Единодушие

Когда двери лифта открылись, Эрвин не смог сдержать гримасу усталости и легкого раздражения, увидев знакомое лицо. Каждый раз, приезжая сюда, он встречал этого пожилого мужчину в коридоре у квартиры, на лестничной клетке, в подъезде и иногда даже в магазине, расположенном в подвале дома, куда Эрвин заходил за вином. Эрвин улыбнулся, но выглядел как человек, закусивший лимоном порцию терпкого виски, который обжег ему горло. Вовсе не так приветливо, как Эрвин умел улыбаться окружающим, но ему и не сильно этого хотелось. Если в обычной жизни Эрвин — душа компании, грамотный и строгий начальник, самый интеллигентный и тактичный мужчина, который всегда держит свои эмоции под контролем, то в этом здании все его маски слетали, он становился самим собой: усталым, раздраженным, с истощенной нервной системой и безумно изголодавшимся по хорошему траху человеком. Поэтому ему совершенно не хотелось скрывать своих истинных чувств перед этим стариком, который какого-то черта постоянно шатался по дому и, безусловно, знал, зачем и к кому приезжает Эрвин. Мужчина, видимо тоже решивший, что они с Эрвином достаточно часто пересекаются для того, чтобы начать уже здороваться, кивнул головой и, пропустив Эрвина, зашел в лифт. Эрвин скривился еще больше и, звеня пакетом с двумя бутылками вина, пошел по коридору к нужной квартире. Нажав на кнопку звонка, Эрвин нервно топтался у двери, желая как можно быстрее оказаться внутри и покинуть общее с другими людьми пространство. Он не хотел пересечься еще с кем-нибудь из соседей, желая вообще пробираться сюда втайне от всех. Каждый раз, под покровом вечера, он, будто мальчик по вызову, приезжал к этой квартире и полный неловкости, которая его раздражала, ждал, когда хозяин соизволит дойти до двери и впустить его. Никому другому Эрвин бы никогда не позволил такого отношения к себе, это в Эрвине всегда все нуждаются, это его всегда все ждут, а не наоборот, но данную ситуацию он никак не мог контролировать, и поэтому его она особенно цепляла, удерживала. Его грязный секрет, который мог сломать его репутацию, но которому Эрвин позволял присутствовать в своей жизни, иначе он рисковал совсем свихнуться от усталости и перенапряжения. — Почему так долго, Майк? — недобро сказал Эрвин, отталкивая плечом хозяина квартиры, соизволившего открыть дверь, когда в нее позвонили трижды, и быстро переступая порог, будто там, в коридоре, его могут убить. — Прости, я был в душе, — Майк, и правда распаренный, еще с мокрыми волосами, стоял в одном халате. — Поцелуешь меня? — он потянулся к Эрвину. — Дверь закрой. — Как скажешь, принцесса, — Майк засмеялся и закрыл входную дверь на замок. — А теперь? Эрвину каждый раз было непривычно подходить к нему вплотную и закидывать голову. Обычно он наклонялся для поцелуя, но не с Майком, который единственный из всего его окружения был выше Эрвина. Вот и сейчас он задрал голову и почувствовал, как чужой горячий рот жадно накрыл его губы. Борода Майка чесала щеки, через поцелуй отчетливо чувствовался вкус зубной ментоловой пасты, движения челюсти и губ были такие, будто Майк пытался откусить кусок сладкого торта. Через мгновение его сильные большие руки легли Эрвину на бедра и сжали сквозь одежду. — Давай хоть выпьем, — прошептал Эрвин, вдыхая воздух после поцелуя. — Я принес вина. Пока Майк доставал и споласкивал холодной водой бокалы, Эрвин открывал штопором вино. — Ммм, белое, — Майк понюхал то, что ему налили в бокал, сделал небольшой глоток, покатал вино на языке, пробуя его на вкус и шумно проглотил. — Неплохо. — Ты говоришь так про любое вино, которое я приношу, — Эрвин не мог не заметить, как напряжен был он сам, и как расслаблен был Майк, развалившийся на стуле будто в кресле. — Тебе как будто все равно что пить. — Возможно, ты просто умеешь выбирать хорошее вино? — Майк подмигнул. — Но в целом ты прав, я всеяден. — Причем, во всем, — проворчал Эрвин. Внутри неприятно кольнула мысль, что Майк, действительно, не долго