Пустая голова

Афробит всю ночь, пульсирует толпа, звенит лед по стаканам, течет алкоголь по венам. Движение никогда не останавливается, беззаботные головы мелькают, качаются в ритм, прыгают блики диско-шара. Стакан в руке холодный, как маленький ледник посреди тропической жары. Капельки от конденсации медленно стекают, бумажный зонтик крутится в пальцах. Басы ощущаются всем телом, ритмично вибрирует барная стойка. Тело такое тяжелое, голова такая пустая. Изабелла так давно не пила. Пульсирующий клуб сливается, становится сине-красной массой. Она окутывает Изабеллу, вовлекает, засасывает. Тревога постепенно отступает, тяжесть на душе сменяется пустотой, складка между бровей разглаживается. Ощущение, будто она сейчас потеряется в пространстве или улетит в космос. Она так близко к людям и так далеко от них. Танцевать она не будет, она просто не устоит от усталости, но посидеть и отвлечься — неплохая идея. Подруги давным-давно потерялись из виду. Она наслаждается одиночеством в самом людном месте города в самый разгар безрассудства и легкомыслия. Клуб в родном городке кажется островком беспечности. Когда ей было семнадцать, она впервые шла сюда с подругами, юными и жаждущими нового. Много танцев и много впечатлений, никакой печали. На утро они просыпались, и их ждали летние каникулы, а сейчас она просыпается, и ее ждет рутина и проблемы, которые она совсем не хочет решать. Еще один коктейль, еще немного грустных мыслей. Она все еще не пьяна. Пытается залить извилины алкоголем, но возможно ли это? Завтра утром она пожалеет обо всем и снова станет образцовой девочкой, но пока ее никто не видит. Чья-то чужая рука, на ней отсветы стробоскопа. Большая, с длинными пальцами, мозолистая. — Приглашаю вас танцевать, миледи. Господи, какая миледи… Она закатывает глаза и отвечает холодно, наблюдая за льдинками в стакане: — Я не танцую. — Мне нужен один танец, — отвечают ей. — У меня есть парень. — Я знаю, Изабелла. Голова проясняется в момент, оборот на 180. — Ферб! — Привет, — ухмыляется он. В черной водолазке, черной кожанке, с небрежно уложенными волосами, он выглядит чересчур элегантным для клуба. Поза сдержанная, но уверенная, как всегда. Себе на уме, взгляд не прочитаешь. Изабелла рада его видеть, она улыбается уголками губ. — Что ты тут делаешь? — Вопрос как в старые добрые. Он мягко, но настойчиво берет ее за локоть и стягивает со стула. Изабелла встает с неохотой и хмурится. Они переговариваются взглядами, молча: — Я не хочу. — Все лучше, чем сидеть и пить в одиночестве. Ответить на такое Изабелле нечего. Ферб ведет ее дальше от стойки, в самую толпу. От танцующих тел исходит жар, невольно касаешься чьей-то кожи и одежды. Музыка сменяется, снова афро-бит. Ферб легонько двигает плечами, пока идет. Он как будто рожден в клубе, настолько он естественен среди тусовщиков, хотя так и не скажешь на первый взгляд. Его рука прохладная, отрезвляющая, она, как буксир, тащит обессилевшую Изабеллу. Давно ли он пришел? Откуда он взялся? Откуда он узнал, что она здесь, что она приехала? Она не видела его три года, но почему-то совсем ему не удивилась. От Ферба пахнет деревом, английским парфюмом и отдаленно строительной смазкой. Ей нравится следовать за его запахом. Ферб наконец останавливается в самом центре танцпола, уверенным движением подтягивает Изабеллу к себе. Теперь они рядом, аромат дерева становится чуть сильнее. Он спрашивает взглядом: — Как ты? — Не знаю. — Рад тебя видеть. — И я, — она отвечает с улыбкой. Руки на талиях, вперед и назад. Все кружатся и извиваются под клубный ритм. Ферб хорош, двигается под звуки барабанов. Ноги свободные, быстрые, руки плавно поднимаются вверх. Сдержанность исчезла, осталась раскованность. Дробные движения пальцами, будто он подыгрывает музыке, грудная клетка ходит из стороны в сторону. Девушки рядом засматриваются. Ее тело не слушается, руки скованы, ноги выделывают что-то неловкое. Она сдается слишком быстро и хочет уйти, но он удерживает ее. Взглядом просит закрыть глаза и не требовать от себя ничего, только чувствовать музыку. Он сделает то же самое и будет рядом. Они оба будут странными и смешными для остальных. Изабелла слушается. Перед глазами теперь темно, только цветные пятна блуждают по кругу. Остался звук. Он путешествует по клубу, становится громче и тише, впитывается в кожу. Изабелла вспоминает, что любит танцевать. Запах дерева окутывает, и она вскидывает руки вверх и трясет ими, будто держит маракасы. Бедра делают круг, вправо, влево, назад, вперед, тело согревается и вспоминает, как хорошо ему было в семнадцать. Изабелла дает ритму забрать контроль. Она приоткрывает глаза и видит, как Ферб смешно поворачивается вокруг себя и двигает головой, будто голубь. Она хихикает, он слышит ее, поднимает на нее взгляд и улыбается хитро: — Такая Изабелла мне нравится гораздо больше. Он продолжает кивать головой и с невозмутимым видом ходит вокруг Изабеллы по-египетски, согнув руки в локтях и кистях. Она танцует что-то индийское, извивается, будто кобра, изображает