*** Воспоминание Айше Хафсы Султан. ***
Султан Сулейман пришел к матери в покои и поцеловал ее руку. — Валиде. — Улыбнулся мужчина матери. — Добрый вечер, Сулейман. — Улыбнулась Валиде сыну. — Ты уже слышал? Махидевран беременна. Я так рада, что появиться новый шехзаде или госпожа. — Я уже знаю об этом. — Кивнул султан. — И тоже очень рад, а также решил приготовить для Махидевран подарок. — И что же это за подарок? — Есть некоторые владения в Стамбуле и Мекке, которым нужен покровитель и ответственный человек, которому я бы доверял, и, с этих земель будет неплохой доход, поэтому я решил, что эти земли, будут Махидевран принадлежать. Я уже обо всем распорядился и посчитал нужным, чтобы Вы тоже знали об этом. — Улыбка с лица крымской султанши исчезла. — Ей и только ей я могу доверить эти владения. — Сулейман, но это неправильно. — Возразила женщина. — Махидевран не может распоряжаться землями, к тому же, она твоя наложница и рабыня, и твое решение противоречит всем правилам, традициям и законам. — Валиде, я посчитал это правильным решением. Года идут, сменяют друг друга, потому я вправе и менять закон. — Отрезал султан, недовольно посмотрев на мать. — И она не просто наложница, она мать моих детей, мать наследного шехзаде, помните это. — Может, ты еще ей и свободу подаришь, Сулейман?! — Вспылила женщина. — Если захочу — сделаю это, Валиде, сей вопрос уж мне решать. Разговор закончим на этом. Завтра будет праздник, не будем продолжать ссору. — Сулейман поспешил удалиться из покоев матери, и крымчанка опустилась на диван. — Махидевран ко мне завтра приведите! — Приказала разъяренная Валиде Султан и выпила успокоительное. Ночь для Валиде Османской империи прошла ужасно. Она никак не могла выкинуть из головы слова сына: «Если пожелаю — сделаю это, Валиде, сей вопрос мне уж решать». Он был готов сделать для Махидевран все, и Хафсе Султан это очень не нравилось, ведь она уже понимала, что начинает терять расположение и контроль над сыном, и винила в этом именно третью невестку — черкешенку Махидевран. Настало раннее утро. Мать падишаха уже ждала у себя Весеннюю розу, дабы поговорить с ней на чистоту. Двери отворились, и ничего не подозревавшая Махидевран вошла в покои. По ее радостной улыбке уже было видно: подарок она получила, и он пришелся ей по нраву. — Махидевран. — Дочь крымского Хана холодно посмотрела на мать своих внуков. — Валиде, — девушка поклонилась. — Дайе-хатун мне сказала, что Вы хотите о чем-то поговорить со мной. — Да, Махидевран, хотела. — Невестка сразу же почувствовала, что разговор будет не из приятных. — Вчера ко мне Сулейман приходил, говорил, что рад твоей беременности и хочет сделать подарок. — Да, я его получила. Со стороны Повелителя это было очень щедро. — Кивнула Гюльбахар-Махидевран. — Так вот: ты должна вернуть эти земли Сулейману. — Махидевран удивилась. — Ты отдашь мне бумаги на владения этой землей, а я скажу сыну, что ты решила отказаться от подарка в силу своей скромности. — Валиде, Вы меня простите, но… — Молчи, и слушай меня! — Повысила голос Валиде Султан. — Я всегда помогала тебе, сделала любимой женщиной султана, благодаря мне ты на вершине, но что я вижу? Ты, рабыня, решила, что достойна быть еще выше? — Валиде, эти слова переходят все границы. Я рабой не была и не буду никогда. — Отрезала Махидевран, отступая на шаг назад. — Я дочь из уважаемой княжеской семьи, сестра князя Маашука Канукова, а здесь главная женщина и жена падишаха, мать его детей и не потерплю даже от Вас всех этих грязных слов…. — Удар. Боль. Мать Сулейман влепила звонкую пощечину бывшей любимой невестки. — Пусть так, но здесь ты все еще рабыня. Рабыня, которая должна преданно служить монаршей семье. — Гордо задрала подбородок Валиде Султан. — Знай свое место и не суй свой нос в дела, которые тебя не касаются, а особенно — не смей разговаривать со мной в таком тоне. Ты отдашь мне бумаги, по хорошему или по плохому! — Документы Вы не получите, Валиде. Я их владелица. — Опомнившись, ответила черкешенка, зло усмехнувшись. — Пусть в этот раз я позволила Вам унижать меня, но Вы ответите за каждое слово и боль, которую причинили мне, вот увидите. На сим — откланяюсь. — И султанша, словно ураган быстро покинула покои Валиде Султан.