выбирает, что он будет есть, пить, с кем он будет спать. В отличие от Эрвина, которому нужно было тщательно скрывать свои истинные наклонности, Майк свободно брал, кого хотел, заводя по несколько любовников. Он никогда не скрывал их, в том числе и друг от друга. От накатившей ревности Эрвин случайно клацнул зубами по краю бокала. — У тебя похоже просто нет вкуса. — На что ты намекаешь? — губы Майка разъехались в томной улыбке, а сощурившиеся глаза заволокло возбуждением. — Твоя попка прекрасна на вкус, ничего лучше не пробовал. — Майк, — Эрвин закатил глаза, но все равно не смог сдержать улыбки. Ему было важно знать, что несмотря ни на что: ни на любовников Майка, ни на их странные отношения, он все равно оставался для этого мужчины самым желанным. — Что? — наклонившись, Майк нащупал под столом ногу Эрвина и сжал ему колено. — Я вот жду не дождусь. — Тогда бери, — Эрвин откинулся на стуле и развел ноги. Он знал, что на вызывающую позу Майк среагирует, как волк на добычу. Уже через мгновение Майк оказался рядом с Эрвином и дернул его за руки со стула. Эрвин встал и тут же оказался заключен в чужие объятия, как в тиски. Майк всегда делал все немного чересчур: до боли сжимал, грубо драл, целовал и кусал так, что оставлял следы, но именно это и нравилось Эрвину. Майк был для него чем-то, с чем он не мог совладать, что он никак не контролировал, и от этого чувства нестабильности, непонимания, что будет дальше, кружило голову. С ним Эрвин чувствовал себя живым, вовлеченным. — Не туго? — Майк, затянувший узел веревки на запястьях Эрвина, погладил его предплечья. — Опять ты все портишь своей заботой, — проворчал Эрвин, подтягивая руки и убеждаясь, что завязано все как надо: не слишком туго, чтобы пережимать сухожилия, но и не расслабленно, чтобы он не смог в любой момент вырваться. Эрвину, как бы он ни любил это состояние безвыходности, обязательно нужно было полное доверие. Вместо ответа Майк поцеловал Эрвину плечо. Слишком нежно и аккуратно, будто целовал любимого человека. Эрвин закусил губу от нахлынувших чувств и возбуждения. В очередной раз он признавался себе, что без этой химии, без их близости он бы попросту сошел с ума от одиночества и фальши, окружавших его. — Это был последний раз, — горячий шепот обжег Эрвину ухо. — Если принцесса хочет пожестче, то я готов выполнить любой приказ, — Майк с силой шлепнул его по правой ягодице. Эрвин ахнул. Удар не причинил боли, но обжег кожу, распалил желание. Полностью обнаженный и связанный, он был абсолютно открыт для этого человека. Майк не спешил раздеваться сам, видимо считал, что еще слишком рано для полного воссоединения телами, потому уложил Эрвина на постели, животом вниз, и по-хозяйски развел его ноги в стороны. Эрвин, уже предвкушая, что сейчас будет, прогнулся в спине и зажмурил глаза. — Не терпится? — Майк навалился на его ноги всем весом, не давая возможности шевелиться, и обхватил ладонями ягодицы. Эрвин чувствовал его дыхание где-то в районе поясницы. — Мне, признаться, тоже. Горячий язык мазнул по ложбинке между ягодицами, отчего Эрвин вздрогнул. Майк всегда начинал медленно, неторопливо, изводя Эрвина мягкими ласкающими движениями, вот и сейчас он неспешно гладил его покрытую мурашками кожу на бедрах и терся носом о задницу. Языком он водил от копчика до яиц, сознательно игнорируя просящий его внимания вход, и только когда Эрвин задергался под ним в нетерпении, он сосредоточился на нем, обводя языком напряженные мышцы. Эрвин знал, на что был способен этот рот, подобные ласки его каждый раз ужасно смущали, но было слишком очевидно, что он подсел на это, как на наркотик. Майк медленно проникал внутрь, его горячее дыхание обжигало нежную, чувствительную кожу, а слюна пошло хлюпала, когда он причмокивал губами. Эрвин чувствовал, как расслабляется и раскрывается с каждой секундой все больше, как распаляется от желания его тело. Хотелось, чтобы это никогда не заканчивалось, но еще сильнее хотелось чего-то большего. С