Что-то не так

Это зашло слишком далеко, думает Майкрофт Холмс, заходя в полупустой автобус, следующий по маршруту номер один (Тотенхэм-Корт-Роуд – Ватерлоо – Элефант энд Касл – Южный Бермондси – Суррейские пристани – Канада Уотер). Слишком далеко, повторяет он, сканируя равнодушным взглядом немногочисленных пассажиров (офисный клерк, с мечтательной улыбкой строчащий смс девушке… нет, молодой жене, золотое кольцо на безымянном пальце новенькое, будто вчера из ювелирного; хмурая уборщица-эмигрантка за пятьдесят, неотрывно глядящая в окно – по глазам видно, что она уже смирилась с предстоящей депортацией; грустная, едва сдерживающая слёзы студентка – судя по всему, экзамен ей сдать не удалось; старушка с выбивающимися из-под шляпки седыми волосами, беззвучно разговаривающая со своим котом Борисом… нет, Морисом; дремлющий детектив-инспектор… Инспектор). Далеко, катает Майкрофт на языке, проходя в конец салона и усаживаясь напротив Лестрейда. Инспектор, скрючившись, полулежит на кресле. Затылок упирается в спинку кресла, правое плечо опущено, левое поднято, бёдра едва касаются сиденья – одно неловкое движение, и Лестрейд соскользнёт на пол. Майкрофт не без труда (всё же в автобусах чертовски узкие кресла) садится глубже – их колени почти соприкасаются. Неслышно постукивая большим пальцем по изогнутой ручке зонта, с присущей обоим братьям Холмсам внимательностью скользит взглядом по закрытым, запавшим глазам, худым небритым щекам, чуть приоткрытому рту с влажно поблёскивающей полоской зубов, едва заметно дёргающемуся острому кадыку на тонкой шее. Мысленно оглаживает острые плечи, прослеживает темноватые изгибистые венки под кожей рук, оценивающе смотрит на пустую плечевую кобуру, туго стянувшую впалую грудь и измявшую и без того мятую рубашку. Майкрофта одолевает внезапное, совершенно иррациональное желание протянуть руку и расстегнуть кожаные ремни, но он лишь чуть сильнее сжимает ручку зонта. Принцип невмешательства. Он и так изменил ему достаточно. А начиналось всё банально и просто. Новый человек в окружении Шерлока. Разумеется, немедленно было поднято досье на детектива-инспектора Грегори Лестрейда. Майкрофт помнит своё удивление после прочтения первой же строчки. Инспектор? Полицейский? Вот этот… заморыш? Грегори действительно выглядел совсем не так, как рисуют бравых полисменов на агитплакатах, а на страницы благотворительного календаря мог попасть разве что за доплату, причём очень значительную. Разве что Скотланд Ярд выпустил бы календарь под девизом «Полицейские, похожие на мелких грызунов». Лестрейд попал бы в раздел… …Хорьки. Майкрофт понял это ясно, когда в очередной раз взглянул на картину Пармиджано «Антея», висящую в его рабочем кабинете, и, кажется, впервые с момента её приобретения присмотрелся не к надменно-испуганному личику юной девушки и не к её изящной руке, прикрывающей живот, а к мордочке мёртвого хорька, свисающего с правого плеча натурщицы. Рыжевато-бурая короткая шерсть, узкая, вытянутая мордочка, живо – слишком живо для горжетки – поблёскивающие чёрные глаза-пуговки. Ассоциация с детективом-инспектором ударила, как порыв ветра, и Майкрофт вновь взглянул на фото в профайле. Ну да, так и есть. Маленький острозубый хорёк. Холмс заметил, что улыбается, лишь несколькими секундами позже, и торопливо (будто кто-то мог заметить) придал лицу обычное нейтрально-скучающее выражение. А затем углубился в изучение досье, игнорируя тот факт, что читает его куда внимательнее, нежели любое другое. Грегори Лестрейд казался, на первый взгляд, самым что ни на есть заурядным британским полицейским. Родился в небольшой деревушке в пригороде Лондона, затем отучился в полицейской академии, будучи в чине сержанта, женился, спустя несколько лет развёлся, детей не имел. Однако всё это была сухая, сжатая, официальная информация. А Майкрофту – наверное, впервые за всю свою практику проработки связей брата – хотелось узнать больше подробностей, изучить этого человека глубже, проникнуть в его суть… Наверное, именно тогда всё покатилось в пропасть. Ему бы остановиться хоть на секунду, задать себе вопрос – а зачем, собственно, загружать свой мозг информацией о каком-то мелком человечишке, связанном с ним самим лишь косвенно, через увлечение брата игрой в детектива? В таком случае, может статься, всё бы закончилось, не начавшись – Майкрофт поместил бы тоненькую папочку с кратким досье в свой архив, и детектив-инспектор Грегори Лестрейд стал бы крохотной точкой на карте, одной из многих, такой же, как десятки других людей. Но… Но Майкрофт набрал номер информационного отдела и запросил на Лестрейда полное досье. Вечером того же дня, с комфортом расположившись в мягком кресле и потягивая ирландский кофе, он углубился в изучение полученного архива. В нём содержалось всё – профили в соцсетях и на сайтах, незашифрованные переписки (Майкрофт мог бы запросить и зашифрованные, но на тот момент решил с этим повременить), чеки, билеты, фотографии… С последних Холмс и начал, благо их насчитывалось всего несколько сотен – удивительно незначительное количество в нынешний век информации. В основном это были фотографии репортёров, на которых Лестрейд на первом плане мелькнул всего трижды, чаще представая в виде смазанной тени на заднем фоне. Большая часть личных фотографий инспектора относилась к периоду его жизни с женой. И при их просмотре Майкрофта настигло второе потрясение. Отчего-то он представлял себе бывшую миссис Лестрейд маленькой серой мышкой, хрупкой, невзрачной и совсем невыразительной. Однако на фотографиях в объятиях инспектора Майкрофт увидел улыбчивую рыжеволосую пышку, чем-то похожую на Хильду Дуэйна Брайерса. Да что там на Хильду – при определённом ракурсе она была чем-то даже похожа на него самого. Поймав за хвост эту странную мысль, Майкрофт невольно поёжился. Подобное звучало дико, выглядело совершенно неуместно, однако спустя полчаса и тридцать фотографий с Анджелой Лестрейд (в девичестве Соммер) его подозрения только укрепились. Бывшая жена инспектора действительно была похожа на Майкрофта – конечно, настолько, насколько женщина может походить на мужчину. Недопитый кофе остывал в забытом бокале, расползались, желтели и таяли островки взбитых сливок. Майкрофт, изменив своей привычке всегда и везде, хоть на приёме у королевы, хоть наедине с самим собой поддерживать ровную осанку, сгорбившись, вглядывался в мерцающий экран ноутбука. После фотографий он пролистал соцсети. Профиль на Фейсбуке (старое фото, три поста), в Твиттере (несколько нейтральных фотографий с видами Лондона и природы, ретвитнутая заметка о Полицейском бале трёхгодичной давности), в Тиндере (последний заход – пять месяцев назад, в графе «О себе» игривое «Арестую тебя за кражу моего сердечка. Нежно. :)» Губы Майкрофта сами собой искривились в улыбке. Конечно, он пока что не мог утверждать однозначно, но фраза выглядела скорее как шутка коллег, с чьей подачи, судя по всему, и был заведён профиль Лестрейда в Тиндере. Фото профиля, сделанное явно в рабочей обстановке, укрепляло это предположение. К полуночи Майкрофт отсмотрел всю оставшуюся информацию. Помимо соцсетей, внимание Холмса привлекла геолокация телефона инспектора. По будням, утром и вечером, он следовал по одному и тому же маршруту – маршруту автобуса номер один, от дома на работу в Ярд и обратно, день за днём. Ценитель комфорта, Майкрофт принципиально не пользовался общественным транспортом, благо что мог себе позволить личный автомобиль – даже на официальную зарплату мелкого служащего правительства. Он представил, как маленький инспектор каждый день, с утра и вечером, втискивается в тесную, жаркую коробку, толкается с другими пассажирами, мнёт одежду, пропитывается их запахами… Холмса передёрнуло. Ужас какой. И ладно бы Лестрейд был студентом, только-только перебравшимся из своего крошечного Кэмдена в Лондон – так нет же, вот уже три года как детектив-инспектор Ярда, мог бы позволить себе личный автомобиль или хотя бы кэб… Напольные часы в углу кабинета торжественно и гулко отбили час ночи. Майкрофт с сожалением взглянул на испорченный кофе, захлопнул крышку ноутбука и потёр уставшие глаза. С тупым недовольством подумал о времени, впустую потраченном на изучение совершенно ненужной информации о Лестрейде. В конце концов, какое ему дело до того, почему инспектор катается на автобусе и что его бывшая жена похожа на женскую версию его самого? Верно. Совершенно никакого. Придя к такому выводу, Майкрофт, более-менее удовлетворённый, отправился спать, а на следующий день даже не вспомнил о детективе-инспекторе. Не вспомнил бы он о Лестрейде и через день, если бы вновь не посмотрел на «Антею» на стене своего кабинета. Его взгляд почти сразу соскользнул с лица девушки на мордочку хорька. Майкрофт на границе сознания подумал о том, что было бы неплохо вызвать инспектора сюда и сравнить их, как говорится, вживую. Будто отвечая его мыслям, зазвонил телефон. Шерлок. *** По установившейся традиции детектив начал разговор с острот, но, не добившись привычного отклика от брата, наскоро свернул словесную пикировку и перешёл непосредственно к сути дела. Вкратце она сводилась к тому, чтобы Майкрофт, используя свой авторитет, надавил на Ярд и заставил полицию допустить Шерлока до материалов нового дела, которое газетчики уже успели окрестить «Кровавой индейской казнью» – с начала месяца из Темзы выловили шесть мужских тел, скальпированных и с вырванными из раскуроченной грудной клетки сердцами. – Я посмотрю, что можно сделать, – туманно ответил Майкрофт, колеблясь, стоит ли подвергать брата риску угодить в подобную кровавую кашу. – Кто ведёт дело? – Инспектор Лестрейд. Ну конечно. – Я понял, – отозвался старший Холмс и повесил трубку. Раздумывал он недолго, не больше минуты – хотя и это время в данной ситуации было чрезмерно большим. В конце концов, он же сам хотел посмотреть на полицейского хорька в стенах своего кабинета… Один звонок – и сорока семью минутами спустя Грегори Лестрейд уже стоит перед Майкрофтом, заложив руки за спину и искоса осматривая дорогой интерьер. На Холмса он отчего-то не смотрит, будто специально, и по позвоночнику Майкрофта едва заметно царапает коготок недовольства. – Итак. Мистер Лестрейд… – Инспектор. – Цепкий взгляд моментально перемещается на хозяина кабинета и столь же моментально ускользает куда-то вбок. – Инспектор Лестрейд, сэр. Если вы не против. – Конечно. – Холмс медленно кивает, не отводя глаз от нарочито спокойного маленького лица, остроносого, тонкогубого, действительно похожего на мордочку хорька с картины Пармиджано. Теперь, сравнивая их, Майкрофт чётко это видит. – Инспектор Лестрейд. Я хотел бы попросить вас об одной услуге. – Какой же? – В голосе инспектора ровно столько уважения, сколько требуется по уставу – и ни капли больше. – Надеюсь, вы не попросите меня ни о чём противозаконном? Уголки тонких сухих губ слегка дёргаются вверх, но быстро опускаются, когда Лестрейд перехватывает внимательный, тяжёлый взгляд скромного служащего Британского правительства. Майкрофту хочется съязвить, ответить инспектору так, как он ответил бы Шерлоку, но вместо этого Холмс скупо улыбается и лениво качает головой. – Ну что вы. Я всего лишь прошу вас допустить до расследования «Кровавой индейской казни» Шерлока Холмса. Лестрейд кривится так, как будто ему в глотку засунули пару-тройку лимонов. Вертит головой, переступает с ноги на ногу, расцепляет руки и хлопает себя правой ладонью по карману расстёгнутого плаща, точно ища сигареты. Майкрофт невольно следит за движением маленькой руки, и в голове у него всплывает фото шестилетней давности. Мистер и миссис Лестрейд на пляже Уордена. Она, в тёмных очках, широкополой соломенной шляпке и ослепительно белом раздельном купальнике с кокетливо спущенными с покатых плеч лямочками, сидит на полотенце, закинув ногу на ногу. Лестрейд, в рубашке поло и пляжных шортах, сидит рядом, скрестив ноги по-турецки. На лице его счастливая, будто бы слегка пьяная улыбка, а маленькая ладонь собственнически лежит на могучем светлом бедре жены, ещё не успевшем покрыться золотистым морским загаром. Майкрофт смаргивает, отгоняя непрошенные картины. К счастью, это уходит от внимания инспектора, увлечённого подбором корректной формулировки. – Мистер Холмс… – тянет наконец Лестрейд, стараясь, но не сумев до конца скрыть досаду в голосе. – Я бы не хотел этого делать… – Вы бы не хотели? – с интонацией повторяет Майкрофт, чуть изгибая одну бровь. Лестрейд болезненно морщится, и его лицо становится совсем несчастным. – Я бы не хотел подвергать жизнь и здоровье вашего брата такому риску. – Вы считаете, что