Шехзаде Мустафа согласился выслушать княжну, но сказал, что дворец не совсем подходящее место для тех тайн, которые скрывала девушка, поэтому, мужчина приказал Эмилии собираться и следовать за ним. Эми очень быстро переоделась, накинув на себя темно-зеленый плащ с капюшоном, покидая вместе с наследником дворец в известном только ему направлении. Они шли по темному городу в полном молчании, пока не дошли до небольшого и уютного особняка с маленьким двориком, где росли розы и плющи, дикие тюльпаны и папоротники. В доме никого не было, и даже не горел свет, а вместо крыши была открытая веранда, на которую можно было выйти из самого дома.
— Где это мы? — Нарушила тишину княжна, проходя в особняк и вешая плащ на вешалку.
— Это мой дом для конденфициальных встреч и так далее. — Отмахнулся мужчина, направляясь дальше по лестнице.
«Все еще злиться на меня» — огорчилась Эмилия, все больше чувствуя свою вину.
Они шли в полной тишине, пока не поднялись на ту самую веранду, которую видела девушка с улицы. С нее открывался красивый вид на спящий город и темное ночное небо со звездами, хоть и без луны. Здесь не было факелов, поэтому шехзаде и княжна находились в полумраке, освещаемые лишь далекими звездами. Они присели на темно-синюю софу с серебряными деталями декора. Мустафа смотрел на Эмилию, которая даже не смела, поднять на него глаза.
— Говори же, раз решилась. — Нарушил тишину мужчина, обращая на себя внимание.
— Я просто…. Ладно, не стану тянуть время понапрасну. — Выдохнула валашская госпожа, набираясь смелости и сил. — Княжич Владимир и я, сколько себя помню….
Княжна кратко рассказала о своем детстве и о положении не только себя, но и своих младших сестры и брата. Не упомянула лишь о своем плане избавиться от старшего братца — он бы остановил ее любым способом, ведь это был шехзаде, он не дал бы ей пролить кровь, запачкая свои руки. Девушка старалась сохранять спокойствие и холодный тембр голоса, и первое время у нее это прекрасно получалось, но с каждым словом, непоколебимость рушилась, и глаза намокали, а слезы крупными каплями скатывались по щекам, спадая на ткань плаща. Голос начинал дрожать, а женские руки сжимать ткань платья — Мустафа не останавливал Эми, понимая, что та слишком долго держала все себе и молчала, а также ему было очень важно, что она доверилась и сейчас сидит рядом с ним, уязвимая, заплаканная и открытая, как книга. И вот, рассказ подошел к концу, и губы княжны сомкнулись, слегка дрожа, а капельки слез все еще покрывали ее щеки, продолжая свою дорожку по коже. Платок, что дал старший престолонаследник, был сжат в руках валашки, оставшись почти сухим — иностранная принцесса молчала, тихо оставаясь сидеть на своем месте, ожидая вердикта шехзаде Мустафы, пока ее сердце болезненно колотилось и билось в груди. Мужчина подсел ближе и аккуратным прикосновением руки приподнял женский подбородок так, что зеленые, словно изумруды глаза, уставились на него, пока соленые капельки скатывались по щекам и подбородку — пальцем, Мустафа вытер слезу, случайно дотронувшись до приоткрытых губ, замерев. Они смотрели друг на друга, будто любуясь чертами, не имея сил оторвать взгляда, пока лица находились в считанных сантиметрах друг от друга. Шехзаде первым сократил расстояние, прильнув своими губами к ее, думая, что княжна начнет сопротивляться и даст ему пощечину, но этого не случилось — пусть и неумело, но валашка неловко ответила на поцелуй. Пальцы их рук переплелись, а рваные и нежные поцелуи разжигали тепло в сердце и душе мужчины и девушки. Они не понимали, что творят, но сейчас, это было и не важно — все мысли будто испарились, а действия говорили все сами за себя.
Эмилия опомнившись, быстро отстранилась от Мустафы, вскакивая с софы с растерянным взглядом и бабочками в животе. Она быстро что-то проговорила, спускаясь с веранды обратно в дом — на дворе была глубокая ночь, и было решено остаться в этом особняке до утра. Заперевшись в своих покоях, и турецкий шехзаде, и валашская княжна прокручивали произошедшее в голове, гадая над тем, кем они являются теперь и как себя вести после случившегося.
Валашская княжна сидела в позе лотоса в своих покоях, а на ее коленях лежала подушка. На ее щеках пылал румянец, а в глазах светился огонек — княжна была взволнованна и смущена, сердце в груди трепетало, готовое выскочить.
«Что же теперь будет? Как мне ему в глаза смотреть, что говорить?» — размышляла «валькирия», в мыслях крича на все покои. Если бы ее матушка или няня сейчас были рядом, они бы посоветовали, как правильнее поступить, ведь сама Эмилия совсем не смыслила в любовных делах, а ведь завтра им возвращаться вместе во дворец, общаться и жить в одном дворце еще целый год. Немного меньше года. Хотя, и без присутствия двух самых близких ей людей было понятно, чтобы они сказали — следуй зову своего сердца. У шехзаде целый гарем таких как она, даже красивее, уже есть две женщине, родившие ему детей, и что ему помешает встречаться с другой — ничего, здесь такие обычаи и устои. К тому же, у нее в планах убийство брата, а это грех в любой религии и вряд ли он примет ее и не разлюбит после того, как узнает. Если узнает, но от подозрений никто никого беречь не будет. Подобные мысли огорчали и выводили из сил, поэтому, Эми решила, что не будет огорчать себя сегодня и станет плыть по течению, куда бы оно не занесло ее.
