*** Главный дворец Сарухана. ***
Махидевран Султан была вся погружена в хлопоты, а служанки носились по гарему и дворцу, выполняя поручения. Бейхан Султан, Шах-и-Хубан Султан и Эсмахан Султан уже расположились в своих покоях, а остальные покои были еще не совсем готовыми. — Фидан-хатун, покои Повелителя и шехзаде уже готовы? — Спросила Махидевран Султан, сидя в своих покоях. — Да, госпожа, почти готовы. Девушки уже заканчивают и принимаются за покои госпожей. — Согласилась Фидан. — Зехра, сестры и племянница султана, как они? Ничего не нужно, спрашивала? — Султанша, госпожи уже расположились, им все нравиться, джарийе всегда с ними и помогают во всем, что попросят. — Отчиталась калфа. — Хорошо. Приготовьте покои как можно скорее, гости скоро прибудут и нам нельзя опозориться. — Хасеки Султан встала и последовала к выходу из покоев. В саду тоже кипела робота: чистились фонтаны, в беседках расставляли тахту, а в саду подрезали зеленые кусты, увядшие цветы были убраны с глаз долой, а новые посажены. Главный дворец санджака был отчищен до блеска — каждая гравировка на мраморе, каждая резная колонна поблескивала на солнце. — Госпожа Хазретлери, — к султанше подбежал евнух, поклонившись. — Повелитель вместе с шехзаде и султаншами уже подъезжают к главным воротам. — Прекрасно, Ферхат-ага. — Кивнула Махидевран. — Тогда, идем встречать гостей. За госпожой последовали слуги, чтобы помочь приезжим гостям разобрать сундуки и переместить их в покои. Махидевран с улыбкой смотрела на старшего сына, который гордо сидел на лошади, а потом, ступив на землю, помог девушкам спуститься. Из карет вышли госпожи, в том числе и Нармин, держа за руку брата Ахмеда, а Михримах вела за собой Джансет. Хатидже Султан с Сафие, Хуриджихан, Хасаном и Османом тоже шли, только Ибрагима-паши не было видно. А с другой кареты вышла мать султана — Хафса Султан, женщина выглядела очень уставшей и даже немного болезненно бледной, поэтому, служанки поспешили отвести мать султана в ее покои отдохнуть и на всякий случай, позвали лекаря. — Матушка. — Мустафа подошел к матери и поцеловал ее руку. — Как Вы? — Все хорошо, Мустафа, спасибо. Когда я приехала, то сразу заметила, что нас давно в Манисе не было, поэтому сразу же принялась за работу. Как видишь, теперь, все хорошо. — Махидевран Султан улыбнулась и обняла сына. — Повелитель. Как Вы добрались? Иншалла, дорога была приятной. — Пока мы ехали, меня одолевали приятные и теплые воспоминания тех дней, когда я сам был еще санджак-беем Сарухана. — Падишах улыбнулся и поцеловал лоб жены. — Айбиге-хатун, княжна, Бихруз, Хюррем — рада Вас видеть. Поди, устали в дороге, Ваши покои уже готовы. Предлагаю отдохнуть и встретиться за ужином. Повелитель, — черкешенка подошла к султану. — Если Вы устали, то можем поговорить немного позже. — Позже. — Кивнул падишах, и процессия во главе с Махидевран Султан отправилась во дворец. Гелена уже подошла к воспитаннице, чтобы вместе с ней отправиться в покои и поговорить, но Эмилия сказала, чтобы няня отправлялась вперед — у девушки были немного иные планы. Княжна приблизилась к старшему наследнику, который шел позади всех и разглядывал свой дворец. — Шехзаде. Я могу поговорить с тобой? — Спросила она, и Мустафа посмотрел на нее. — Конечно, валькирия. — Улыбнулся мужчина. — Леса Манисы очень красивы, безусловно, но я бы очень хотела увидеть город. Может, если ты свободен, покажешь мне Сарухан? — Ну, хорошо. Сейчас? Тебе так интересно? — Да, любопытно. Айбиге много рассказывала, да и почему бы не посмотреть, раз есть такая возможность. — Ответила княжна Эмилия. — Тогда, встретимся тут же через час. Служанки принесут тебе одежду для вылазки в город. — Мустафа улыбнулся напоследок, после чего, продолжил путь. Эмилию провели в ее временные покои, где Гелена уже раскладывала вещи, а Джансу и Гюль-хатун накрывали обеденный стол. Покои были просторными, но немного меньше, чем в Топкапы, но не менее уютными и светлыми. Единственное, чего не было в этих покоев, так это балкона. — О чем ты с шехзаде разговаривала? — Уже сидя на тахте за обедом, поинтересовалась Гелена. — Попросила показать мне город. Изначально, я хотела с Айбиге погулять по Сарухану, но она отказалась, предложив прогуляться с Мустафой, он лучше знает этот город. — Пожала плечами валашка, беря в руки ложку с пловом. — Это