Шерлоку может что-то угрожать? Инспектор с удивлением смотрит на Майкрофта, впервые не отводя взгляда от него почти полминуты. Затем открывает рот, закрывает, трёт затылок. И лишь после этого вновь смотрит в угол. – Разумеется, я так считаю. Все жертвы – здоровые, крепкие мужчины. Это означает, что убийца – или убийцы – физически сильны и очень хорошо подготовлены. Плюс, скорее всего, психически неадекватны, раз совершают подобные… деяния. А ваш брат… – Мой брат, инспектор, довольно крепок, несмотря на своё сложение. К тому же он владеет навыком рукопашного боя. И это уже не говоря о его уме, без которого полиции в сложившихся обстоятельствах, боюсь, не обойтись. – Вы серьёзно? Всё это – серьёзно? – Более чем. – Майкрофт рассчитывает закончить разговор на этом моменте, но вместо этого зачем-то открывает рот и добавляет, едва успев снизить градус ехидства в голосе. – Да и кроме того, инспектор – вам ли говорить о физической слабости Шерлока? – Я вас не понимаю. – Лестрейд гипнотизирует взглядом стену кабинета и бледнеет так стремительно, что Майкрофт на мгновение отвлекается, вспоминая телефон ближайшей больницы. – Не берите в голову… – Простите. – Таким тоном обычно говорят что-то гораздо менее вежливое. К примеру, «да пошёл ты». – Вы сомневаетесь в моей компетентности? – Разумеется, нет. – Вы считаете, что я не в состоянии исполнять свои обязанности? – Вы перефразировали свой же вопрос. На который, к слову, я дал ответ. Нет, инспектор, я не сомневаюсь в вашей компетентности. Просто ваши сомнения насчёт безопасности Шерлока вынудили меня задать аналогичный вопрос вам. – Не понимаю, как это связано. – Бледность понемногу уходит с лица Лестрейда, но тон мрачен, а взгляд по-прежнему сверлит угол кабинета. – В конце концов, Шерлок – гражданское лицо. Я – обученный полицейский с не самым маленьким опытом. – Разумеется, инспектор. – Майкрофт вздыхает про себя, понимая, что проще уступить и не раздувать конфликт, нежели пытаться доказать этому упрямцу хоть что-нибудь. Вот уж действительно, хорёк – вцепится и не отпустит. – Предлагаю вернуться к тому, для чего я вас сюда пригласил. – К вашему сведению, я выступаю резко против допуска Шерлока к этому делу, – чуть более агрессивно, чем следует, выпаливает Лестрейд, но замечает поднятую бровь Майкрофта и дёргает острыми даже под тремя слоями одежды плечами. – Но раз вы настаиваете, я свяжусь с ним сегодня и предоставлю доступ к материалам. Однако должен предупредить: предоставлять вашему брату особую защиту ни я, ни кто-либо из сотрудников Скотланд Ярда не станет. – Об этом я не прошу. – Прекрасно, сэр. Я могу быть свободен? Майкрофт смотрит на Лестрейда долгим взглядом. Взгляд вбок (полицейский Устав; неловкость; неприятие?), руки вновь сцеплены за спиной (неуверенность – поддержка самого себя, замаскированная под напускное бесстрашие – открытые грудь и живот), ноги чуть расставлены в стороны (желание крепко стоять на земле, утвердить свою позицию, казаться более крупным). Он читается, как открытая книга – простая, незамысловатая, тонкая, как брошюра для студентов полицейской академии. В нём нет глубины. Нет интереса. Нет совершенно ничего, что обычно выделял Майкрофт при знакомстве. Но… Но Майкрофт тянется за ежедневником – кто положил его так далеко, край стола неприятно давит на натянувший тонкую рубашку объёмный живот, – и спрашивает, точно это не он, а кто-то другой сидит в его кресле, а сам Майкрофт бесплотно наблюдает за ним, не в силах вмешаться: – Инспектор, не желаете поужинать со мной… Сегодня вечером? Или, может, завтра? – Вынужден отказаться. – В лице Лестрейда что-то дёргается, но что именно – смущение или гнев – понять не получается. – Вечера… хм… По вечерам я занят. – И в выходные? – Да, сэр. Разрешите идти? – Идите. Лестрейд старомодно козыряет хозяину кабинета, разворачивается на каблуках – те скрипят по паркету, – и стремительно выходит прочь. Дверь за собой, однако, запирает почти беззвучно. Майкрофт вздыхает, на сей раз вслух, и трёт лоб. Он зол на себя, зол даже сильнее, чем в тот вечер, совершенно непродуктивно потраченный на изучение досье детектива-инспектора. Ужин? Ради всего святого, зачем он вообще предложил нечто подобное? Лестрейд – обыкновенный, скучный полицейский, который… …который не выказал и капли страха или благоговения перед Майкрофтом, хотя последний не сомневался, что с подачи Шерлока инспектор прекрасно знает, кем тот работает на самом деле. Который говорил с ним с должным уважением, но не раболепно. Который не постеснялся возразить и высказать свою точку зрения. Который… Чуть приподнятые уголки тонких губ. Острые даже под тремя слоями одежды плечи. Маленькая ладонь, собственнически лежащая на голом широком бедре. – Чёрт, – протяжно выдыхает Майкрофт и набирает номер информационного отдела. Спустя два часа на его почту приходит архив с расшифрованными переписками Грегори Лестрейда. *** Следующая их встреча происходит спустя полтора месяца. Всё это время Майкрофт исподтишка следит за жизнью Лестрейда, точно за нарезающей круги по аквариуму рыбкой-гуппи. Три звонка, пара десятков новых камер, несколько жучков – и отдельно взятый детектив-инспектор Скотланд Ярда под колпаком скромного служащего Британского правительства. Проворачивая подобные манипуляции, Майкрофт опасается, что на его голову посыпятся вопросы в целесообразности подобной слежки, но выработанный годами непререкаемый авторитет Холмса в правительственных кругах не допускает даже идеи какого-либо вопроса. Вот если бы Майкрофт потребовал самолёт, ящик боеприпасов и миллиард фунтов… Хотя, может статься, ему и подобное сошло бы с рук, и требования Майкрофта были бы выполнены, возможно даже без всяких оговорок. В редкие минуты отдыха следя за копошением Лестрейда на мониторе, Холмс анализирует не столько его, сколько себя самого. Зачем он это делает? Из-за скуки? Подсознательного желания завести питомца? Или же он латентный вуайерист, любящий подглядывать за людьми? Ответ на все вопросы – да. И одновременно нет. Скучает ли он? Чёрта с два, его решения ждут вагон и маленькая тележка важнейших для Британии и мира вопросов, так что без дела он не сидит ни дня, даже если очень этого хочет. Однако Майкрофт уже так долго этим занимается, что захватывающая вначале (если не полевой составляющей, то как минимум размахом) работа давно уже превратилась в рутину, и даже вспыхивающие то и дело мировые кризисы навевают скорее скуку и раздражение, нежели страх. Желал ли он завести питомца? В детстве – разумеется, но с годами это желание как-то поутихло. Вуайерист ли он? Ну, с ранних лет Майкрофт больше любил наблюдать, нежели вмешиваться во что-либо и действовать, предпочитал перекладывать исполнение на плечи других. Можно ли это назвать вуайеризмом? Возможно. По крайней мере, отчасти. Но даже если ответить на все вопросы утвердительно, почему именно Лестрейд стал объектом наблюдения Холмса? Этот вопрос Майкрофт задавал себе постоянно, по нескольку раз в день прыгая из одной крайности – выключить все камеры и выкинуть маленького инспектора из головы – в другую – подключить на прослушку его телефон и перенаправить переписку на свой ноутбук. Однако в итоге он не делал ни того, ни другого, поднимал голову, смотрел на свисающего с плеча Пармиджановской девушки хорька и вновь обретал растревоженное было душевное равновесие. Таким образом, с их встречи в кабинете Майкрофта проходит полтора месяца, когда технический отдел сообщает, что камера в кабинете Лестрейда вышла из строя и что её необходимо заменить. – Когда отправить в Скотланд Ярд техника, сэр? – спрашивает трубка голосом агента Янга. Майкрофт проводит языком по пересохшим ни с того ни с сего губам. – Никогда, – говорит он. И добавляет. – Я сам заменю камеру. Привезите её в клуб «Диоген», я буду там сегодня с трёх до пяти. Трубка шокировано молчит. Не иначе как завтра разразится Третья Мировая, на Землю упадёт-таки злополучная планета Нибиру, а свиньи собьются в стаи и улетят на юг, если сам Майкрофт Холмс вызвался выполнять чужую работу, и притом чью – низшего технического персонала! Безмолвное молчание агента Янга достаточно красноречиво, чтобы Майкрофт мог предположить, какие мысли крутятся в его голове. Он терпеливо ждёт ответа. Наконец агент справляется с немотой и выдавливает: – Вы уверены, сэр? – Более чем, – невозмутимо ответствует Холмс. – Я хотел бы обсудить с полицией несколько вопросов с глазу на глаз, так что моё появление в Скотланд Ярде не вызовет ни у кого подозрений. Или вы, мистер Янг, считаете, что я не справлюсь с установкой простейшей камеры? – Что вы, сэр! – В голосе Янга – почти священный ужас. – Конечно, я так не думаю! Разумеется, я привезу вам камеру сегодня же. – Благодарю, – коротко заканчивает разговор Холмс и вешает трубку. Без пятнадцати пять он проходит мимо охраны – хватает одной корочки, чтобы его беспрекословно пропустили в здание Ярда, – поднимается на лифте на третий этаж и уверенно шагает мимо полицейских в самый конец коридора, где за неприметной серой дверью размещается кабинет детектива-инспектора Грегори Лестрейда. Сотрудники Майкрофта не окликают – внушительного вида мужчина в костюме-тройке и с неизменным зонтом-тростью в руках запомнился большинству ещё с первого его визита в Ярд, когда он приехал забирать неугомонного Шерлока, нашедшего себя в выматывании полицейских нервов. Поэтому Холмс без задержек проходит по залу и, остановившись перед серой дверью, коротко стучит по ней рукоятью зонта. Стук дробно катится по коридору. Изнутри доносится какой-то грохот, а затем приглушённый, крайне недовольный голос Лестрейда: – Войдите. – Добрый день, инспектор. – От вида слегка растрёпанного инспектора, с недовольным удивлением глядящего на нежданного гостя, внутри разливается сладкое тепло, точно от глотка чая с мёдом. – Или, правильнее будет сказать, добрый вечер? – Мистер Холмс? – Лестрейд медленно поднимается из-за стола, проводит рукой по коротким волосам. Удивление на его лице постепенно сменяется напускным, пресным спокойствием. – Давно не виделись. Какими судьбами? Майкрофт едва успевает прикусить язык, чтобы не поправить инспектора – ну, правда же, это он видел Грегори не далее как сегодня утром, а не Лестрейд – его. Оглядывает тесный кабинет, опускается на единственный незанятый стул и жестом приглашает Лестрейда опуститься обратно в кресло. Однако тот продолжает стоять, опираясь руками на столешницу и глядя на Холмса в упор. Конечно. Это его кабинет. Его территория. Несмотря на очевидную разницу в статусе, Лестрейд чувствует себя здесь главным. – Хотел выразить вам свою признательность. Скорость, с которой вы раскрыли то индейское дело… – Его раскрыл не я. Поблагодарите за это вашего брата. Лестрейд отвечает ровно, но жёстко. Затем отрывает руки от стола, лезет в карман за сигаретами и зажигалкой и закуривает, не спрашивая у Майкрофта разрешения. Холмс чуть изгибает бровь, стараясь не смотреть на колечки дыма с откровенным вожделением – он не курил уже очень, очень давно. – Разве у вас в кабинете нет датчика дыма? – Есть, разумеется. Но он сломался. А техники всё никак не могут починить. Короткие, будто рубленые фразы. Не надо быть гением дедукции, чтобы почувствовать висящее в кабинете напряжение, змеистыми кольцами дыма сворачивающееся под потолком. Но чем оно обусловлено? – Вам неприятно моё общество? Лестрейд удивлённо моргает, с шумом выдыхая белёсый дым. В его тёмных, похожих на обкатанные морем осколки коричневого бутылочного стекла глазах впервые за всё время мелькает какая-то эмоция, которую нельзя отнести к негативным. Чуть помедлив, инспектор пожимает острыми плечами. – С чего вы взяли? – Скажем так: в семье Холмс не один только Шерлок обладает дедуктивными способностями. – Вот как? – Лестрейд неожиданно улыбается – широко, весело, пусть и с небольшой язвинкой. – Тоже можете сказать, что я ел сегодня на обед? – Могу, конечно, – степенно отзывается Майкрофт. – Только какой в этом интерес, если и вы, и я знаем, что на обед сегодня вы ели рыбу с картошкой – как и вчера, и позавчера, потому что в столовой Ярда какие-то проблемы с поставкой мяса и овощей, а кофейня за углом заламывает неоправданно большие цены за бизнес-ланч? – Хм, – глубокомысленно сообщает Лестрейд и затягивается сигаретой. Некоторое время в кабинете царит молчание – гораздо менее напряжённое, чем раньше. – Ну да, всё верно. Рыба и картошка. Как всегда. – Готов поспорить, подобное меню у вас уже поперёк горла стоит. – Так и есть. – Тогда, может быть, на этот раз вы согласитесь составить мне компанию за ужином? – Хм, – Лестрейд вновь коротко хмыкает, тушит бычок в