*** Конец воспоминания. ***
Хатидже так и не удалось разговорить мать, поэтому, она встала и направилась к союзнице. — Хатидже, постой… — Бейхан пыталась остановить сестру, но мать остановила ее. — Постой, Бейхан. Пусть идет. — Бросила женщина. — Она уже взрослая девочка и сама решит, что делать, а что нет. Хатидже не могла оставить подругу и союзницу одну с проблемами, потому с улыбкой присела возле нее на тахту. Возле Махидевран сидела еще Гюльнихаль и Бихруз Султан, девушки поклонились госпоже и вновь опустились на свои места, продолжая тихо разговаривать между собой и посматривать на своих детей: Мехмед бегал с сестрой, старшим братом и детьми важных политических деятелей, а Баязид лежал возле Гюльнихаль на тахте, разглядывая узор их беседки. — Махидевран, здравствуй. Мы так и не виделись этим утром. Что произошло между вами с Валиде? — Спросила Хатидже у подруги. Махидевран подсела ближе. — Валиде пришлось не по вкусу решение султана. — Сказала Махидевран. — В мои руки перешли некоторые владения, причем, которые будут приносить мне неплохой доход. — Султанша усмехнулась. — Не знаю, что такого мог сказать Повелитель, что Валиде Султан выместила на мне свою злость и сделала врагом номер один очевидно. — Странно. — Повела бровью Хатидже. — Но я рада за тебя. Вижу, что у тебя неплохо, получается, держать Сулеймана в своих руках. — Да. — Кивнула черкешенка. — Как оказалось, это не так уж и сложно, только стоит постараться. А почему Вы покинули свою беседку? — Махидевран, неужели ты думаешь, что я не обратила бы внимание на то, что моя подруга и союзница сидит отдельно, как наказанная. — Султанши рассмеялись. Напряжение между матерью и наложницей султана росли, но при падишахе они вели себя как обычно, будто ничего не произошло. Хафса Султан пока не могла придумать, как же подставить черкешенку, и та, как назло ей и терпению и совершала ошибок ни в воспитании детей, ни в своем поведении. Поэтому, временно главная женщина империи отложила козни на невестку и продолжала готовиться к свадьбе младшей дочери. Ибрагим и Хатидже лично ездили в будущее их жилище: там было пустынно и совсем неуютно. Но пара надеялась сделать дворец их настоящим домом и пристанищем для них и их будущих детей. Там было все отремонтировано, но не хватало чего-то, и Ибрагим предложил будущей супруге расписать несколько покоев и залов, «как у неверных» — так выразился паша. Хатидже согласилась, ей никогда не надоедали в прошлой жизни разрисованные стены новыми рисунками, не такими, как во дворцах в которых она жила когда-либо. Великий визирь предложил на следующий день Матракчи заняться росписью, но тот наотрез отказался и сказал, что знает намного лучше мастера в таких делах, чем он. — Его зовут Лука. — Говорил Матракчи. — Очень хороший парень, рисует сильно и красиво, вот только возьмётся ли он за эту работенку — не могу сказать. Не знаю. — Я хочу тоже его увидеть и посмотреть на его мастерство. — Отвечал паша. — С удовольствием познакомлю вас. — Заулыбался Насух-эфенди. — Как только будете на базаре — сразу же. Мы с ним приятели, потому встречу будет несложно устроить. Ибрагим и Лука встретились на следующий же