Я буду рядом с тобой.

Последние два месяца были тяжелыми для Уджина. Подготовка к дебюту и репетиции выступлений занимали почти все его дни, и он всегда был слишком уставшим, чтобы едва добраться до дома и заснуть. Однако все это прекратилось, когда поползли эти проклятые слухи. Ему понравилась новая компания и команда менеджеров, с которыми он был, быть частью здоровой компании было только мечтой для некоторых артистов, но потом они попросили его остаться дома и отдохнуть несколько дней, и он, очевидно, знал, что они хотели как лучше, но с его психическим здоровьем, поражающим все... время поджимало, а количество запросов по его имени становилось все выше и выше почти на всех платформах социальных сетей, и он изо всех сил старался быть наедине с самим собой. Вот почему он в первую очередь позвонил Чану. У него было много всего на уме, и самым заметным из всего этого была мысль о том, что люди, о которых он заботился, его бывшие участники, ненавидят его. Поэтому первое, что он сделал, это связался со своими родителями, заверив их, что это всего лишь беспочвенные слухи и что им не стоит беспокоиться по этому поводу. Глубоко внутри он знал, что это была ложь, те мелочи, которые он видел и которые говорили о нем в Интернете, глубоко ранили его, но он не мог заставить своих родителей волноваться за него еще больше, чем они уже беспокоились. Голос его матери немного дрожал, и это причинило ему боль на другом уровне, но ее безжалостное доверие к нему породило в его сердце тепло, которое пропало после недавних событий в его жизни. Как бы он ни нервничал, следующее, что он сделал, это позвонил своему бывшему лидеру. Несмотря на то, что его отношения с бывшими коллегами по группе все еще оставались несколько неловкими, в этой индустрии не было никого, кого бы он знал или кто был бы ему откровенно небезразличен, и ему нужно было знать, что они думают о нем, повлиял ли этот слух на них каким-либо образом? Знали ли они вообще о существовании слухов? Он надеялся, что они достаточно заботятся о нем, чтобы не отставать от него, хотя у него и не было никаких ожиданий. Он знал, что когда он уйдет, между ними уже никогда не будет прежних отношений, и между ними всегда будет барьер. Сначала это был просто односторонний гнев и обида, которые служили барьером между ними, но после большого откровения в их общении не было большой разницы. Жизнь айдола была не для той недели, о которой он знал бы из первых рук, и поэтому он также знает, сколько свободного времени у вас может быть, прежде чем из ниоткуда появится другое необъявленное расписание. Тем не менее, он надеялся, что после слез и признаний наступит какое-то успокоение, которое он получит. Он прекрасно понимал, что разговор мог бы пойти совсем в другом направлении, если бы он не был осторожен в том, как он подошел к Чану, но он был приятно удивлен количеством сочувствия, которое Чан проявил к нему. Несмотря на то, что в глубине души он знал, что не заслуживает этого, что он был тем, кто ушел в первую очередь, ему все равно было приятно сознавать, что есть группа людей, которые всегда будут доверять ему и поддерживать его. Казалось, что годы опыта и взросления оказали огромное влияние на то, как Чан подходил к вещам. Он больше не был вспыльчивым лидером, главной целью которого было защитить свою мечту и доказать людям, что он достоин предоставленной ему возможности, и вместо этого теперь на его месте был лидер, которого смягчили давление, боль и понимание, связанные с работой в этой отрасли. Уджин был рад такому развитию событий, он жалел, что его не было там, чтобы засвидетельствовать это. Он всегда чувствовал себя странно, называя Чана своим братом, потому что ни для кого не секрет, что во время работы в группе у них были некоторые чувства, которые они начали питать друг к другу, но он предполагает, что это закончилось коротким перерывом, который у них с Чаном был. Для Чана это было так, потому что сам он все еще чувствовал, что мог бы отказаться от всего мира, если бы Чан попросил его об этом. К сожалению, он все так же благоговел перед Чаном и так же сильно переживал