***
На следующий день, как и положено, на поселковой площади, расположенной как раз рядом с лугом, собрали сход местных жителей. Собрались почти все жители села. Прибежали даже собаки из окрестных домов, видимо рассчитывая внести свою лепту в обсуждение столь важного проекта, поэтому, посматривая на своих спорящих хозяев, иногда переругивались между собой, громко лая. Местные кошки, забравшись, от греха подальше, на верхние ветки деревьев, тоже с интересом наблюдали с высоты своего положения за происходящим на поселковой площади. Даже стая ворон, прекратив шумный скандал из-за найденного у расположенных рядом мусорных контейнеров пакета, чинно расселись на окружающих площадь заборах, и перелетая с места на место, так и норовили отметить всех собравшихся. — Какой дурак здесь мост собрался строить? — К-как какой? — Борис Леонидович даже начал заикаться от неожиданного вопроса, прозвучавшего из толпы местных жителей. — Мост запланирован в бюджете. Мы уже всё обсудили. — Так почва-то какая, — мужчина выйдя из толпы к нему, несколько раз топнул ногой. — Кто ж на такой строит такие вещи. — Почва, как почва, — Борис, нахмурившись, посмотрел на него. — Мы с Василием Романычем, уже прыга… В смысле, проверяли землю. Мост буде стоять! — махнув в воздухе кулаком, заключил он. — Вы же сами просили мост построить. Мы, наконец-то, пошли вам на встречу. Чем теперь-то недовольны? — Так никто и не против моста. Только почва-то… Два года назад здесь уже пристань сроили и чем всё закончилось? Пристань благополучно съехала в воду… И уплыла, нафиг… Вместо кораблей и теплоходов. — Сравнили… Эту самую… с пальцем, — покрутив пальцем в воздухе, задумчиво ответил Борис, вспоминая поговорку. — Это мост! Шедевр современных умов! А что пристань? Сейчас их уже, почти не строят, ну, в крайнем случае, по старинке. Вот они и уплывают. Прогресса нет! Мужик, открыв рот, посмотрел на Бориса, как на идиота. — И за какое такое наказание нам прислали этого?.. — тихо сказала какая-то женщина своей соседке, кивнув на местного главу. — Милок, слышь, — скрипучи голосом спросила бабка Марфа Арсеньевна, подойдя к Борису со своей бессменной спутницей козой Нюркой. — Чего толкують-то? Чего собралися-то? — Иди, бабка, не до тебя сейчас, — Василий, чуть подтолкнув бабку, боязливо посмотрел на козу. — Мост обсуждаем. — Слышь, милок, а козу-то куды ж мне теперяча-то? Перекопаете всё, а её куды ж? — не унималась бабка, напирая на Бориса. — Бабка, иди уже, не до твоей козы сейчас, — Василий снова оттолкнул бабку. — А я против! — расталкивая односельчан, из толпы вышла местная жительница Нюрка. — У меня корова на лугу пасётся, гуси на реке, дети бегают по травке, а вы тут дорогой своей всё перепашете! Против я! Мы все против! — оглядев глазами толпу, торжественно закончила она. — Ну, какие гуси?! Да коровы ещё! Чего им дорога, мешать что ли будет?! — Василий раздражённо посмотрел на активистку. — Будет! — гнула свою линию Нюрка. — Милок, слышь, милок, — бабка, снова подойдя к Борису, дёрнула его за рукав. — Чаво ж с козой-то моей? — Господи, бабка, ну, ты ещё нервы не мотай и так уже размотаны, — Борис, оттолкнув её от себя, и, покосившись на козу, на всякий случай отошёл в сторону. Бабка, отойдя, подошла к кому-то из местных жителей. — Да, против! Против! — всё также орала Нюрка уже в лицо Василию. — У меня корова на лугу, дети на реке, гуси по травке бегают! А тут вы с дорогой своей! — Какие дети на реке? «Юнгу» ж закрывают — он на участке строительства, — напомнил Василий. — Как закрывают?! — заорала Нюрка, сын и дочь которой, девятилетняя Валька и одиннадцатилетний Костя занимались в яхтклубе. — Я против!!! У меня дети там пасутся… Тьфу! У меня дети туды ходят, а теперь их куды?! — Корову с гусями пасти! Что за народ, — сняв неизменную шляпу, Борис вытер испарину. — Ты для них стараешься, пороги