пепельнице. Медленно, с каким-то садистским удовольствием вдавливает его в грязно-белое фарфоровое дно, а затем спрашивает, не поднимая глаз. – Могу я поинтересоваться? – Разумеется. – Только ответьте мне честно. – Разумеется, – секунду помедлив, повторяет Майкрофт. – Зачем это вам? В смысле, какой прок приглашать на ужин… меня? – Лестрейд демонстративно разводит руками. – Если бы я был хоть сколько-нибудь привлекательной девушкой, я бы понял. Если бы я обладал дедуктивными способностями Шерлока, я бы тоже понял. Если бы я был каким-нибудь влиятельным политиком, членом масонской ложи, тайно контролирующей мир, учёным, готовым совершить прорыв в науке, я бы предельно ясно всё бы понял. Но я – это всего лишь я, Грегори Лестрейд, детектив-инспектор Скотланд Ярда. Зачем вы так настойчиво приглашаете меня на ужин, мистер Холмс? – Вы считаете, инспектор, что я общаюсь исключительно с перечисленными вами персонами? – Майкрофт позволяет себе мягко улыбнуться. – Что ж, я польщён. Однако… однако я тоже, как и вы, всего лишь человек, и иногда меня посещают странные и, возможно, иррациональные желания. – И это желание – пригласить меня на ужин? – подытожил Лестрейд, обходя стол и опираясь бедром на его крышку. – Так и есть, – соглашается Холмс, покосившись на угловатый изгиб тела инспектора. – Кроме того, я хочу поблагодарить вас за успешное раскрытие индейского дела. Не спорьте. – Он вскидывает ладонь, загодя останавливая поток возражений. – Пусть Шерлок вам помог, но дело вели вы, так что вас и стоит благодарить в первую очередь. – Что ж, ладно, – Лестрейд выдыхает с усталостью – явно напускной, – и пожимает плечами. – Ладно, допустим, я верю вам на слово, верю, что вы тоже человек и ничто человеческое вам не чуждо, хотя я всё ещё не понимаю, зачем вам вздумалось звать на ужин именно меня. Но разве ради этого стоило ехать сегодня сюда, в Ярд? Неужели нельзя было… – Я хотел бы поужинать с вами сегодня. – Планы на вечер были совсем иные – проанализировать новое направление политического курса Китая, проконтролировать готовность к завтрашней операции МИ-5 и, если время останется, понаблюдать через монитор за Грегори, потягивая ирландский кофе, – но это можно отложить и на другой день. – У вас же после работы нет никаких планов. Последняя фраза звучит утвердительно – разумеется, Майкрофт знает, что сегодня после работы Лестрейд поужинает дома за каким-нибудь сериалом и ляжет спать, – и Холмс недовольно поджимает губы: открывать раньше времени, как и в принципе открывать Грегори факт слежки за ним, в его планы совершенно не входит. Лестрейд, впрочем, интонации не разбирает и лишь согласно покачивает головой. – Это верно. Планов сегодня у меня действительно нет. Что ж, ладно, ужин так ужин. Надеюсь, в том месте будет что-то поприличнее рыбы и картошки. – Будет. Могу вам это гарантировать. *** Максимально спокойное место, чтобы у местных выпивох, футбольных фанатов, агрессивных подростков и праздношатающихся туристов даже мысли не возникло бы сюда заглянуть. Максимально недорогое, чтобы у инспектора не испортился аппетит при виде цен. Максимально вкусное и одновременно простое, чтобы побаловать желудок чем-то отличным от традиционной скучной английской кухни и при этом не ощутить себя идиотом, пытаясь прочитать заковыристые французско-итальянские названия. Умничка Антея находит такое место и скидывает адрес водителю на смартфон. Майкрофт краем глаза наблюдает за стрелкой на экране, хотя большая часть его внимания поглощена сидящим рядом Лестрейдом. Покинув кабинет, он явно чувствует себя гораздо менее уверенно – обхватывает себя руками, сжимает колени. На Холмса не смотрит, созерцая туманным взглядом проносящиеся мимо пейзажи Лондона. – Если вам дискомфортно… – Майкрофт смотрит на инспектора в упор, на излёте ловя любую его реакцию. – Нет-нет, что вы. – Лестрейд быстро поворачивает голову, сталкивается с Холмсом взглядом. Выражение его лица скорее растерянное, нежели недовольное. – Просто… Инспектор смотрит в затылок водителя и ожесточённо трёт мочку своего уха, отчего та мгновенно краснеет. Майкрофт терпеливо ждёт продолжения. – Если честно, я просто пытаюсь понять, зачем вам это. – Я уже говорил вам, инспектор, – укоризненно вздыхает Холмс. Лестрейд мотает головой. – Нет, я не об этом. В смысле… Чёрт, сложно объяснить. – А вы попытайтесь. Инспектор перестаёт теребить мочку уха и трёт лоб. – Шерлок говорил, что вся ваша жизнь расписана по минутам, что любое ваше действие тщательно продумано и что вы ничего не делаете просто так. Он говорил, что у вас нет близких людей, что все, с кем вы общаетесь – деловые партнёры, и что без вас правительство Великобритании может дружно подавать в отставку. Лестрейд проговаривает это монотонно, точно зазубренный урок. Майкрофт позволяет себе короткий смешок, несмотря на то что некоторые характеристики от брата звучат довольно обидно. – Странно, что по словам Шерлока я ещё не управляю всем миром, – комментирует Холмс. – Конечно, у меня действительно плотное расписание, я продумываю свои действия и по мере своих скромных сил помогаю нашему правительству. Но разве всё это делает меня каким-то биороботом, которого, судя по всему, рисует фантазия Шерлока? Я уже говорил вам, инспектор – я всего лишь обычный человек, ни больше, ни меньше. Лестрейд вздыхает, кладёт руки на колени и отворачивается к окну. – Чего у вас, Холмсов, не отнять, так это умения загонять окружающих в тупик. – Сочту это за комплимент, – отзывается Майкрофт. Паб, куда привёз их водитель, находится на юго-западе Лондона в деревянном двухэтажном здании эдвардианской эпохи. На первом этаже находятся кухня, барная стойка и небольшой общий зал, на втором – отгороженные друг от друга столики, предназначенные для парочек и небольших компаний. – Сверху или снизу? – интересуется Майкрофт, имея в виду этажи. Лестрейд оборачивается – левый уголок его губ неукротимо ползёт вверх. Холмсу приходится собрать в кулак всё самообладание, чтобы остаться невозмутимым. – Сверху, – хмыкает инспектор и подходит к барной стойке. Листает тонкое меню, коротко трёт затылок и поднимает глаза на подошедшего бармена. – Две говяжьи колбаски и пюре. И пиво… м-м-м, давайте тёмное. Пинту. – Принято. – Бармен, опустив глаза, быстро строчит в блокноте, а затем посылает короткий взгляд на подошедшего Майкрофта. – А для вас? – Двойной виски без льда. И мясной пай. – Принято. Занимайте любой свободный столик, я принесу вам заказ, когда он будет готов. Напитки сразу или попозже? – Сразу, – быстро отзывается Лестрейд и косится на Майкрофта. – Очень пить хочется. – Принято. – В третий раз сообщает бармен. Холмс и инспектор поднимаются на второй этаж и садятся за столик для двоих. Он небольшой, и Майкрофт коленом чувствует тепло от ноги Грегори. Маленькие ладони инспектора с чуть желтоватыми от табака поджатыми пальцами лежат на столе; Холмса посещает внезапное, совершенно иррациональное желание взять одну из них в свои руки, кожей прикоснуться к коже, провести пальцами по острым костяшкам. Но он лишь слегка сжимает кулаки и косится на лестницу. – Симпатично. – Что? – Я говорю, симпатично тут. – Лестрейд обводит взглядом полутёмный зал с низким потолком, чуть задерживаясь на маленьких окнах, замазанных чёрной краской. – Самое то для обсуждения злодейских планов. Или собраний тайной ложи иллюминатов. А, мистер Холмс? – Я тут, как и вы, в первый раз, – нейтрально отзывается тот. – О? Ну да, я не подумал, что вам более привычно питаться в ресторанах, а не в таких вот заведениях. – Инспектор слегка улыбается, но Майкрофт чувствует в его тоне насмешливые нотки и слегка хмурится. – Вовсе нет, – отвечает он чуть более резко, чем ему хотелось. – Время от времени я посещаю пабы. Те, что ближе к моему дому или к работе. – Вот как, – тянет инспектор. – А почему тогда сейчас мы именно тут? – Это выбор Антеи. – Антеи? Это… м-м-м, та девушка? Ну, что всё время в телефоне сидит? – Лестрейд сухо щёлкает пальцами, пытаясь восстановить в памяти образ помощницы Холмса. Майкрофт терпеть не может, когда окружающие его люди начинают хрустеть суставами или вот так щёлкать пальцами, но в исполнении инспектора звук выходит даже приятным. Он кивает. Тем временем на лестнице слышатся шаги, и в зал заходит бармен с подносом. Он находит мужчин взглядом – сделать это просто, поскольку на втором этаже кроме них никого нет, – ставит перед ними напитки и, пообещав принести блюда в течение пятнадцати минут, уходит. Пока Майкрофт провожает бармена глазами, Лестрейд хватает слегка запотевшую кружку пива с тонким слоем белой пенки на поверхности, делает несколько больших глотков и блаженно выдыхает. – Восхитительно. Именно этого мне сегодня и не хватало. – Инспектор, у вас… Майкрофт показывает пальцем на свою верхнюю губу. Лестрейд непонимающе хмурится, а затем стирает пивную пену тыльной стороной ладони и хмыкает. – Моя бывшая жена в таких случаях всегда говорила, что вышла замуж за грязную свинью. – О? – Холмс стискивает бокал с виски, когда внутренности его от слов инспектора обжигает гневом. Грязная свинья? Да как она только… – Извините. – Лестрейд, судя по всему, принимает хмурое выражение лица Майкрофта на свой счёт и виновато сутулится, обхватывая кружку обеими руками. – Глупости всякие говорю. – Нет, инспектор, что вы, всё в порядке. – Холмс усилием воли заставляет себя вернуть на лицо маску спокойствия. – Просто я немного разочарован – говорить подобные слова своему супругу… – Ну, Энджи была той ещё аккуратисткой, – пожимает плечами Грегори и делает большой глоток пива. – Насколько я знал, в студенческие годы у неё диагностировали подозрение на ОКР. Оно в итоге не подтвердилось, но факт – сами понимаете. – И всё же. – Майкрофт поджимает губы, покачивая в руке густое виски, в полумраке зала кажущееся почти таким же тёмным, как пиво Лестрейда. – будь даже у неё ОКР – говорить подобное вам… Инспектор тяжело вздыхает и трёт лоб. – Зря я об этом заговорил. Извините. Это дела прошлые, мы давно не общаемся. Кроме того, сильно сомневаюсь, что вам интересно слушать про мой неудавшийся брак. И Лестрейд криво, как-то сломанно ухмыляется. Майкрофт медленно качает головой. – В той или иной мере мне интересно всё, что вам захочется мне рассказать. Ухмылка инспектора становится саркастической. – Так уж прямо и всё? – насмешливо спрашивает он. – Да бросьте, мистер Холмс. Вам что-то от меня нужно? Если что, скажите прямо, не стоит играть в лучших друзей. – Я уже сказал вам, что мне нужно. Ваше общество. Хотя бы на сегодняшний вечер, – после краткой заминки уточняет Майкрофт. – И… почему вы не можете принять на веру слова о том, что кому-то может быть действительно интересно вас слушать, Грегори? Даже в полумраке видно, что Лестрейд бледнеет – так же стремительно и сильно, как тогда, в кабинете Майкрофта. Он вскидывает голову, долгим взглядом смотрит на Холмса. А затем тихо говорит: – С чего вы взяли это, мистер Холмс? Пока Майкрофт раздумывает над ответом, бармен приносит блюда. И колбаски, и мясной пай слегка курятся ароматным дымком. Холмс замечает, как у инспектора голодно дёргается кадык. – Извините, если мои слова задели вас, – дождавшись ухода бармена, говорит Майкрофт. – Приятного аппетита. Лестрейд чуть поджимает губы, после чего решительно кивает, насаживает колбаску на вилку и, игнорируя нож, запускает в неё зубы. *** Майкрофт ничего не ел с самого утра, но голода не чувствует. Он наблюдает за тем, как инспектор со скоростью маленького голодного хищника разделывается с колбасками и пюре, по капле цедя виски. Заказывает повтор, когда в стакане обнажается дно, потом ещё один. К тому времени, как тарелка Лестрейда пустеет, в голове у Майкрофта уже прилично шумит, и ему кажется, что они с инспектором сидят на берегу моря. Погрузившись в фантазию, Холмс не сразу замечает обеспокоенный взгляд Грегори, устремлённый на него. – Мистер Холмс? Что-то не так? – Что? – К счастью, язык слушается безукоризненно. – Вы на меня так смотрите… Снова что-то на лице? – Нет, всё в порядке. – Максимальная концентрация позволяет ограничиться лёгкой улыбкой. На лице… Конечно, у него снова на лице грязь, небольшое пятнышко пюре над левым уголком губ. Как было бы просто протянуть руку, стереть это пятнышко, или, лучше, подойти к инспектору, наклониться и… – Просто задумался. Как вам здешняя кухня? – Неплохо. Весьма неплохо. Передайте Антее, что она посоветовала отличное место. – Непременно передам. – Чёртово пятнышко завораживает. Майкрофт сглатывает слюну, наполнившую рот – от выпитого виски она терпкая и чуть горьковатая, стискивает стакан так, что жалобно скрипят стеклянные стенки – к счастью, очень тихо. – А ещё выражу надежду, что это наш с вами не последний ужин. Нет, определённо, он пьян. Улыбка Лестрейда слишком широкая и открытая, чтобы быть таковой на самом деле. Вот и слова инспектора подтверждают это: – Может быть. «А может быть и нет. А может быть – да пошёл ты». В голове Майкрофта всплывают строчки из какого-то дурацкого фильма, и он поспешно ставит стакан на стол – сожми он его сильнее, и тот точно треснет. Чудовищно. И это он-то, Мистер Британское Правительство, Человек-Снеговик? Увидя его таким, Шерлок бы умер от смеха. – Я не настаиваю, Грегори, – негромко говорит Майкрофт, не справившись с искушением вновь назвать инспектора по имени. – Если вы не хотите, я не стану вам навязываться. – Эх, если бы все навязывались, как вы, кормили вкусным ужином и развлекали беседами, – с улыбкой вздыхает Лестрейд. – А если серьёзно, я совсем не против как-нибудь повторить сегодняшний вечер. Признаюсь честно, я до последнего думал, что зачем-то вам понадобился – не вам конкретно, то есть, а правительству там, Британии или Шерлоку… Но, похоже, на этот раз ошибся – снова, как сказал бы ваш брат, – чему весьма рад. Знаете, мне нечасто удаётся посидеть в пабе после работы – одному идти как-то неправильно, а компании подходящей нет. – Нет компании? Разве вы ни с кем не встречаетесь? – Язык снова работает быстрее мозга. Разумеется, Майкрофт в курсе, что у Лестрейда уже давно никого нет, однако ему хочется знать, что скажет на это сам инспектор. Улыбка того слегка тускнеет, когда он качает головой. – Нет, ни с кем. После Энджи… Я пробовал пару раз, но… – А Тиндер? – Взгляд Лестрейда наливается хмурым подозрением, и Майкрофт мысленно чертыхается. – Я хотел спросить, пробовали ли вы знакомиться через Тиндер и подобные ему сервисы? Говорят, это удобно. – А. – Инспектор слегка расслабляет напрягшиеся было плечи. – Я регистрировался на каком-то таком, под присмотром Салли… сержанта Донован. Но знакомства в интернете – стар я для такого, мистер Холмс. – Стары? Чушь какая, – фыркает Майкрофт. – Вам всего тридцать восемь. – Уже тридцать восемь, – с упором на первое слово повторяет Грегори. – Всего, – безаппеляционно отзывается Холмс. – Я старше вас на год, и… – Ф-ф-ф, – Лестрейд выдыхает, перебивая собеседника, и откидывается на спинку стула. – Сравнили тоже. Я – одинокий коп, похожий на драную крысу. А вы… – А я? – Ф-ф-ф… – Вместо ответа вновь выдыхает инспектор, как если бы Майкрофт задал ему абсолютно идиотский вопрос. Судя по всему, он счёл его риторическим, но Холмс выжидательно смотрит на Грегори, так что в итоге тот сдаётся и проводит ладонью по коротким седым волосам. – Вы – один из умнейших людей, каких я встречал в своей жизни, а встречал я их, сами понимаете, немало. Вашему влиянию на политику, как нашей страны, так и мировую, могут позавидовать иные главы государств. При этом вы не задираете нос, занимая весьма скромную должность, помогаете своему эксцентричному брату, ухаживаете за престарелыми родителями, а в свободное время кормите голодных инспекторов Скотланд Ярда. – Вот как. – Майкрофт молча возносит хвалы полумраку зала – щёки полыхают так, что ему отчаянно хочется попросить у бармена ванночку со льдом и сунуть туда голову. – Я не знал, что вы думаете обо мне именно так. – Ну, теперь знаете. – Разводит руками Лестрейд. – Конечно, вы частенько напрягаете меня и моих коллег, но, чёрт, вы делаете это не по собственной прихоти. Не думайте, что все мы, копы, полные тупицы и этого не понимаем. – Я никогда так не думал. – Мыслей в голове слишком много, чтобы ответить более осмысленно. Алкоголь, откровения Грегори, политические проблемы на периферии сознания – всё это смешалось в шейкере черепной коробки и превратилось в ядерный коктейль, от которого перед глазами Майкрофта дрожит и плывёт полутёмный зал. – Это выгодно отличает вас от брата, – замечает Лестрейд. – Однажды он сообщил, что сержант Андерсон понижет айкью всей улицы. Андерсон, конечно, далеко не гений, но… – Грегори. Их взгляды сталкиваются, и Майкрофт вспоминает Генри, свою первую серьёзную любовь. Генри любил рассуждать и философствовать, а Майкрофт обожал его слушать. А однажды, посреди очередного монолога, притянул Генри к себе и заткнул его словесный фонтан своими губами, ощущая, как сердце от возбуждения и страха пытается выломать рёбра и выскочить вон из груди. Но тогда и он, и Майкрофт были молодыми студентами, тогда подобное не выглядело чем-то из ряда вон выходящим. А теперь… – Да? – переспрашивает Лестрейд, когда повисшее между ними молчание становится неоправданно долгим. Майкрофт качает головой. – Нет, ничего. Спасибо вам за эти слова, я весьма польщён. Подвезти вас до дома? – Не стоит. – Грегори качает головой и снова улыбается. Но на этот раз как-то печально. – Лучше я своим ходом. Сил настоять на своём у Майкрофта нет, и он покорно кивает, завершая тем самым их совместный вечер. *** Вернувшись домой и выпив кофе, чтобы протрезветь, Майкрофт анализирует прошедший вечер и по итогу остаётся собой крайне недоволен. Не зря на ум ему пришёл Генри – так глупо Холмс не вёл себя даже в студенческие годы. Концентрация бессмыслицы становится критической. Дождавшись, когда подействуют таблетки от головной боли, Майкрофт включает ноутбук и, игнорируя мерцающий огонёк новых писем на почте, последовательно отключает все камеры, следящие за Лестрейдом. Все, кроме одной, которую Майкрофт самолично устанавливал в кабинете инспектора своими руками. На всякий случай. Стремясь наверстать упущенное время, следующие две недели Холмс с головой погружается в работу, лишь изредка включая камеру – обычно под конец рабочего дня, когда Лестрейд собирается домой. И всего на несколько минут. Майкрофт понимает, что таким образом всё равно потворствует своей слабости, как курильщик, перешедший на одну сигарету вместо пачки в день. Однако окончательно оставить наблюдение за инспектором всё же не может. И потому становится единственным свидетелем срыва Грегори, который тот (в этом не может быть ни единого сомнения) предпочёл бы скрыть от чужих глаз. Именно для этого и задержался в Ярде гораздо дольше положенного. В тот день Майкрофт специально включает камеру наблюдения тремя часами позже обычного времени – специально, испытывая свою силу воли. Рассчитывая увидеть пустой, зеленоватый от ночной съёмки кабинет, он слегка вздрагивает, когда взору предстаёт горящая под потолком люстра и Грегори, стоящий на пороге. Кажется, он чего-то – или кого-то ждёт: прислоняется плечом к дверному косяку, нервно постукивает по бедру ладонью, мнётся с ноги на ногу. Время от времени пальцами левой руки он с силой проводит по своему плечу, точно пытаясь процарапать его насквозь. Именно эти странные движения Лестрейда заставляют Майкрофта отложить все дела и открыть видео на полный экран. В дверях инспектор стоит несколько минут, а затем входит в кабинет и с силой захлопывает за собой дверь. Майкрофт едва узнаёт его лицо – землисто-серое, подёргивающееся, с перекошенный ртом и невменяемым взглядом. Лестрейд, запинаясь, проходит несколько шагов, застывает посреди кабинета и медленно осматривает его, словно не понимая, где находится. Потом резко хватает ближайший предмет – им оказывается металлическая настольная лампа, – и с остервенением, будто нанося удар за ударом своему злейшему врагу, колотит ею об пол. Абажур гнётся, лампочка взрывается осколками, гибкая ножка, точно шея мёртвого жирафёнка, болтается туда-сюда. Впрочем, длится это недолго. Силы вскоре оставляют Лестрейда, и он, отшвырнув искорёженную лампу в сторону, неуклюже валится на колени. А затем, обхватив себя за плечи руками – Майкрофт невольно думает о длинных рукавах смирительной рубашки, – кричит в потолок. Его рот широко распахнут, глаза лезут из орбит, лицо бурое от прилившей крови. Майкрофту всё это кажется каким-то жутким артхаусным фильмом. Возможно, потому что видеть инспектора таким – нечто за гранью дозволенного. Возможно, потому что видео не записывает звук, и Холмс наблюдает за истерикой инспектора в полной тишине, которую перебивает лишь тиканье напольных часов у него за спиной. От экрана Майкрофт отвлекается лишь в тот момент, когда боль в правой ладони становится невыносимой. Он кидает взгляд на свою руку и с удивлением видит, что изо всех сил стискивает свой смартфон. Заставляет себя медленно разжать пальцы и сделать несколько вдохов и выдохов. И лишь затем снова смотрит на экран. Лестрейд, полностью лишившись сил, сидит на коленях посреди кабинета, по-прежнему обнимая себя руками. Его плечи неподвижны – инспектор не плачет, – но вся поза кричит о том, что Грегори приблизился к самой грани умопомешательства. Майкрофт снимает блокировку со смартфона и вызывает информационный отдел, запрашивая новости о сегодняшних происшествиях в Лондоне и окрестностях. Искомое находится почти мгновенно. Ключевые слова: происшествие, Лондон, полиция, Г. Лестрейд. Сперва на экран вылезает короткая заметка в Сан, затем подлиннее – в готовящемся к печати сегодняшнем вечернем выпуске Таймс, несколько постов в Фейсбуке и Твиттере с кучей испуганных и горящих смайликов, а в конце выползает и видео с места случившегося. Два щелчка по тачпаду – и в уши шилом бьёт хриплый визг. Вздрогнув всем телом, Майкрофт торопливо убавляет звук до минимума и лишь после этого смотрит на происходящее на экране. Оператор снимает с телефона, причём не с самой хорошей камерой. Фигуры смазываются, телефон в чужих руках пляшет не хуже йо-йо, но в мешанине все же удаётся различить толпу – и то, на что они смотрят. Точнее, на кого. Майкрофт не сразу верит увиденному на смазанной съёмке. Открывает заметку – первую попавшуюся, – скользит взглядом по диагонали. …тридцативосьмилетняя жительница Лондона… дочь… сначала избила… сообщила в полицию… похищение… погоня… поджог… Смысл ускользает, кусочки мозаики не складываются в единую картину. Холмс останавливает видео и читает заметку целиком. В заметке Сан сообщается, что Мэри Винтер, женщина тридцати восьми лет, страдающая неким психическим заболеванием, сильно избила свою пятнадцатилетнюю дочь Саманту. Та обратилась в полицию. Мать, узнав об этом, подкараулила дочь возле участка, и, когда та вышла на улицу, силой усадила её на заднее сиденье и увезла прочь. Полицейские бросились в погоню. Увидев за собой хвост, миссис Винтер рассвирепела. Ей удалось оторваться от погони, и это сыграло решающую роковую роль. Заехав в безлюдный тупик, Мэри вытащила дочь из машины, облила бензином, канистра с которым, судя по всему, была у неё в багажнике, и подожгла. Полиция подоспела в тот момент, когда девочка, пылая, металась по тупику, вопя от боли. На видео оказался запечатлён именно этот момент. Укладывая произошедшее в голове, Майкрофт возвращается к камере наблюдения. Лестрейд сидит в другой позе, хотя и почти на том же месте – сгорбившись и чуть согнув колени, он пьёт из горла что-то тёмное, не то коньяк, не то виски. Пьёт большими глотками, быстро, как воду. Прикинув объём бутылки, Холмс косится на телефон – чего инспектору точно не надо, так это алкогольного отравления. Впрочем, пока время терпит, и Майкрофт возвращается к новостям, пытаясь понять, каким образом на месте происшествия оказался Лестрейд. Вскоре выясняется, что именно в этот день он отправился в злополучный участок по какому-то деловому вопросу и, став свидетелем произошедшего, присоединился к полицейской погоне. Инспектор меж тем приканчивает бутылку и, пошарив неверной рукой где-то под столом, достаёт ещё одну, початую, с той же тёмной жидкостью. Механически вливает её в себя, покачиваясь, поднимается на ноги и, опираясь на стену, покидает кабинет. Свет, что характерно, выключить Грегори не забывает. Майкрофт берёт смартфон, чтобы понять, куда Лестрейд собирается отправиться. Судя по маячку геолокации, инспектор бредёт к остановке. Неужели домой? Да, выходит, что домой. Мигающая точка под кодовым именем «ГЛ» доползает до остановки и садится в автобус, следующий по маршруту номер один. У Холмса есть множество вариантов дальнейших действий. Вызвать скорую помощь к конечной остановке автобуса. Вызвать полицию, чтобы те забрали Лестрейда и отвезли в больницу. Остановить автобус. Отправить к инспектору своих людей. Сообщить Шерлоку или Джону. Сообщить кому-либо из подчинённых Грегори. У Майкрофта есть множество вариантов, но он выбирает самый нелогичный и глупый в данной ситуации. Он одевается, садится в машину и приказывает водителю высадить его на остановке Родни Плэйс. Там он и садится в автобус, везущий по Лондону полубессознательного инспектора Грегори Лестрейда. Это зашло слишком