за него, как и два года назад. Во всяком случае, эти чувства к нему только что стали сильнее, и он не был совсем уверен, хочет ли он иметь дело с этим прямо сейчас. Прямо сейчас, что он хотел сделать, так это примириться с самим собой при мысли о том, что в ближайшем будущем будет много людей, которые возненавидят его. Он всегда считал себя терпеливым человеком и хорошо держался в стрессовых ситуациях, но в эти дни ему казалось, что он всегда на взводе. Он понимал, что происходит, и что это не его вина. Он также знал, что в этой ситуации он был жертвой. Он знал, что его братья всегда будут доверять ему и прислушиваться к нему из-за какой-нибудь загадочной записи в Твиттере, но все же, готовясь к встрече с ними, он чувствовал, что его сердцебиение учащается с каждой минутой. Его руки дрожали, так как в данный момент он безуспешно пытался застегнуть пуговицы на рубашке. Его волосы и лицо уже были в беспорядке из-за недосыпа, но он все еще хотел, чтобы его наряд, по крайней мере, хорошо выглядел, чтобы компенсировать это. В конце концов, отказавшись от попыток выглядеть прилично, он просто решил надеть коричневый джемпер поверх футболки и покончить с этим. На улице было холодно, но он все равно чувствовал тепло в своем сердце. Он не мог в это поверить. В то время как весь мир вокруг него был в хаосе и казалось, что он сгорает дотла, здесь он стоял посреди этого, почти оцепенев от всего. Он точно знал, что спокойствие, которое он чувствовал прямо сейчас, наверняка не продлится долго. Он был сыт по горло ударами хлыста, которые сегодня получал от своего мозга. В какой-то момент он был спокоен, совсем как сейчас, а в следующий момент он был почти на грани срыва, его мысли по спирали уносились в глубины ада, отчего у него перехватывало дыхание и появлялась острая боль под веками. Поэтому он решил, что ему нравится это чувство онемения, ему нравится отсутствие мыслей в голове, потому что это также сдерживало его боль. Ему не нравилось чувство предательства и горечь, которые сопровождали эти мысли. Отбросив эти мысли в сторону, он был готов выйти из своего здания, когда его менеджер прислал ему сообщение с просьбой оставаться в его доме. Вместе с отчаянным текстом она также прислала фотографию людей, выстроившихся в очередь у его дома, фанатов? и пресса одинакова. К счастью, там было всего несколько человек, так что он не чувствовал такой угрозы. За это он был благодарен тому факту, что его популярность значительно снизилась с тех пор, как он покинул группу, так что им интересовалось не так уж много людей (не то чтобы люди так уж сильно заботились, даже когда он был в группе, но он не чувствует горечи по этому поводу). Он быстро показал большой палец своему менеджеру и, выхватив маску из кармана, направился к выходу через черный ход. Он знал, что это исчезнет через несколько дней, но был разочарован тем фактом, что ему потребовалось 15 дополнительных минут, чтобы обойти здание с тыльной стороны и добраться до ожидавшего его такси. Уджин пытался успокоить свое бьющееся сердце, но в данный момент это казалось менее вероятным, чем вероятность того, что его быстро трясущаяся нога сорвется с петель. Он не мог успокоить нервную энергию, которая бушевала внутри него. Дорога до общежития заняла примерно 45 минут, и за эти 45 минут Уджин подготовил несколько сценариев того, как пройдет эта встреча, большинство из которых заканчивались тем, что Уджина выгоняли из общежития с приказом никогда не возвращаться, приклеенным к его лицу. Он знал, что это говорит его беспокойство, и они ни за что не выгонят его, в конце концов, Чан пригласил его войти. Он был уверен в том факте, что Чан никогда бы ничего не сделал, если бы не верил, что его участники не будут против этого, поэтому он просто должен был доверять суждению Чана и верить, что его бывшие участники действительно хотели, чтобы он был там. Выйдя из такси, он вскоре заметил Тая, единственного человека того же возраста, что и он, во всей компании. Тэ взволнованно помахал ему рукой, и Вуджин направился к нему, даже не удивившись, что Тэ смог узнать его даже в маске. После