хорошо. Проветришься, отвлечешься от всего, не то так и заболеть можно, сидя только в одних покоях. — Няня, пожалуйста, хватит. — Скажи мне, что тебя беспокоит? Ты всегда избегаешь разговоров на эту тему. — Беспокоилась Гелена. — Гелена, когда я буду готова — поговорим. — Выдохнула Эмилия. — Пожалуйста, не беспокойся обо мне. Ты ведь знаешь, что я все переживу, пусть и с трудом. — Знаю, золотая моя, знаю, но я волнуюсь о тебе, как бы волновалась твоя мать. — Сердце дочери князя защемило, и она встала с тахты. — Не говори о ней, не напоминай. Времени прошло много, а раны на моем сердце еще кровоточат, а я не желаю, чтобы здесь, да и даже дома, меня видели слабой и беспомощной. — Сказав это, Эмилия пересела на диван и посмотрела в окно. В дверь постучали, и брюнетка, посмотрев на нее, кивнула, и Гюль-хатун открыла двери, и в покои, вошла Фахрие-калфа. — Госпожа, — калфа, проводившая гостью в покои, поклонилась и протянула служанке какую-то одежду. — Шехзаде Мустафа Хазретлери приказал мне передать Вам эту одежду, и скоро будет ожидать у главного входа во дворец. — Спасибо, ты можешь идти. — Кивнула «валькирия». — Что мне передать шехзаде? Вы придете, ничего не изменилось? — Да, я буду. От своих слов я никогда не отказываюсь. Так и передай шехзаде Мустафе. — Ответила княжна, и Фахрие-калфа скрылась за дверьми, выходя из покоев. — Что ж, Джансу, помоги мне поскорее переодеться, до вечера времени, хоть отбавляй, но я хочу как можно больше всего увидеть и продуктивно провести остаток дня. Джансу-хатун расправила сложенный наряд, который передал шехзаде, и Эмилии удалось его рассмотреть: это было платье зеленого цвета интересного, и одновременно простого кроя, поверх женского убранства нужно было надеть плащ, который был тоже зеленого цвета, но на тон-два темнее платья, и последним аксессуаром был хиджаб, на тон светлее плаща, но темнее платья. — Я должна надеть хиджаб? Серьезно? — Удивилась Эмилия, когда уже была полностью переодета. — Да, госпожа — в городе каждая женщина должна носить платок на голове или хиджаб. Не бойтесь, я умею повязывать хиджабы, обещаю, что получится красиво, поверьте мне. Княжна, все же, присела перед зеркалом на кресло и стала следить за каждым движением албанки, пока та аккуратно повязывала и укладывала хиджаб. Черные густые и длинные волосы спрятались за зеленой тканью, а длинная шея наоборот была видна, как и лик княжны; золотая брошь с камнем закрепила часть ткани сбоку у виска, а часть волной спадала на грудь, плече и спину девушки. Вышло и правда, эффектно. Хиджаб был символом целомудрия и скромности, и в нем Эмилия выглядела довольно мило и невинно, в тоже время величественно и довольно привлекательно. — Получилось и правда, очень неплохо. — Оценила валашская княжна. — Ты молодец. — Благодарю, княжна, стараюсь. — Поклонилась Джансу с улыбкой. — Мне пора. Всем хорошего дня. — И вышла из покоев, направляясь в назначенное место встречи.*** Сад. ***
Старший престолонаследник стоял в саду, переодевшись в простую одежду светлых оттенков. Мустафа давно не был в Манисе, городе, где ему дали жизнь еще шехзаде Сулейман и Гюльбахар-Махидевран Султан. Каково было его волнение и радость, когда он узнал, что отец-Повелитель назначает его санджакбеем Манисы, и только это радовало его сильнее, но он совсем немного пробыл в санджаке, ведь большую часть своего времени он проводил с отцом в столице и в военных походах, не пропустив почти ни одного. В саду показалась женская фигура, которая поспешно шла по дорожке прямо к мужчине, и это была Эмилия. В наряде, которое Мустафа послал княжне, она выглядела как настоящая правоверная мусульманка, хоть ею и не являлась. Платье, плащ и хиджаб подходили под глаза иностранки, и Мустафа не пожалел, что передал именно этот комплект одежды — он ей очень подходил. — Мустафа. — Эмилия остановилась напротив турецкого принца и посмотрела на него. — Надеюсь, что не заставила себя долго ждать и у нас достаточно времени. — Более чем. До ужина нас вряд ли хватятся, пойдем. — Приветливо кивнул наследник, и они вместе направились к выходу из дворцового сада. Мустафа решил отправиться с княжной наедине, не беря с собой ни Ташлыджалы, ни переодетых янычар, ведь в Манисе не было ни разбойников, ни других злодеев, поэтому в городе было безопасно. И они думали, что их никто не заметит, но это было не совсем