далеко. Майкрофт смотрит на мужчину напротив, не предпринимая решительно никаких действий. Наверное, именно так могли бы чувствовать себя члены экипажа «Энтерпрайз», в очередной раз нарушив Первую директиву о невмешательстве в жизнь инопланетных существ. Боже, бред-то какой… Холмс протягивает руку и осторожно трясёт Лестрейда за плечо. Инспектор издаёт какой-то невнятный звук и с трудом открывает мутные глаза. Отрывает голову от спинки, поворачивает лицо к Майкрофту, но не узнаёт. – Инспектор? – Негромко зовёт Холмс, а затем чуть громче добавляет. – Грегори? – М-м… – полувопросительно мычит тот и вновь роняет голову на спинку сиденья. Руки его безжизненно лежат по обе стороны от тела. – Ч-что… Кто… – Грегори, вам нужно в больницу, – медленно, с расстановкой говорит Майкрофт. – Вы пьяны. – Домой, – опуская веки, выдыхает Лестрейд. – Домой. Майкрофт поджимает губы, окидывает инспектора очередным внимательным взглядом. Да, тот выглядит плохо, но это скорее результат пережитого стресса, нежели потреблённого алкоголя. Может, Грегори и правда обойдётся без больницы. Вот только как он выйдет в таком состоянии из автобуса? К вящему удивлению Майкрофта, Лестрейд вполне неплохо справляется с этой задачей, пусть даже и двигается исключительно на автопилоте. Судя по всему, годы катаний на автобусе из дома в Ярд и обратно дали результат – как только объявляют нужную остановку, Грегори встаёт с кресла, почти не шатаясь, доходит до двери и выходит в ночь. А затем отключается. Майкрофт, следующий за инспектором по пятам, едва успевает схватить его за воротник рубашки и не допустить поцелуя Лестрейда с асфальтом. Холмс не может похвастаться силой рук, но маленький полицейский почти ничего не весит. Перехватив его поперёк груди, Майкрофт возвращает инспектора в вертикальное положение и ведёт по извивам безлюдных улочек – где находится дом Лестрейда, он помнит наизусть. Бессознательный инспектор едва волочит ноги, кулем вися в хватке Холмса. Но прохладный ночной воздух постепенно приводит его в чувство. Лестрейд с трудом поднимает руку, хватает Майкрофта за плечо и прижимается к его правому боку. Наверное, со стороны они походят на утку и утёнка, забившегося под крыло матери. Холмс чувствует дрожь инспектора. Внезапно ему становится дьявольски жарко. Забивая поглубже желание скинуть пальто, Майкрофт плотнее прижимает тощее тело полицейского к себе и слегка ускоряет шаг. А десятью минутами позже осторожно укладывает Лестрейда на неразложенный диван, служащий тому кроватью. *** Глазные яблоки инспектора едва заметно ворочаются под опущенными веками, а грудная клетка равномерно поднимается и опускается. Рот слегка приоткрыт, из него вырывается тихое хриплое дыхание. Лестрейд погрузился в глубокий сон, и будить его сейчас нет никакого смысла. Майкрофт тянет руку и исполняет, наконец, задуманное ещё в автобусе – щелчком открывает замок кобуры, освобождая Грегори от кожаных ремней. Снимает её с тела инспектора, вешает на спинку ближайшего стула. Затем расстёгивает ремень на брюках Лестрейда, расшнуровывает и стягивает с него ботинки, и лишь затем на мгновение замирает, глядя на разметавшегося по дивану человека. Майкрофту хочется спросить, зачем Грегори вообще пошёл в полицию, но он и сам догадывается, каким будет его ответ. Самоутверждение, стремление к справедливости, любовь к порядку. Последнее, впрочем, вряд ли относится к Лестрейду – судя по его квартире, с порядком он знаком не особо близко. Убедившись, что в ближайшие полчаса инспектор будет находиться в объятиях Морфея, Майкрофт медленно проходит по его скромной обители, по-хозяйски заглядывая в каждый угол. Раньше он смотрел на всё это лишь через камеру, а вот теперь видит воочию, может прикоснуться, взять в руки… Чем Холмс и занимается, принуждая себя концентрироваться именно на осмотре квартиры и даже не смотреть в сторону Лестрейда. Инспектор занимает маленькую однокомнатную квартирку в трёхэтажном доме, стоящем в самом конце Чэнсери-Чёрч-лэйн. Крохотная прихожая, окружённая с четырёх сторон дверями – в санузел, кухню, жилую комнату и на лестничную клетку. Минимум мебели и декора, максимум запустения. Про такие квартиры обычно говорят, что им отчаянно не хватает женской руки – впрочем, мужская к данной жилплощади тоже давненько не прикасалась. Нет, откровенного беспорядка не наблюдается – по полу не катаются хлопья пыли, горизонтальные поверхности чисты, и даже в раковине не громоздятся горы грязной посуды. Хотя откуда бы там взяться горам, если всей посуды у инспектора – по пальцам двух рук. Четыре тарелки – три плоские и одна поглубже, две ложки, нож, вилка и разделочная доска. Где-нибудь в нижних ящиках, наверное, прячутся какие-нибудь кастрюли и сковородки, но Майкрофт не заглядывает туда, опасаясь найти лишь пустые полки и начать жалеть Лестрейда ещё сильнее. Вместо этого он заглядывает в холодильник. Ну да, ровно то, что Холмс успел себе представить: пара банок консервированных бобов, ссохшаяся половинка лимона, открытая пачка бекона и полупустая бутылка кетчупа. – Нет, это невыносимо, – вслух говорит Майкрофт и достаёт из кармана смартфон. Сделав звонок, он поддаётся накатившей слабости, берёт из лежащей на подоконнике пачки одну сигарету и закуривает, открыв форточку. Глядя на чёрные окна дома напротив, стоящего вплотную к дому инспектора, он с наслаждением выдыхает в небо горчащий дым и пытается составить план дальнейших действий. С одной стороны, Лестрейд взрослый человек, самостоятельный и по меркам общества вполне состоявшийся. Но с другой… Майкрофт оглядывает кухню и с шумом выпускает изо рта белёсый дым. С другой стороны, он вообще не живёт. Существует. Меняет работу на пустую одинокую квартиру и обратно. И что самое плохое, вряд ли по доброй воле согласится это изменить. Холмс тушит бычок в набитой пепельнице, опорожняет её в мусорное ведро и споласкивает водой. А затем возвращается в комнату. За время его отсутствия Лестрейд изменил положение тела. Теперь он лежит в позе эмбриона, подтянув колени к груди и обняв руками себя поперёк живота. Лицо инспектора беспокойно, хриплые вздохи перемежаются тихим посвистыванием. Майкрофт прикасается к острому напряжённому плечу и легонько трясёт Лестрейда. – Грегори? – полушёпотом окликает он. Инспектор распахивает глаза почти сразу. Застывает на мгновение, пялясь в темноту, после чего переводит ошалелый взгляд на Холмса. Открывает рот, чтобы что-то сказать, но затем поспешно зажимает его рукой и неуклюже садится. – Довести вас до ванной? – участливо спрашивает Майкрофт. Лестрейд отрицательно качает головой, нетвёрдо встаёт на ноги и выходит из комнаты. Возвращается лишь спустя добрых десять минут – с красным лицом, мокрыми волосами и в залитой едва ли не по середину груди рубашке. – Что вы здесь делаете? – Голос Грегори сиплый и больной. Он доплетается до дивана и тяжело садится, держась за спинку. – Слежу, чтобы вы не умерли от алкогольного отравления, – честно отвечает Майкрофт, присаживаясь рядом. Лестрейд невнятно мычит, закрывает лицо ладонями и горбится. – Отравления? – переспрашивает он глухо. – Можете не беспокоиться, со мной ничего не будет. Кроме головной боли и покатушек желудка на американских горках наутро, но от этого ещё никто не умирал. – Вы выпили две пинты коньяка, – напоминает Майкрофт. Грегори слегка поворачивает голову, выглядывая из-под собственной ладони. В его покрасневшем глазу вспыхивает усталое веселье. – Мне начинает казаться, что ваша дедукция переходит грани возможного и становится настоящей магией. Или вы за мной следите, мистер Холмс? Несмотря на нарочито весёлый тон, в голосе Лестрейда слышится затаённая злость. В другом случае Майкрофт не преминул бы обругать себя за проговорку – если бы в принципе её допустил, – но сейчас он слишком озабочен состоянием инспектора, чтобы чувствовать вину. – Я хочу помочь вам, Грегори. – А вы спросили, нужна ли мне помощь? – Злость прорывается наружу. Лестрейд откидывается на спинку дивана, его руки бессильно падают вдоль тела. – Если бы вы сделали это… – Вы бы ответили, что не нужна, – со вздохом заканчивает за него Майкрофт. – Однако это не так. Вам нужна помощь. – Да вы… – Грегори рывком поднимается. – Дерьмо! То, что мы с вами вместе ужинали, не даёт вам права контролировать меня! Я не Шерлок… – Инспектор. – Слово падает увесисто, точно камень. – Вчера вы испытали колоссальный стресс. Вы находитесь на грани алкогольного отравления. Вы живёте в квартире, которая и близко не выглядит обитаемым человеческим жильём. Вам нужна помощь. – Блядь! – Инспектор вскакивает с дивана, взмахивает руками. Его лицо красно и перекошено от ненависти. Он мечется по маленькой комнате, точно бешеный хищник, попавший в клетку. – Проваливайте отсюда, я вас не звал! Кто вам позволил вторгаться в мою жизнь? «Не выглядит обитаемым человеческим жильём»? Да пошли вы! Это моя квартира, мне тут комфортно, а вы – вы ничего не знаете, вы лезете не в своё дело, вы… вы… Майкрофт не отвечает. Берёт смартфон, набирает номер. Сбитый с толку Грегори смотрит на него со злым недоумением, замерев посреди комнаты. А когда Холмс произносит первые слова в трубку, лицо инспектора сводит в гримасе отчаяния. – Комиссар Фредрикс? Майкрофт Холмс. Извините, что беспокою в столь поздний час… – Пожалуйста, не нужно!.. – яростно шепчет Грегори, глядя Холмсу в глаза. Тот прижимает указательный палец к губам, призывая хозяина квартиры к молчанию. – Я звоню по поводу детектива-инспектора Грегори Лестрейда. Вчера он стал участником одного инцидента… Разумеется, вы в курсе. Тогда вы понимаете, чем обусловлена моя просьба предоставить ему внеплановый отпуск?.. Ах, вы сами хотели это сделать? Чудесно. В таком случае не смею вас больше беспокоить. Доброй ночи. Майкрофт вешает трубку. Он ожидает очередного взрыва, но инспектор ограничивается тяжёлым вздохом и возвращается на диван. *** Несколько минут в комнате висит душная тишина; Холмс не торопит Лестрейда, и тот в итоге заговаривает с ним сам. – Зря вы позвонили комиссару, – тускло говорит Грегори, глядя в пол. – Когда я вернусь, он задёргает меня расспросами. – Только скажите. Один звонок – и вам не зададут ни единого вопроса. Лестрейд исподлобья косится на Майкрофта. Его гнев прошёл, и теперь лицо инспектора выглядит скорее печальным и разочарованным. – Обойдусь. Благодарю покорно. – Грегори… – Мистер Холмс. Они заговаривают одновременно, и Майкрофт кивает, уступая первенство инспектору. – Мистер Холмс, я… Спасибо, что помогли мне. – Грегори… – Майкрофт удивлённо моргает. Он ожидал от Лестрейда совершенно других слов. Тот, однако, вскидывает руку, предупреждая, что ещё не закончил. – Нет, правда, спасибо вам. Благодаря вашей помощи я не остался спать на автобусной остановке. Но вы зря утруждались – даже в таком случае со мной бы не произошло ничего страшнее утреннего насморка. Я не нуждаюсь в няньке или Большом Брате, мистер Холмс. Прошу прощения, что чуть раньше высказался слишком резко, но и вы поймите меня. – Я понимаю. – Майкрофт разрывается напополам. Одна его половина малодушно призывает оставить, наконец, инспектора в покое, уйти из его дома и больше не докучать ему своим присутствием, а вторая полна решимости взять жизнь Лестрейда в свои руки и направить её в нужную сторону. Конечно, первый вариант звучит разумно, рационально и правильно – конечно, если в данной ситуации ещё может быть что-то рациональное и разумное. И в ином случае Майкрофт, несомненно, поступил бы именно так, но… Но он отрицательно качает головой, чувствуя, как губы растягиваются в тонкой улыбке. – Я прекрасно понимаю, что вы привыкли к одиночеству и пытаетесь доказать себе и окружающим, что со всем справитесь сами. Но это не так. Конечно, я не мастер психологии, однако даже мне ясно, что с подобной установкой вы не сможете исполнять свои обязанности детектива-инспектора. – Вы утверждаете, что я некомпетентен? – сквозь зубы уточняет Лестрейд, вновь закипая гневом. Его маленькие кулаки сжимаются, как будто инспектор готовится броситься на Холмса. Тот ловит взгляд Грегори и тяжело роняет: – Да, именно это я и утверждаю. Ваше поведение, ваша квартира, ваш стиль работы… Зачем вы вчера ввязались в погоню? Чем вы могли помочь? Совершенно ничем, и вы понимаете это лучше меня. Но вы не думали, вы просто понеслись за всеми – догнать, поймать, и хоть трава не расти. Так может вести себя зелёный констебль, но никак не инспектор Скотланд Ярда! Причём исключительно из-за охотничьего азарта и недостатка опыта. Вы не самый азартный человек, насколько я могу судить, да и опыта у вас хоть отбавляй. Проблема в другом. Майкрофт делает короткую