DethPenalty

      -Ну, и валить, чёртов девственница, тут вечеринка для мужиков! — ничего не менялось. Токи лежал в своей скромной, подростковой, кроватке, уставившись в потолок. Где тихо покачивались, гипнотизируя, модельки самолётиков. Хотелось спать, хотя шум попойки долетал даже на верхние этажи. Давно надо было пожаловаться Чарльзу на звукоизоляцию, но с другой стороны, так он совсем остался бы в тишине одиночества. Его комната чем-то напоминала ту самую яму-для-наказаний, в которой он провел в детстве столько страшных часов. А родители по-прежнему следили за ним, хоть это и были всего лишь фотопортреты, с которых они смотрели сурово и осуждающе. И ни одного живого друга рядом, только плюшевый мишка. Ничего не менялось….       Токи все ещё чувствовал себя ребёнком, внутренне сопротивляясь взрослению. Весь их коллектив моментами напоминал великовозрастный детский сад или особый дурдом, в котором невозмутимый менеджер был и нянькой, и дворецким, и главным санитаром. Но молодому норвежцу труднее всех давалась наука самодостаточности. Жизнь в изолированной общине приучила делить мир на «мы и они», и теперь члены музыкальной группы стали его семьей. А он привык любить семью, несмотря ни на что. Остальные же, казалось, довольствовались тем, что они называли «для настоящих мужиков» — важным для них оставалось бабло, бухло, бабы и брутальность. Даже непонятно — как за столько лет им это не надоело. Вот Токи уже задрало конкретно!       Ему не очень нравилось выпивать, но за компанию он был вынужден делать это регулярно. Наркотиков он вообще боялся, столь крепко засели в голове запреты родителей, щедро сдобренные побоями. Деньги?! Деньги — это круто! Но он сам признавался, что купил себе уже всё, что мог придумать. Вот разве что девушки…. Девушек было много, как говорится, «всех мастей из разных областей». Да только и тут — «не слава Богу». Окружающие их особы женского пола были чересчур специфичны — либо развратные, отмороженные, готовые на всё группиз, либо алчные искательницы богатства и славы. Он наблюдал за парнями, за тем как складывались их отношения — соло-гитариста и ударника интересовало только количество, и чем больше выпивки и девок, тем лучше, Мёрдерфейсу — вообще параллельно, что жрать, что пить и кого пялить — лишь бы дали. Нейтан, романтик в душе, не зря именно он сочинял тексты песен, и тайком зачитывался романами, но и его представление о любви давным-давно «профессионально деформировалось», потому он и не мог завязать какие-то более-менее постоянные связи. Токи совсем этого не хотелось. Нет, в физическом плане он обижен не был, можно сказать, наоборот. В силу возраста гормоны и энергия били ключом, но как можно с кем-то делать ТАКОЕ (!) без нежного чувства. Не влюбляться же в первую подвернувшуюся симпатяжку. Ведь даже готовить он брался увлечённо, потому всё было либо чересчур сладкое, либо пересоленное, либо подгоревшее. А уж над очередным корабликом или вертолётиком трудился днями и ночами. Хотя, по мнению некоторых, лучше бы он это время посвящал совершенствованию музыкальных навыков. Пфф, разберёмся без сопливых! Его привлекало всё мягкое и пушистое, что так приятно гладить: котики, кролики, щеночки, волосы Сквизгаара…. Тьфу! Блять! Сука! Опять он лезет в башку!       Но Токи конкретно западал на его золотую гриву. Эта одержимость однажды закончилась тем, что он пошёл на пьянку с цыпочками только потому, что среди них затесалась высокая девушка, шведка по происхождению. Стройная, но подкаченная, длинноногая, с развевающимися волосами цвета белого золота, она могла сойти за сестру Сквигельфа или его мамашу в юности. Музыканты тогда только переглянулись, посмеиваясь, а самого лид-гитариста аж перекосило. Отбросив недопитую бутылку, он увёл «жарить» двух выбритых наголо сисястых двойняшек-мулаток.       Красотка-блонди выказала в постели такую раскрепощённость и изобретательность, что «дин-дон» Токи отработал по полной. Но больше всего ему понравилось обнимать её, крепко-крепко, перебирая пальцами эти чудные шёлковые пряди. Оставить «кису», само собой, не разрешили. А через день они оттуда уехали.       