день, рисунки крымского художника понравились паше и он пригласил его смотреть дворец. Луке очень понравился дворец, и он вскоре принялся за дело, после того, как ему предоставили все, что нужно для работы. А также выделил небольшую сумму для того, чтобы крымчанин работал усерднее. Матракчи же, помогал молодому художнику, и каждый день навещал его, развлекая разговорами. А через несколько дней работы, сам султан Сулейман приезжал во дворец, рассматривая красивые рисунки, которые вскоре покрыли пустые белые стены. Падишаху очень понравилась работа художника и Ибрагим предложил, чтобы Лука написал портрет Сулеймана, и тот согласился, поэтому у крымчанина работы стало больше. Но из-за неотложных дел, написание портрета отложили. А к тому времени, подготовка к свадьбе подходила к концу…. Хатидже стояла в покоях матери и на ней красовалось роскошное красное платье, вышитое золотом. Валиде Султан надела на голову дочери корону с ниспадающими красными нитями из драгоценных камней и золотых цепочек. — Дорогу! Султан Сулейман Хан Хазретлери! — Объявил евнух и Сулейман вошел в покои. — Хатидже, моя дорогая сестра. — Сулейман подошел к султанше и поцеловал ее в лоб. — Я дал тебе обещание, и сегодня его выполняю. — Валиде стояла немного позади и на ее глазах наворачивались слезы счастья и горя одновременно: ее младшая дочь обрела свое счастье и семью, и уже покидает свой дом, обретая новый. Сулейман открыл шкатулку и достал из нее ожерелье из тюльпанов и сережки, надевая украшения на сестру. — Ты счастлива — и мое сердце наполняется радостью. — Повелитель, я буду до последнего вздоха благодарна Вам. — Ответила Хатидже, улыбнувшись. — И Ваш подарок будет самым ценным, что у меня есть. Шейх-уль-ислам в присутствии свидетелей сочетал брак между пашой и сестрой султана. Паши и присутствующие возле визиря поздравляли его, ведь теперь — Ибрагим и Хатидже законные супруги, и паша стал многоуважаемым зятем. В городе был праздник: акробаты выступали и показывали свое мастерство. Музыканты играли на инструментах, а слуги выносили в город сладости и питье, угощая всех граждан. Некоторые были возмущены, что праздник шел уже около девяти дней и шли на это празднество большие суммы акче из казны и говорили, что она останется пуста, а некоторые только наслаждались праздником. Хатидже шла по саду, а за ней направлялись и ее родственники, кроме падишаха. Махидевран и Гюльфем шли прямо за ней с левой и правой стороны, а уже за ними следовала и Хафса Султан: они провожали госпожу в путь и ее уже ждала карета. За каретой, было еще около двух повозок, в которых лежали подарки: разные ткани, золото, ехали и слуги и много другого богатства. В новом дворце тоже шло празднество, и суетились слуги, подавая знатным гостям кушанья. И опять же, между женщинами и мужчинами висела белая длинная ткань, ограждая их друг от друга. Гости вели разговоры между собой, смеялись и смотрели за выступлениями, которые были перед их глазами, пока музыка не замолкала в новом дворце, а в небе дарили радость и восхищение фейерверки. Господа разошлись лишь под поздний вечер, когда все устали и наелись вдоволь.*** Покои новоиспеченных супругов. ***