паузу. Грегори молчит, но кулаки его стиснуты до белизны, зубы сжаты, а ноздри яростно раздуваются. Так и не дождавшись вопроса, Холмс отвечает сам. – Вам плевать на свою жизнь. Вы не живёте. Это, – он обводит рукой комнату, – не жизнь. Существование. Если вы продолжите в том же духе, то конец будет плачевным. – Ого, да вы ещё и будущее предсказываете, мистер Холмс? – Голос инспектора язвителен и слегка дрожит от злости. – Предсказываю, если оно столь же предельно очевидно, как ваше, – парирует Майкрофт. – Вы или сунетесь под шальную пулю, или, находясь в том же состоянии, что вчера – то бишь, будучи пьяным в хлам, – нарвётесь на какую-нибудь агрессивную молодёжь и загнётесь от бабочки в животе, не дойдя до дома. В лучшем случае замёрзнете, заснув на полпути между остановкой автобуса и квартирой. В последней фразе Холмс позволяет себе добавить в голос каплю сарказма – не для того, чтобы уколоть инспектора, всего лишь выпустить скопившееся за прошедший день напряжение. Хотя Лестрейд, скрипящий зубами от ярости, вряд ли способен сейчас различать тонкие оттенки интонаций собеседника. – Пусть даже так, – выплёвывает он. – Вам-то какое до этого дело? Назначат нового детектива-инспектора, более компетентного. – Может, вы объясните, зачем до такого доводить? Лестрейд гневно пыхтит, не в силах сразу придумать достойный ответ на неожиданный вопрос. Пока он соображает, Майкрофт вновь берёт инициативу в свои руки. – Сейчас в вас говорит злость, раздражение от моего грубейшего – я это признаю – вмешательства в вашу жизнь и не вышедшие ещё до конца из организма продукты распада этилового спирта. Однако если вы хотя бы на минуту подумаете рационально, то вы поймёте, про что я вам говорю. Вы не самоубийца, Грегори, вам не нужен такой конец, который я описал. – А что вы мне предлагаете взамен, долго и счастливо? – Лестрейд всё ещё язвит, но тон его не в пример спокойнее, чем минуту назад. – Решили сыграть добрую фею-крёстную? – Ну, если вам так угодно… – Мне угодно остаться в одиночестве и начать тратить незаконный отпуск, который вы мне выбили, – устало вздыхает инспектор, откидывается на спинку дивана и медленно сползает по ней вниз. В итоге он принимает почти ту же позу, что и в автобусе, рискуя в любою секунду оказаться на полу. – Давайте так, мистер Холмс – я приму ваши слова к сведению, обдумаю их, когда голова перестанет раскалываться и, ну, возможно что-то поменяю. А вы… – Вы ничего не поменяете. – Со вздохом Майкрофт встаёт с дивана, отметая желание прикоснуться к Грегори – для этого ему приходится сжать кулаки в карманах брюк. – По крайней мере, самостоятельно. Я навещу вас завтра. Да, и вот ещё… Холмс делает два шага к двери, но затем оборачивается и смотрит на инспектора через плечо. Тот отвечает ему бесконечно усталым взглядом. – Если вам с утра позвонят в дверь, не пугайтесь, это доставка. Вам необходимо поесть, а я сомневаюсь, что вы в ближайшее время пойдёте в магазин. Лестрейд не отвечает, но Майкрофт и не ждёт ответа. Подцепив оставленный в прихожей зонт, он покидает квартиру инспектора. Спускаясь по лестнице, он чувствует себя Сизифом, волокущим с горы свой тяжёлый, необъятный камень. *** На следующий день Холмс терпеливо стучит в запертую дверь, но ответа не получает. Лестрейд настолько разозлён, что не хочет открывать? Или, может, ему стало плохо, и он просто не в состоянии добраться до двери? Охваченный нехорошим предчувствием, Майкрофт проверяет геолокацию телефона Грегори. Увидев, в каком месте мигает его точка, он скрипит зубами и медленно выдыхает через нос, сдерживая так и рвущееся с губ нецензурное и трёхэтажное. Потому как карта говорит, что инспектор в данный момент находится в здании Скотланд Ярда. Майкрофту хватает тридцати пяти минут, чтобы доехать от дома Лестрейда до набережной Виктории, и четырёх, чтобы дойти – а, точнее, добежать – до его кабинета. Обычная выдержка Холмса болтается на волоске; едва сохраняя на лице выражение пресного спокойствия, он думает о том, как хорошо было бы схватить Грегори за шиворот и хорошенько встряхнуть. Полицейские и сотрудники Ярда расступаются на его пути, точно рыбёшки перед акулой. За спиной Майкрофт слышит их недоумённые перешёптывания, однако даже не старается разобрать отдельные слова. В данный момент Холмса интересует исключительно человек, сидящий в кабинете за серой дверью. Короткая заминка, два тяжёлых удара рукоятью зонта – исключительно по привычке, – и Майкрофт второй раз оказывается в скромном кабинете детектива-инспектора. При виде массивной фигуры Холмса хозяин кабинета подскакивает на стуле. В лице его, на котором читаются следы вчерашней ночи, застывает болезненное недоумение. – Мистер Холмс? – тянет Лестрейд. – Что вы… – Нет, инспектор, что вы! – Подойдя вплотную к столу, Майкрофт обвинительно указывает на него пальцем. – Что вы здесь делаете, позвольте спросить? Вы забыли, что со вчерашнего дня находитесь в отпуске? Губы Грегори неожиданно криво изгибаются, и он, не сводя глаз с Холмса, медленно опускается обратно на стул. – Видите ли, мистер Холмс, какое дело. Сегодня утром я созвонился с комиссаром и объяснил ему ситуацию. Он позволил мне выйти на работу. Так что… – Я не позволю, – глухо отзывается Майкрофт, чувствуя, как щёки наливаются кровью. Он вытаскивает из кармана смартфон – но Грегори, вскочив со стула, тянется через весь стол и цепко хватает Холмса за запястье. Хватает крепко: манжет рубашки мнётся, а на коже после такого вполне возможно останутся синяки. Инспектор больше не улыбается. Теперь его лицо походит на маску мертвеца – впавшие щёки, запавшие глаза, потухшие, тоскливые. Не сводя взгляда с Майкрофта, он негромко говорит: – Не нужно, мистер Холмс. Прекратите это. Пожалуйста. Он разжимает пальцы и снова садится. Майкрофт молчит, замерев в той же позе – наклонившись к столу, со смартфоном в руке. Неожиданное прикосновение инспектора подействовало на него как парализующий укол; он хочет, но не может пошевелить ни единой мышцей. Лишь спустя несколько секунд его немного отпускает, и Майкрофт медленно опускает руку, в упор глядя на Лестрейда. – Извините, – отрывисто бросает инспектор. – Просто уходите и… забудьте. Мне не нужна ваша опека. У вас есть люди, которые оценят ваш альтруизм по достоинству. Я к их числу не отношусь. – Инспектор… – Майкрофту до дрожи в пальцах хочется потереть то место, где лежала рука Лестрейда. Он проводит языком по сухим губам, выпрямляется. Тело слушается неохотно, точно деревянное. – Я… – Уходите, мистер Холмс, – с напором повторяет Грегори. – Прошу вас, уходите. – А если нет? – Как будто языком Майкрофта овладел кто-то другой. Механически потирая запястье, он медленно обходит стол и встаёт перед инспектором. Опирается рукой на спинку его стула, наклоняется над ним. – Если я не последую вашей просьбе? – Это не просьба. – Лестрейд выдвигает вперёд подбородок, однако это нарочито дерзкое движение выставляет напоказ его ходящий вверх и вниз кадык. – Это требование. – Чёрта с два я его выполню, – шипит Холмс и, прищурив глаза, наклоняется ещё ниже, так, что между лицами мужчин остаются какие-то дюймы. Он слышит короткий судорожный вздох Грегори, отмечает, как потемнели его глаза из-за расширившихся зрачков. Страх? – Или вы считаете, что кроме звонка комиссару у меня нет на вас иных рычагов давления? – Я не… Мистер Холмс, пожалуйста… Лестрейд изо всех сил пытается произнести это как можно твёрже, но голос предательски дрожит, и просьба выходит совсем жалкой. Тем кусочком сознания, что, подобно скале посреди бушующего моря, остаётся невозмутимым в любой сложившейся ситуации, Майкрофт отмечает испарину, выступившую у Грегори на лбу, его тяжёлое, участившееся дыхание, то, как быстро вздымается и опадает впалая грудь и с какой силой пальцы стискивают подлокотники стула. Неужели он настолько испуган? Или… или же все эти признаки – проявления какой-то иной эмоции? Холмс ловит себя на мысли, что в данную секунду без сожаления продал бы душу, чтобы узнать, о чём думает сейчас Лестрейд. Впрочем, можно ведь просто спросить. – Пожалуйста – что, инспектор? – Майкрофт больше не шипит. Теперь его голос звучит низко и бархатисто. – Вы всё ещё хотите, чтобы я ушёл? – Да-а, – полустоном отзывается инспектор. Его лицо становится совсем несчастным. Он дёргает головой и упирается ладонью Холмсу в грудь, чуть ниже узла галстука. Очень условно опирается, едва касаясь ладонью, так что Майкрофт даже не чувствует. Однако это не мешает ему повторить поступок самого Лестрейда, и стискивает худое запястье, слегка отводя в сторону. И тогда инспектор совершает непоправимое. Оборвав на середине судорожный полувздох, глядя Холмсу в глаза, он произносит – так тихо, что слово скорее читается по тонким губам, нежели достигает ушей: – М-а-й-к-р-о-ф-т… Грегори говорит его имя буква за буквой, точно каждую следующую всё труднее выталкивать изо рта. С последней в итоге Лестрейд так и не справляется. Впрочем, виновником тому выступает не он, а Майкрофт, накрывший губы инспектора своими. Холмс действует жадно, торопливо, царапаясь подбородком о щетину Лестрейда, тычась ему в щёку кончиком своего носа, стукаясь зубами о зубы. Брезгливый по натуре, Майкрофт с каким-то животным голодом проводит языком по влажной теплоте чужого рта, ощущая привкус табака и кофе. Совсем, совсем не так, как с Генри. Сердце, правда, колотится так же бешено, отчего в ушах шумит, заглушая все внешние звуки, кровь, однако эмоции совсем не те. Нет ни восторга, ни эйфории – лишь острое, болезненное наслаждение и ужас, по экспоненте растущий с каждой секундой. В то мгновение, когда он становится невыносимым, Майкрофт отшатывается прочь. Приоткрытые губы инспектора красные, зацелованные. С них срывается долгий хриплый полувздох-полустон. – Простите… – шепчет Холмс, отступая на шаг, отчаянно оглаживая взглядом Грегори – обмякшего на стуле, опустившего плечи, туманно смотрящего из-под полуопущенных ресниц, силящегося что-то сказать. – Простите… Пожалуйста, я не… Майкрофт обрывает сам себя, не сумев закончить мысль. Он не – что? Не хотел? Более чем хотел. Не подумал? Это уже ближе к правде. Не понимает, как позволил себе до такого дойти?.. – Майкрофт, – Грегори всё же открывает глаза и выталкивает слово из горла. Собственное имя бьёт по затылку, как вернувшийся бумеранг; в глазах Холмса на миг вспыхивают и гаснут звёзды. Он пятится, шарит рукой позади себя и, коснувшись двери, с силой стискивает ручку. – Я должен был сразу послушать вас и уйти, – скороговоркой выпаливает Майкрофт. – Простите. Больше я вас не потревожу. Не глядя, он дёргает ручку, неуклюже вываливается из кабинета инспектора в общий зал и быстро уходит прочь, силком принуждая себя не переходить на бег. В какой-то момент Холмсу кажется, что Лестрейд его окликает, но не оборачивается. То, что всё это время он едва дышит, Майкрофт замечает только в машине. *** – Ну ты и свинья. В голосе Шерлока смешались возмущение и детский восторг. Прижимая смартфон к уху, Майкрофт опускает веки и устало трёт переносицу. – Только твоих нотаций мне и не хватало. – Радуйся: тебе предоставлена уникальная возможность ощутить себя на моём месте. Крыть нечем, да Майкрофту и не хочется. Строго говоря, сейчас ему вообще ничего не хочется, кроме, разве что, помещения в криокамеру на как можно более долгий срок. После позорной капитуляции из кабинета Лестрейда Холмс поменял сим-карту, временно перебрался в другое жилище и строго наказал Антее сообщать ему о каждом звонке – если таковые будут – от детектива-инспектора Грегори Лестрейда и Скотланд Ярда вообще. Но когда подобные меры становились преградой для неугомонного младшего брата, твёрдо решившего докопаться до сути? Майкрофт не сомневается, что в данный момент Шерлоком движет исключительно любопытство и азарт, а вовсе не сочувствие инспектору, имени которого, к слову, он так и не запомнил. – Перед тем, как начнёшь занудствовать, скажи мне, что именно сказал тебе Лест… инспектор? Мгновение Шерлок молчит. – Ты разве снял с него слежку? – Ещё давно, – несколько кривит душой Майкрофт. Последнюю камеру, ту, что висела в кабинете Грегори, он отключил только вчера, на минуту включив ноутбук и немедленно его выключив. Точно прочитав его мысли, Шерлок с иронией хмыкает. – Если коротко, то вчера вечером Лестрейд написал, чтобы я поговорил с тобой и мягко намекнул, что частная собственность называется частной не просто так. – Он… – Он был не в восторге от того, что ты попытался установить в его квартире свои порядки. К слову, даже не надейся, что я не спрошу тебя, как вообще ты оказался в квартире Лестрейда. – Даже не надейся, что я тебе отвечу, – в