так: на веранде, стояла Махидевран Султан вместе с Хатидже Султан и Нармин. Все три женщины видели скрывающихся Мустафу с Эмилией, и смотрели им вслед. — Махидевран, ты больше знакома с княжной, — начала разговор сестра султана. — Расскажи мне о ней. — Она, в целом, довольно мудрая и разговорчивая девушка, ко всем с уважением относиться, говорит в подобающем тоне, многое умеет и знает, вот только, — Махидевран выдержала паузу, подбирая правильные слова. — Что-то мне в ней кажется странным и настораживает, но никак не могу понять, что именно вызывает у меня подозрение и что мне в ней не нравиться. А может, это всего лишь моя паранойя. — Я, к сожалению, ничем пока не могу помочь или посоветовать, ведь вчера мы с ней только познакомились, но одного взгляда мне хватило, чтобы понять то, что она красива. Симпатична. Бледновата, конечно, но это особенность ее национальности, полагаю. — Ответила сестра султана. — Нармин, а ты что о ней думаешь? — Брат Мустафа с ней подружился, тетушка, и почти забыл Хелену, осмелюсь предположить, что княжна Эмилия тому причина и их дружеские отношения, и мне этого достаточно. Не хочу делать выводы наперед. — Думаешь, они только дружат? — Спросила Махидевран, посмотрев на старшую дочь. — Не думаю, а знаю, матушка. Они только дружат и поддерживают политические отношения, ведь ей жить с нами три года, а какая польза от того, если она будет вести себя высокомерно и молчаливо, не подпуская к себе всех и вся. — Пожала плечами Нармин. — Я бы тоже так себя вела, как она, если бы попала в похожую ситуацию. — Ладно, Нармин все же права — не будем делать поспешных выводов. Иди к себе, отдохни. — Хатидже улыбнулась и поцеловала племянницу в лоб, после чего, султанская дочка ушла, поклонившись и тете, и матери.***
В городе было шумно, особенно на базаре: ходили люди, и мужчины, и женщины с узелками в руках, в лавках и на витринах лежали самые разные товары, начиная от платьев и заканчивая самыми простыми деревянными изделиями. Проходя мимо лавок, можно было почувствовать «ассорти» ароматов свежей выпечки, фруктов, но больше всего пахло пряностями. Самыми разными. И некоторые из них ударяли в глаза и нос. Но больше всего, иностранную гостью заинтересовали мозаичные турецкие лампы: все они были с разными рисунками, с разной мозаикой и расцветкой. Лампы выглядели волшебно и сказочно, приковывая взор и внимание в свою сторону. — Ночью мозаичные лампы смотрятся в разы лучше. Сказочное зрелище. — Улыбнулся мужчина, смотря на медленно идущую девушку. — Понравились? — Безумно. Мастера постарались на славу. Их сложно изготовлять? — Дело практики — главное набить руку и получать удовольствие от того, чем ты занимаешься. — Просто ответил Мустафа, заложив руки за спину. — А что это? — Где? — Шехзаде проследил за взглядом княжны и улыбнулся. — Пойдем. — Не можешь просто ответить на мой вопрос? — Выгнула бровь Эмилия. — Пока не попробуешь — не поймешь. — Мустафа подошел к торговцу, а Эмилия осталась стоять на месте, наблюдая за тем, как шехзаде говорит с другим мужчиной, протягивая ему деньги, после чего, продавец накручивает на палочку что-то густое и тянущееся. Три раза с тремя цветами — малиновым, оранжевым и зеленым, и все три оттенка аккуратно переплелись между собой, главное — не смешавшись. Вернувшись, шехзаде протянул девушке угощение, и она несмело приняла его, разглядывая со всех сторон, после чего, надкусила кусочек, и…. О, Боже! Это было очень вкусно и сладко. — Очень похоже на карамель. — Заметила Эмилия, с удовольствием доедая лакомство. — Мы называем его тянучкой. — «Мы»? — Удивилась валашская княжна. — Я и Нармин. Когда мне было лет пятнадцать, а Нармин десять, мы сбежали из дворца в город. — Начал рассказывать и вспоминать с улыбкой шехзаде. — Тогда нам хотелось больше свободы, больше свободного времени от уроков, чего у нас не было, как мы тогда думали. И только когда стали взрослее поняли, что тогда у нас было еще много времени. Нас тогда целый день искали, а к вечеру мы вернулись сами — Нармин съела тогда слишком много карамели, а остановить ее я не мог, поэтому ей стало плохо. Ругали нас тогда долго и наказали довольно серьезно, после чего мы стали осмотрительнее в своих поступках. — Часто после этого выходили в город? — Часто. — Усмехнулся Мустафа, бросив взгляд на Эмилию. — Ну, а ты, валькирия, почему вечно