обиваешь, деньги выбиваешь, а они, видите ли, против. — Да против я! Мы! — Да будет вам известно, уважаемая Анна… — Борис задумался, вспоминая Нюркино отчество. — Анна Евгеньевна. Так вот, да будет вам, Анна Евгеньевна, известно, что строительство дороги уже обговорено, обсуждено и даже запланировано. И лугов вокруг, — сделав широкий жест рукой продолжил он. — Хоть пруд пруди. Вашей корове обожраться можно, извиняюсь за выражение. Чего вам мало, что ли? — А у меня дом тута рядом. Мож мне тута, — она тонула ногой, — на этом самой месте удобней пасти! Чего мне туда-то ходить, если дом тута! — Да ты со своей коровой уже живого места на лугу не оставила, куда не ступишь… везде следы оставлены, — раздался из толпы женский голос, вызвавший смешки у местной детворы. — Так это… Чего я-то могу… Природа же, — Нюрка, оглянувшись, растерянно оглядела толпу. — Против природы не попрёшь же. — А на кой хрен тута дорога? — какой-то старик, опёршись на палку, выцветшими глазами посмотрел на Бориса и Василия. — Тут же и развернуться пред мостом-то негде будет? — Так это… Умы лучшие… Им-то лучше знать, — Борис удивлённо посмотрел на него. — Над проектом работали современные, молодые, креативные умы! — Какие бы кретивные они не были, — не унималась Нюрка, — Я против! — Креативные, — поправил её Василий. — Да без разницы! — Милок, а, милок, а козу-то куды ж? — Бабка снова подошла к Борису, дёрнув за рукав. — Господи! Да иди ты уже!.. Вон на луг! — Борис, раскрасневшись от гнева, снова вытер испарину. — Против! Против! — всё орала Нюрка, переводя взгляд с Бориса на Василия. — У меня гуси в траве! Корова в реке бегает! Дети пасутся… Тьфу ты! Совсем из ума с вами выживешь! Корова… — Да слыхали уж, — проговорил тот же дед. — Милок, а чаво с козой-то? — снова раздался знакомый скрипучий голос. — Бабк Марф, а давай её к нам в «Юнгу» вместо собаки! — просунулся в толпу приятель Нюркиного Кости двенадцатилетний Егор. — Да ты шо, оголец! Ополоумел? Она ж лаять не умеет! — опешила бабка. — Так мы научим!!! — невозмутимо ответил Егор. — А то! — добавила, тряхнув белобрысыми косичками, Нюркина Валька. — Запросто! — Ага. Лаять не умеет, а рога — ого-го! — мрачно добавил Валькин приятель восьмилетний Гришка, потирая мягкое место. — А ну, брысь отседова, оглоеды! — шикнул на них дед с палкой. Борис, подняв глаза к небу, тихо прошептал что-то нечленораздельное. Где-то позади снова раздавался громогласный голос Нюрки, спорящей уже с кем-то из местных жителей. — А давай её зарежем? — раздался из толпы мужской голос. — Это кого? — удивлённо спросил Василий, оглядев толпу. — Ну, Нюрку-то. — А чевой-то сразу меня-то? — открыв рот от удивления, Нюрка посмотрела на предложившего это мужика. — Да не тебя, дура! А эту рогатую-то! — Так другая-то Нюрка тоже не без изъяна, — раздался чей-то женский голос, вызвав смех у толпы. Нюрка злобно покосилась на своего мужа, отошедшего от неё, от греха подольше, на несколько шагов. — Коровы, гуси, эта с козой… Господи, что за народ, — посмотрев на Василия, тихо произнёс Борис, снова сняв шляпу и вытерев испарину. — Короче, решено уже! Мост должен быть! — не терпящим возражения голосом закончил он.***
Утро на реке было солнечным и прохладным. Щурясь от солнечных бликов, на берег весёлой гурьбой скатились поселковые ребятишки. — Слыхали новость? — из небольшого деревянного домика с ярко-синей надписью «Юнга» вышел Егор. — «Юнгу» закрывать хотят! — Это с какого перепугу? — оторопела сестра-двойняшка Егора конопатая Лидка. — Не закрывать, а переносить, — уточнил Костя. — Мосту он мешает. — Какому мосту? Их тут отродясь не было, — не поняла Лидка. — А теперь будет, — Егор сплюнул на траву. — Наш глава администрации прославиться решил. И мост построить. Прямо здесь, — Егор кивнул на нависший над рекой глинистый обрыв. — Он чего, дурак, что ли? — заявил один из