тон ему отзывается Майкрофт, а затем, взяв волю в кулак, осторожно интересуется. – Он сказал тебе только это? – А что, было что-то еще, помимо вторжения к инспектору? – живо откликается Шерлок. – Что… – Ничего не было, – резко обрывает энтузиазм брата Майкрофт. – Я просто забылся и слегка перегнул палку, вот и всё. Можешь передать ему, что подобного больше не повторится. Не дожидаясь ответа, Холмс вешает трубку, но почти сразу же набирает номер Антеи. – Слушаю, сэр, – отзывается помощница через два гудка. – Никто из Ярда не звонил? – Нет, сэр. – А Лестрейд? – Нет, сэр. – Сообщи немедленно, если он или кто-нибудь из полиции захочет со мной связаться. – Конечно, сэр. Спокойный, мурлыкающий голос Антеи, обычно действующий на Майкрофта умиротворяюще, сейчас отчего-то неимоверно раздражает, и Холмс нажимает на отбой. Чтобы успокоиться, идёт к бару и наливает себе коньяка – сначала на палец, затем, секунду подумав, почти до краёв. Морщась, выпивает несколькими большими глотками, грузно опускается на ближайший стул. Мысли хаотично крутятся в голове, не позволяя сконцентрироваться ни на одной из них. Почему Лестрейд не пытается связаться с ним? Хорошо, что не пытается, или… Почему он пожаловался Шерлоку на визит его старшего брата, но, судя по всему, даже не упомянул, что тот приходил ещё и в Ярд? Что ему теперь с этим делать? – Ничего, – говорит Майкрофт сам себе. Слово, точно тяжёлый камень на цепи, тянет его за собой, вниз, и Холмс низко склоняется, оперевшись локтями о колени. – Ничего. Надо признать: это всего лишь странная игра, которая зашла слишком далеко. Он повёлся на азарт, натворил необдуманных глупостей, нафантазировал себе бог знает чего. Всё это надо было закончить гораздо раньше, а лучше вообще не начинать. Но что сделано, то сделано, и сейчас единственным возможным вариантом представляется оборвать все связи и забыть всё, как сон. Очень, очень сладкий сон, от которого на языке остался привкус кофе и табака. – Сука! – раненым медведем ревёт Майкрофт и что есть силы бьёт кулаком по столешнице. Та отзывается гулким грохотом. Пустой стакан из-под коньяка, подпрыгнув, падает на бок. Майкрофт следит, как тот катится по неправильной, кривой окружности и трёт отбитый кулак. Это движение невольно напоминает ему то, как Лестрейд схватил его за запястье. Стыдясь признаться в этом даже самому себе, Майкрофт надеялся, что на коже останутся следы, однако их не возникло. А вот на запястье инспектора вполне возможно… Холмс со стоном обхватывает голову руками, чересчур ярко представив себе багровые неровные пятна на тонкой руке, точно кляксы на палитре начинающего художника. Нет, нельзя, не смей! Забудь это, запри где-нибудь поглубже и больше никогда, слышишь, никогда оттуда не доставай. Но не доставать не получается. Неделю спустя Майкрофт приезжает на Бейкер-стрит, чтобы проведать Шерлока. Где, по закону вселенской подлости (которой усиленно помогает внушительный ум младшего Холмса), он нос к носу сталкивается с инспектором. Впрочем, нос к носу – не совсем точное определение. Лестрейд сидит на диване, дуя на чай. Обернувшись на звук открывающейся двери, он окидывает Майкрофта быстрым, насквозь равнодушным взглядом, кивает в ответ на его скомканное приветствие и возвращается к своему занятию. Холмс же, чуть не споткнувшись на пороге из-за внезапного одеревенения ног, делает над собой усилие и, вцепившись в рукоятку зонта-трости, как в последнюю удерживающую его на поверхности соломинку, проходит в комнату. Он надеется занять кресло, однако оба они заняты – братом и доктором Уотсоном, – так что Майкрофт вынужден опуститься рядом с Грегори. Пользуясь тем, что Шерлок, вперившись в ноутбук у себя на коленях, вещает об очередном начатом деле – судя по обрывкам, достигающим сознания Майкрофта, его наконец-то допустили до Голубоглазых Матадоров, – Холмс-старший откидывается на спинку дивана. Таким образом, немного скосив глаза вправо, он получает возможность рассматривать угловатый профиль инспектора, поглощённого чаем и рассуждениями консультирующего детектива. Лестрейд в неизменных форменных брюках и голубой рубашке, которую сминает застёгнутая на груди пустая кобура. Майкрофт только теперь вспоминает, что совсем недавно полицейских ограничили в ношении оружия, так что кобура смотрится на нём не столько функциональной вещью, сколько вычурным аксессуаром. Вычурным, но до чёртиков соблазнительным. Майкрофт прослеживает взглядом за бурыми ремнями, обнимающими спину, плечи и грудь инспектора. Однажды он уже протянул руку и снял их… Холмс чуть морщится и качает головой, после чего натыкается на изучающий взгляд Шерлока. Тот, впрочем, не прерывает свою речь. Майкрофт в неё вникнуть даже не пытается. Кивком отказавшись от чая, предложенного Джоном, он слегка разжимает стиснутые на рукояти зонта пальцы и снова искоса глядит на инспектора. Жалеет об этом уже спустя мгновение, поскольку рукав рубашки Лестрейда задирается вверх, открывая взору тёмно-лиловые пятна на светлой коже, в которых, если присмотреться, можно различить его, Майкрофта Холмса, папиллярный узор. Находиться на Бейкер-стрит невыносимо. Майкрофт чувствует, как сводит лицо, когда поднимается с дивана и чужим, мёртвым голосом сообщает, перебивая брата: – Прошу прощения. Мне нужно идти. – Майкрофт… – Джон поднимается с кресла, на лице лёгкая растерянность. Шерлок глядит с любопытством, и лишь Лестрейд, даже не повернув головы, пьёт чай маленькими глотками. – Прошу прощения, – повторяет Холмс и, стремительно развернувшись на каблуках, второй раз позорно капитулирует. Торопливо спускаясь со второго этажа, почти вслепую набирает код и, подключив наушники, вставляет один в левое ухо. – …странно. – Ты так считаешь? А вот Лестрейд невозмутим как скала. Ничего не скажешь, Глен? – Шерлок, я был бы крайне тебе признателен, если бы ты запомнил наконец моё имя. – Микрофон в гостиной фонит, но даже сквозь помехи слышно, насколько неровно звучит голос инспектора. – Меня зовут Грегори. – Я не об этом спросил. – А о чём? Пауза. Потрескивание белого шума. – Не понимаю, как меня это должно касаться. – Вот как? Не понимаешь? – Нисколько. И вообще, это что, допрос? – Нет. Я просто не люблю, когда меня оставляют в неведении. Кроме того, ты же сам понимаешь – не расскажешь, я узнаю сам. – Господи, Шерлок… А тебе не приходило в голову, что тебя это не касается? – Не касается? Мой брат? – Шерлок, с чего это вдруг такая забота о Майкрофте? – Джон. – Что-то я раньше за тобой не замечал… – Боже, Джон, твои комментарии неуместны как никогда. Кроме того, это просто невежливо – я разговариваю с Греем, и… – Грегори! – …и хочу, чтобы он ответил на мой вопрос. – Отвечу на твой вопрос? А, может, это вы мне объясните, мистер Холмс, какого чёрта ваш брат забыл у меня в квартире? Хотя нет, не говори, мне не интересно. Просто скажи ему, чтобы больше такого не повторялось. – Хочешь сказать, он вломился к тебе в дом? Молчание, белый шум. Майкрофт, уже давно усевшийся в машину, делает водителю знак рукой помолчать – тот безуспешно пытается выяснить, куда нужно ехать. – Нет. Не вломился. Не важно. Зря я вообще тебе это рассказал. – Вот это точно, зря, – комментирует Джон, уязвлённый грубой отповедью Шерлока. – Теперь ты от него не отвяжешься. – Неужели? – Вздох, скрип диванных пружин. – В таком случае новых дел от меня можешь не видать, как своих ушей. Это будет последним. До свидания. Звякает фарфор, шуршит одежда, по полу глухо стучат каблуки ботинок. Минутой позже из дома выходит хмурый инспектор в расстёгнутом плаще. На ходу прикуривая сигарету, он скользит взглядом по припаркованным машинам, на мгновение дольше задерживает его на автомобиле Майкрофта, а затем проходит мимо, выпуская изо рта густые клубы дыма. Холмс отключает наушники от смартфона, кладёт его в карман. – Домой. *** Именно такого Лестрейда – хмурого, насупленного, в распахнутом плаще и с сигаретой в зубах – вспоминает Майкрофт, лёжа на полу обеденного зала отеля Лансбери, прижимаясь щекой к жёсткому ламинату. Его руки сцеплены на затылке, и плечи уже начинают ныть, обещая скорую боль. Кто-то за спиной Холмса истерически всхлипывает, но он прислушивается больше к твёрдым шагам террористов, изымающих у заложников смартфоны. Сейчас они на другом конце зала, и, если слегка извернуться и прижаться боком к колонне, можно попытаться вытащить мобильный… Сердце Холмса бьётся ровно, он почти не испуган – тревожная кнопка уже нажата, так что спустя некоторое время в отель должны прибыть силовики. Кроме того, Голубоглазые Матадоры никогда раньше не убивали заложников. Однако… однако Майкрофт вспоминает Лестрейда и отчаянно, до зубовного скрежета, хочет достать смартфон и позвонить ему. Просто чтобы услышать высокий, чуть хрипловатый голос. Просто чтобы поверить в то, что всё закончится благополучно. Просто чтобы перестать так остро чувствовать одиночество. Но Холмс не шевелится. Конечно, очень хочется – но что если тот побежит сюда, в отель? Что, если решит помочь, пусть не Майкрофту даже, но другим заложникам. Холмс мысленно рисует маленькую фигуру инспектора в распахнутом плаще, возникающую на пороге обеденного зала, и слегка морщится. Нет. Ни за что. Ноги его здесь не будет. Пока Холмс дискутирует с собой, к нему подходит один из Матадоров. Вопреки названию, подразумевающему, в числе прочего, вычурный и яркий костюм, он в безликой и скучной чёрной одежде – свитер под горло, штаны, военные ботинки, бронежилет, перчатки. На голове балаклава, из разрезов которой на Майкрофта смотрят неестественно голубые глаза. Линзы. Стремясь остаться неузнанными и прекрасно зная о существовании сканеров сетчатки глаза, они надевают линзы, выходя на дело. Неизменно голубые, за что и получили своё нынешнее прозвище – до того, как выйти в поле, хакерская группа называла себя просто Матадорами. – Телефон. Мужчина слегка наклоняется и протягивает Майкрофту ладонь. Из-под балаклавы его голос звучит глухо, однако непохоже, чтобы использовался модулятор голоса. Судя по акценту, ирландец или уэльсец. Шесть с небольшим футов роста, около ста семидесяти пяти фунтов веса, мускулистый, но не перекачанный, занимается каким-то силовым спортом, скорее всего, борьбой, возможно, что состоял или состоит на военной службе. Матадоры понимают, что делают, раз послали отбирать смартфоны именно его. Майкрофт медленно освобождает одну руку – движение отдаётся в мышцах плеча острой болью, – достаёт из кармана мобильный и протягивает его террористу. Тот небрежно бросает его в полиэтиленовый пакет к остальным, но уходить не торопится. – Телефон, – повторяет он снова. – У меня только один. Матадор обходит Холмса со спины, возвращает его руку обратно на затылок и быстро обыскивает, скользя руками по телу. Убедившись, что Майкрофт не солгал, он подхватывает пакет с телефонами и переходит к следующему заложнику. А Холмс закрывает глаза и пытается абстрагироваться от происходящего. Сейчас это самое разумное, что он способен сделать. По расчётам Майкрофта, силовая группа должна прибыть в отель через тридцать – тридцать пять минут, однако проходит чуть больше двадцати, когда забаррикадированную дверь в обеденный зал сотрясают три мощных удара. После третьего дверь с грохотом слетает с петель, и в помещение вбегают полицейские в бронежилетах и шлемах. Матадоры не успевают и глазом моргнуть, как оказываются под прицелом. При виде такого заложники начинают шевелиться, но громкий окрик заставляет их замереть: – Всем лежать, никому не двигаться! В первое мгновение Майкрофт не узнаёт возникшего на пороге человека – он, как и остальные, в бронежилете и шлеме, с пистолетом в руках. И лишь после того, как их взгляды пересекаются, Холмса с силой ударяет осознание того, что в обеденном зале отеля Лансбери стоит не кто иной, как детектив-инспектор Грегори Лестрейд. Судя по всему, паническое замешательство Майкрофта отражается у него на лице, так как инспектор подбегает к нему и садится на корточки. – Господи, Майкрофт… С вами всё в порядке? – Д-да, – с трудом владея собой, выдавливает Холмс, жадно разглядывая хищные черты инспектора, смотрящего на него с изрядной обеспокоенностью. – Да, я… в порядке. – Они вас не били? – Нет, только отобрали телефон… Но как?.. – Потом. Так, уводите их! – Эту команду Лестрейд даёт уже полицейским, делая отмашку в сторону Матадоров, оперативно закованных в наручники. Затем отцепляет с пояса рацию. – Сержант, приём! Что с остальным отелем? – Чисто, – хрипит рация в ответ. – Понял тебя. Отбой. Инспектор возвращает рацию обратно, снова переводит взгляд на Майкрофта и протягивает ему руку. И Холмс хватается за неё так