Одноразовый секс как одноразовый пакетик чая — одно название. А ещё от секса бывают дети. Это Токи знал, и его это беспокоило — потому что ему нравились дети, правда, он старался этого не показывать. Такие непосредственные, шумные, искренние! И о них надо заботиться! А не как Сквизгаар, которого совершенно не интересовала судьба десятков его отпрысков, которые рождались по всему свету, не зная отца. Токи недоумевал, и очень жалел этих мальчиков и девочек — всех как один голубоглазых и светловолосых. Но видно тот, кто вырос рядом с незамужней «мисс Швеция», а попросту говоря «Мисс-открытые-двери», никогда не поймёт, что чувствует воспитанный в строгости пасторской семьи.       Вортуз с самого начала проникся к «самому быстрому гитаристу» неподдельной симпатией, уважением и безграничным доверием. Ведь именно его голос стал решающим — и парнишку приняли в группу. По наивности Токи даже не заметил, что играл практически наравне с ним. И сбился скорее не от недостатка мастерства, а от волнения. Голодный и невыспавшийся, он пришёл на это прослушивание, ни на что особенно не рассчитывая. Просто увидеть мастера, которому пророчили космическую славу, и получить возможность услышать его вживую, посмотреть вблизи на его игру — и то было самонадеянно. А вышло совсем по-другому, как в сказке какой-то. Сам божественный Сквизгаар Сквигельф одобрил его кандидатуру. Все остальные оказались мировецкими ребятами: Нейтан — этот лидер на двести процентов; Пиклз ваще приколист, каких поискать; да и вместе с Мёрдерфейсом Токи придумывал тысячи нелепых развлечений и прекрасно ладил.       Но Сквигельфа он выделял. Его он как-то побаивался, стеснялся, но в тоже время стремился к нему, иногда в буквальном смысле тенью слоняясь за своим идолом, копируя его жесты и выражения. К тому же он тоже был скандинавом и чужаком в Америке. С ним можно было поболтать на родном языке. По-английски Токи говорил ужасно, как вообще-то осилил разговорный минимум. Видимо обладал врожденными талантами, музыке-то профессионально его тоже никто не учил. А швед, при каждом удобном случае хваставший с ноткой снисходительности, что получил великолепное высшее образование, изъяснялся на уровне полуграмотного мексиканца. Он вообще демонстрировал весьма скудные познания во всём, что не касалось гитарного исполнения. Но его истинная страсть к инструменту, его безупречный музыкальный вкус, его виртуозные импровизации, его блестящая внешность — сделали Сквигельфа в глазах Токи идеальным образцом для подражания. Однако очарование было вскоре изрядно подпорчено невыносимым характером старшего гитариста. Он как будто поставил себе целью изводить Токи всегда и везде. Другие так же подтрунивали над ним, но терпеть эту своеобразную «дедовщину» вошло в привычку, и он понимал, что ребята делают это не со зла. Все, кроме несносного шведского говнюка. Он научился отшучиваться в ответ, но на подъёбки Сквигельфа неизменно обижался, потому что дорожил его мнением и жаждал похвалы и признания, прежде всего, от него. А тот словно иголкой тыкал, выискивая самые болезненные точки в ранимой душе норвежца, хотя он уже давно не тот забитый оборванец, которым попал к ним. И неужели он избавился от жестокой родни, только для того, чтобы его так бесчеловечно изводили снова?! Шрамы от отцовского ремня на его спине стали почти незаметны, но, сколько же новых появилось на его сердце.       Вчерашний концерт стал последний каплей — не успел Токи заиграть соло, вдохновенно, с полной отдачей, чувствуя в пальцах необыкновенную энергетику, как Сквизгаар с презрительной усмешкой поспешил через всю площадку, чтобы отключить усилитель. Потом случилась безобразная сцена публичного унижения под объективами камер и на виду у многотысячной толпы. Токи разбил гитару, и, не сдерживая злых слёз, сбежал. -Если я так лажаю, так с какого хера сам же позвал меня?! Он отшил всех известных исполнителей, чтобы теперь вытирать об меня ноги? Ублюдок сраный! Убить его мало!       