мальчишек, сосед Вальки и Кости десятилетний Толик. — Он не дурак, он — глава администрации, — поправила его Лидка. — Понятно, значит, ещё хуже, — вздохнул Толик, вызвав всеобщий смех. Ребята потихоньку разбрелись по небольшому дощатому причалу, готовя к выходу свои яхточки. — И чего, он прям здесь строить собрался? — вновь спросил Толик. — Здесь же уже причал строили. А как река разлилась, так он и уплыл… вместе с этим… Ну, как его? — Дебаркадером, — напомнил Егор. — Здесь ещё паромную переправу делали. — Ага, паром тоже уплыл, — усмехнулся Костя. — Валька, балда!!! Ты чего делаешь?! Конец не закрепила! Сейчас яхту упустишь и будем её на реке ловить! — Вот и паром так же уплыл, — вздохнула Лидка. — Но обещал вернуться, — усмехнулся Костя. Лидка в ответ лишь молча хлопнула его кепкой по макушке. — Ага. И лодочная переправа была. А лодка тоже уплыла, — вспомнил Толик. — Только на дно, — хихикнул Гришка. — Потому что лодочник дядя Прохор напился. — Между прочим, здесь настоящая лодочная станция была, — сказала Лида, посмотрев на реку. — Где?! — удивились ребята. — Да вон от неё сваи остались, с которых мы рыбу ловим, — Лида показала на торчащие ниже по течению остатки деревянных свай. — Только она тоже уплыла, когда берег весной подмыло. — А если мост подмоет? — Егор посмотрел на обрыв. — Во шуму будет! — А может здесь место заколдованное, — сказала Валька, крепя яхту. — И кто его заколдовал? — усмехнулся Егор. — Да наш глава администрации, — заявил Толик. — Сам вчера видел, как он здесь прыгал… — С бубном? — усмехнулся Егор. — Не, со шляпой, — ответил Толик. — И с этим… Мозгом… Ребята рассмеялись. Мозгом в посёлке прозвали референта главы администрации за его способность выдавать гениальные идеи, всегда выходившие посёлку боком. — Небось Мозг это и придумал, — ухмыльнулась Лидка. — Не, у Мозга мозгов не хватит. Мамка сказала, что какие-то кретинивные инженеры из города придумали. — Ага. Как построят, так он и рухнет. Папка говорит, что здесь грунты слабые. Ничего строить нельзя. Вот там можно, — Егор показал на мыс за излучиной реки. — Хоть мост, хоть космодром. — А мы без «Юнги» останемся, — вздохнула Валя. — Дядя Жора сказал, что клуб просто перенесут. Наверное, на старую лодочную станцию, — пожал плечами Костя. — Во всяком случае яхту мы пока туда перегоним, в старый ангар, — к ребятам спустился Георгий Васильевич, бывший капитан речного теплохода, а теперь пенсионер и руководитель ребячьего яхтклуба, которого ребята так и называли — Капитан. — И не горюйте, ещё не вечер. А мост они зря здесь строить собрались. Грунт здесь и правда слабый. Не только этот обрыв, а весь берег съехать в реку может, — Георгий кивнул на видневшиеся на высоком берегу дачи местного руководства.***
И не смотря на печаль местных ребятишек, негативное отношение местных жителей, протесты Нюрки и беспокойство хозяйки её рогатой тёзки Марфы Арсеньевны, мост всё-таки решили строить. Но из-за многочисленных согласований, соглашений, расчётов-пересчётов и других бюрократических проволочек, к строительству приступили только осенью. Строительство шло быстро, дружно и шумно, но на пути бравых мостостроителей оказалось новое препятствие: в середине ноября неожиданно, впрочем, как и всегда, наступила зима. И строительство пришлось заморозить… Весна тоже пришла как-то нежданно-негаданно. Засияло мартовское солнце, растаяли сугробы. Лёд на реке вскрылся и ушёл куда-то по течению, заодно унеся кое-что из забытой строителями техники, а именно старый компрессор и бетономешалку, к которым, впрочем, для полноты картины, подписали ещё массу инструментов и материалов, так же ставших, согласно официальным документам, жертвами непреодолимой стихии. Мозг… То есть референт главы местной администрации Василий, открыв рот провожал глазами проплывающий мимо этот самый компрессор, не заметив подошедшего старого