Мустафа тоже находился в некой растерянности и радости одновременно. Мужчина еще никогда не чувствовал того, что почувствовал с Эмилией — безусловно, у него был опыт, были женщины, но это все было не по настоящему, не то. Он никогда не любил их, а они любили лишь власть и только потом его самого. Шехзаде и раньше замечал, что не безразличен княжне, но поняв, что первый шаг она не собиралась делать, он забрал его себе. Прямо как в шахматах — Эмилия играла за черные, а Мустафа за белые фигуры. Мужчина достал из внутреннего кармана кафтана подписанный конверт, получателем которого был…. Княжич Владимир.
«Она рассказала далеко не все, но давить не стану, нужно время» — думал шехзаде, сидя на диване в полной темноте. — «Но и не вмешиваться в ее жизнь не могу. Она слишком мне дорога и запала в сердце. Я не прощу никого, кто только осмелиться навредить ей, не смотря на то, кем он будет».
Этой ночью, оба участника вечернего события смогли многое обдумать и переосмыслить, но, не смотря на это, неловкость при встрече солнечным утром сопровождала и не покидала их. Девушке хотелось провалиться сквозь землю, а может еще и дальше, только бы не встречаться глазами с Мустафой. Но по невозмутимому виду престолонаследника было не очень понятно, волнует ли его вчерашний вечер, или он уже привык к женскому обществу.
«Ну и ладно! Если он не волнуется, и я не стану» — мысленно фыркнула княжна Эмилия, запрыгивая в седло своего Пегаса. Шехзаде Мустафа тоже оседлал черную, как ночь лошадь, ведя ее по дороге. На улицах Манисы было людно, поэтому было решено ехать лесной тропинкой, чтобы поскорее вернуться во дворец. Ехали, естественно в молчании, что казалось, будто слышно всю округу, даже как роса скатывается по травинке. Молчание было невыносимым и неловким, но до слуха донесся чье-то жалобное мяуканье, немного похожее на визг, что стало спасением.
— Слышишь? Кто это? — Валашка остановила жеребца, оглядываясь по сторонам.
— Ты о чем?
— Прислушайся же. — Попросила Эми, взглянув на Мустафу, после чего вновь стала оглядываться по сторонам, пока на глаза не попались две фигуры палево-дымчатого оттенка с черными крапинками на шерсти. Это были рыси — та, что побольше, лежала в траве и даже не дышала, а маленький рысенок, худенький и слабенький на вид, жалобно мяукал, опустив ушки с кисточками. Малыш ходил, немного прихрамывая вокруг мордочки матери, пытаясь разбудить ее, не замечая того, что в брюхе виднелась дыра, из которой текла кровь. Как только девушка спрыгнула к лошади и стала спускаться вниз, Мустафа тоже последовал за ней, привязав коней к дереву.
Рысенок даже не замечал людей, которое вплотную подошли к нему и бездыханному телу его матери, продолжая тыкаться мордочкой в шерсть взрослой рыси.
— Скорее всего, это сделали браконьеры, — Мустафа увидел кровавый след, идущий по листве и заканчивающийся на трупе лесной кошки.
— Бедняжки, — княжна аккуратно взяла в руки котенка, который почти сразу выпустил коготки в женские ладони, а шерсть встала дыбом вместе с шипением. — Малыш, бедненький, что же тебе пришлось пережить? — Она встала, прижав рысенка к себе, хоть тот и явно боялся ее, ведь было слышно с каким бешенным ритмом бьется сердечко.
— Хочешь забрать его с собой?
— Да, сам он вряд ли сможет выжить, к сожалению. Если бы он был старше, то уже убежал бы, а когда мы скрылись бы из виду, пришел сюда вновь. Он еще совсем котенок, да еще и немного повредил лапу — видно, как он хромал. — Ответила княжна, поглаживая рысенка, в попытках успокоить и суметь сделать так, чтобы тот поскорее бы привык к ней. — Во дворце ведь не запрещено держать животных?
— Нет, но рысей еще никто не держал. — Усмехнулся мужчина, смотря на княжну. — «Такая милая». — Поехали дальше, у меня еще есть некоторые дела. И тебе есть, чем заняться, не так ли, валькирия?
— Да…. Верно. Не будем терять времени. — Согласилась Эмилия, отведя взгляд с Мустафы на необычного питомца. — «Он не давит на меня за вчерашнее, или просто не хочет говорить об этом. Пока. Но я даже рада».
Они довольно быстро возвратились в главный дворец санджака, где шехзаде Мустафа Хазретлери распорядился помочь княжне с рысенком, и предоставить все, что нужно для ухода за ним. Также был прислан ветеринар. Котенка вымыли, осмотрели и накормили — все было в порядке, ему нужно было лишь время, дабы привыкнуть к новой обстановке и людям, окружающим его. Когда он оказался в покоях своей хозяйки — в руки не давался и с настороженностью ходил по помещению, все обнюхивая и осматривая. Джансу и Гюль немного испугали рысенка, на что тот ответил шипением, напугав служанок княжны Эмилии. Ближе к вечеру, дикий котенок более или менее обжился в новой среде обитания, но отказался укладываться в месте, где ему постелили, свернувшись калачиком на кровати валашской госпожи.
— Госпожа, Вы будете давать ему имя? — Спросила Гюль, стоя немного поодаль постели, смотря на рысенка.