И никто не догнал его, не сказал и пары слов утешения, просто не хлопнул сочувственно по плечу и не посоветовал забить на эту хуйню. Вместо этого опять все залезли в джакузи — надираться до скотского состояния, швырять пустую тару в экран телевизора и блевать на ковры. Ничего не менялось!       «Дэто есть металл!»       Да в Норвегии свиньи в хлеву себя приличнее ведут. Токи шмыгнул носом, вспомнив, как ему приходилось ухаживать за милыми хрюшками. Но и эта привязанность неизбежно заканчивалась окороками и ребрышками, заполнявшими коптильню прихода под Рождество.       Погружённый в невесёлые думы, Токи не сразу отметил, как стало тихо. Угомонились, кажется. Теперь можно спуститься на кухню, не столкнувшись ни с кем. От переживаний разыгрался аппетит. Пройдя через разгромленную гостиную, в которой молчаливыми тенями хозяйничали клокатиры, он долго изучал содержимое буфета и холодильника, остановившись, наконец, на паре гамбургеров. На глаза попалась кружка с изображением ненавистного соло-гитариста «in the style of a dead man». Первым порывом было грохнуть ее об пол. Если б Сквигельф чудом оказался рядом, то кружка полетела бы в его надменную рожу. Но его не было рядом. И пальцы Токи напрасно оглаживали керамический рельеф. Глубоко вздохнув и немного успокоившись, он заварил себе кофе, который больше всего любил швед — с кардамоном и шафраном. Пряная жидкость обожгла пищевод и разлилась теплом по телу. Кроме покалывания во рту и горле, напиток вызвал крайне странный эффект — в спортивках кое-что шевельнулось, пробуждаясь. -Чё за хуйня?! — сам себя спросил Вортуз и покраснел как мальчишка, застуканный за дрочкой.       Перерыв кухонные ящики и, найдя сигареты, он в несколько длинных затяжек скурил одну, прикурил другую. Но тут же смял ее в пепельнице. Руки тряслись как с похмелья. Он чувствовал, что по шее стекают капли пота. И при этом голова была необычайно ясной. Токи взглянул себе под ноги — среди вытряхнутых вещей обнаружилась открытая упаковка черных пластмассовых хомутов. Наверное, персонал что-то чинил недавно. Токи достал один, прикинул что-то, при этом губы его разошлись в очень недоброй ухмылке. Зажевав табачный привкус клубничной резинкой, он решительно направился осуществлять план справедливого возмездия.       Бесшумно войдя в комнату Сквигельфа, норвежец плотно притворил за собой дверь. Щёлкнул замок. Токи замер, прислушиваясь и привыкая к темноте. Сквизгаар спал на животе, зарывшись головой под подушку. Одеяло сбилось к ногам, и в темноте матово белел поджарый зад соло-гитариста. Токи невольно облизнулся — лучше и не придумаешь. Быстро приблизившись к огромной кровати, он точными движениями завёл руки шведа за спину и стянул пластиковой стяжкой. Сквизгаар недовольно промычал что-то и брыкнул ногой, но окончательно не проснулся. Не давая ему опомниться, Токи перевернул худощавое тело блондина на спину и надвинул ему на глаза свою маску для сна. Смотреть сейчас в эти полыхающие гневом ледышки не было ни малейшего желания. Вот теперь-то он полностью в его власти. Ведь не будет же он звать на помощь, в самом деле. И кричать, что его насилуют. И главное — кто?! Крошка Токи. Ха-ха! Гордость не позволит. Сквигельф ещё находился в пьяном полусне, когда до него дошло, что чьи-то не особо ласковые, но теплые ладони бесцеремонно шарят по его обнажённой груди и плечам. Хм, вроде вчера с ним никого не было. Может, какая-нибудь отчаянная фанатка пробралась в Мордхаус или это кто-то из прислуги. -Эй, детка, любить такой игры? — английские слова с перепою давались тяжко. И тут приходящего в себя шведа осенило, что в бедро ему упирается нечто такое, что фанаткам иметь не полагалось. -Можно подумать ты не любишь, — съязвил знакомый тенорок под самым ухом. По-норвежски.       