деда с выцветшими белёсыми глазами. — Плохая примета. — Чего? — Василий, вздрогнув от неожиданности, посмотрел на деда. — Примета плохая, говорю, — уже чуть громче повторил дед, кивнув на реку. — Это почему же? — Ну, а как? Инструмент какой-никакой. Раз один уплыл, жди компанию. — В каком смысле-то? Чего загадками-то говорить. — А тут загадывай, не загадывай, одна хрень из затеи, — махнул рукой дед и, опираясь на палку, не спеша пошёл обратно в посёлок. И вскоре размороженная весенним теплом стройка вновь закипела. В ускоренном темпе, с большим количеством рабочих рук, небольшой, и не такой ажурный, как мечтал Борис Леонидович, мост рос и вытягивался над рекой и крутым глинистым берегом. Лето в посёлке, в отличие от прочих времён года, всегда начиналось вовремя. Расцветая одуванчиками на прибрежных лугах, расцвечиваясь пёстрыми крыльями порхающих бабочек, озвучиваясь пением птиц. Правда на этот раз традиционные цвета одуванчиковых лугов — жёлтое на зелёном — сменила другая цветовая гамма — бурое на коричневом, цвета строительного пустыря рядом с новым мостом. Бабочкам, соответственно, порхать было негде, а птицы, от греха подальше, решили распеваться в других местах. Лишь Нюркины гуси продолжали весело гоготать в прибрежной тине, да корова равнодушно глядела на новый мост, меланхолично пережёвывая невесть откуда взявшуюся на стройке траву. — Красивый мост-то получился, — сказал дед, опираясь на палку. — Только как бы того… на этого… — Кого того? — не понял стоявший рядом референт Василий. — Так ведь лето-то у нас завсегда особенное, — усмехнулся дед. — Года не было, шоб чаго-нибудь не приключилось. Вот в прошлом годе — пристань уплыла, в позапрошлом — паром унесло. А в позатом… — Дед, ты ещё лодочную станцию вспомни, которую в 90х туристы спалили! — Не перебивай старших! — погрозил дед. — Лодочну-то станцию я спалил, а не туристы твои! Опосля свадьбы внучкиной-то! Шо, такой молодой, а ужо не помнишь ничаго! Вместе ж гуляли на свадьбе-то! Так вот, а в позатом — лодку того, водяной на дно уволок. — Это ты к чему, дед? — насторожился Василий. — Дык всё ж к тому же, Вася. В нонешнем-то годе ничаго ещё не приключилось. — Так и лето только началось… — Вот и я о том. Ничаго не приключилось, а должно, шоб, значить, не нарушить традицию. Вот я и смотрю на мост-то. Как бы чаго не вышло… Через несколько дней лениво-размеренная летняя жизнь посёлка была резко нарушена. Первым идиллический покой нарушили чёрные машины местного руководства районного и областного уровня, ознаменовавшие свой приезд клубами пыли, поднятой на так и не заасфальтированном шоссе, ибо, как было сказано главой местной администрации, мост превыше всего! А дорога… А дорога подождёт — годом раньше, годом позже, какая разница, когда подводить её к новому мосту. — Вот принесла нечистая кого-то!.. — откашливаясь от густой пыли, сказала бабка Марфа Арсеньевна, таща на верёвке упирающуюся всеми четырьмя копытами козу Нюрку. — И откудова токо повылазило стоко начальства-то? Как тараканы из-под печки — лезуть и лезуть! — Во видала, громадина какая! — с восхищением, посмотрев на готовый мост, Борис повернулся к вышедшей из машины тёще. Преодолевшей сотни километров ради такого торжественного случая. — Шедевр! Передовые современные умы строили! — Ты это, Борь, премию-то небось получил? За такую-то передовую хреновину, премия, небось, хорошая положена? — тёща, надев свои неизменные очки с обычными стёклами — она считала, что так выглядит умнее — мельком посмотрев на зятя, подняла глаза к небу, уже подсчитывая в уме, на что можно потратить очередную премию. — Да это… Наверно. В прошлый же раз дали… Правда, потом вернуть пришлось, — он задумчиво почесал затылок. — Но это мост! — он поднял указательный палец вверх. — Крепость, можно сказать! Он не уплывёт. — Ну, Василий, народ, смотрю, уже собрался, — Борис