! Воровка! Ты у меня все украла! Украла! — Женщина часто задышала, а в ее глазах все помутилось и она упала без чувств на пол, успев увидеть, как русинка уходит дальше по коридору. Мустафа не совсем понимал, что же произошло, потому просто наблюдал за тем, что происходит, пока Гюльшах и евнухи переносили черкешенку в ее покои. *** В покоях Махидевран Султан все суетились: лекарь никак не приходил. Валиде Султан допрашивала Гюльшах-калфу в стороне, пока Хатидже стояла у кровати невестки. «Она забеременеет, но потеряет ребенка» — Думала Хатидже. — «Какие бы отношения нас не связывали в прошлом, я всегда в какой-то степени жалела Махидевран. Потеря ребенка — не самое хорошее событие в жизни». — Хатидже вспомнила смерти своих детей, неродившегося малыша и своего Мехмеда, который умер по ее вине от неосторожности. Наконец, Дайе-хатун привела лекарку, дабы та осмотрела Махидевран Султан. — Слава Аллаху, лекарка уже пришла. — Произнесла Валиде Султан. — Так и умереть можно, пока вас дождешься. Махидевран вскоре пришла в себя, пока женщина лекарь осматривала и прощупывала госпожу. Валиде, Хатидже и служанки стояли в комнате и ожидали новостей от лекаря. — Ну, что с моей невесткой? Иншалла все в порядке? — Спросила мать султана, когда Басак-хатун отошла от султанши и встала напротив нее. — Рада сообщить Вам первой, Валиде. — Ответила Басак-хатун. — Махидевран Султан в положении. Иншалла на свет появится прекрасный шехзаде. — Какая радость! — Заулыбалась Айше Хафса. — Все должны знать об этом. Дайе! Пусть готовят шербет, пышки и лукум да раздадут в гареме. — С радостью, Валиде Султан. — Поклонилась Дайе. — Сейчас все сделаю. Слава Аллаху радость какая! — Поздравляю, Махидевран. — Улыбнулась Хатидже невестке. — Иншалла твоя беременность пройдет спокойно, и ты подаришь Повелителю еще одного сына. — Благодарю, Хатидже Султан. — Улыбалась Махидевран, лежа на кровати. — Матушка, я пойду разбросаю монеты в гареме. — Произнесла султанская дочь, вставая. — И Мустафу с собой возьми. — Кивнула Валиде. Хатидже нашла племянника в детской вместе с Сюмбюлем-агой, который присматривал за наследным шехзаде, пока все суетились около его матери. Султанша забрала с собой Мустафу и вместе с Гюльфем встала на балкончике над гаремом, начиная разбрасывать монеты из сундука, который держали служанки. Наложницы и рабыни, пили шербет и угощались сладостями, пока не заметили, что начали разбрасывать монеты в честь беременности главной наложницы султана, Махидевран. — Пусть Аллах дарует ему долгой и счастливой жизни, иншалла. — Произнесла Гюльфем, бросая горсть золотых монет вниз, где уже столпились гаремные жительницы. — Пусть он уважает и почитает своего старшего брата и отца Повелителя. — Сказала Хатидже Султан, бросая вторую горсть монет девушкам. — Нет, я не хочу брата. — Возразил Мустафа, посмотрев на тетю. — Мустафа, иметь брата это хорошо. Он будет играть с тобой, вы будете вместе ужинать с Повелителем и ходить на пятничные молитвы. Будете дружны и не предадите друг друга, ведь никакой друг не заменит брата или сестры. А эти монеты мы бросаем ему для того, чтобы он был счастлив, придя в этот мир. — Стойте, не бросайте! У меня не будет братьев, я не хочу иметь брата! Не бросайте монеты! — Возражал шехзаде Мустафа. — Мустафа, никогда не говори такое. — Попросила Хатидже племянника. — Ты всегда останешься первым и любимым сыном своих родителей. Все в гареме