танец живота. Народу все больше, самый разгар субботней ночи. Кто-то рядом разлил свой коктейль, под самым диско шаром подростки снимают друг друга на телефон, в дальнем углу целуются, у барной стойки звенит смех. Каждый занят собой, никому нет до тебя дела. Изабелле, впервые за месяцы, хорошо. Звенящая пустота в голове становится приятной. Она отдала себя всю танцу, как отдавала себя всю учебе, работе, отношениям, которые оказались не такими радужными, как она их представляла в детстве. Она так много и рабски трудилась, но никогда не получала отдачи. На этот раз она получает ее сполна. Ферб берет ее за руку, притягивает к себе. Прикосновение дружеское, но неожиданно горячее, пальцы обжигаются о прохладную кожу. Мозолистые, крепкие ладони, давно забытое ощущение. В детстве они бегали, хватая друг друга за руки во время игры, и рука Ферба была самой крепкой и надежной. Изабелла высокая, но Ферб еще выше, смотрит вниз непроницаемо. Он не приближается слишком близко. Вторая его рука легла ей на талию — второй ожог. Ферб ведет в танце, уверенно, но вежливо. Он направляет их пару, заставляет Изабеллу вспомнить сальсу и бачату. — В тебе же мексиканская кровь, Изабелла, — дразнит он взглядом. Шаги, фигуры, волны. Ферб кружит ее быстро в одну сторону, перебрасывает в другую, драматично наклоняет, ее спина прогибается в мостик. — Ну, что скажешь? — с придыханием от быстрых движений говорит Изабелла. — Я приятно удивлен. Музыка замедляется, на талии еще один ожог: теперь обе его руки бережно держат ее тело. Изабелла чувствует тепло через платье и краснеет. Благо голова пуста достаточно, чтобы не думать об этом. Она кладет ладони ему на плечи. Они замедляются, движения теперь плавные, мягкие. — Ферб, у нас с Финесом не все хорошо, — почему-то говорит Изабелла. Она не рассказывала это никому. Все думают, они идеальная пара, и жаловаться не на что. — Правда? — он совсем не удивлен. — Да, мы почти не видимся, а когда видимся, ругаемся. Я меркну на его фоне, чего бы я не достигала, — невыносимая многолетняя мука укладывается всего в два предложения. — Не плачь, Изабелла. — Я не плачу, — но две слезинки уже стекают по лицу. Ферб едва прикасается к ее щеке и вытирает их. Его рука заправляет черную прядь Изабеллы за ухо и задерживает ладонь у ее лица на секунду дольше, чем положено. Изабелле внезапно хочется прильнуть к ней, но она сдерживается. — Мы приехали в Дэнвилл навестить родителей, но он опять занялся своими проектами, а ко мне пришли девочки, и вот я уже тут. Пью в одиночестве. Ферб крепко обнимает ее. Внезапно, с силой, зарываясь лицом в черных волосах, как это было раньше. Изабелла прижимается к черной водолазке, вдыхает запах его английского парфюма и плачет навзрыд. Хорошо, что музыка оглушающе громкая, и ее всхлипы никто не слышит. За три года она успела его забыть, но при первом взгляде вспомнила так ясно, как будто время и не утекало вовсе. — Я скучал. — Я тоже. Последний куплет, они снова танцуют. Изабелла обвивает его шею руками, расстояние меньше, его дыхание прямо над ухом. Почему все, что с ним связано, такое физически ощутимое? Аромат дерева смешался с потом, и контролировать себя стало тяжелее. Выверенные движения, правильная дистанция несмотря на близость в пространстве. — Как Ванесса? — спрашивает она. — Мы расстались год назад. — Серьезно? И ты не сказал?! — Нет. — Ну вообще-то… — Я не хочу ссориться. У нас нет времени. Завтра утром я улетаю обратно в Англию. — Тогда зачем ты пришел? — Я хотел станцевать этот танец с тобой. Это неправильно, но ты не должна пить в одиночестве и идти ночью домой одна. У меня есть джентльменская отмазка. Расстояние еще меньше, теперь Изабелла стоит к Фербу спиной, он обнимает ее сзади, они двигаются, как одно целое, не быстро, давая битам завладеть их движениями. Она наклоняет голову и кладет ее ему на плечо. Волосы черными волнами спадают по плечам, по складкам одежды. Завтра Изабелла пожалеет обо всем, но сейчас голова пуста, ей хорошо, и ее никто не видит. Они качаются из стороны в сторону, Ферб наклоняется и касается губами ее шеи. Это длится мгновение, но Изабелла сразу вся в мурашках. Поцелуй такой нежный, успокаивающий и страстный одновременно, что она выдыхает с тихим стоном. Песня стихает. Музыка меняется, расстояние увеличивается. — Мы сделали все хуже, Ферб. Это очень плохо, — констатирует Изабелла. — Да, это правда. — Что же мне делать? — Я не знаю. — А ты что будешь делать? — Я уеду. У меня в Англии вся жизнь. — Ты придурок. — У тебя есть все основания меня винить. Они молчат, стоя посреди прыгающей толпы. Пульсирующий клуб сливается, становится сине-красной массой. Она окутывает их, вовлекает, засасывает. — Сколько у тебя времени до самолета? — спрашивает Изабелла. — Еще есть, чтобы остаться на пару песен и довезти тебя до дома. — Я хочу многое поменять в своей жизни, Ферб. Завтра я точно пожалею обо всем, что случилось этой ночью. Однако сейчас нас никто не видит, и моя голова пуста. Поэтому бери меня за руки и веди танцевать.