оглядел стоявших невдалеке местных жителей. — Пора. И вот наступил тот долгожданный момент. Красная лента, украшенный КамАЗ, и даже бутылка шампанского, всё подчёркивало торжественность момента. — Ну, дорогие земляки, вот и настал этот долгожданный момент!!! — стоя на импровизированной деревянной трибуне, грянул во всё горло, поперхнувшись на последнем слове, Борис Леонидович. — Извиняюсь, — откашлявшись, продолжил он. — Момент, которого все в посёлке ждали много лет! И вот, — глава махнул рукой в сторону моста, задев по дороге гранёный стакан с водой, упавший в итоге на ногу Василию. Василий, зло посмотрев на своего сияющего шефа, чуть шевеля губами, произнёс что-то нечленораздельное. — Ну, а я чаво говорил, — дед, опершись на неизменную палку наклонился к соседу. — Одни приметы плохие. Таперича ещё и стакан махнул. — … И этот мост, — продолжал тем временем Борис. — Будет ещё стоять, — снова поперхнувшись, он посмотрел на Василия. — Стакан где? — кашляя, спросил он его. — Дак вы его… — Ладно, — махнув рукой, Борис выпил прямо из горлышка. — не солидно правда как-то. — В общем мост этот, общими усилиями, меня и Василия Романыча, всё-таки построили и осуществили! И вот он стоит, возвышаясь своей массой, пред нашим прекрасным селом!!! Давайте все хором, пожелаем ему долгих лет жизни!!! — он улыбнулся, посмотрев на бабку Марфу Арсеньевну. — Уважаемая Марфа Арсеньевна! Вам как старейшему жителю села, предоставляется право открыть этот шедевр передовых умов и отправить в долгий путь, так сказать! — Чавой-то это? — бабка заозиралась по сторонам, удивлённо посмотрев на односельчан. — Чавой-то ему надо-то? — чуть попятившись, она испуганно посмотрела на главу администрации, шедшего прямо на неё с ножницами в правой руке. — Бабка, не порть людям праздник, — нагнувшись к ней прошептал Василий, — ленту режь иди, он говорит. — Так это, а чаго я-то? — Блин, бабка, твою… — Василий осёкся, посмотрев на нахмурившегося деда. — Марфа Арсеньевна, вы как… — снова посмотрев на деда он улыбнулся. — Короче, вы как самая старая должны пустить первый транспорт по этому мосту. — Это чаго, на этой громадине, что ль? — Марфа с ужасом посмотрела на КамАЗ. — Дык я это… Водить-то не умею. Это дед мой, покойник, на тракторе-то ентом, разъезжал-то по селу, а я только на ентом, велописеде, один раз, и то в канаву упала. — Бабка, ленту говорю режь! Мать… — Василий снова осёкся. — Старших-то уважать надо! — дед, замахнувшись палкой, сердито посмотрел на Василия. — Мать или не мать, а она тебе мать! В матери годится! Ты, Марфа, ножицы-то эти возьмь, и вон ту хрень-то, что поперёк дороги краснеет, порежь, а он сам уж, ентот-то транспорт, поедет, без тебя справится. — Ну, так бы стразу и сказали, а то наговорять чавой-то, а ты и думай, чаво сказал. Давай ножицы-то. Пойдём, милой, проводишь бабку-то, по этой грязище-то нешто пройдёшь таперича? — Марфа с счастливой улыбкой оглядев односельчан, взяла Бориса под руку.***
Егор с друзьями молча спускался к лодочной станции. Уже давно началась навигация и пора было выводить ребячьи яхты на воду. Вот только куда? На месте прежнего деревянного домика «Юнги», покрашенного синей краской с большим спасательным кругом на стене, где ребята оборудовали штаб и учебный класс, теперь стоял вагончик прорабской и деревянные бытовки строителей. А вопрос с лодочной станцией, как сказал Георгий Васильевич, повис в воздухе на уровне районной администрации. Неожиданно навстречу им выбежал растрёпанный Гришка. — Ребята!!! Там такое на берег вынесло!!! — Какое? — усмехнулась Лидка. — Во! — Гришка развёл руками. — Которое не тонет? — усмехнулся Егор. — Егор… — с упрёком посмотрела на него Лида. — Да не, не это. Этого вон на том берегу полно, с фермы. А там это самое! Наверное, в ледоход у строителей унесло! — Бульдозер, что ли? — Сам ты бульдозер! Это