в покоях сидишь, а когда выходишь, то до ночи пропадаешь на улице? — Все дело в моей привычке. В довольно плохой. — Безразлично пожала плечами валашка. — Я ведь, почти всю свою жизнь жила взаперти в замке, как принцесса, можно сказать. Вот только различия между мной и принцессой из сказок — не сосчитать. — От привычек нужно избавляться, особенно от плохих. Прогулка продолжалась. Эмилия с нескрываемым любопытством интересовалась и рассматривала улицы Манисы, внимательно слушая то, что рассказывал ей шехзаде Мустафа, посвящая в историю и культуру. Но, сам того не заметив, шехзаде напрягся, ведь чувствовал неладное — будто кто-то смотрел в спину. Мужчина не стал оглядываться и выдавать, что понял о слежке; он одним взглядом смотрел по сторонам, ведя за собой Эмилию, которая еще не догадывалась о его подозрениях, да и лишняя паника была бы лишней. Мустафа стал петлять улицами, после чего, решил показать девушке песчаные берега Босфора, ведь уже был вечер, и солнце начинало закатываться за горизонт, поэтому, на берегу должно было быть живописно. — И, какие впечатления? — Не могу передать словами то, что я чувствовала. — Улыбнулась Эмилия, чувствуя себя уставшей. — Спасибо, что уделил мне время и показал много нового. — Рад, что тебе все понравилось. — Улыбнулся шехзаде в ответ, смотря на закат. — Я тоже отлично провел время. — Слышала, что где-то здесь есть водопад. — Есть, в другой стороне. — Согласился Мустафа и тут же заметил. — Но к нему можем сходить в следующий раз. — Нам пора возвращаться? — Поняла девушка, и шехзаде согласно кивнул. — Скоро будет ужин, и мы не вправе его пропустить. Пойдем. — И они неспешно стали возвращаться во дворец той же дорогой, коей шли сегодня. Торговцы потихоньку складывали свои товары и закрывали лавки, но Эмилии удалось увидеть, как ярко светились мозаичные лампы — и правда, выглядело сказочно. Глядя на них, можно было вспомнить истории о волшебстве, джинах, волшебной лампе Алладина и других сказок, но нужно было двигаться дальше, ведь темнело довольно быстро. Проходя мимо одной из улиц, Эмилия уловила плачь. Детский плачь. Девушка сразу же насторожилась и остановилась, за ней остановился и Мустафа, вопросительно смотря на спутницу, пока та озиралась по сторонам. Наконец, источник шума был найден — это была невысокая девочка со светлыми русыми волосами в порванной и потертой до дыр одеждой, ее руки были связаны веревкой, которая повредила кожу на ее запястьях, а сама детская фигура сидела на полу. По-видимому, она была рабыней, ведь за веревку дергал какой-то бородатый мужчина в тюрбане и вышитом узорами кафтане. Мужчина кричал на маленькую рабыню и даже полоснул ее батогом, но от этого тише не стало, а девочка не встала с грязной и пыльной дороги. «Какая жестокость….» — подумала Эми, смотря на эту картину, после чего, переведя взгляд на шехзаде, который смотрел на нее. — Мустафа…. Мы должны помочь ей. Хоть как-нибудь. — Даже если мы защитим эту девочку сейчас — не исключено, что он не убьет ее потом, Эмилия. Всем помочь просто невозможно. — Ответил мужчина. — Всем нельзя, а ей возможно, шехзаде. И кто сказал, что мы оставим ее? Если она рабыня, то ее можно купить или сделать то, что хочешь. — Настояла валашка. — Ладно! Если ты не хочешь мне помочь — справлюсь сама! — Княжна уже было направилась в сторону маленькой рабыни, но Мустафа устало остановил ее. — Жди здесь, я все решу. — Сказал он и, не говоря больше ни слова, отправился к владельцу девочки. «Пусть, подобная жестокость есть везде, даже в Валахии, не только в Османской империи, но я не могу закрыть глаза на избиение ребенка. Как лицемерно — не могу смотреть на ребенка, которого избивают, а сама желаю убить брата» — она хмыкнула про себя. — «Но, у нас разные жизненные ситуации. Во всем мире лишь одно правило: либо ты, либо тебя». Было видно, что Мустафе довольно сложно давалось торговаться с незнакомцем, и что незнакомая девочка с надеждой смотрела и слушала обоих мужчин, и от этого у княжны замирало сердце. И вот, наконец, турецкий принц протянул мужчине мешочек с золотом, а тот, передал веревку шехзаде, после чего, скрылся за поворотом. Эмилия чуть-ли не запрыгала, но сдержала себя и когда девочка с Мустафой подошли к ней, княжна тут же развязала веревку и выбросила ее на землю. — Как тебя зовут, девочка? Откуда ты и как попала сюда? — Спросила Эмилия, аккуратно взяв малышку за руку. — Сколько тебе лет? — Я Русана, госпожа. — Слабо ответила девочка. — Мне десять лет и я из Крыма. — Из Крыма? — Переспросила Эми, и Русана согласно кивнула. — Мустафа, Дайе-хатун ведь тоже из Крыма, как думаешь, она сможет позаботиться о Русане и рассказать, обо всем? — Думаю, что да. Дайе-хатун может даже обрадуется — за столько лет, сколько она была здесь, не видела почти ни одной девушки со своей родины, почти. Решим уже во дворце, нам стоит поспешить. — Поспешно ответил шехзаде и они, уже втроем, отправились во дворец.***