радовались беременности главной наложницы султана, сама династия радовалась этому, но Мустафа продолжал оставаться грустным и говорить о том, что ему никто не нужен. Махидевран тоже не выглядела особо радостной, ведь ее султан вновь осадил ее и сделал больно своими словами, а кольцо, которое теперь принадлежало Хюррем-хатун — только больше терзало ее сердце. — Перстень мой и принадлежит только мне. — Произнесла Махидевран, как раненный стрелой зверь, посмотрев на Гюльшах. — Раздобудь его мне. Изумруд должен вернуться к своей настоящей хозяйке. — Но, госпожа, как же я это сделаю? — Спросила калфа. — Делай, что хочешь, но завтра же, чтобы перстень был у меня. — Сказала Махидевран, расчесывая свои волосы. Гюльшах не могла ослушаться свою госпожу и приказала одной из девушек украсть кольцо у Хюррем-хатун, когда будет возможность. Рабыня сначала сопротивлялась, но увидев мешочек золотых монет, которые протянула ей калфа, пообещала раздобыть перстень и молчать. — Когда мои платья будут готовы? — Спросила Хатидже следующим днем у Авшар. — Швея сказала, что она делает все возможное, чтобы закончить и преподнести Вам наряды, госпожа. — Ответила черкешенка, расправляя подол платья госпожи. — И просила еще немного времени. — У нее оно пока что есть. — Кивнула Хатидже, рассматривая себя в зеркале: ни одной морщины на гладкой коже, глаза не красны от слез, а в глазах не пропал блеск. — Госпожа, — нервная Айше-хатун вбежала в покои Хатидже Султан, поклонившись. — Что такое, Айше? Ты чем-то взволнована. — Заметила Хатидже, развернувшись лицом к служанке. — Госпожа, там, в гареме такой переполох русская рабыня устроила. — Стала рассказывать Айше. — Повелитель подарил Хюррем-хатун кольцо изумрудное, и пока девушки были в бане, оно пропало из комнаты хатун. Теперь, фаворитка обыскивает всех и вся, крик подняла, даже Дайе-хатун не может справиться с ней. — Кольцо пропало? — Переспросила Хатидже и тут же подумала. — «Махидевран-Махидевран, все не меняется. Что и следовало ожидать. Но я могу обернуть эту ситуацию против Хюррем, как — не знаю. Что-нибудь придумаю, а пока нужно кольцо у Махидевран взять и избавиться от девушки, что забрала перстень власти». — Иди и наблюдай за тем, что в гареме будет происходить, Авшар ты передай швее, что время у нее есть и пусть не торопится и качественно выполняет свою работу, Бейза ты иди за мной. — Быстро отдавала приказы сестра султана, после чего вышла из покоев под удивленные взгляды своих служанок. *** Покои Махидевран Султан. *** Махидевран ликовала: кольцо было у нее на пальце. Девушка завороженно смотрел на красивую побрякушку. Гюльшах наблюдала за госпожой и одновременно радовалась тому, что на лице у султанши вновь сияла улыбка, но в то же время боялась, что если обо всем узнают — может прийти конец Гюльбахар-Махидевран Султан. — Посмотри, как оно сияет. — Не отрывая взгляда от перстня, произнесла Махидевран. — Как самая яркая звезда на темно-синем небе. — Госпожа, в гареме русская рабыня устроила скандал, а что, если…. — Ничего не говори о ней. — Прервала служанку, Махидевран. — Не хочу слышать о той мерзавке. — Гюльшах кивнула и замолчала, а Махидевран вновь перевела свой взгляд на руку, но настроение уже было испорчено, поэтому султанша сняла перстень с пальца и успела убрать его себе в шкаф, перед тем, как открылись двери, и в покои вошла Хатидже Султан. — Госпожа, — Махидевран и Гюльшах поклонились. — Выйдите