Хатидже, все еще в красном платье и закрытом вуалью лицом, сидела в их с Ибрагимом покоях на постели, устеленной синим шелком и мягкими подушками. Паша и его теперь супруга решили, что они будут жить в одних покоях, поэтому выбрали самую просторную и уютную на их взгляд комнату в их дворце, к которой еще была сделана и просторная веранда, вид из которой выходил в сад и виднелся вдали Босфор. Гюльфем поправила платье султанши и удалилась вместе со служанками из покоев и Хатидже осталась одна, унимая гул в голове. «Хатидже, ты же проходила это все, не переживай» — успокаивала себя госпожа. — «Эта ночь пройдет прекрасно, и все будет в порядке». Султанша встала, когда в покои вошел Ибрагим, ее супруг от сегодняшнего дня и ночи. Мужчина смотрел только на свою госпожу; он хотел наклониться, чтобы поцеловать подол ее платья, но девушка остановила его, смотря в глаза. — Ибрагим, не нужно делать этого. — Полушепотом молвила Хатидже. — Не нужно целовать подол моего платья. — Как пожелаете, моя госпожа. — Кивнул визирь, открывая своему взору лицо красивой султанши, трепетно снимая с нее вуаль, а потом и корону, которая порядком надоела своей хозяйки. Их дыхания участились, а сердца забились быстрее. Паша медленно снимал с жены украшения и расстегивал наряд, своими касаниями и дыханием касаясь кожи Хатидже и вызывая мурашки. Его губы приблизились к губам Хатидже, а руки стали расстегивать пуговицы платья, сбрасывая его на пол. В их головах было пусто, и только одна мысль крутилась и не покидала: они могут прикасаться, целовать и чувствовать друг друга, и это не будет для них запретом или нарушением.***
На утро, супругам принесли завтрак: повара старались, чтобы угодить и понравиться новым хозяинам. Они сидели на тахте в халатах. Паша только и смотрел что на свою султаншу. — Что такое, Ибрагим? — Спросила, улыбнувшись Хатидже. — Не могу налюбоваться Вами, моя госпожа. — Ответил Ибрагим. — Все думаю, будто это сон, что мы вот так сидим утром и наслаждаемся завтраком. — Ибрагим, не нужно называть меня госпожой, ведь мы теперь супруги и не посторонние люди, хоть и не были ими никогда. — Заметила султанша. — Давай придумаем, как будем называть друг друга, когда будем дома? — Предложила она. — Я только с радостью. — Согласился паша и замолчал. На его лице появилась шуточная серьезность. — Милая, дорогая, любимая, Хатидже, моя госпожа, хайяти, ангел мой — я не могу подобрать одного слова, как бы называл Вас. — «Тебя», не «Вас». — Улыбнулась Хатидже и положила в рот кусочек лукума. — Называй меня так, как хотелось бы тебе, единственный мой. Хатидже и Ибрагим почти не выходили из своих покоев: они просто не могли покинуть друг друга, когда только обрели. Они делали все, что душа пожелает: смеялись, читали, паша учил госпожу играть на скрипке, а Хатидже делала вид, что и правда не умеет играть. Но, рано или поздно приходиться возвращаться в скучные будни: почти через неделю, Ибрагим уже сидел на своем месте, на совете дивана и проводил собрание, а Хатидже решила заняться делами дворца: нужно было подвести подсчеты, дать нужные распоряжения и, конечно же, заняться садом и, в честь их свадьбы, супруги решили, что стоит устроить небольшой праздник только для близких родственников. — Бейза, Авшар, теперь Вы главные служанки этого дворца. — Сказала султанша, сидя на диване. — Вы верой и правдой мне служили, поэтому заслужили повышения. — Благодарим, госпожа. — Поклонились девушки, улыбнувшись. — Что будет входить в наши обязанности? — Вы будете управлять другими слугами, а также у вас будут некоторые привилегии, каких не будет у других. — Начала госпожа. — Вы будете вести расчеты, заниматься всеми внутренними делами и знать обо всем, что происходит здесь. Выполнять все мои поручения особой важности, а пока, пойдите и распорядитесь, чтобы к завтрашнему вечеру ужин, прибудет вся моя семья. Пусть готовятся, если будет нужна дополнительная помощь или растраты — пусть просят все, что потребуется. Бейза ты этим займешься, а ты, Авшар, — Хатидже посмотрела на вторую служанку. — Проследи за садовниками, чтобы все выполняли точно и не отлынивали от работы. — Да, госпожа, все сделаю. — Поклонилась Бейза. — Позволите приступить к делам? — Спросила готовая