Тысяча и одна осень

Глава 150. "Что такое, Цяо, не хочешь сидеть с этим достопочтенным за одним столом?" Янь Уши какое-то время продолжал смотреть на Шэнь Цяо, не говоря ни слова, а потом молча впился в его губы так, что у Шэнь Цяо перехватило дыхание. Даос обрадовался, что Янь Уши, наконец, простил его и они смогут помириться. Он закрыл глаза, отдавшись страстному и требовательному поцелую главы Янь. Янь Уши не стал долго ждать и сразу же приступил к делу. Откинув полы халата, не долго думая, он овладел Шэнь Цяо и даос готов был позволить ему все, что угодно, лишь бы они снова были вместе. — Тебе нравится так глубоко, Цяо? — прошептал ему на ухо Янь Уши. Шэнь Цяо не ответил. Как всегда, вцепившись в Янь Уши руками, он тяжело дышал. Глава Янь так стремительно ворвался в него, что Шэнь Цяо почувствовал боль. Но он готов был все стерпеть. Удовлетворившись, Янь Уши молча поднялся с ложа, поправляя халат. — А теперь иди к себе, этот достопочтенный желает поспать. Шэнь Цяо не поверил своим ушам: после близости Янь Уши прогоняет его, будто уличную девку, приглашенную для забав, и надоевшую за ночь. — Цяо, ты слышал? Уходи к себе. Ты же пришел сюда, потому что хотел чего-то, не так ли? Надеюсь, этот достопочтенный удовлетворил тебя? Теперь ты можешь идти. Или ты думал, что я сразу же простил тебя и все будет, как раньше? Шэнь Цяо стало так обидно, что по щекам потекли слезы. Хорошо, что свеча догорела и комната погрузилась в темноту. Он чувствовал себя использованным и ненужным, это было унизительно. Шэнь Цяо молча поднялся с постели, поправляя полы халата, так бесстыдно задранные Янь Уши. Хорошо, что его скрывала спасительная темнота. Даос вышел из комнаты, направившись к себе. Он осторожно вошёл, чтобы не разбудить Шиу и лег рядом, вытирая слезы. Он не мог думать ни о чем другом, только о Янь Уши. Что теперь делать, если этот человек действительно разлюбил его? И с чего это он взял, что Янь Уши изменился? Разве этот человек может изменить свой характер и стать другим? Скорее всего, это действительно невозможно и каким человек родился, таким он и умрет. Поэтому Шэнь Цяо решил не винить Янь Уши за то, какой он есть. Тем более, даос ощущал свою вину из-за того, что ушел тогда, так и не поговорив. Он принял решение больше не навязываться Янь Уши и, если глава Янь решил бросить его, то он больше не станет сопротивляться и примет разрыв как должное. При мысли об этом, слезы снова потекли из глаз Шэнь Цяо, и вся подушка стала мокрой. Так он и заснул на мокрой подушке. — Учитель! Учитель! — тормошил его Шиу. Шэнь Цяо открыл глаза. Вспомнив о вчерашней ночи, он почувствовал, что его будто бы тяготит тяжёлый камень, тянущий душу на дно. Лучше было бы и вовсе не просыпаться. Но надо как-то жить дальше. Он дал слово помочь монаху, кроме того, с ним был ещё Шиу, за которого даос нёс ответственность. А Янь Уши пусть делает так, как лучше ему, главное, чтобы был счастлив. С болью в душе, Шэнь Цяо спустился к завтраку. Янь Уши уже наслаждался едой и запивал ее вином. Он был в хорошем расположении духа. — Как спалось, Цяо? — насмешливо спросил Янь Уши. — Все ли в порядке, ничего ли тебя не беспокоит? — Все хорошо, спасибо, — слегка покраснев, ответил Шэнь Цяо, отводя взгляд. Он прошел мимо Янь Уши и сел за другой стол. — Что такое, Цяо, не хочешь сидеть с этим достопочтенным за одним столом? — снова усмехнулся Янь Уши. — Этот бедный даос не хочет мешать наслаждаться главе Янь завтраком. Янь Уши пожал плечами и продолжил свою трапезу. Монах принимал пищу с отрешенным, как всегда, выражением лица, будто каждую минуту медитировал, пропуская их реплики мимо ушей. Шиу с участием посмотрел на учителя. Дети многое чувствовали. Мальчику было непросто понять, что между его учителем и главой Янь были отношения приблизительно такие же, как между его матерью и отцом, однако, теперь он узнал, что бывает, оказывается, и такое. Конечно, Шиу крепко спал и не слышал, что происходило вчера ночью в соседней комнате, но было и без того понятно, что между учителем и главой Янь произошел разлад, глубокая ссора, возможно, что на грани разрыва. Поэтому, Шиу всеми способами пытался подбодрить своего учителя, потому что кроме Шэнь Цяо, у этого ребенка никого не осталось на всем белом свете, он не был нужен даже своим родителям. — Учитель, съешь немного риса! Хочешь, я покормлю тебя? — Нет-нет, спасибо, — ответил Шэнь Цяо, — я сам. Он с трудом запихнул в себя немного риса, разглядывая спину Янь Уши, сидящего перед ним. Этот человек, как всегда, был насмешливым и циничным, и ему было все равно, что он делает больно другим людям, он даже не думал об этом. На глаза Шэнь Цяо навернулись слезы. — Учитель, ты плачешь? — с тревогой посмотрел на него Шиу. — Что-то в глаз попало, — смахнул навернувшиеся на глаза слезы Шэнь Цяо и, сделав над собой усилие, улыбнулся Шиу. — Все хорошо, не переживай. Монах встал из-за стола. — Нам пора идти. Темнеет рано, до темноты нам нужно отыскать храм, в котором, предположительно, хранится манускрипт. Все, следом за ним, тоже встали. Янь Уши был в замечательном, приподнятом настроении. Шэнь Цяо не мог понять, зачем глава Янь отправился в это опасное предприятие, если потерял к нему интерес и хочет закончить их отношения? Хотя, это был Янь Уши, так стоит ли удивляться? Ради того, чтобы развеять скуку, ради новых интриг и приключений, Янь Уши готов был на что угодно. Шэнь Цяо завернулся в плащ, потеплее укутал Шиу и они отправились в путь. Был первый день зимы. Кое-где ещё виднелись жёлтые листья на деревьях, а в лицо уже мел мелкий мокрый снег. Монах, как проводник, шел впереди, сзади шел даос вместе со своим учеником. Янь Уши шел как бы сам по себе, отдельно от всех, тем не менее, внимательно следил за ситуацией.