отчаянно, точно не лежит на твёрдом полу, а тонет в болотной жиже. Следующие полчаса проходят в тумане. Лестрейд временно препоручает Майкрофта медикам, чтобы те убедились, что с Холмсом всё в порядке, затем к отелю прибывают силовики, репортёры, зеваки… Наверное, впервые за всю свою жизнь – не считая совсем уж юных лет, – Майкрофт чувствует себя беспомощным и слабым. Точно ощутив это, в холле отеля, где временно развернулся мобильный полицейский штаб, появляется Лестрейд. Он всё ещё в бронежилете, но уже без шлема; слегка влажные иголочки волос торчат в разные стороны. Оценивающе поглядев на Майкрофта, инспектор протягивает ему ключи от машины. – Если хотите, можете поехать до Ярда со мной, а не в общем фургоне. – Вы… – Мистер Холмс? – Да. Конечно. Спасибо, инспектор. Лестрейд кивает и, сунув Майкрофту ключи в руку, уходит из холла. Но через пару шагов оборачивается. – Рядом с вазоном для цветов. Ягуар А-Д-Шесть-Девять. На сей раз кивок делает Холмс и поднимается из кресла, проводив инспектора взглядом. Успешно миновав толпу людей, набившихся в холл, он выходит на улицу и, найдя глазами нужный автомобиль, поспешно в него садится. Вставляет ключ в зажигание, блокирует двери, слегка сползает в кресле и лишь после этого позволяет себе шумно выдохнуть. Медленно вдыхая и столь же медленно выпуская воздух из лёгких, Майкрофт педантично оценивает своё состояние. Физически он в полном порядке, лишь плечи отзываются тупой болью при слишком резких движениях, да скручиваются в клубок внутренности – хотя последнее, скорее, от пережитого стресса. Стресса, да… Майкрофт снова вздыхает и сползает ещё ниже, так, что его колени упираются в приборную панель. Давненько у него ничего подобного не было, вот и расслабился, уверился в собственной безопасности, прошляпил… Холмс поджимает губы. Так непривычно и страшно чувствовать себя пленником обстоятельств, не понимать, что вокруг тебя происходит, не знать, что делать. Он никогда не стремился к лидерству, предпочитая держаться в тени, однако своей жизнью управлял с необходимой уверенностью, так что избегать всяческих неожиданностей удавалось без труда. Но теперь… теперь у него не выходит даже такая малость. Неужели… Дробный стук в стекло заставляет Холмса вынырнуть из своих невесёлых мыслей и открыть глаза. Около машины стоит Лестрейд. Майкрофт торопливо снимает блокировку и распахивает перед инспектором дверь. – Благодарю. – Грегори садится на водительское сиденье, запирает дверь и по примеру Майкрофта шумно выдыхает. – Наконец-то с этим покончено. Теперь осталось только добраться до Ярда и заполнить бумаги, а там уже пусть суд этими Голубоглазыми занимается. Лестрейд с треском расцепляет липучки и стягивает бронежилет через голову, после чего кидает его на заднее сиденье. Его рубашка вновь мятая, а на спине и под мышками расплываются тёмные мокрые пятна. Перехватив взгляд Холмса, инспектор чуть виновато хмыкает: – В этой штуке чертовски жарко. Хорошо, что в Ярде у меня есть запасная рубашка. Майкрофт представляет, как Грегори переодевается – чуть опустив голову, сверху вниз расстёгивает пуговицу за пуговицей, рубашка скользит с его острых плеч, ползёт, точно поглаживая, до локтей, падает на пол, – и у него так резко пересыхает во рту, что Холмс громко кашляет. Лестрейд вытаскивает из бардачка бутылку минералки. – Благодарю, – сипло отзывается Майкрофт и с жадностью присасывается к горлышку. Прикончив бутылку наполовину, он чувствует себя гораздо лучше и даже умудряется выдавить слабую улыбку. – Вы точно в порядке? – Лестрейд чуть сжимает руль. – Может, отвезти вас домой? В конце концов… – Я в порядке, – отрицательно мотает головой Холмс. – Спасибо. Я смогу дать показания. – Ну, как скажете. В таком случае, поехали. *** Грегори заводит машину и выруливает на Вудсток Террас. Майкрофт пристёгивается – приходится высвободить ремень безопасности почти на всю длину, – и поворачивает голову к инспектору. – Я не знал, что вы умеете водить. Лестрейд пожимает плечами. – Умею. Можете залезть в бардачок и посмотреть на права. Просто не люблю, общественный транспорт устраивает меня куда больше. – А сейчас… – А сейчас была критическая ситуация. Несколько секунд в салоне слышен лишь шум мотора. Грегори, не моргая, смотрит на дорогу, а Майкрофт задумчиво созерцает его напряжённый острый профиль. В конце концов всё же интересуется: – Как вы оказались в отеле? – Что значит «как оказался»? – в тоне инспектора изрядное возмущение. – Вообще-то я веду дело Матадоров, так что как только мне поступила информация… – От кого? – От Шерлока. – Он тоже участвует в расследовании? Лестрейд выпускает воздух из лёгких и негромко спрашивает: – В тот раз, когда вы пришли на Бейкер-стрит… Вы вообще ничего не слушали? Майкрофт может соврать, но вместо этого кивает. – Нет, – легко отвечает он. – Ничего. – Невероятно, – роняет инспектор с не поддающейся расшифровке интонацией. – Я бы мог предположить, что происшествие в отеле повлияло на вас чересчур сильно, если бы разговор с Шерлоком не случился раньше него. – Чересчур сильно на меня повлияло кое-что другое. – Собственная прямота пускает по позвоночнику Холмса сотни колких мурашек. Он ёжится. – Но, инспектор… как вы умудрились оказаться в отеле раньше силовиков? – Тут до Ярда рукой подать, – нарочито небрежно отвечает Лестрейд. – А как вы узнали, что Матадоры будут именно там? – Лучше спросите об этом у Шерлока. – Грегори вздыхает. – Насколько я понимаю, у него получилось взломать их переписку, и он немедленно сообщил мне. Я собрал группу, выехал… Дальше вы видели. – Видел, – в тон ему отзывается Майкрофт и поворачивает голову к боковому окну. Совсем тихо повторяет. – Видел. Видел Лестрейда, совершенно не похожего на того маленького, сломленного, больного человека, выползающего из ванной, обитающего в пустой квартире, питающегося сигаретами и кофе. Видел Лестрейда совсем другого – решительного и смелого, с пистолетом наголо, без страха врывающегося в захваченный террористами отель и в мгновение ока проводящий операцию по их обезвреживанию. В груди начинает саднить, точно от тупого удара. Неужели Майкрофт просчитался со своими выводами? Не проанализировал информацию как следует? Увидел то, что захотел видеть? Холмс осторожно косится на следящего за дорогой инспектора. Он хотел видеть его слабым? Да. Слабым, сломленным, зависимым. От него. Хотел ворваться в его жизнь, схватить за руку, потащить за собой вверх, к свету, и ждал за это благодарности. А в итоге выяснилось, что если он и может куда-то потащить за собой, то только вниз, в то болото, где, точно жирная жаба, сидит сам. Кто сказал, что заставленная дорогими вещами квартира, полный холодильник еды и чувство собственной важности – признаки успешной жизни? Только с материальной, телесной, поверхностной точки зрения, присущей разве что каким-нибудь мелким буржуа. Однако если копнуть поглубже… Если копнуть поглубже, то они оба насквозь одинокие, потерянные мужчины на склоне лет, отчаянно пытающиеся доказать – себе самим в первую очередь – что на что-то годны и от них есть хоть какая-то польза. Поганая, отвратительная мысль, от которой веет чёрной безысходностью. Тишина в машине её только усугубляет. Майкрофт поворачивает голову к Лестрейду. – Инспектор. – М-м? – не глядя на Холмса, отзывается тот. – Простите меня… В последнее время я натворил много глупостей. Лестрейд согласно хмыкает. Майкрофт подавляет рвущийся вздох и совсем тихо добавляет: – Спасибо, что не сказали Шерлоку о том, что случилось в вашем кабинете. – Вы же понимаете, что это было совсем не в моих интересах, – пресно отзывается инспектор. Его лицо – непроницаемая маска. – Впрочем, я жалею, что в принципе завёл разговор с Шерлоком. Это было глупо, по-детски как-то. Жаловаться на вас… тем более, что я обдумал ваши слова, и пришёл к выводу, что вы не так уж и неправы. Моя квартира действительно напоминает человеческое жильё лишь условно. – Грегори усмехается одним углом рта. – Тем более для вас, привыкшего к комфорту. В ближайшее время я постараюсь с этим что-то сделать. Хотя бы фикус себе заведу, что ли. Несмотря на напряжённую атмосферу, Майкрофт не удерживается от улыбки, пусть и слегка вымученной. Ему отчаянно хочется обхватить лицо Грегори руками, повернуть к себе и целовать, целовать, пока он снова по буквам не простонет его имя. Холмс вцепляется пальцами в ремень безопасности. – Надеюсь, вы пригласите меня на него взглянуть. Улыбка Лестрейда становится шире, и он одним глазом косится на Майкрофта. – А вы примете моё приглашение? Мне казалось, что вам не слишком понравилась квартира, в которой я обитаю. – Я видел и хуже, – как можно мягче отвечает Холмс и на секунду запинается. – Просто в тот день… Я слишком сильно за вас волновался. – Вы? За меня? – Лестрейд на несколько мгновений отвлекается от дороги и смотрит на Майкрофта прямо. – Неожиданное признание. – Неожиданное? – переспрашивает Холмс и чуть уязвлённо хмурится. – После того, что я сделал в вашем кабинете? Или, может, вы думаете, что я целую всех инспекторов Скотланд Ярда? Лестрейд давится на вдохе, а затем запрокидывает голову и громко хохочет. – Надеюсь, что такого удостоился только я, – отвечает он меж приступами смеха. Тем временем машина подъезжает к зданию Ярда. Инспектор заруливает на парковку, медленно едет вдоль рядов, ища свободное место. Майкрофт в это время безуспешно пытается открыть замок ремня безопасности. Он жмёт на кнопку, дёргает его из стороны в сторону, но ремень не поддаётся. Холмс досадливо выдыхает и смотрит на Лестрейда. – Инспектор, вы мне не поможете? – Конечно. Высвободившись из своего ремня безопасности, Грегори садится к Холмсу вполоборота и задумчиво смотрит на упрямый замок. Его острые колени слегка упираются в бедро Майкрофта, и тому приходится отвернуться к окну, чтобы сохранить самообладание. – Что там? – слегка хрипло спрашивает он. Лестрейд не отвечает, но спустя секунду слышится характерный щелчок, и Холмс чувствует, что хватка ремня поперёк его груди слабеет. – Готово, – удовлетворённо резюмирует Грегори. – Благодарю. Майкрофт поворачивается к нему, снимая ремень. Не рассчитав, что инспектор всё ещё сидит в непосредственной близости, он слишком сильно отклоняется в сторону. Одно движение головы – и лица мужчин вторично оказываются друг от друга в считанных дюймах. Мгновения растягиваются в вечность. Майкрофт с удивительной чёткостью различает мелкие морщинки на лбу инспектора, пробивающиеся над верхней губой волоски, чёрные крапинки на карих радужках, мимоходом вспоминая, что в обиходе художников такой цвет называют сырой умброй. Холмс видит щёточки чёрных жёстких ресниц, несколько крохотных родимых пятен – под правым глазом, на левой щеке, на подбородке, – едва заметный шрам на верхней губе. Он прерывает наблюдения лишь в тот момент, когда Лестрейд вдруг придвигается ближе и мягко касается губ Майкрофта своими. Холмс едва чувствует прикосновение, и это ощущается настолько неправильно, что он торопится углубить поцелуй, приоткрывая рот и проводя по едва открытым губам Грегори языком. Тот судорожно вздыхает через нос. Майкрофт чувствует его руку – инспектор проводит ладонью снизу вверх, от груди до плеча, и вцепляется пальцами в поролоновое плечико пиджака, – его колени, которые всё ещё упираются в бедро Холмса. Хочется подхватить Лестрейда, точно ребёнка, усадить к себе, прижаться грудью к груди, животом к животу, пахом к… Майкрофт запускает одну ладонь в короткие, слегка влажные волосы, а другой медленно проводит по боку Грегори. Под тонкой рубашкой легко прощупываются выступающие рёбра; Холмс стонет в поцелуй, сходя с ума от желания сорвать к чертям эту ненужную тряпку и прикоснуться пальцами к тёплой коже. Точно почувствовав это, Грегори делает усилие и слегка отстраняется. Машинально проводит языком по губам и с видимым усилием убирает руку с плеча Майкрофта. – Один – один, мистер Холмс, – говорит он шёпотом, и его горячее дыхание третьим поцелуем ложится на кожу Майкрофта. – Теперь мы квиты. – Протестую, – сипло отзывается тот. Рука лежит у инспектора на поясе, и Холмс предпочёл бы отдать её на отсечение, чем убрать. – Я требую сатисфакции. – О! – Грегори улыбается настолько остро и соблазнительно, что Майкрофт с трудом сдерживает стон. Он выворачивается из-под руки Холмса и мгновением спустя оказывается уже вне салона. – Постараюсь приложить все силы, чтобы удовлетворить ваше требование. Однако сейчас нам нужно закончить дело Матадоров. Идёмте, мистер Холмс. И, как бы Майкрофту ни хотелось продолжить, он подчиняется и вылезает из машины. В конце концов, следующий этап их игры – лишь вопрос времени.