короткого объятия, во время которого Уджин уже почувствовал, как в его горле начал образовываться комок, они направились к зданию, остерегаясь любых фанатов или сасэнов, которые прятались вокруг и не были замечены. Тревога, которую Уджин потратил последние 45 минут, пытаясь успокоить, решила ударить по нему в полную силу, и эмоциональное смятение в животе чуть не вызвало у него рвоту. Он был готов сбежать обратно вниз и выйти из здания, когда Тэ позвонил в звонок, и дверь была почти сорвана с петель с такой силой, с какой человек с другой стороны открыл ее. То, что произошло дальше, было почти размытым пятном в памяти Уджина, но что он точно знает, так это то, что в какой-то момент он почувствовал тошноту при мысли о том, чтобы увидеть лица своих членов, у него была небольшая боль в животе, и он почти дрожал от того, как ему было холодно, и даже 10 секунд спустя он был физически вырванный из своих мыслей и врезавшийся в теплое пушистое тело, которое отказывалось отпускать его, даже когда было несколько жалоб на то, что его очередь закончилась. Было еще несколько жалоб на то, что этот человек эгоистичен, а затем его отпустили, и с разных сторон на него навалилось еще больше тел. Он давно не чувствовал себя таким подавленным, и слезы грозили пролиться из его глаз в любую минуту, поэтому он схватил ближайшее тело и крепко обнял его, зарывшись лицом в грудь того, кого он обнимал, и с тяжелым сердцем он понял, что он больше не самый высокий человек здесь, и он почувствовал себя еще более эмоциональным. Затем его потянули к дивану, который был определенно новым и более удобным, чем предыдущий, которым они владели. Его толкнули вниз, и Феликс сел рядом с ним, почти к нему на колени, и спросил, все ли с ним в порядке, не хочет ли он чего-нибудь выпить и не замерз ли он. Пока он не пискнул на последнем вопросе, потому что Ли ноу ущипнул его и попросил дать мужчине подышать. Феликс застенчиво улыбнулся и, казалось, успокоился. — Извини, я просто рад тебя видеть, - сказал Феликс после некоторого молчания, и Уджин понял, что до сих пор он ничего не сказал, он даже не поприветствовал их должным образом, поэтому он повернулся, чтобы посмотреть на остальных присутствующих людей, и слегка улыбнулся им с — Я тоже скучал по вам, ребята. - Почти внезапно на него напали со всех сторон: — почему ты не позвонил раньше? и — Ты действительно напугал нас, Хен. - Он даже видел, как Чанбин положил руку на плечо Джисону: — Видишь, он не ненавидит нас, - и как он вообще пришел к такому выводу? Некоторое время после этого он просто смотрел на лица каждого участника, пытаясь понять разницу и насколько они выросли с тех пор, как он видел их в последний раз, и он не мог не заметить, что не хватает одного участника, и он старался не показывать этого, но это должно было быть ясно на его лицо, потому что следующим заговорил Хенджин. “ —Чанни Хен пошел за новой лапшой, потому что кто-то опустошил всю нашу стопку и забыл пополнить запасы, - он свирепо смотрел на Джисона, но это было неэффективно из-за веселья в его голосе. Уджин почувствовал, как его щеки вспыхнули, когда он почувствовал себя пойманным, и он не мог сказать больше, чем короткое “о”. Уджин так нервничал, видя этих людей, которых он считал своей семьей, но теперь, сидя здесь, обнимаясь с Феликсом, пока Хенджин пытался схватить шоколадку, которую ела Ханни, он понял, что ему действительно не нужно было так нервничать. Эти люди видели его в худшем проявлении и никогда не осуждали его или друг друга за слабость, так почему же они когда-либо осуждали его за то, что даже не было под его контролем? Уджин почувствовал, как тепло в его сердце окружает все его тело, и пришел к выводу, что независимо от того, что произойдет в будущем, здесь, в этой комнате, в окружении людей, о которых он заботился больше всего, он всегда будет в безопасности, и ему не нужно ни о чем беспокоиться. Он знал, что как только Чан вернется, он заставит его заговорить, и он не был уверен, что сможет закончить этот разговор без слез на глазах, но это было позже. До тех пор он мог наслаждаться этим. Он это заслужил.