Авшар. — Да, можете идти. — Кивнула султанша, и в дверь кабинета тут же постучались. — Войдите! — Госпожа, — в покои вошла молоденькая служанка и поклонилась, ее звали Идлаль. — Там в большую гостиную, привезли подарок от венецианского посла, спрашивают, где поставить, что мне им передать? — А что за подарок? — Поинтересовалась Хатидже, уже зная, что это прибыл резной стол и бархатные стулья. — Это европейские стол и стулья, султанша. — Ответила девушка. — Очень красивые, я таких еще не видела! — Идлаль произнесла последние слова с таким восхищением, будто видела перед собой не предметы быта, а нечто божественное и невиданное. — Раз ты так говоришь, значит, так и есть. — Улыбнулась госпожа и встала. — Что ж пойдем, посмотрим. Хатидже шла по дворцу и все разглядывала его: она знала каждый уголок, но еще никогда не чувствовала себя такой счастливой. В большой гостиной, которая была расписана Лукой, уже был Ибрагим вместе со слугами. Огромные покои были расставлены именно в европейском стиле, и только уголок с диванчиками и тахтой напоминали о Турции. — Ибрагим, дорогой, — Хатидже вошла в открытые двери и подошла к мужу. Ибрагим оторвал взгляд от стола и улыбнулся супруге, поцеловав и обняв е. — Любимая, — паша приобнял девушку за талию. — Рад видеть тебя, ты всегда прекрасна. Я так соскучился, пока был в Топкапы. — Какой красивый стол, — сказала девушка проведя рукой по гладкой деревянной поверхности. — Венецианский посол подарил его и стулья с серебряными подсвечниками нам на свадьбу. — Сказал мужчина. — Теперь мы ужинать будем за этим столом. — Прекрасно. Стол просто идеально вписывается в интерьер гостиной, всегда думала, что здесь чего-то не хватает. — Хатидже посмотрела на Ибрагима. — Я рад, что ты разделяешь со мной мнение. — Он улыбнулся. — А ты не забыл передать Повелителю, что мы ждем всех у нас? — Спросила султанша. — Да, передал. Повелитель сказал, что непременно они непременно прибудут на ужин. — Кивнул паша. — А мои племянники тоже прибудут? — Ибрагим снова кивнул. — Может, пригласим твоего отца и брата? — Не думаю, что это будет уместно. — Ответил паша. — Моим родным может быть немного неуютно с нами. — Может тогда как-нибудь позавтракаем вместе? Я была бы рада познакомиться с ними ближе. — Предложила султанша альтернативу. — Можно даже завтра утром или через несколько дней. Когда у тебя будет свободное время? — Думаю, это будет несложно устроить. Через несколько дней — в самый раз, если только ничего не случиться. Будем уповать на Аллаха — и все будет в порядке. — Согласился Ибрагим с улыбкой. Весь следующий день, Хатидже и служанки подготавливались к ужину: слуги расставляли свежие цветы в гостиной и на столе, помогали своей хозяйке подобрать наряд, а повара не выходили из кухни, приготавливая блюда, достойные высоко почтённых гостей. На Хатидже красовалось желтое платье с кафтаном и невысокая корона, придерживающая бежевую вуаль. — Я не могу оторвать своего взгляда. — Ибрагим вошел в покои, когда Хатидже была уже готова. — Я не помешал, надеюсь? — Нет, любимый, я уже готова. — Султанша обернулась и увидела пашу в зеленых одеждах, расшитых золотом. — Этот кафтан тебе к лицу, — девушка подошла и немного поправила воротник мужа. — Но так будет лучше. — Они рассмеялись. — Пойдем, скоро прибудут гости. Зал был прекраснее и праздничнее, чем обычно: благоухали цветы, горели свечи, а на столе стояли первые блюда. Немного дальше, где были диваны, был подготовлен стол и для детей: Мустафа, Нармин и Мехмед тоже должны были приехать, и, чтобы взрослые могли поговорить на свои темы и не заставлять скучать детей детей, подготовили и им отдельный уголок. В залу, вошли мать султана, за ней Гюльфем и