— Думаю, что да, уже придумала несколько вариантов. — Кивнула «валькирия», выбирая кличку. — Может, Золотко или Яхонт? Нет, лучше Баюн. Такой же красивый, сколь и опасный. — Но по Баюну и не было видно, что он опасен — он продолжал мирно дремать, иногда вздрагивая; видимо, страшные сны мучали его. И не мудрено, сколько всего пережил за день.
Эмилия встала с постели и, подойдя к зеркалу, стала снимать с себя украшения, отдавая следующие приказания.
— Приготовьте мне ванну и наряд на завтра. Джансу — рассчитываю на тебя, хочу быть неотразимой. Гюль, ты тоже готовься помогать.
— Конечно, будьте уверены в нас. — Албанка и сербка улыбнулись, и, переглянувшись, и приступили к выполнению приказаний.
Ночь была тихой и спокойной — за окном рассыпались звезды, а свет луны тонким шлейфом провел дорожку по гладкой поверхности Босфора. Птицы в садах и лесах затихли, и только ночные пернатые что-то тихо пели на своем птичьем языке. Айбиге Султан чувствовала себя лучше, и княжна перед сном проведала подругу вместе с маленьким шехзаде, который был очень похож на своего отца — шехзаде Мехмеда, но тот еще был в пути и на днях должен был прибыть в Манису. Эмилии даже удалось подержать на руках новорожденного шехзаде на руках, хоть и очень боялась, что может ненароком навредить ребенку или сделать что-то не так, но все обошлось — ничего не случилось. После, Эми вернулась к себе, укладываясь отдыхать, дабы встретить следующий день выспавшийся и с улыбкой на лице. Так и случилось.
Девушка встала довольно рано и приняла все утренние процедуры, приступив к переодеванию. Пока она красовалась у зеркала в ярком фиолетовом платье с золотистыми завитками на мягкой и приятной на ощупь ткани; Баюн уже не спал и продолжал исследовать комнату уж в который раз. Котенок уже не так боялся служанок своей хозяйки, но все же сторонился их, играясь с подолом платья Эмилии. Когда волосы были красиво уложены на плечи, серьги висели на мочках ушей, а невысокая золотая корона из тех, что Махидевран Султан подарила с россыпью маленьких аметистов прекрасно сидела на голове, Эмилия присела на корточки и провела рукой по его маленькой головке на которой, ушки с кисточками на концах были подняты вверх. Малыш обратил внимание на хозяйку, отвлекаясь от ткани платья, что так его заинтересовала.
— Какой милашка, — она усмехнулась, беря рысенка на руки. — Игривый малыш, а вчера только и делал, что шипел и всех сторонился.
— Моя госпожа, Айбиге Султан согласилась выйти вместе с Вами в сад на прогулку. — Поклонилась Гюль, войдя в покои.
— Прекрасно, ну тогда пойдемте. — Валашка вместе со своими служанками и питомцем на руках вышла из покоев, направляясь в сад, который был залит от и до солнечным светом.
Разноцветные бабочки летали вокруг благоухающих цветов, которые с наступлением утра распустили свои лепестки. Прохладная вода журчала в фонтане, а двое красивых девушек — одна выше, другая немного ниже, медленно следовали по тропинке сада, о чем-то болтая и улыбаясь.
— Эмилия, Мустафа так смотрит на тебя, — улыбнулась Айбиге бросив мимолетный взгляд на балкон, где были Мустафа и Ташлыджалы. У наследника осталось еще немного документов и дел, после решения которых он планировал возвращаться в столицу, следовательно, с ним должна была ехать и княжна. Но, несмотря на свою загруженность, он находил время и на то, чтобы посмотреть на Эмилию, которая выглядела сегодня ослепительней обычного. — И ты выглядишь будто по-другому, я чего-то не знаю?
— На самом деле да. — Нервно улыбнулась «валькирия», не зная, с чего начать и как поделиться произошедшим, ведь держать это в тайне было не так-то просто.
— И что же? Расскажи! — Айбиге остановилась, заулыбавшись шире, говоря с неким задором.
— Мы с Мустафой…. Поцеловались позавчерашним вечером. — Затаив дыхание, ответила Эмилия и закусила губу.
— О, Аллах! Правда? Как это произошло? Вы поговорили? — Оживилась султанша, почти захлопав в ладоши и запрыгав на месте, как ребенок. — И, какие планы на будущее? Уже выбрала цвет свадебного платья?
— Какая свадьба? Мы даже не поговорили после этого! — Смутилась валашка, оглядываясь по сторонам, боясь, что их кто-то услышит.
— Так чего же ты ждешь? Поговори с ним и не мучай ни себя, ни его, чего ты боишься?
— Не все так просто…. Не знаю, мне неловко.
— Боже мой, куда подевалась моя бесстрашная подруга, которая закрыла собой Мустафу от стрелы? Или, когда дошло дело до сердечных терзаний, вся смелость растерялась? — Девушка тихо рассмеялась, беря подругу за руки. — Послушай, если не поговоришь об этом с ним, то будешь потом жалеть. Жизнь у нас одна, и она дана для того, чтобы ее жить и совершать ошибки. И я больше, чем уверена, что Мустафа ждет, пока ты будешь готова поговорить и сама подойдешь к нему по этому поводу.
— Я? Пф-ф-ф, ты хочешь сказать, что я должна сделать первый шаг?
— Ну да.
— Нет, я не могу, и он мужчина, он должен делать первый шаг, не я.
— Признайся, ты просто струсила. — Продолжала задирать Айбиге, Эмилию.
— Ну тебя. И спрашивается, зачем я тебе это рассказала? — Она пошла дальше по саду, слыша, как Айбиге Султан следует за ней, смеясь и продолжая подшучивать.