все. — Приказала Хатидже служанкам. — Гюльшах, а ты останься здесь. — Махидевран с изумлением и непониманием посмотрела на золовку, переглянувшись с калфой. Когда служанки султанши вышли, Хатидже посмотрела на невестку. — Махидевран, ты, верно, слышала, что перстень Хюррем-хатун неожиданно пропал сегодня. — Д-да, слышала, госпожа. — Согласилась Гюльбахар-Махидевран сглотнув. — Не следить за подарком от нашего Повелителя очень глупо и недальновидно. — Верно. — Кивнула Хатидже, продолжая смотреть на наложницу брата-падишаха. — Махидевран, будь добра, отдай мне перстень. Я знаю, что он у тебя. — Госпожа, как Вы могли подумать о таком! Я не воровка, а госпожа, мать наследного шехзаде и главная наложница и жена нашего Повелителя! — Возразила Махидевран. — Ваши подозрения беспочвенны! — Махидевран, давай не будем звать сюда евнухов, дабы они обыскивали покои и доносили об этом Валиде Султан и Повелителю. — Выдохнула Хатидже. — Если прознают, что именно ты завладела перстнем, что тебе не принадлежит, какие слухи пойдут в гареме? Как ты будешь смотреть в глаза Повелителю, Валиде и своему сыну? Ты же не хочешь, чтобы Мустафа стал стыдиться своей матери. — Махидевран не улыбалась, а в глазах стали наворачиваться слезы. — Я даю слово, что перстень рано или поздно твоим будет, как ты и хочешь, а пока верни его мне и наблюдай, что произойдет. А ты, — султанская дочь посмотрела на Гюльшах. — Поведаешь мне, какую девушку ты подбила пойти на воровство. Махидевран, отдай мне кольцо, пока не стало поздно. Махидевран вытерла рукой слезы и открыла дверцу шкафа, извлекая из него маленькую шкатулку в которой и лежал всеми желанный изумрудный перстень, протягивая его Хатидже Султан. — Вот и хорошо. — Улыбнулась Хатидже, беря в руки шкатулочку. — Верь мне, Махидевран, никто кроме нас не узнает о том, что произошло. Гюльшах, кому ты поручила украсть кольцо? — В гареме есть Дидем-хатун, одна из новеньких. — Ответила калфа, перед этим посмотрев на госпожу и получив от нее положительный кивок. — Я дала ей золота и попросила забрать кольцо и никому не рассказывать. — Необдуманное решение вы приняли. — Покачала головой султанша. — За дело может Ибрагим-ага приняться, вот тогда никому хорошо не будет. — Госпожа, но что же теперь делать? — Подала голос Махидевран, после долгого молчания. — Теперь Повелитель точно отвернется от меня, а Валиде разочаруется. — Ты пытаешь угодить другим, Махидевран, это твоя главная ошибка. — Ответила Хатидже. — Но не беспокойся, я помогу тебе, но не высовывайся и веди себя, как обычно да радуйся, что носишь ребенка нашего Повелителя, как это делает Бихруз-хатун тратя свои деньги направо и на лево. — Хатидже вынула из шкатулки перстень, пряча его у себя в платье. — Следи за своим здоровьем и не потеряй дитя, что так долго ждала и про Мустафу не забывай. — Как прикажите, госпожа. — Поклонилась Махидевран. — Благодарю Вас, госпожа, Вы спасаете мою жизнь, я никогда этого не забуду. — Хатидже лишь кивнула и улыбнулась невестке. — Гюльшах, приведи ко мне эту Дидем-хатун в покои. — Отдала приказ Хатидже, прежде чем выйти из покоев Махидевран Султан. «Кольцо я забрала, только вот что теперь с ним делать?» — Размышляла Хатидже, уже вернувшись в свои покои и вертя в руках украшение. — «За него были такие драки, многие его примеряли, но оно все равно возвращалось к Хюррем, нужно немного изменить и его историю; сделать так, чтобы