Гюльнихаль, которая тоже была приглашена, но шехзаде Баязид остался в Топкапы, ведь был еще слишком маленьким. Следом вошел Мустафа, держа за руки младших брата и сестру. — Матушка, Гюльфем, я так рада вас видеть. — Султанша обняла мать и подругу. — Гюльнихаль, тебя я тоже рада видеть у себя в гостях. — Мать шехзаде Баязида мило улыбнулась и поклонилась, продолжая невинно рассматривать рисунки на потолке. — Хатидже, доченька моя, тебя так не хватает во дворце. — Улыбнулась крымчанка. — Не могу к этому никак привыкнуть. — Госпожа, султанши. — Ибрагим поклонился. — Мы рады видеть и принимать вас в нашем дворце. — Айше Хафса кивнула, и ее взгляд перешел на стол со стульями, которые были обтянуты мягким красным бархатом. — Валиде, а Махидевран и Повелитель не с вами прибыл? — Спросила Хатидже у матери. — Махидевран и Сулейман еще вчера в Охотничий домик поехали, — немного недовольно ответила Валиде Султан. — Скоро должны приехать сюда. А, — женщина решили перевести тему. — Мы здесь будем ужинать? — Да, Валиде, здесь. — Кивнула хозяйка дворца. — Мы решили обустроить большую залу в европейском стиле, а стол Ибрагиму подарил венецианский дож. — Он сильно благосклонен ко мне. — Добавил Ибрагим. — И весьма щедр. Не желаете присесть, Валиде Султан? — Паша указал рукой на диваны. Женщина кивнула и прошла к ним, а за ней и дети вместе с другими прибывшими последовали к диванам. — Мустафа, Нармин, Мехмед, как же я давно не видела вас троих. — Улыбнулась турчанка, смотря на племянников. — Мне даже кажется, что вы успели подрасти с последней нашей встречи. Мустафа, как твои успехи в школе? — Учителя меня хвалят. — Ответил старший шехзаде. — Но уроки стали сложнее, чем были раньше. — Конечно сложнее, ты уже почти взрослый, тебе ведь скоро девять лет будет, не так ли? — Мустафа согласно кивнул. — Дорогу! Султан Сулейман Хан Хазретлери! — Объявил евнух. Все встали и поклонились входящему султану, а Хатидже и Ибрагим подошли первыми, поцеловав руки государя. — Повелитель, для нас честь Ваше присутствие с нами на этом ужине. — Молвил Ибрагим-паша. — Махидевран, рада видеть тебя. Как ты себя чувствуешь? — Спросила Хатидже у подруги, у которой уже виднелся небольшой беременный животик. — Благодарю, госпожа, я чувствую себя превосходно. — Улыбнулась Махидевран. — А еще я рада, что Вы обрели свое счастье. — Спасибо, дорогая. Проходи вперед. — Улыбнулась султанша в ответ. Султан стал рассматривать уже обставленную залу, в том числе и стол. Валиде Султан не понравились росписи, и она открыто сказала об этом, уже сидя за столом: ей было неудобно сидеть на стуле, ведь султанша привыкла сидеть на тахте. Сулейман же проще отнесся к вещам, что были в комнате и ему даже показался стол и стулья удобными, но он согласился с матерью — во дворце такого устраивать они не будут. Дети же сидели отдельно на тахте и ели предложенные им яства, тихо разговаривая и лепеча между собой, одновременно рассматривая рисунки на стенах. — Повелитель, художник, что расписывал эти стены еще во дворце, — сказал Ибрагим, посмотрев на падишаха. — Правда? Тогда я поздравлю его с хорошей работой. — Ответил мужчина, прожевывая кусочек мяса. Ибрагим немного растерялся, ведь кроме них самих здесь были и женщины, которым нельзя было показывать своих лиц посторонним и незнакомым людям. — Ибрагим-паша, все в порядке. Я хочу, чтобы он пришел. — Заверил и настоял падишах. — Таких мастеров редко встретишь — надо отдать должное. — Паша кивнул слугам и те, поклонившись, пошли исполнять приказ падишаха, ведя Луку к столу. Дверь отворилась, и Лука с опущенной вниз головой вошел в залу. — Повелитель, — паша встал со своего места и встал возле художника. — Разрешите представить Вам