Когда девушки уже возвращались во дворец, выходя из прекрасного сада, они повстречали шехзаде Мехмеда и его мать — Бихруз Султан. Как только мать второго шехзаде Османской империи узнала о рождение пока что единственного внука, настояла на том, чтобы в Манису поехала и она. Шехзаде Мехмед не стал отказывать и взял мать с собой. Женщина улыбалась, идя вместе с сыном по дорожке, ведущей во дворец, а когда она увидела невестку рядом с которой стояла валашская княжна, кивнула сыну в сторону девушек, направляя Мехмеда к ним.
— Айбиге, добрый день. Как ты себя чувствуешь? — Второй шехзаде улыбнулся, подходя к супруге. — Как наш сын?
— Иншалла, Мехмед — шехзаде здоров и сейчас спит. — Улыбнулась крымская принцесса, после чего, перевела взгляд на свекровь. — Бихруз Султан, добрый день. Как Вы добрались?
— Машала, дочка, дорога была хоть и утомительной, но это ли сейчас важно? — Ответила женщина.
Валашская госпожа подумала, что будет лишней во время семейного разговора, поэтому, коротко поприветствовав шехзаде Мехмеда и его мать, откланялась, вернувшись к себе и своему излюбленному занятию — рисованию. «Валькирия» решила все же закончить портрет Мустафы, и взяв в руки палитру и кисть, принялась за работу, все время думая о мужчине и немного улыбаясь, вспоминая их поцелуй. Где-то через час, княжну позвали в покои Крымской принцессы, дабы Мехмед нарек именем своего сына, своего первенца. Мустафа тоже стоял в покоях, о чем-то задумавшись и будто не слушая и не наблюдая за тем, как его младший брат читает молитву над спящим младенцем и нарекает его — Аязом, что значит «королевский ветерок». Потом, когда главный престолонаследник взял на руки племянника, он почему-то переглянулся с Айбиге и кивнул ей, будто бы с чем-то соглашаясь. И, когда шехзаде Аяз перешел в руки Бихруз Султан, которая словно это был ее собственный сын, стала укачивать его на руках и целовать в лоб, княжна посмотрела на подругу и подойдя к ней, улыбнулась.
— Я рада, что смогла побывать на таком мероприятии, как имя наречение, для меня это правда честь, особенно, когда имя дают ребенку моей дорогой подруги, — заговорила Эмилия. — Думаю, что тебе нужно провести время с семьей, так что, я пойду, если ты не против.
— Я всегда буду рада твоему присутствию, — уверила крымчанка, улыбнувшись в ответ и сжав руки валашской княжны. — Но если ты хочешь вернуться к тебе, я не стану уговаривать тебя. Может, завтра еще пройдемся по саду?
— С удовольствием. — Кивнула Эми, и напоследок улыбнувшись присутствующим, удалилась, выходя из покоев.
Девушка хотела было идти дальше, как почувствовала, как кто-то нежно, но настойчиво перехватил ее руку, останавливая. Обернувшись, она увидела перед собой шехзаде Мустафу, которого она не заметила, когда выходила из комнаты.
— Эмилия, мы так и не поговорили после произошедшего. — Произнес он спокойно, смотря в изумрудные глаза иностранки. — А это необходимо сделать. Не отдаляйся от меня. — Эми молчала, а ее сердце забилось чаще, ведь она даже не пыталась и не хотела вырывать свою руку из его нежной хватки. — Сегодня вечером, в моих покоях. Я буду ждать тебя. — Сказав это и не дождавшись ответа, он нехотя отпустил женскую кисть, направляясь в другую сторону по коридору.
«Он прав, нам нужно поговорить и обсудить. И…. Я хочу говорить с ним, хочу быть рядом, хочу улыбаться и целовать его» — размышляла она, идя по коридору в свои хоромы. — «Но, хочет ли он того же? Или, для него тот поцелуй ничего не значил? Так, сегодня все это и решиться, не стоит накручивать себя раньше времени».
Вернувшись в свою комнату, иностранная госпожа стала ждать вечера, готовясь к нему как минимум морально. Джансу и Гюль слышали разговор Айбиге Султан и своей хозяйки, поэтому, старались приукрасить нарядом и украшениями ту красоту, которая уже была у самой Эмилии. Но, как ни странно, девушка отказалась пышно наряжаться, и предпочла наряд немного проще, чем тот, который предлагала Джансу-хатун. Синее платье с круглой горловиной, сама ткань была украшена серебряными узорами, а рукава имели разрез сразу после локтей. С ушей свисали серьги с жемчужиной, а на пальце красовался небольшой перстень.
— Госпожа, считаю, что Вы уже готовы. — Нанеся на шею духи с ароматом гвоздики, сказала Джансу, улыбаясь. — Да и вечер уже наступил, Вам нужно поторопиться.
— Знаю, — как-то неуверенно ответила княжна, но посмотрев на Баюна, что тихо сидел у ее ног и наблюдал за всем процессом, улыбнулась. Эми наклонилась и провела рукой по его голове, почесав за ушком — тот замурчал, словно тот домашний кот. — Маленький мурлыка, пожелай мне удачи. Гюль, тебе его доверяю, чтобы ничего не произошло.
— Конечно, госпожа княжна, не беспокойтесь. — Заверила сербка, слегка поклонившись.
Убедившись, что в коридоре никого, валашская госпожа в сопровождении албанки Джансу направилась к покоям шехзаде Мустафы. Сердце ритмично билось в груди, намереваясь выпрыгнуть, а кожа немного побледнела, и, видя эту реакцию, Джансу-хатун предложила перенести встречу и сходить к лекарю — предложение было отклонено; похоже, княжна была настроена решительно. Ну, может не совсем, и все же.