Сквизгаар отчаянно затрепыхался, зашипев ругательства. Но сбросить навалившееся на него тело не смог. Токи был сильнее. Да и как мог тот, кто за всю жизнь ничего тяжелее гитары в руках не держал, справиться с тем, кто с детства был загружен непосильным трудом. А уж когда в него вселялся дух берсерка, и накрывали волны безумия, остановить Вортуза сумел бы только дорожный каток. Оставалось только давить авторитетом. -Ты кем себя возомнил, уёбок мелкий? А ну пошёл отсюда быстро, — Сквигельф тоже переключился на родную речь, — Если вывихнешь мне руки, думаешь, сможешь меня заменить? А, бездарь? Токи молчал, но обиженное сопение говорило, что слова шведа задевали его. -Всё, выдохся?! Если немедленно освободишь меня, то, может быть, и не вылетишь из группы. Он дёргался, не прекращая попыток выпутаться и продолжая угрожать. -Совсем крышей поехал, недоумок сопливый? Обдолбался для храбрости что ли? Утром мы уволим тебя, даже раньше, всё равно от тебя никакого толку! И тут искры брызнули под тёмной тканью повязки — пара оглушающих оплеух заставила блондина до крови прикусить язык. -Будешь тявкать, изобью, — рыкнули сверху. И в подтверждении того, что угрозы не пустые, Сквизгаар огрёб локтем под рёбра так, что забыл, как дышать. Вот тут стало действительно страшно. Он прекрасно помнил участь тупого мудака в фан-зоне, который долго доставал Токи, и тот сорвался. Наверное, даже Нейтан своими кулачищами не нанёс бы такой ущерб, как внешне безобидный Вортуз. -Эй, чего ты хочешь-то? — уже мирно и даже как-то заискивающе спросил напуганный швед. -Я сказал — заткнись! Заткнись! — истеричные нотки стали отчётливее. -Окей, да, успокойся только. -Ты достал своей болтовней, — сильные руки, впившись в плечи, чувствительно тряханули блондина, аж зубы клацнули. — Хуже бабы. Только бабы, когда боятся или возбуждены, болтают без умолку. А ты боишься? Или хочешь меня? -Токи, ты ебанулся? Пидор хуерукий! — опять заорал Сквигельф. И тут же сжался, опасаясь нового удара. Однако вместо этого чужие твёрдые губы накрыли, сминая, его собственные, и чужой язык принялся нахально вылизывать дёсны и нёбо. Ароматы курева и клубничной жвачки окутали соло-гитариста, и когда дыхания перестало хватать, он невольно застонал. А властный рот уже терзал, покусывая, его шею, мозолистые пальцы теребили соски, и рука скользила все ниже и ниже — по впалому животу, огладила, обойдя то, что уже очень недвусмысленно торчало, сдавила бедро. Сквизгаар охнул, выгнулся и развёл колени. -Блядь, да что ж ты творишь-то?       Раздался довольный смешок. Одним плавным движением Токи перетёк вниз, и вот уже горячий, влажный, такой необъяснимо умелый рот сомкнулся на члене блондина, всё глубже вбирая, до самой глотки. Волосы и юношеские усы щекотали его пах, усиливая ощущения. При этом тяжёлая мужская рука удерживала на месте, не давая ни малейшей самостоятельности. И это тоже было … приятно. У Токи же кружилась голова от вседозволенности, кровь стучала в ушах так, как и Пиклзу не удалось бы на своей установке. Он пьянел от собственной смелости и от покорности Сквигельфа. Достаточно было связать, припугнуть и приласкать. Всё так просто.       Расположившись между ног блондина, он целовал, засасывая, выбритые яйца, не забывая надрачивать светлый ровный член. Такой красивый! Так пахнет каким-то обалденным гелем для душа и немного потом, и чем-то таким мускусным, мужским, но офигенно-возбуждающим. Вкусный. Такой вкусный везде. Можно ли впасть от него в диабетическую кому, как от конфет? Токи уверен, что — да. Но это его не останавливает. Как змея из кожи, Вортуз вывернулся из штанов, майку он давно сбросил. А бельё, подражая во всём Сквигельфу, носил теперь не всегда. Так что больше ничто не стесняло его. Он потерся о худую голень блондина — везде такой гладкий, лучше любой девочки. Да на хрена вообще эти девочки! Всё ещё поглаживая большим пальцем головку Сквизгааровского хуя и плечом приподнимая его бёдра, он другой рукой отвернул крышечку предусмотрительно взятого тюбика и увлажнил смазкой пальцы. Всё-таки