Уже находясь в главном дворце Манисы, Эмилия нашла Дайе-хатун и приказала позаботиться о девочке: отвести в баню, показать лекарке и определить место в гареме, а на утро к ней привести. Дайе-хатун была даже рада позаботиться о своей маленькой сородичке, и пообещала сделать все, что от нее потребуется и к завтрашнему утру Русана будет готова к разговору с госпожей. Мустафа шел по коридору в главную гостиную дворца, где собралась почти вся султанская семья, и по дороге он встретил Ташлыджалы Яхью. Как кстати. — Ташлыджалы. — Наследник остановился перед товарищем и поданным, а тот поклонился. — Шехзаде, добрый вечер. — Поклонился Яхья, останавливаясь. — Яхья, пусть усилят охрану и просмотрят каждый уголок этого дворца и его двора. — Приказал Мустафа. — Шехзаде, что-то случилось? — Удивился эфенди. — За нами следили в городе, Ташлыджалы. Не знаю, кто и зачем, какими целями они задались, но это не к добру. — Серьезно ответил шехзаде. — Усиль охрану, ничего не должно случиться, ни одна птица без моего и твоего ведома не должна пролететь, и никто не должен чувствовать себя не в безопасности. — Я обо всем позабочусь, положитесь на меня, шехзаде. — Кивнул Ташлыджалы Яхья, и Мустафа направился дальше, вскоре скрывшись за дверью. За ужином, первое время, стояла тишина. За то время, как Эмилия и Мустафа прогуливались по городу, в Манису приехал Ибрагим-паша и Рустем-паша, который тоже вскоре должен стать частью династии, правящей семьи. Но, молчание дольше держать было неприлично, поэтому Махидевран Султан не без помощи Хатидже Султан и Бейхан Султан начала развивать темы для разговоров. Постепенно, и все присутствующие подключались к разговорам, перескакивая с одной на другую темы. Повелитель вместе с Ибрагимом и будущим зятем рассказывали о походах и некоторых планах на будущее, касательно империи, женщины разбавляли менее серьезные темы разговорами о другом. Княжна Эмилия решила, что ей уже пора откланяться и вернуться к себе, дабы семья могла побыть в своем кругу и говорить более открыто, но, кроме самой княжны, ужин покинули и младшие дети не только султана — шехзаде Ахмед и Джансет Султан, но и младшие дети Ибрагима-паши и Хатидже Султан — султанзаде Осман и Хуриджихан Султан.*** Покои Валашской княжны Эмилии. ***
Девушка вернулась в свои покои и увидела, что Гелена все это время ждала ее возвращения, как и Джансу с Гюль-хатун. Служанки, как только княжна вошла, поспешно встали с тахты и поклонились, поприветствовав ее. Но, взгляд Эмилии упал на столик, где белая ткань прикрывало то, что стояло на нем. — Что это? — Спросила она, когда Гелена встала с дивана и с улыбкой посмотрела на воспитанницу. — Когда я уходила, этого здесь не было. — А ты открой и посмотри. — Предложила женщина, подойдя к столику. Валашка подошла к столику и с опаской сняла ткань с предмета: на лице появилась улыбка. Предметом, скрытом под тканью, оказалась одна из мозаичных ламп, которые видела девушка на базаре, когда она гуляла с Мустафой. Лампа была среднего размера и висела на подставке, в виде полумесяца, а рядом возле ножки был маленький сверток, скрученный в трубочку и завязанный тонкой лентой. Княжна раскрыла записку, где красивым и каллиграфическим подчерком было написано всего одна строка: «На память о сегодняшнем приключении». — Гюль, подай мне, пожалуйста, бумагу, желаю написать ответ. — Блондинка с голубыми глазами очень быстро подала принадлежности, чтобы написать письмо. Таким же каллиграфичным и ровным подчерком, Эмилия вывела на маленьком отрезке бумаги всего одно слово: «Спасибо» — после чего, завернула в трубочку и завязала ее той же лентой. — Джанфеда, передай это Ташлыджалы Яхье, так кажется его зовут, а он пусть передаст шехзаде Мустафе. — Конечно, княжна, сейчас же