***
Покои наместника Сарухана — шехзаде Мустафы Хазретлери.
***
Не одна девушка чувствовала себя в растерянности и смятении, но и мужчина, только в меньшей мере. Разглядывалось всего два варианта, первый — они неправильно поняли друг друга и поцелуй был в порыве эмоций, а второй — они сделали то, что сделали и имели в виду. Мустафа надеялся на второй вариант и старался отбросить первый из своих мыслей. Престолонаследник расхаживал по покоям взад вперед, ожидая долгожданного прихода, и изредка поглядывал на дверь, но та оставалась закрытой.
«Она не придет? Нет, она должна прийти, не может же все это неведение продолжаться вечно» — думал шехзаде Мустафа, остановившись у выхода на веранду и смотря в звездное небо. Мужчина слегка вздрогнул, когда безмолвную тишину прервал стук в дверь. — Да!
После позволения войти, дубовые двери открылись, и турецкий принц повернулся лицом к входу, увидев перед собой стоящую Эмилию в синем платье с серебристыми узорами на ткани. Ее глаза были немного опущены, но тут же посмотрели на него. Подходя ближе и неловко кивая, как положено по этикету, княжна остановилась совсем рядом, на расстоянии меньше, чем на вытянутой руки.
— Шехзаде, добрый вечер. — Нарушила молчание валашская княжна, вглядываясь в темные глаза турецкого шехзаде. — Я прошу меня простить, если заставила ждать.
— Все в порядке. — Кивнул мужчина, предлагая выйти на веранду, на свежий воздух.
Выйдя на балкон, где легкий ветерок плавно обдувал лица шехзаде и княжны, незнание как приступить к разговору не улетучилось, но Мустафа все же решил взять все в свои руки и начал говорить.
— Эмилия, я не знаю, как для тебя, но для меня тот поцелуй, значит многое. — Молвил он, смотря на девушку. — Я не знал, как тебе рассказать, признаться, но видимо, судьба сама распорядилась и сделала это за меня — с самого твоего появления в моей жизни, ты заняла особенное место сначала в мыслях, потом и в сердце. И ты, и я вели себя немного по-другому в один момент, но если я что-то не так растолковал и ты не чувствуешь того же, что чувствую я — давить не стану и не позволю себе лишнего. Не отрицаю, что ты и дальше будешь занимать мои мысли, но если ты того пожелаешь, кроме дружбы ничего не будет, я приму любое твое решение, каково бы оно ни было.
— Какой…. Какой бы ты хотел услышать ответ? — Осмелилась спросить Эмилия, в душе радуясь признанию Мустафы и уже зная, что ответит ему.
— Ты и сама это знаешь, валькирия. Но решать лишь тебе. — На его губах появилась полуулыбка.
— Я уже решила, — улыбнулась в ответ княжна, беря Мустафу за руку и переплетая их пальцы, сжимая в крепкий замок. — Я люблю тебя, с самого начала полюбила, не подозревая об этом. — Наследник улыбнулся и нежно поцеловал женские пальчики, которые были такими маленькими, по сравнению с его рукой. Мужчина притянул девушку к себе, заключая в объятие, кладя свой подбородок ей на макушку, наслаждаясь моментом, который точно никогда не забудет.
***
Покои Фатьмы Султан, матери шехзаде Абдуллы.
***
Хорватка сидела на диване в покоях, а в люльке мирно посапывал сын шехзаде Мустафы. Фатьма гордилась тем, чего достигла и бесконечно любила своего сына, как и его отца, но в какой-то момент, ее счастье стало рассыпаться — шехзаде уже не был к ней привязан, как раньше. Наложницы, завидев, что наследник уже не близок с матерью своего ребенка, стали насмехаться над султаншей, а та и поделать ничего не могла, продолжая любить Мустафу и всячески пытаться вернуть его расположение к своей персоне. Но, как бы она ни старалась, она по его глазам видела, что в сердце уже поселилась другая, и это была не она, и даже не Хандан-хатун или Хелена-хатун, которая давным давно покинула дворец и вышла замуж. Соперница Фатьмы была намного сильнее и намного могущественнее, и ею отныне считалась иностранная госпожа, прибывшая из Валахии — княжна Эмилия. Хорватка же не обладала ни свободой, ни покровительством кого-то из вышестоящих госпожей, ни даже признание свекрови, и приходилось жить своим умом и думать обо всем самой. Джевхер-хатун, служанка султанши, вошла в покои и поклонилась Фатьме.
— Госпожа. — Поприветствовала черкешенка свою хозяйку.
— Ну, что там? Шехзаде не занят сейчас? — Вскочила с места Фатьма, с надеждой смотря на девушку. — «Аллах, прошу тебя, умоляю, помоги мне» — подумала она, продолжая смотреть на Джевхер-хатун. — Ну, говори же, не томи.
— Простите, госпожа, но шехзаде Хазретлери не один сейчас. — Покачала головой прислужница.
— С кем он? — Опустив руки, спросила хорватка.
— К нему княжна валашская отправилась, Эмилия. — Ответила Джевхер.
— Вот же ведьма заморская! — Прошипела Фатьма, опускаясь на диван и сжимая руками ткань платья. — Что, в наложницы решила прописаться эта княжна? — Служанка молчала, почти сжавшись под взглядом бывшей любимицы наследника. — Кто-то знает об этом?