талантливого художника. Это он привнес в наш дворец свет и красоту. — Подойди сюда. Смелей. — Кивнул Сулейман, смотря на Луку. — Ты молодец. Твои росписи весьма мне понравились. Лука — ты прекрасный художник. — Я очень рад, что Вам понравилось, Повелитель. — Ответил парень, продолжая смотреть в пол. — Помню, ты приходил к нам в дворцовый сад, начинал работу над моим портретом и из-за свадьбы нам пришлось отложить, — султан положил руку на руку Махидевран и, посмотрев на нее, вновь перевел взгляд на художника. — Я подумал и решил, что будет неплохо, если и Махидевран будет рядом со мной на портрете. — Черкешенка удивилась, как и Хатидже. Но, сестра султана тут же улыбнулась и кивнула союзнице: это большой и важный шаг. Ее будут помнить не только как мать детей султана, но и женщину, которая стояли подле него на троне, и была изображена на портрете. — Если Вы так желаете — я все выполню. — Ответил Лука. — Прекрасно, я рад, что тебе это под силу. — Довольно кивнул Сулейман. Трапеза прошла успешно и все всем были довольны. Махидевран и Хатидже знали и помнили Луку, как бывшего возлюбленного Хюррем и если бы она была здесь, то была бы неприятно удивлена и напугана, и они бы могли что-нибудь придумать, как ее подставить, но сейчас она пока ничем им не мешает, занимаясь злобой и планами в отношении бывшей лучшей подруги. Уже следующим утром, Ибрагим, позавтракав с женой неспешно, отправился во дворец: сегодня он должен был отвести старшего шехзаде в янычарский корпус, а также отправить Луку к султану. А Хатидже осталась во дворце, продолжая заниматься своими делами. Султан Сулейман распорядился, конечно, не без вмешательства своей любимицы Махидевран, распорядился отдать покои Хатидже Султан именно ей. — Ты скоро подаришь мне третьего ребенка, в твоих покоях может быть уже тесно, поэтому я позволяю переселиться в бывшие покои Хатидже Султан. — Сказал мужчина, стоя на веранде. — Там есть балкон и я смогу видеть тебя и своих детей, когда буду занят. — Сулейман, Вы как всегда щедры, спасибо. — Улыбнулась черкешенка, стоя рядом с султаном. — Пойдем, Лука должно быть уже пришел, ты готова? — Спросил падишах у любимой. — Да, Повелитель, я готова. — Кивнула Весенняя роза и последовала вслед за султаном. Тем временем, Хатидже была в своих отдельных покоях — кабинете. У нее было не так уж и много дел, но некоторые все же требовали внимания. С самого утра у девушки болела и кружилась голова, но она продолжала это игнорировать. — Госпожа, Вам же плохо. — Бейза подошла к своей госпоже. — Прилягте, отдохните, а я приведу лекарку. — Подожди, Бейза, последнее дело осталось, нет времени сейчас…. — Хатидже чуть не упала со стула, но ее успела подхватить Авшар, стоящая за ее спиной. — Спасибо, Авшар… Спасибо…. — Госпожа! Госпожа, что с Вами? — Авшар и Бейза испугались. — Авшар, зови лекарку немедленно! Я побуду с госпожой. Авшар со всех ног кинулась искать лекарку, а найдя ее, поторапливала, чтобы та шла быстрее. К приходу лекарки, Хатидже Султан уже уложили на диван, и она тихо лежала с закрытыми глазами и не реагировала на служанок, которые пытались привести ее в чувства. — Отойдите все! — Скомандовала лекарка суетившимся девушкам. — Принесите мне чашу с водой, мне нужно вымыть руки. Девушки исполняли все приказы лекарши и с волнением следили за тем, что делает женщина. Наконец, султанша открыла глаза и прокашлялась. — Госпожа, как Вы себя чувствуете? — Спросила лекарка, сосредоточенно глядя на Хатидже Султан. — Немного голова кружиться и подташнивать начало. — Призналась госпожа и тут же подумала. — «Неужели я…. Беременна? Это значит, что я могу скоро ребенка потерять, если догадка моя верна. Я не могу этого допустить». — Что со