пойду и передам. — Поклонилась калфа, принимая в руки записку. — Только чтобы никто не видел. Лишние слухи и шумиха ни к чему. — Предупредила девушка, после чего, Джанфеда скрылась за дверью. — Гюль, зажги лампу, а все остальные свечи потуши, когда я лягу, а ты, Джансу, — Эми посмотрела на албанку. — Приготовь мне одежду и купальню. Служанки покорно выполняли все поручения иностранной гостьи, поэтому уже через час, Эмилия лежала в своей постели в светло-голубой спальной одежде, а ее волосы были заплетены в не тугую косу. Свечи, Гюль-хатун все потушила, и только мозаичная лампа красиво освещала комнату, и Эмилия просто не могла отвести взгляда от подарка, так и мирно заснув, смотря на узоры на стене и потолке, вырисовывающиеся от свечения мозаичной лампы.***
Рано утром, дворец уже стоял на ногах — все готовились к охоте в лесах Сарухана. Султанши должны были остаться во дворце, ожидать мужчин, но поскольку Мустафа уговорил отца, Айбиге и Эмилия тоже могли учувствовать в охоте, но не одни. Айбиге должна быть вместе с Мехмедом, а Эмилия вместе с Мустафой и султаном Сулейманом. Когда валашка уже была готова, ей оставалось лишь ждать гонца с оповещением того, что ей уже можно отправляться со всеми в лес, поэтому, Дайе-хатун привела к княжне Русану. Девочку вымыли, переодели и кратко рассказали о правилах гарема. — Госпожа. — Крымчанка поклонилась своей спасительнице и посмотрела на нее. — Большое Вам спасибо, что спасли меня от злого хозяина. Я навсегда запомню Вашу доброту, султанша. — Я была рада тебе помочь, Русана, но я не султанша, ты немного ошиблась. Я княжна, но не это важно. — Ответила девушка. — Дайе, я буду признательна, если ты позаботишься о Русане. Я, к сожалению, не могу поручиться и отвечать за нее, а ты можешь. — Конечно, княжна. — Поклонилась Дайе-хатун, улыбнувшись. — Для меня это честь и радость. Нам можно идти? — Да, конечно. — Кивнула Эмилия. — Мне тоже пора. — Госпожа! — Девочка неожиданно упала на колени перед Эмилией. — Госпожа, прошу Вас, я хочу Вам прислуживать, разрешите мне стать Вашей служанкой. Не смотрите на мой маленький возраст, я многое умею и не стану помехой. — Встань, девочка. — Эмилия аккуратно подвела детский подбородок вверх. — Ты еще слишком юна и многого не знаешь и не умеешь, и это совсем не повод стыдиться. Я не могу о тебе позаботиться, а Дайе сможет это сделать лучше меня, она сможет стать тебе строгой наставницей и доброй матерью, посему иди с ней, а там посмотрим. Время покажет. — Я буду стараться, госпожа, чтобы стать для Вас хорошей служанкой, — Русана встала и подошла к Дайе-хатун, поцеловав той руку. — Дайе-хатун, прошу Вас, позаботьтесь и научите меня всему, обещаю быть послушной и прилежной ученицей. — Конечно, деточка. — Пожилая женщина нежно провела рукой по русым волосам девочки и, улыбнувшись, поклонилась Эмилии. — Госпожа, мы пойдем, с Вашего позволения. Вскоре после ухода Дайе-хатун и Русаны, в покои пришел евнух и передал валашской госпоже, что ее уже ждут во дворе у конюшен. Хоть час и был ранним, но солнце уже светило на голубом безоблачном небе, а птицы все еще летали, потихоньку готовясь к отлету в другие края. Мужчины во дворе уже держали за спиной луки со стрелами, а на их поясах висели кинжалы и мечи. Лошади разных мастей были запряжены и готовы к выезду. Айбиге больше всех дожидалась подругу, поэтому, когда Эмилия появилась, крымчанка очень обрадовалась и разговаривала с ней без умолку, до того момента, как они проехали охотничий домик и разделились. Охотники двигались очень тихо по лесу, но Повелитель пожелал пойти в другую часть леса, поэтому, остальные охотники тоже разделились, и валашская княжна вместе с шехзаде отправилась дальше. Мустафа притих, смотря куда-то выше, и девушка проследила за его взглядом — там, возле куста, стояла олениха. Шехзаде прицелился и замер, но, по-видимому, животное заметило двоих людей, поэтому, как только была выпущена стрела, олениха отскочила и убежала в самую глубь леса. Эми тихо захихикала из-за неудачи Мустафы, а тот недовольно бросил на нее взгляд. — А ты ведь рассказывал, что такой ловкий и умелый охотник. — Продолжая посмеиваться, сказала девушка, направляясь далее. — Сегодня повезло той оленихе. — Вот только смеяться не нужно. Ты ее даже не заметила, — раздраженно ответил Мустафа, опуская лук и пришпоривая скакуна. — И, кто