— Никак нет, она прошла тайно, никто кроме самого шехзаде, Ташлыджалы Яхьи, служанок и ее самой, разумеется, не знает. — Качнула головой она в ответ.
— Ах, никто не знает — тем лучше. — Коварно и с болью в глазах, улыбнулась султанша. — Сделай так, чтобы об этом узнали все к утру. Пусть весь гарем узнает.
— Но госпожа, это может плохо обернуться для Вас. — Забеспокоилась черкешенка-служанка.
— Мне нечего терять, а ты не перечь мне и делай, что велено. — Фыркнула Фатьма Султан.
— Как прикажите, госпожа. — Неуверенно ответила Джевхер, выходя из покоев.
Как только прислужница вышла, та, чье имя означало радость и веселье, холодным голосом приказала второй девушке занести шехзаде Абдуллу в детскую, и как только приказ был исполнен, султанша опрокинула столик, стоящий перед ней, на котором стояла ваза с цветами и кувшин шербета. По лицу покатились слезы, вызванные болью в сердце.
«Чем я провинилась перед Аллахом? За что он так наказывает меня, выводя из сердца любимого? За что мне ниспослали наказание в обличии этой заморской ведьмы?» — говорила про себя султанша, спрятав руками свое лицо, по которому продолжали катиться соленые слезы.
***
Покои шехзаде Мустафы Хазретлери.
***
Мустафа был в полусидящем положении на кровати, а на его плече покоилась голова Эмилии. После признания, их разговоры приобрели новые оттенки и некую свободу и раскованность. Уже не было прежнего смущения или неловкости — они просто говорили, лежа на кровати в обнимку, наслаждаясь моментом, проводя время вместе. Мужчина не сводил глаз с возлюбленной, стараясь запомнить каждую ее черту, движение, голос.
— Я кинжал потеряла, который ты мне подарил. — Заметила княжна, посмотрев шехзаде в глаза. — Где-то в лесу, наверное, остался. Жалко, дорогой был.
— Твоя жизнь — вот, что ценно и важно, а не какой-то кусок железа. — Он мягко коснулся губами ее лба. — И все же, меня раздражает, что ты не позволяешь мне тебе помочь.
— Я взрослая девочка, справлюсь. Не хочу никого втягивать в свои отношения с семьей, но, если тебе будет спокойнее, — Эмилия присела на коленки, повернувшись лицом к Мустафе и улыбнулась. — Если мне нужна будет помощь, то я обязательно приду за ней к тебе.
— Запомнил. — Ответил улыбкой, турецкий принц, продолжая переглядываться с валашской княжной. Они смотрели друг на друга, не отрываясь, пока, Эми пораженно не опустила глаза, смущенно улыбнувшись. — Готов вечность утопать в твоих глазах, никогда не опускай их. — Он аккуратно приподнял женский подбородок рукой.
— Вечность?
— Даже ее мало будет. — Усмехнулся Мустафа.
— Не надоем? — Продолжала спрашивать Эмилия.
— Я узнаю тебя с каждым днем с новой стороны, и даже когда буду знать тебя полностью — не надоешь. — Все также отвечал шехзаде. — Это допрос? — Усмехнувшись шире, добавил он.
— Возможно. — Согласилась она. — Я ведь помню Хелену, которая уехала, Хандан и Фатьму, лишившихся твоего внимания, и хочу знать, что ждет меня.
— Ты не они, Эми, забудь о других. Ни одна из них мне не дороже, чем ты, не они, а ты запала мне в сердце и задели душу. — Он притянул ее к себе, обнимая. Шехзаде понимал беспокойства возлюбленной княжны, которые вполне себе были обоснованы, поэтому ничуть не обиделся и не стал утаивать от нее правды. — Если ты согласишься, то нас ждет совместное будущее.
— Не хочу думать об этом сейчас, — слегка отстранившись, ответила Эмилия, взглянув на Мустафу, сжимающего ее в объятиях — таких теплых, нежных и по-настоящему крепких. — Давай не станем торопить события.
Весь вечер они разговаривали, смеялись, целовались, так и заснув в обнимку и мирно проспав до утра, когда солнце было уже высоко в небе, освещая мир. Мустафа проснулся первым, и аккуратно встав с постели, дабы не будить все еще спящую Эмилию, приказал принести завтрак и подать кофе со сладостями.
***
Гарем.
***
Красавицы-одалиски сидели на подушках в ташлыке, некоторые стояли вокруг сидящей компании, а калфы следили за порядком, ходя по своим делам, выполняя указания Гюльшах-хатун, управляющей гаремом вместо Махидевран Султан. Девушки только позавтракали и уже успели убрать на столах и отнести грязную посуду, и теперь, у них осталось немного времени до уроков, дабы отдохнуть и поделиться сплетнями.
— Вы уже слышали? — Спросила блондинка с карими глазами по имени Азиза.
— Ты про что, Азиза? — Поинтересовалась вторая девушка, а остальные стали внимательно слушать, что же хочет рассказать им подружка.
— Как? Аллах, вы не могли не слышать этого! — Всплеснула руками блондиночка. — Иностранная гостья ведь, всю ночь в покоях шехзаде провела! Не вернулась еще даже.
— Что ты такое говоришь, Азиза? Она ведь не наложница. — Недоверчиво ответила Зехра-хатун. — Ложь это все.
— Аллахом клянусь, Зехра, это правда. — Закивала головой Азиза. — Оглянись вокруг — все до одной на месте, а султанши в своих покоях. А обед в покои шехзаде на двоих понесли.