брат лично подарил его Махидевран». Стук в дверь отвлек от раздумий госпожу, и она повернулась лицом к двери и сказала: — Войдите! В покои, вошла Гюльшах-калфа, ведя за собой какую-то хатун. Хатун была напугана, ее ноги тряслись, а руки нервно сжимали юбку простенького розового платья, а в глазах чуть ли не стояли слезы и испуг. «Что ж за день сегодня такой! Все плачут, неужели все так бояться меня?» — В сердцах прокричала Хатидже, оглядывая девчушку, которой по виду было не больше пятнадцати лет. — Тебя зовут Дидем-хатун? — Спросила Хатидже у испуганной до смерти девушки. — Да, госпожа. — Мямля, ответила девушка и не выдержав, упала на колени, выпуская слезы. — Госпожа, я ни в чем не виновата! Мне приказали, и я не могла ничего сделать, как только выполнить приказ! Пощадите меня! Я все сделаю, только не убивайте! — Гюльшах, должно быть стыдно. — Покачала головой Хатидже, посмотрев на калфу, которая виновато опустила голову. — Подбить ребенка на подобное. Вставай, Дидем, я не собиралась убивать тебя. — Хатидже встала с дивана и подошла к девушке, придерживая ту за локоть, помогая встать. — Вытри слезы и перестань плакать. Пока не возвращайся в гарем, пусть пропадет краснота под глазами и высохнут слезы. — Я совершила страшный грех, госпожа и должна поплатиться за него! — Проговорила рабыня. — Все мы не без греха, Дидем. Прожить во дворце Топкапы не совершив ни одного злодеяния — невозможно, как бы не хотелось. — Ответила Хатидже и после недолгого молчания, добавила. — Ты станешь моей служанкой, таким образом, никто не станет допрашивать тебя и ты окажешься вне подозрений, поскольку у тебя будет алиби — ты была со мной. Авшар, Бейза и Айше подтвердят это, если вдруг понадобиться. — Благодарю, госпожа! — Дидем поцеловала полы дорогого платья госпожи. — Я на веки буду у Вас в долгу. — Верности будет вполне достаточно, Дидем. — Ответила Хатидже, улыбнувшись новой служанке. — А что до кольца то нужно что-то поскорее придумать. Хатидже Султан задумалась, но потом стала озвучивать свои мысли вслух, дабы Дидем и Гюльшах их слышали. Женщины продумывали план до самых мелочей, чтобы он сработал, а заключался он в том, чтобы выставить Хюррем очень невнимательной и неаккуратной особой. Нужно было сделать так, чтобы Валиде Султан лично увидела перстень где-нибудь во дворце, недалеко от гарема и подумала, что фаворитка сына сама обронила украшения и не обратила внимание на его пропажу вовремя, подняв шум в гареме лишь через время и потратила время госпожей. Самое главное, чтобы султан Сулейман узнал о пренебрежительном отношении новой возлюбленной к подарку и отобрал кольцо у нее и передал его Махидевран. Вместо Валиде, могла бы быть и Дайе-хатун, но если мать падишаха увидит кольцо воочию, то будет гораздо эффективнее. — Дидем, ты знаешь гарем и видела, где обычно Хюррем-хатун ходит, подложи перстень куда-нибудь. — Произнесла, наконец, Хатидже. — Гюльшах, а ты возвращайся к Махидевран и следи, чтобы она не нервничала, не дай Аллах ребенка потеряет. — Конечно, госпожа, все сделаю. — Поклонилась Гюльшах и вернулась к весенней розе. — Иди, но осторожно, чтобы никто не заметил. — Напутствовала Хатидже. — Я поняла. — Поклонилась девушка, беря кольцо в руки, сжимая его. Дидем тоже вышла из покоев, торопясь спрятать кольцо там, где Хюррем ходила чаще всего в последнее время, а именно: золотой путь, путь к покоям Повелителя. Оглядевшись, девушка