знает, попадешь ли ты в свою добычу. — Уж постараюсь не промахнуться. — Усмехнулась в ответ девушка. Княжна и шехзаде продолжали свой путь. По дороге им попадалась лишь мелкая добыча, не стоящая их внимания, или же животные с потомками, которых убивать было нельзя. Несмотря на это, охотники продолжали путь, и вот, наконец, Эмилия увидела молодую косулю, которая стояла у маленькой речушки и пила воду. Девушка притихла, как это сделал Мустафа, когда собирался подстрелить олениху, и княжна натянула тетиву лука, измеряя и прицеливаясь. На выдохе, девушка отпустила стрелу и та метнулась, рассекая воздух, и…. Промахнулась, а косуля спокойно перешла через ручей и скрылась за деревьями. Валашская госпожа тихо выругалась, чем вызвала смех старшего престолонаследника. — Стрела неровная, вот и все. — Также раздраженно, как и шехзаде тогда, ответила княжна Эмилия. — Да-да, конечно. Неровная, ага. — Ритмично и с усмешкой, закивал головой мужчина, посмотрев на небо. Брюнетка саркастично улыбнулась Мустафе и отвернулась от него. — Нам пора возвращаться. К вечеру, княжна вместе с шехзаде вернулись в охотничий домик, где уже был и султан вместе со вторым сыном и будущей невесткой. У них, в отличие от Эмилии и Мустафы сегодня был успешный день, и они вернулись с хорошей добычей в виде нескольких косуль, зайцев и кабана. На лице Айбиге была улыбка, как и в глазах — девушка будто ожила и расцвела, как цветок жасмина. Шехзаде Мехмед тоже был в приподнятом настроении, но виднелось, что он устал за сегодня. Султан Сулейман выявил желание на время охотничьих дней жить в Охотничьем домике, с ним должны были остаться и сыновья вместе с Айбиге-хатун и Эмилией, если они хотят продолжать охотиться, после чего, послал гонцов во дворец сына, оповестив о своем желании Махидевран Султан и других. У них в распоряжении было всего полторы недели, поскольку приближалась свадьбы Мехмеда и Нармин Султан, подготовка к которым была почти завершена. Шехзаде Баязид присоединился на следующий день к братьям и султану, потому что приехал позже. Ибрагим-паша тоже присоединился к падишаху вместе со старшим сыном — султанзаде Хасаном. Несмотря на неудачу в первый день, Эмилия не отчаивалась и дальше принимала участие в охоте. Леса были обширными и просторными, поэтому добычи хватит всем и надолго. Иностранная княжна отправлялась вместе со всеми каждый день, иногда меняясь с партнерами, но чаще всего, ездила с Айбиге и шехзаде Мустафой, поскольку привыкла и знала их в разы лучше остальных, да и со знакомыми было куда легче. В главном дворце санджака тоже было спокойно: женщины проводили друг с другом время, прогуливаясь в саду, или устраивали ужины, иногда встречались за вышиванием. Эсмахан Султан вместе с Михримах Султан и Нармин Султан часто виделась, с ними подсаживались и Сафие Султан вместе с Раифе, а младшие дети династии, чаще всего, гуляли в саду вместе с няньками да служанками. Шах-и-Хубан Султан немного настороженно, как и обычно, относилась к Хатидже Султан и Махидевран Султан, и все же старалась скрывать свои чувства. Наступили последние дни охоты — уже завтрашним днем султан вернется во дворец, а потом и в Топкапы. Мустафа уговорил отца на то, чтобы он остался в Манисе на какое-то время, дабы уладить некоторые дела санджака, и отец-Повелитель согласился, но приказал возвращаться к свадьбе брата и сестры.*** Охотничий домик. Вечер. ***
Солнце уже садилось, скрываясь за кронами деревьев. Султан Сулейман в это время ходил по саду вместе с Айбиге-хатун и шехзаде Мехмедом, а Эмилия стояла на веранде в полном одиночестве, наслаждаясь красивым закатом, но ее одиночество прервал шехзаде Мустафа, который тоже пришел насладиться закатом. Они молча стояли, оперевшись руками о деревянные перила, смотря вдаль. — Тебя сегодня не было почти видно. — Заметила княжна, прерывая тишину. Мустафа и правда куда-то уходил сегодняшним утром, и появился лишь после обеда, да и то, сидел в своей комнате тише воды, ниже травы. — Странный ты какой-то сегодня. — Все в порядке, просто нужно было побыть одному. — Отмахнулся мужчина, и в его глазах мелькнула грусть. — К Хелене ходил. — К кому? А! К Хелене, прости, забыла о ней совсем. — Ответила Эмилия. — Не можешь все еще ее забыть? — Мустафа неопределенно кивнул головой. — И как она? — Они уехали куда-то — дома никого не было. — Ответил