— Да, я тоже это видела! — Подхватила вторая девушка, ритмично закивав головой. — А ведь и правда…
Гарем, словно улей загудел. Из уст в уста подхватывались слова и додумывались сказки, а калфы толком не понимали, что происходит, да и некогда им было расспрашивать. Одалиски самых разных национальностей просто не могли остановиться, не перемыв косточки валашской княжне. Как раз в самый разгар обсуждений, Айбиге Султан проходила мимо «улья» и, обратив внимание на то, что в гареме слишком шумно, решила поинтересоваться, что происходит у девушек. Каждая наложница встала и почтительно склонила голову перед супругой второго шехзаде в очереди на престол и когда крымчанка позволила им поднять головы — они выполнили приказ послушно.
— Почему здесь так шумно? Что-то случилось? — Спросила Айбиге у одной из девушек, и та с некоторыми подругами переглянулись, вновь переведя взгляд на племянницу покойной Валиде. — Ну же, отвечайте, когда приказывают.
— Госпожа, об этом уже почти все знают, — неловко начала говорить брюнетка, сложив руки у живота. — Княжна Эмилия провела целую ночь в покоях шехзаде Хазретлери, даже завтрак понесли на двоих.
— Да, да, мы сами все видели. — Послышалось вокруг. — Иностранка в наложницы прописаться решила, ха-ха-ха…
— Молчите! Постыдились бы, о чем говорите! — Разозлилась султанша, окидывая взглядом наложниц. — Чтобы не связывало шехзаде и княжну — это не ваше дело. Отрезать бы вам языки за подобные разговоры. Калфы! Почему джарийе не заняты работой? Если есть силы на распускание сплетен, следовательно, должны быть силы и на работу руками. Займитесь ими.
— Конечно, госпожа. — Двое женщин примерно тридцати лет сразу же стали занимать наложниц, а некоторых уводить в учебный класс, пока Айбиге выходила в сад.
Уже сидя в мраморной беседке на тахте вместе с новорожденным сыном на руках, девушка посмотрев на солнце, молвила служанкам.
— Когда княжна выйдет из покоев шехзаде Мустафы, пригласите ее ко мне.
Эмилия, разделив завтрак с Мустафой и поцеловав на прощание, удалилась из его покоев, дав обещание, что они обязательно прогуляются по саду сегодня после полудня. Шехзаде принялся за дела и Ташлыджалы тоже подоспел вовремя, дабы помогать и быть рядом возле высокопоставленного товарища, а княжну, у дверей встретила одна из прислужниц Айбиге Султан, с просьбой пройти в сад.
— Моя госпожа пригласила Вас в беседку. Если Вы сейчас свободны, то мне было велено провести Вас к ней. — Сказала Хасибе-хатун, поклонившись.
— Конечно, веди. — Кивнула с улыбкой княжна Эмилия, следуя за служанкой — настроение было прекрасным.
Идя в сад, княжне показалось, что они идут совсем по другой дороге коридоров и прошлись немного больше, но наконец, вышли в сад почти к самой беседке, где и сидела Айбиге, в красивом, но относительно простом красном платье с затейливой вышивкой. На руках молодой матери лежал шехзаде Аяз, мирно посапывая, иногда вздрагивая от постороннего шума. Крымчанка, увидев пришедшую подругу, улыбнулась, и передала своего малыша на руки Хасибе, приказав вернуть шехзаде в покои.
— Доброе утро, Айбиге. — Произнесла Эмилия, приветливо смотря на подругу и присаживаясь возле нее на тахту.
— Здравствуй, Эмилия. — Ответила султанша, обняв княжну. — Ты прямо светишься вся, ну, рассказывай, как все прошло?
— Я еще никогда не была так счастлива — ты не представляешь! Мы поговорили и все обсудили, после, — окрыленная девушка кратко пересказала события прошлого вечера и сегодняшнего утра, перед тем, как она оставила Мустафу и ушла. Айбиге слушала Эмилию, была рада за ее счастье и счастье Мустафы, который был ей, как братом, и ей так не хотелось быть вестницей нехороших новостей, но умолчать о происходящем в гареме — не могла. Ведь так, могло быть только хуже.
— Дорогая подруга, я очень рада за тебя и Мустафу, просто безумно рада! Но, мне нужно кое-что сказать тебе, не такое радостное, и то, что я скажу, вряд ли понравиться тебе. — Молвила в ответ крымская принцесса после того, как валашская княжна замолчала.
— Конечно, говори — не уверена, что сейчас что-то может огорчить меня.
— Как я поняла, никто не должен был знать о том, что ты была у Мустафы, так? — Эми согласившись, кивнула. — Кто-то об этом узнал и сейчас…. Сейчас о тебе без умолку переговариваются наложницы, у меня даже язык не повернется сказать то, что говорили эти невоспитанные. Я, правда, не знаю, как они об этом узнали, клянусь своей жизнью, что никому, даже Мехмеду не говорила. — Улыбка с лица возлюбленной Мустафы медленно исчезла, а в ее глазах появился некий отблеск, который Айбиге не смогла расшифровать.
— Что… Много говорили? — Более отстраненно, спросила девушка. Айбиге молча кивнула, повторив:
— Мне жаль.
— Жалость не поможет, к сожалению. — Ответила Эми, вставая. — Я не виню и верю тебе, Айбиге, можешь не переживать. Сейчас, я хочу вернуться к себе в комнату и обдумать, если не возражаешь.
— Конечно. Если тебе нужно будет поговорить — я рядом, приходи или я могу к тебе прийти, и можем говорить хоть до самого утра. — Ободряюще заверила султанша.