вот. Ды-ды-ды! — Гришка изобразил отбойный молоток. — Компрессор! Во! — Ого! — присвистнул Егор, похлопав агрегат по ржавому боку. — Видать, на льдине унесло. Во, ещё и бетономешалку прибило. — А это чего? Лейка, что ли? — Валька показала на оцинкованный бачок с боковой трубкой, валявшийся рядом с бетономешалкой и каким-то разбитым ящиком. — Не, это самогонный аппарат, — авторитетно заявил Гришка. — У деда в сарае такой же. — А зачем он на стройке? — удивилась Лида. — Для этого, стимула. Что б работа веселей кипела, — усмехнулся Костя. — А! То-то я смотрю, строители к деду всю осень и весну приходили! Для стимула! — заявил Гришка, вызвав всеобщий смех. — Чего с яхтами-то делать будем? — спросил Костя. — На реку выводить, — деловито ответил Егор. — Пошли к Капитану, он на площади со всеми. — А чего там сегодня? — спросила Валя. — Во даёт! — усмехнулся Костя. — Ты чего, не знаешь? Мост там сегодня открывают с оркестром!***
Совместными усилиями бабки Марфы и Бориса Леонидовича красная ленточка была, наконец-то, перерезана. — Поехали! — сказал Борис Леонидович, смахнув непрошенную слезу и махнув зажатым в руке голубым платком. КамАЗ взревел мотором, выпустив облако густого сизого дыма и, дёрнувшись пару раз, заглох… — Ну, вот. Началось! — с радостным энтузиазмом в голосе произнёс дед и потёр ладони. В следующий миг замолкли птицы и пчёлы, вылетевшие из улья Нюркиной соседки, жалобно заблеяла Нюрка (та, что с рогами), тревожно замычала корова Нюрки (той, что без рогов) и громко чихнула Валька… Раздался странный гул… — Чавой-то, земля затряслася, что ли? — тревожно спросила Марфа. — Она самая, — заверил её дед. — Не принимает землица-то наша мост ентот. Ох, не принимает… И ещё мгновение спустя под торжественные звуки оркестра в реку медленно и величаво поехали дачи местного руководства… А затем и новенький мост, жалобно звякнув металлоконструкциями, канул в реку вслед за ними… — Ой, батюшки, — бабка перекрестилась. — Свят, свят, свят! Ты гляди и правда поехали, — попятившись назад, она снова перекрестилась. — Ох, ты-т твою с рогами… — замысловато выразился дед. — Твою… — хотел было повторить за дедом Гришка, но стоявшая рядом Валька с размаху наступила ему на ногу. — …Вальку, блин! — в сердцах закончил он фразу, прыгая на одной ноге. Поднявшийся порыв ветра сдул с берега дорожную пыль, а заодно и шляпу с головы остолбеневшего от этого зрелища Бориса Леонидовича. — Хорошо пошли! — одобрительно крякнул дед. — Моща! С ветерком… — И с матерком… — хихикнул кто-то из несознательных односельчан. — Ага. Даже шляпа улетела, прям, как самолёт! — ввернулся под руку деда Гришка. — А ты помолчи, оголец! — шикнул дед на внука, провожая взглядом полёт шляпы, завершившийся на росшей на противоположном берегу бузине…***
Лето в посёлке выдалось долгим, жарким и солнечным. Мост всё же построили немного ниже по течению, как и предполагалось в самом начале на мысу за излучиной реки, силами мостостроительного батальона местной воинской части. Заглохший КамаАЗ той же ночью благополучно угнали, и его судьба осталась неизвестной. Хотя кто-то в посёлке утверждал, что видел его на стройке коттеджа местного бизнесмена Верхохватова. Отремонтированный компрессор продолжил свою службу в местном совхозе. На месте съехавшего в реку берега образовался красивый затон, на берегу которого открылся обновлённый ребячий яхт-клуб «Юнга». Борис Леонидович, выписавшись из психоневрологического диспансера после случившегося с ним нервного припадка, по настоятельной рекомендации районного и областного руководства отправился на более спокойную работу в городской архив. А Мозг… А Василий по-прежнему работает референтом уже у нового местного руководителя, Бориса Савельевича. Жители же посёлка с нетерпением и любопытством ждут следующего лета, потому что Борис Савельевич пообещал провести в посёлок железную дорогу…