шехзаде. Мустафа хотел покончить со всеми воспоминаниями о бывшей возлюбленной, поэтому хотел передать ей украшение, которое сделал, но, поскольку Хелены не оказалось дома, он повесил кулон на забор, после чего, решил немного прогуляться. — Может, это и к лучшему. — Пожала плечами валашка. — Все, что не случается, все к лучшему. — Возможно. — Согласился Мустафа. — Время покажет. Краем глаза, Эмилия заметила какое-то движение в стороне елок, а затем какой-то шорох. Княжна напряглась и всмотрелась в ветки, притаив дыхание. Мустафа тоже заметил, что его собеседница напряглась, поэтому проследил за ее взглядом. — Валькирия? Все в порядке? — Нарушил тишину он, переводя взгляд то на валашку, то на цель, к которой был прикован ее взгляд. То, что произошло дальше, будто окуталось туманном, замедляя течение времени — из-за зелени веток, вылетела стрела, нацеленная на шехзаде Мустафу. Княжна не успела подумать, как закрыла собой мужчину, и стрела вонзилась ей в спину, с правой стороны у лопатки. В глазах стремительно темнело, а женское тело ослабевало еще быстрее, и от падения девушку спас Мустафа, который подхватил ее на руки. — Лекаря скорее! Живо! Янычары, прочесать лес и поймать негодяя, который попытался покуситься на жизнь шехзаде! В Охотничьем домике все оживились — во дворец послали гонца за главным лекарем, янычары, как им и велели, стали искать того, кто посмел выпустить стрелу в сторону главного претендента на трон. Султан Сулейман был зол, как и Мустафа. Айбиге очень испугалась и хотела увидеть раненую подругу, но ее не впустили в покои, где лежала княжна, и Мехмед увел невесту как можно дальше от покоев Эмилии. А шехзаде Баязиду было поручено следить за новостями и докладывать обо всем, что узнает, султану или шехзаде Мустафе. Во дворце вскоре тоже узнали о покушении и о ранении валашской гостьи. Валиде Султан, в особенности Махидевран Султан, очень переживали, и даже хотели наведаться в домик, но им было велено оставаться во дворце и возносить молитвы Аллаху. Айше Хафса Султан заперлась у себя и велела принести ей воды и лекарства, поскольку из-за нервов заболело сердце. Дайе-хатун отвлеклась от Русаны и оставалась подле матери султана, дабы в случае чего оказать необходимую помощь.*** Охотничий домик. Покои Валашской княжны Эмилии. ***
Эмилия лежала на кровати вверх спиной: стрелу уже вытащили из ее спины, но осталась весьма большая рваная рана, хоть и не глубокая, единственное, что радовало. Служанки суетились вокруг госпожи, пока та, лежала без сознания и почти не дышала — поднялся жар, и щечки запылали, став красными, пока все остальное тело было пока что бледным. Али-эфенди как только зашел в покои, приказал принести ему теплую воду, чистые тряпки и сказал всем удалиться из покоев, оставив около себя лишь одну девушку для помощи. Главный лекарь стал обрабатывать рану, осматривать ее и думать о дальнейшем лечении, ведь, к несчастью, в стреле оказался яд, который успел разойтись по всему телу. Окровавленную воду служанка вынесла из покоев, а за ней вышел и Али-эфенди, поклонившись старшему наследнику и падишаху мира. — Как княжна, Али-эфенди? — Спросил Сулейман, когда Мустафа уже вошел в покои иностранки. — Плохо, государь, остается уповать лишь на всемогущего Аллаха. Рану я обработал, должна зажить, только, — лекарь запнулся, подбирая верные слова. — На стреле, судя по всему, был яд, и он успел по всему телу разойтись. В ближайшее время девушка вряд ли очнется, а там посмотрим, очнется ли. — Стража! — Повысил голос мужчина, и один из стражников подошел ближе, поклонившись. — Слушаю, Повелитель. — Пошлите гонца к Яхье-эфенди, пусть приезжает сюда. Объясните ему всю сложность ситуации. — Приказал падишах. — Конечно, Повелитель. — Стражник поспешно удалился, а падишах посмотрел на сына, который стоял у постели раненой. Мустафа подошел к лежащей Эмилии и посмотрел на женскую спину: бинты на месте ранения окрасились в красный, а на открытых участках кожи он увидел…. Шрамы. Шрамы от меча или кинжала, о которых он и не подозревал. Шехзаде хотел дотронуться до одного из них, но тут же отдернул руку — так нельзя, не положено. Тогда, мужчина стал с правой стороны сбоку, и мягко накрыл руку Эмилии своей — такую холодную и бледную. — Живи, валькирия, ты должна жить, должна глаза открыть. — Тихо, одними губами проговорил шехзаде Мустафа.