— Буду иметь в виду. — Слабо улыбнулась княжна, стремительно возвращаясь во дворец, в свои покои тем же путем, коим вела ее Хасибе — подальше от гарема. Теперь то, девушка на себе поняла, почему скрывали настоящий статус Хелены, в прошлом возлюбленной старшего престолонаследника. В ее головку стали подкрадываться тревожные мысли, но их отгоняли слова Мустафы, которым она предпочла поверить.
Подойдя к дверям своих покоев, Эми удивилась, когда увидела стоящих в коридоре Гюль и Джансу — прислужницы были немного напуганы, а у второй горела щека.
— Почему стоите здесь? — Спросила княжна, подойдя к ним, когда те поклонились почтенно. — Уже, верно, слышали, что говорят обо мне. Знали только вы и Айбиге Султан, кто проговорился?
— Не мы, госпожа. — Начали отвечать они, а на глазах у Джансу даже выступили слезы. — В Ваших покоях… К Вам…
— Да что там еще? — Открыв двери и войдя внутрь, валашка замерла, увидев сидящую на ее диване женщину в синем платье с серебрянными украшениями и пояском на талии. Это была Фатьма. Мать шехзаде Абдуллы сидела, гордо задрав подбородок и хищно усмехаясь.
— О, вот и ты пришла. — Заговорила она, вставая с дивана.
— Не знала, что мы перешли на «ты». — Заметила невозмутимо Эмилия.
— С такими как ты, разговаривают именно так. Ты ведь теперь у нас славишься как «ночная бабочка».
— Значит, это ты всем разболтала, — укоризненно покачала головой Эмилия, складывая руки на груди и продолжая. — Как я сразу не догадалась — такие как ты, только слухи и могут распускать, опрометчивый поступок. И глупый, ничего поинтереснее придумать не смогла? Как ты собираешься возвращать внимание шехзаде, совершая подобные глупости?
— Если он не достанется мне, значит, не достанется никому.
— Шаткая позиция, но раз ты так решила, то переубеждать не стану, ведь жизнь, что тот бумеранг, все вернет. Да еще и как вернет. — Эми приблизилась к хорватке, заглядывая в глаза. — Ты боишься, ты слабая, рано или поздно ты сдашься, руки опустишь и тогда, никто и ничто тебе не поможет. Поделом будет. — Фатьма не отступила, продолжая стоять на месте. — А что касается меня, то настоятельно советую остерегаться темных углов и молиться, чтобы наутро проснуться живой.
— Ты ничего мне не сделаешь.
— Убеждай себя дальше, посмотрим, кто прав окажется. А теперь вон из моих покоев и не попадайся мне на глаза.
Как ни странно, Фатьма Султан без слов и препираний вышла, а за ней, вошли обеспокоенные Джансу и Гюль, смотря, как их хозяйка вымученно опускается на диван, закрывая лицо руками — ну за что ей это все? Только-только все начало налаживаться, а теперь еще и это. Нужно думать, что делать дальше, и стоит ли помочь судьбе и сэкономить ее бумеранги — определенно. Все равно, заняться пока что нечем, вот будет какое-никакое развлечение.
***
Княжество Валахия. Кабинет княжича Владимира.
***
В Валахии была тишь да гладь — яркое солнце освещало каждую тропинку, а его лучи проникали даже в самые темные уголки домиков и княжеского дворца. Но, солнечные лучи света не способны прогнать тьму, которая сидит в человеческих сердце и душе.
Владимир облокотился на спинку стула, положив на одну руку на подлокотник, а вторая рука держала развернутое письмо. На губах играла злобная ухмылка, а в глазах насмешка. Это было письмо от наследника Османского трона — шехзаде Мустафы Хазретлери. Александр, глава отряда «Теней» рассказал, что произошло, и кто пришел на помощь сестре княжича и уже тогда, в голове у Владимира начали появляться мысли, и это письмо лишь подтвердило догадки.
— Я все не перестаю удивляться талантам моей «любимой» сестренки. — Прочитав письмо еще раз, княжич Владимир рассмеялся, и его злодейский смех разлетелся по кабинету эхом. — Почти за год охомутала шехзаде, а тот и пленился ею.
— Княжич, я не думаю, что Ваше предположение может оказаться верным. — Спокойно ответил Александр, стоя на небольшом отдалении от стола. — Это может быть простое беспокойство о своих поданных, не более.
— Таких писем не пишут, когда пекутся о своих поданных, Александр. — Княжич разорвал на четыре части бумагу и положил ее на блюдце, сразу же сжигая ради своей безопасности. — Если бы она ему не понравилась, он бы вряд ли написал, особенно со скрытой угрозой, которая идет как предупреждение.
— Что же Вы намерены делать?
— Раз мне не удалось убить княжну там, значит, мне нужно попытаться выманить ее, как животное из норы дымом с под гусиных перьев. — На его лице появился оскал. — Приедет — разберемся, как мне с ней расправиться.
— Приказывайте. — Глава «Теней» опустился на одно колено, а одну из рук приложил к сердцу.
— Создай ей проблемы, всколыхни народ новостью о том, что наш все уважаемый шехзаде завел интрижку с иностранной княжной, а та и против не была. — Холодно отдал приказ княжич, усаживаясь обратно на стул, оббитый черным бархатом и серебрянными деталями декора. — Больше чем уверен, что такие вести не порадуют никого из них, султана в особенности, и ее отправят домой, во избежание лишней смуты.
Александр, поняв суть задания, встал с колен и, поклонившись, стал направляться к выходу из рабочего кабинета, одновременно, пряча свое лицо за черной тканью. Приказ был получен, а значит, пришло время его выполнения.