под ним не девочка и надо помочь природе. Раздвинув мускулистые половинки ягодиц, Токи нащупал вход и осторожно просунул один палец. -Ох, ты ж! — от неожиданности Вортуз даже присвистнул. Палец не встретил ни малейшего сопротивления, гладкие стенки легко поддались, впуская второй, затем и третий. -Удивлен? — тихо спросил Сквизгаар. -Иногда женщинам приходится стимулировать меня, иначе на всех просто не хватит. -Да видать не редко, — не удержался от ехидного замечания Токи, только радуясь такому развитию событий. Интересно, какие еще секреты скрывает «Бог секса»? Но долго над этим раздумывать не хотелось. Раз всё так удачно складывается, так нечего и церемониться. Конечно, стоящий колом член норвежца, это не пальчики какой-нибудь оголодавшей до ебли тётки, но почему-то была уверенность, что этот сын шлюхи выдержит. Задрать его ноги себе на плечи или прижать к его собственным ушам? О, столько вариантов, что бедный Токи не знает как быть! -Развяжи мне руки, — снова подал голос Сквизгаар. -И не мечтай. -Но можно мне хотя бы встать на колени?       Развратная картина, представшая в мыслях Токи, чуть не заставила его слить раньше времени. Он сам помог блондину развернуться, подтягивая его к себе, толкая головой на подушки и поддёргивая выше великолепную и столь желанную задницу. Вот в такой позе он готов был простить соло-гитаристу годы унижений. Самоутверждаясь, он шлёпнул пару раз по этим откляченным булкам, метя их своей пятерней, а потом, уже мало чего соображая, ворвался внутрь. Было тесно, до боли. Сквигельфу, наверное, тоже — он глубоко дышал, переваривая вторжение и стараясь максимально расслабиться. Токи не спешил двигаться, только слегка покачивал бедрами. При этом его грубоватая рука, вновь сомкнувшись на опавшем члене Сквизгаара, восстанавливала утраченный статус-кво. -Ну, ты, горе-любовник! У тебя совсем не стоит?       Но это была напраслина — кровь прилила, наполняя новой силой «божественный» отросток, и швед с развратный вскриком подался назад, захватывая член Токи в сладкие тиски. Быстро найдя необходимый темп (наверное, сказалась многолетняя сыгранность), они начали эту странную партию, в которой Токи всё же не дал старшему долго солировать. Поймав нужный угол и скорость, он размеренно трахал своего кумира, доводя того до обморочного состояния. Раз — вперед в руку Токи, два — назад на его член. Раз-два, раз-два, ритм-гитарист был сегодня в ударе, и как же важно не оплошать. Мокрые волосы прилипали к взмокшей спине, руки дрожали от напряжения. На ляжках Сквизгара даже в темноте заметны синяки, он давно уткнулся лицом в снежный мех покрывала, и его вопли перешли в глухой монотонный вой. Он уже кончил дважды, забрызгав руку Вортуза, собственную грудь, скомканные простыни, но при этом не прекращающееся давление на простату не давало уменьшиться возбуждению. Вортуз держался из последних сил, пришлось даже прибегнуть к болезненному способу контроля эякуляции. Ему снова выпал редкий шанс проявить себя, и этот концерт он доиграет на высшем уровне, а полностью растерявший свою высокомерную сдержанность, скуливший, как сучка в течке, (ах, эти звуки лились исцеляющим бальзамом на сердце норвежца) Сквигельф лучшее тому подтверждение. -Токи, я больше не могу, — взмолился он. «Все ещё чпокаешься с бабами? У тебя просто мужика нормального не было!» — от пришедшей некстати шутки норвежец хихикнул и сбился-таки. Пальцы его, кольцом сжимавшие корень члена Сквизгаара ослабили хватку, выпуская на свободу очередную порцию содержимого его яиц — всего несколько капель. Удалось «выдоить» их почти досуха. Распухшая головка не желала прятаться в крайнюю плоть, а сведенные судорогой мышцы ануса, так сжали внутри, что у Токи потемнело в глазах. Он аккуратно высвободился, буквально стаскивая Сквизгаара со своего члена. Лихорадочно вдыхая раскалённый, пропитанный сексом воздух, он спрыгнул с траходрома, и, шлёпая босыми ногами, подошёл к лежащему ниц блондину. Резким движением сгрёб за спутанные влажные локоны, сдёргивая сбившуюся маску, и наконец-то кончил — прямо на красивое холёное лицо, прямо в эти голубые зенки, сейчас подёрнутые мутью сытости и усталого безразличия. А потом ещё долго водил хуем по высоким скулам, по чётко очерченным губам, размазывая тёплую сперму. -Если ты хоть одной живой душе про это расскажешь, я точно тебя убью, — беззлобно произнёс Сквигельф, слизывая с пересохших губ застывшую соль. Запоздалое раскаяние утихомирило норвежца, он снова стал милым добрым мальчиком. -Конечно никому, я не настолько ненавижу тебя!       