удостоверилась, что в коридоре никого нет и положила кольцо под красивую синюю вазу с белым узором, которая стояла на полу. Когда все было готово, Хатидже взяла с собой мать и они вместе пошли к Повелителю в покои, чтобы свидится с государем, но идя по коридору, Хатидже не заметила кольца, которое должно было лежать у третьей вазы от покоев падишаха в коридоре, как бы она не разглядывала. «Где же перстень? Дидем не могла соврать мне или ошибиться» — Подумала Хатидже. — «Что же теперь делать?». Войдя в покои государя, Хатидже и Айше Хафса поклонились Сулейману, перед которым, стоял Ибрагим-ага и что-то говорил. — Повелитель, я нашел это в коридоре. — Сказал Ибрагим, протягивая что-то султану в руке. «Это же кольцо!» — Разглядела Хатидже вещь, которую держал мужчина в руке. Султан удивленно посмотрел на изумрудный перстень, беря его в руки. — Я дарил его Хюррем, как оно оказалось в коридоре? — Спросил султан у Ибрагима, но тот пожал плечами, ничего не ответив. — Слава Аллаху нашлось кольцо. — Произнесла Валиде Султан, облегченно выдохнув. — Хюррем-хатун разворошила весь гарем и такое устроила! — Возмущалась женщина. — Не понимаю, сынок, почему ты подарил его именно ей. Потеряла ценный подарок — какая низость и неуважение. — Валиде, Хюррем-хатун ведь не виновата, что была невнимательна. — Встряла Хатидже. — Повелитель, давайте я верну перстень его хозяйке, — Хатидже намеривалась подойти к брату, но прежде чем она это сделала, падишах сказал: — Не нужно, Хатидже, — мужчина положил кольцо в маленькую шкатулку. — Если кольцо не осталось у его владелицы, значит, не она его хозяйка. «Конечно не она, ты его для Махидевран делал» — В душе закатила глаза Хатидже. — «Получилось даже лучше, чем я планировала, как хорошо, что Ибрагим нашел его, а никто другой». — Ибрагим, ты можешь идти. — Кивнул падишах и хранитель султанских покоев вышел, оставляя Сулеймана и его семью наедине. — Валиде, Хатидже, я рад вас видеть. — Султан встал из-за стола и подошел к женщинам. — Мы с Хатидже решили зайти к тебе, последнее время ты очень занят. — Улыбнулась Айше Хафса. — Ты не устал, сынок? Может, устроить тебе праздник? — Не нужно, Валиде, много дел. — Ответил Сулейман матери. — Не перетруждайся, брат. Так нельзя, нужно иногда и отдыхать от государственных дел. — Заметила сестра султана, улыбнувшись брату. — Не буду, моя дорогая сестра. — Улыбнулся султан. — Мне сейчас нужно на совет дивана идти, потому я вынужден вас оставить. Давайте как нибудь поужинаем семьей. — Предложил Сулейман. — О, это будет чудесно! — Согласилась Айше Хафса. — Позовем Махидевран и Мустафу, прекрасно проведем время. — Вот и решили, а сейчас мне уже пора. — Падишах откланялся и вышел из своих покоев. — Матушка, я тоже наверное пойду. — Произнесла Хатидже и уже хотела уйти, как ее остановила мать. — Хатидже, дочка, в последнее время, ты стала какой-то скрытной, с Гюльфем последние дни не общаешься, все сидишь в своих покоях и иногда в сад выходишь, и у меня не появляешься практически. Что-то произошло? Я чем-то тебя обидела? — Нет, матушка, что Вы. Как могли подумать о таком? — Спросила султанша у матери. — Просто Вы заняты управлением гаремом, брат тоже теперь вечно пропадает и погружается в дела империи, не хочу мешать. К тому же, я не скучаю, у меня тоже есть свои дела и занятия. — Оправдалась Хатидже. — А с Гюльфем, я и правда в последнее время не разговаривала и не виделась, не