How sweet the sound

Туди резко проснулся от ощущения наступающей тошноты. Мир вокруг качался и было невозможно зацепиться взглядом за качающиеся перед ним балки. Его снова вырубило на причале. Сейчас он слышал лишь чеканные шаги и видел бесконечные волны, окружающие его, кажется, уже вечность. По дереву к нему шла Нудл с дробовиком. В который раз она остановилась рядом, и идельно ровным движением руки потянула Ту вверх за ворот футболки. Ноги были как два щупальца и не слушались. Солист зацепился руками стараясь удержаться, но учуял запах свежего машинного масла. Его стошнило прямо на причале. Кибер-Нудл резко повернула голову. Холодная и безжизненная машина открыла рот, но вместо речи вырвалось лишь механическое шипение похожее на неработающий канал старенького пузатого телевизора. В Сохо таких было много. Откуда он знал? Он разве был там? Но уверенность была – в точности такой звук. Туди утер ребром ладони губы, проморгался и понял, что балки качаться не перестали, волны все еще окружают его и лишь холодный воздух держал его в сознании и от возможности заскулить, вцепившись в хлипкие прутья ограды. Он не хотел возвращаться в свою комнату. Мердок посчитал иначе. И поэтому Нудл здесь, снова здесь, слишком быстро, он даже не смог надышаться, все время, что он тут пробыл, был в отключке – теперь он выходил гулять только так, с кучей снотворного под кожей или под прицелом Нудл; в общем одно из двух и по настроению басиста. Живот прилип к позвоночнику и гадкий вкус во рту наконец стал ощутим, пока Нудл тащила еле сопротивляющегося Туди в дом. Гадко, хотелось пить. В прошлый раз он наглотался соленой воды, окунув голову, но в этот раз Нудл не допустит этого. И как же хотелось есть. Но больше всего Туди хотел вернуться на свое место, пусть даже сейчас польет дождь и там все еще пятно от его вчерашнего скудного ужина, но он предпочел остаться бы там— ну пожалуйста— пожалуйста, я буду хорошим-- Нудл не шелохнулась, но он знал что скрытые челкой зрачки на секунду сдвинулись на него, на звук голоса. Он снова не замечал что говорит вслух. Нужно следить за собой. Нудл подтянула его и быстро добралась до дверей. В лифте он молчал, кусал губу и мял пальцы, пытаясь проморгаться – голова тяжелая. Мердок скармливал ему какую-то дрянь от которой потом было много побочки. Как будто бы ему не хватало ее от антидепрессантов. Двери раскрылись и Нудл одним рывком вытолкнула его в комнату. Туди вскрикнул, но удержался и повернулся чтобы в последний раз посмотреть на нее. Двери закрылись, скрывая фигуру с  неестественно прямой осанкой. Он один. Вокруг разруха и тоска. Его вещи разбросаны и он не вспомнил когда последний раз убирался. Когда были силы на это. У ног валялся его измятый блокнот, в котором он вел дневник – листы раскрылись являя безупречную чистоту. Туди не мог найти в нем ни строчки, когда поднял с пола, провел грязными пальцами и оставил там же, смутно помня, что что-то писал в нем. Солист отошел назад и неуклюже поплелся в ванную, держась за живот. Покачнулся на пороге– пропертый воздух комнаты показался слишком удушающим. Хотелось вернуться наверх. Сколько он уже живет так? Руки повернули кран, и вода брызнула в лицо. Грязные потеки на бледной коже. Неделю? Месяц? Больше? Осунувшееся лицо в зеркале молча говорило, что прошло гораздо, гораздо больше времени. Времени которое Туди совсем перестал различать. Тошнота снова скрутила желудок и Туди как можно быстрее прижался ртом к крану, шумно глотая воду. Подняв голову он встретился глазами с собственным отражением и вздрогнул. С подбородка капало и от этого было странно щекотно. Ему хотелось смеяться. Ты ведь не Туди? Моргнул. Отражение повторяет за ним. Кап. Ты не Туди. Собственная рука тянется к лицу, не решаясь тронуть кожу. Нездоровую и пластиковую на вид, прямо как этот проклятый пляж. Кап. Все это не может быть настоящим, потому что Туди так себя не ведет. Все что он делает происходит автономно от его рассудка и личности. От него осталось что-то свое? Хоть что-то было решено им? Отражение не сводит глаз. В сегодняшнем эпизоде ситкома ввалился бы Мердок с очередной авантюрой и готовой песней на смятом листе. Верно. Мердок ввалился в комнату. Мердок ввалился в комнату. И снова. Мердок ввалился в комнату. Мердок ввалился в комнату. Мердок ввалился в комнату. На старом пузатом телевизоре заел паршивый диск и кнопка перемотки сломана. Экранный Мердок успевает лишь ввалиться и открыть некрасиво и отвязно рот с требованием. Шипение. Картинка повторяется. Кап. Отражение наклоняется и повторяет судьбу экранного басиста, только это больше не вымышленный кадр из ситкома нулевых – Туди понимает это под волнами страха – когда отражение заканчивает его движение и само трогает его лицо. На ощупь как мокрый пластик. Все тело пронзает иррациональное ощущение неправильности, и оно усиливается от увиденного в зеркале – у него не было головы. Просто шея, ровный спил, как у манекена, но он чувствовал, чувствовал! Чувствовал как рука нежно гладит мокрую щеку и его же голос уговаривает, шепчет такое, о чем нельзя вслух и Туди пытается кричать, что это все неправильно! Мердок никогда не оставлял его на причале, никогда не заставлял, держа потную ладонь у рта, глотать неизвестные таблетки, никогда не закрывал его в комнате и забывал о нем на несколько дней в пьяном угаре, этого не было! Молящий взгляд черных провалов – как он мог видеть? – на самого же себя. Этот Туди слишком спокоен и рассудителен, несмотря на тонкие трещинки стекла на лице – тот движется вперед, приближается совсем близко к лицу и Туди ему не доверяет. Картинка дергается. И теперь перед ним совсем юный Туди, наверное, за день до аварии. Взгляды встречаются. Голубое с белым. Один из одиноких двух открывает рот. — Это сон. Всего лишь сон. *** Ощущение свежего ветра на лице. Порывы забираются в волосы и треплют одежду. Звуки волн приносят долгожданное умиротворение и Туди спросонья подставляет лицо под сильный порыв ветра, что донес до него резкий запах йода и соли, и Туди в общем-то это не беспокоит. Беспокоит другое. Он полностью просыпается от ощущения наступающей тошноты и безумной качки вокруг. Вокруг балки и приближающийся топот механических ног, что идут за ним, чтобы отвести его в комнату...