Вспомнив, что руки, золотые во всех смыслах руки Сквизгаара до сих пор безжалостно перетянуты, он заметался по комнате в поисках чего-нибудь острого. Вот какой же он болван, не подумал об этом. -Я сейчас, пять сек, — Токи выбежал прочь.       «Хвала Одину — штаны догадался надеть» — лениво усмехнулся Сквигельф, перекатившись на бок и пытаясь размять онемевшие кисти. Произошедшее не шокировало его — он внезапно для себя понял, что провоцировал Токи на что-то подобное. Удивило, что этот мямля всё-таки довел дело до конца, и вполне успешно справился с дебютом. Очень даже успешно. Сверх любых ожиданий! Норвежский деревенщина иногда бывает к месту упрямым и настырным. И пускай болело всё что можно и нельзя, Сквизгаар давно не чувствовал такого удовлетворения. Механический перепихон с бабами не приносил великой радости, только эго тешил да поддерживал имидж. А вот к моногамным отношениям с женщиной он был не склонен. Все они, как его весёлая мамочка, слабы на передок, отвернуться не успеешь. И становиться рогоносцем не входило в планы легендарного гитариста. К тому же роль охотника и обольстителя порядком утомила. Да, иногда он действительно искал даму постарше, и трахая её, безуспешно пытался изжить пресловутый «Эдипов комплекс». Он бессознательно всё ещё хотел собственную мать. Своим внешним видом и поведением она по-прежнему вызывала у взрослого сына это запретное желание. Так может быть он сможет избавиться от навязчивых грязных мыслей, занимаясь сексом с Токи? И он вытеснит образ матери раз и навсегда из своих эротических фантазий. Ведь это совсем не похоже на секс с женщиной — молодой ли, пожилой, с любой. Это было совершенно, кардинальным образом, другое. Конечно, отдать инициативу в гитарном соло он не собирался ни за что, но вот в койке…. Этот молодой и выносливый жеребец на удивление быстро завёл его, а потом и вовсе вымотал. Кто бы мог подумать! Вот вам и Крошка Токи! Изредка такая встряска могла придать разнообразие интимной жизни.       «Шпилиться с мужиком — это не металл!» — хором сказали бы ему одногруппники, но знать им об этом вовсе не обязательно.       Вернувшийся Токи, вооружённый кухонным ножом, перерезал пластиковый хомут, и, сцапав натёртые запястья, стал целовать их и зализывать. -Прости, прости, пожалуйста. -Отъебись уже, я не девка, перетерплю. Лучше бы выпить принёс. -Ага, я принёс! И оставленная у дверей бутылка холодного пива материализовалась у губ Сквизгаара. А Токи опять куда-то исчез, чтобы через минуту снова быть рядом с влажным полотенцем в руках. Он бережно оттёр следы своего «геройства» с лица Сквигельфа, вяло отмахивающегося от такой заботы. -Давай спать, что ли? А то ты вокруг меня до утра теперь будешь скакать. -Мне уйти? — столько в этих словах было отчаяния, что швед прям умилился. -Да нехуй уже по коридорам шастать, поди, и так всех перебудил своей беготнёй! Только больше не лезь ко мне … сегодня.       Скинув треники, Токи тут же устроился под боком, укрыв обоих одеялом. Он ткнулся носом в ключицу Сквизгаара, чмокнул, лизнул. -Как я тебя ненавижу! -Да я тебя тоже не люблю! — привычно огрызнулся Сквизгаар. Вортуз, крепко обняв его, уже посапывал. -И не храпеть! -Нет, я никогда….       Минут пять стояла тишина, только в ванной метрономом капал плохо закрытый кран. -Токи, а где ты так сосать научился? -Леденцы, — пробормотал абсолютно, по-детски, счастливый норвежец, проваливаясь в сон.