знаю, почему так получилось. Была занята и погружена в свои мысли. — Хатидже, ты никак мне не помешаешь. — Заверила крымчанка. — Приходи, когда захочешь. И дорогая, я не хочу, чтобы ты чахла в стенах дворца и пряталась в своих покоях, тебе пора и о новом замужестве задуматься. — Валиде, давайте не будем пока вспоминать о браке. Я пока не желаю этого. — Отмахнулась Хатидже и немного напряглась. — С Вашего позволения. Девушка поклонилась и вернулась в свои покои, на следующий день, позвав к себе Гюльфем, приглашая на завтрак. Женщина приготовили завтрак и вынесли его на просторную веранду. Солнечный свет приятно согревал, а шуршание листвы успокаивало. Гюльфем и Хатидже разговорились, как никогда раньше. Во время разговора, султанша вспомнила про записку, которую ей отдал Ибрагим. Да, она знала, что в ней написано, она помнила почти каждую строчку посвященную ей, но все же решила перечитать еще раз послание от возлюбленного, который в прошлом причинил ей много боли, как и она ему. Девушка взяла в руки резную шкатулку и открыла ее, вынув оттуда записку и развернув ее, присела на диван, начиная читать: «Подобны Вы звездам, что освещает мне путь темной ночью, моя госпожа. Ваш свет сравним с сиянием солнца. Месяц померк и стыдливо спешит скрыться с глаз, Ваш раб Ибрагим — ослеп от этого света, спасения нет, моя госпожа». Коротко шлось в записке, но читая ее, сердце Хатидже трепетало, а милая улыбка украшала ее и так красивое лицо. — Ибрагим-ага написал что-то, что согрело Ваше сердце, госпожа? — Спросила Гюльфем, все это время сидя на диване, напротив. — Что? — Переспросила Хатидже, не расслышав слова подруги. — Я говорю о записке от хранителя покоев. — Произнесла Гюльфем. — Ты всегда все знаешь. — Ответила Хатидже, складывая записку и укладывая ее обратно в шкатулку. — Только вот откуда? — А есть кто-то другой, кто тревожит Ваше сердце, госпожа? — Улыбнулась Гюльфем-хатун. — Я же видела, как Вы смотрите на него, а он на Вас. — Передашь Ибрагиму, что я буду ждать его в саду. — Кивнула Хатидже. — Только, чтобы никто не видел. В дверь постучались и в покои, вошла Дидем-хатун, поклонившись. — Госпожа, извините, что отвлекаю. — Произнесла девочка. — Что такое, Дидем? — Там Махидевран Султан стоит у дверей, просит срочно принять ее. Я сказала госпоже, что Вы никого не принимаете, но она настаивает принять ее и говорит, что она не может ждать. — Передала просьбу госпожи, Дидем. — Что может быть такого срочного? — Спросила Хатидже у самой себя. — Ладно, пусть заходит. Дидем поклонилась и направилась звать главную наложницу султана. Когда Махидевран зашла и поклонилась, Хатидже увидела какой-то странный страх застыл в глазах девушки, ее руки чуть ли не тряслись, а лицо было бледно. Махидевран смотрела в глаза Хатидже Султан, будто что-то в них отыскивая. — Махидевран, присядь. — Предложила Хатидже. — Ты чем-то напугана. Что опять произошло? «Что с ней такое? Может, мой план провалился и о ней узнали? Не должны были, мы все тщательно продумали». — Подумала сестра султана. — «И Валиде не могла знать, что Махидевран кольцо забрала и отругать ее не могла. Ладно, послушаем, что же она скажет, ведь лично видела перстень у Повелителя». — Не молчи, Махидевран, говори. Ты вся дрожишь. — Будто щипцами, вытягивала слова из черкешенки, Хатидже. — Госпожа, я хотела бы поговорить с Вами. — С опаской проговорила Гюльбахар-Махидевран и добавила. — Наедине.