Исчезать

***

      Она научилась маскировать свои ошибки под холодный расчёт. Научилась крутить мужчинами и манипулировать людьми, научилась плести потихоньку свою липкую паутину обмана, из которой не существовало безопасных выходов. Научилась играть дружелюбие, меняя лица и личности как надоевшие платья. Она, девочка не умевшая смеяться, выросла и разучилась жить.        Впервые после Охары они пересеклись острове Кюка, и Аокидзи до сих пор не знает, что именно забыла там эта мрачная женщина. Они не говорили, было не о чём. Она лишь кинула на него мимолётный взгляд и исчезла в толпе.       Ах, точно, это то, что она умела лучше всего на свете — исчезать. По прикидкам Кузана ей вот-вот должно было исполниться восемнадцать, но она уже не была ребёнком, нет. Паутина её лжи расползалась стремительно и незаметно, окутывая всех вокруг, отравляя и губя.        По прикидкам Кузана ей вот-вот должно было исполниться восемнадцать, но её мимолётный взгляд невозможно было назвать наивным. От неё веяло тоской и обманчиво мягким смехом. От неё веяло ступающей по пятам безысходностью в яркой обёртке опасности.        Ей вот-вот должно было исполнится восемнадцать, но она уже бежала. Сбегала профессионально и ловко, словно не существовать вовсе было главным её призванием. Словно спасение её было ошибкой, влекущей за собой череду катастроф.        Аокидзи не стал преследовать. Проигнорировал прямой приказ правительства и награду в семьдесят восемь миллионов белли. Проигнорировал долг и обязанности. Впрочем, не впервой уже. Ставить на кон целый мир ради этого несуразного, всё ещё угловато-нескладного ребёнка из раза в раз не казалось чем-то не правильным.        Кузан лишь усмехнулся сам себе и исчез тоже. Просто взял и уехал, легко и привычно перекинув ногу через сиденье велосипеда. На этом несуразном туристическом острове, полном счастья и беззаботности он всё равно был лишь проездом.        А потом снова разлука длинною в вечность, и лишь обрывки информации, случайно выцепленные из газет. Она мелькала то тут то там, недостаточно часто, чтобы оказаться забытой, но и недостаточно редко, чтобы стать невидимкой.        Его маленькая глупая Робин, одинокая девочка, всё пытающаяся сбежать из оккупированной, полыхающей пламенем страны. Его глупая, глупая Робин неумеющая жить, но умеющая исчезать профессионально и слишком естественно.        Его тяга к ней была нездоровой но на удивление сильной. Отвратительной. Он был адмиралом морского дозора, она пиратом с наградой в семьдесят восемь миллионов белли. Между ними было лишь несколько наполненных её дикой болью взглядов, да с десяток брошенный той роковой ночью слов. Между ними была пропасть, заполнить которую было решительно невозможно. Но Аокидзи и не пытался заполнить её, ведь если бы хоть кто-то из них сократил дистанцию, то столкновение бы это неминуемо закончилось её личной камерой на шестом уровне Импелдауна. Если конечно правительство бы решилось оставить её в живых.        Что вряд-ли было возможно.        Прежде чем они встретились вновь, прошло ещё семь лет. Она похорошела настолько, что Кузан почти не пытался отвести от неё скучающий с налётом безразличия взгляд.        Она скрывала глаза под шляпой, усмехаясь тягуче дерзко, с потаённой на дне улыбки хитринкой. Вместе с ней, презрительно оглядывая прохожих шёл сэр Крокодайл, явно опутанный иллюзорной паутиной её искусной лжи. И Аокидзи честно не знал, восхищаться ему или ужасаться, потому что его Робин выросла опасной.        Неуловимой угрозой был пропитан каждый её небрежный жест, каждое шевеление пухлых губ. В этот раз она не бежала, не пряталась, но прошла мимо. С гордо поднятой головой и чарующей усмешкой, она скрывала под сердцем дрожь ужаса. Прятала в закромах памяти отголоски своего кошмара.        Крокодайл выплюнул сигару Кузану под ноги и окинул уничижающим взглядом. Словно знал, словно говорил: смотри, вот она, твоя женщина, нравится? Вот только он ничего не мог знать. Не мог ни о чём догадаться. Кузан прочёл это у Робин в глазах и проигнорировал. Пусть, он же пират, пусть скалит зубы. Кузан своего часа дождётся.        Людные улицы архипелага Сабаоди вновь раскидали их по разным мирам, не давая ни малейших точек пересечения. Словно сама жизнь была против, мешала, не давала ни единого шанса прикоснуться к ней... Сказать хоть слово.        Она научилась маскировать свои ошибки под холодный расчёт. Научилась очаровывать и играть на нервах, предавать и сбегать бесследно. Она научилась быть невероятно красивой, убеждать глазами, быть опасной. Самой опасной женщиной в жизни одного из самых сильных людей мира.        Сейчас, в ней сложно было разыскать черты когда-то спасённого Кузаном ребёнка, оставалось лишь гадать, исчез ли он вовсе или это вновь неизбежная ловушка её коварной лжи...