мной, Фериде-хатун? — Госпожа, а как у Вас с циклом? — Спросила женщина, а султанша мысленно что-то начала подсчитывать: должны были начаться пару дней назад. — Их нет вот уж несколько дней, но должны были начаться. — Ответила Хатидже, и Ферида-хатун взяла руку султанши и стала слушать ее сердцебиение, и через минуту ее лицо озарила улыбка. — Госпожа моя, у меня есть предположение, что Вы в положении. — Сказала лекарка. — Все признаки и состояние Вашего тела говорят об этом. — О, Аллах! — Бейза и Авшар заулыбались. — Поздравляю! Госпожа лекарь, а это точно? — Срок еще слишком мал, но да, Хатидже Султан беременна. — Кивнула она, собирая свои вещи. — Госпожа, так как это Ваш первый ребенок, Вам может быть нехорошо и непривычно, поэтому я приготовлю несколько настоек, которые Вы должны будете принимать утром и вечером. Они избавят Вас от головокружения и плохого самочувствия, а также придадут сил. — Спасибо за радостную весть, Ферида. — Улыбнулась Хатидже и встала. — Ты можешь быть свободна. Бейза, пусть приготовят карету, я должна съездить в Топкапы.*** Дворец Топкапы. ***
Во дворце уже знали и чувствовали угрозу: Хаир Ахмед-паша провозгласил себя султаном и поднял мятеж. Ибрагим-паша отправляется подавлять восстание и должен немедленно отправляться в Египет. Хатидже тоже знала это, но уже не переживала, все ее мысли занимала ее беременность, она была рада как в первый раз. Идя по саду, она увидела Махидевран, стоящую возле фонтана и разговаривающую с Нармин. — Хатидже Султан. — Черкешенка поклонилась. — Рада вновь видеть Вас. — И я тоже. — Улыбнулась Хатидже. — Слышала, что ты заняла мои покои, тебе в них удобно? — Да, весьма. Нармин они тоже очень понравились, правда, моя золотая? — Махидевран провела рукой по головке дочери. — Да. Особенно балкон. С него так много всего видно! — Лучезарно улыбнулась маленькая султанша. — Тетя, а я могу приехать в твой дворец? Там очень красивые рисунки, я хочу еще раз посмотреть на них! — Конечно, можешь. Я буду только рада видеть, моя дорогая девочка. — Хатидже поцеловала племянницу в лоб. — Обязательно буду тебя ждать у себя дома, а сейчас мне нужно поторопиться. Ибрагим должен меня ждать, хочу порадовать его. — Я Вас поздравляю. — Улыбнулась Махидевран, ведь догадывалась о положении подруги: она беременна. И ее предположении было верно. — Спасибо, Махидевран. — Улыбнулась ей Хатидже. — Пусть Аллах наградит нас прелестными детьми. — Черкешенка кивнула, а сестра султана отправилась дальше по саду, чтобы встретить там мужа. Ибрагим как раз шел навстречу Хатидже, на его лице играла приветливая улыбка: он был рад видеть султаншу. — Хатидже, ангел мой, — остановился мужчина перед женщиной и поцеловал ее в лоб. — Я не уехал бы, не попрощавшись с тобой в нашем дворце. Дорога сюда не была для тебя трудной? — Да, Ибрагим, я в порядке. — Улыбнулась ему султанша. — Я поспешила сюда, чтобы кое-что сказать и порадовать тебя. — Ибрагим смотрел на супругу. — В этом саду развивались наши отношения, и он видел нас и слышал наши слова, пусть он и услышит то, что я хочу сказать тебе: пока что ты любовь всей моей жизни. — Что? — Паша испугался и удивился. — Через пару месяцев появится второй человек, которому я буду дарить свою любовь. — Улыбалась султанша. — И он или она будут называть тебя папой. — Хатидже, это правда? Какое счастье! — Паша закружил жену в объятиях. — Я стану отцом! Не могу поверить! — Помедленней, Ибрагим. — Улыбнулась девушка, когда паша опустил ее на землю. Они слились в чувственном поцелуе, вкладывая в него свою нежность и радость. — Мы будем ждать твоего возвращения. — Я постараюсь сделать все, чтобы вернуться поскорее к вам. — Пообещал мужчина и крепко обнял девушку.