Майком ему всегда было проще, чем со всеми, с кем Эрвин когда-либо был. Никто так не понимал и не чувствовал его, ни перед кем он не был так открыт. Их страсть во многом была основана на полном доверии, и это держало Эрвина крепче самых ярких оргазмов. Майк — его самый чуткий и опытный любовник и его самый надежный тыл. — Мааайк, — позвал и одновременно простонал Эрвин. — Ты еще не готов, — сказал Майк тоном, будто сделал замечание, и прикусил Эрвину правую ягодицу. Язык сменился пальцами, на которые Майк щедро вылил смазки. На заветное проникновение Эрвин отреагировал благодарственным стоном и начал в нетерпении несильно двигаться навстречу бедрами, насаживаясь глубже. — Такой жадный и мокрый сейчас, — Майк ускорил движения, растягивая больше податливый вход. Он давил на мягкие стенки прохода, наслаждаясь дрожью Эрвина, успокаивающе гладил его по спине и целовал лопатки и плечи. — Сейчас, мой сладкий. Майк пристроился сверху и стал мучительно медленно входить в растянутое отверстие. Эрвину казалось, что прошла целая вечность, пока он не почувствовал это блаженное ощущение заполненности, растяжения внутри, совсем слегка граничащее с болью. — Как же хорошо, — прошептал Эрвин, выгибаясь в спине. — Мне тоже хорошо, — сказал Майк прямо ему в ухо и прикусил мочку. Медленные и плавные толчки только дразнили нутро, Эрвин ёрзал на одеяле, терся возбужденным членом о простыни и сжимал кулаки связанных рук, которые уже порядком затекли. Когда спустя несколько мгновений Майк вышел из него, Эрвин был на грани паники. — Повернись, — скомандовал Майк, развязывая веревку, сдерживающую Эрвину запястья. — Хочу видеть тебя. Эрвин зашипел от боли в затекших руках, перевернулся на спину и развел ноги, пропуская Майка ближе к себе. Когда большой и толстый член снова был внутри него, Эрвин блаженно выдохнул. В этой позе все действительно было по-другому: Майк закончил с нежностями и теперь вбивался в него быстро и остервенело, они смотрели друг другу в глаза, от этого возбуждение накатывало с какой-то новой невообразимой силой. Эрвину всегда тяжело давалось выдержать жадный, будто поглощающий его взгляд Майка, но теперь он не мог не смотреть в эти бешеные, почти звериные глаза. Из спокойного и расслабленного Майк превратился в голодное животное, и Эрвину нравилась мысль, что именно он способен так вывести Майка из равновесия, довести его до такого безумия. Майк закинул ноги Эрвина себе на плечи и, проникая теперь еще глубже, задвигался с удвоенной силой. Эрвину казалось, что эти грубые и быстрые толчки выбьют из него весь дух, но, по правде говоря, этого он и хотел. Эрвин даже не сразу понял, что кончил, будто отключился на несколько секунд. Когда сознание прояснилось, он почувствовал, как разлился жар внутри него, и как Майк, падая сверху, прижал его к себе. — Принести тебе вина? — спросил Майк и, не дожидаясь ответа, утянул Эрвина в долгий и медленный поцелуй. — Не расслабляйся, — строго сказал он, как только их губы разорвались. — Я с тобой еще не закончил. — Да, — еле слышно прошептал Эрвин и упал головой ему на плечо. Они долго нежились в постели, выпив на двоих бутылку вина. Эрвин, млеющий в чужих сильных объятиях, чувствовал, как тело начинало просить продолжения. — Я говорил, что мне ни с кем не было так хорошо, как с тобой? — сильнее прижавшись к Майку, Эрвин перекинул через него ногу. — Кажется, да, — Майк сильнее обнял его. — До того, как ты сказал, что не готов на отношения со мной в открытую. Эрвин прикусил губу. Майк всегда пенял ему за то, что Эрвин не был с ним полностью, открыто, как настоящая пара. С его работой и образом жизни такие отношения были немыслимыми, но Эрвин бы соврал, если бы сказал, что не думал о том, чтобы все бросить к чертовой матери и остаться в этой квартире навсегда. — Прости, я не к этому вел, — Эрвин виновато потерся лбом о его плечо. — Расслабься, — Майк примирительно поцеловал его в макушку. — Я просто дождусь, когда ты наиграешься в большого босса и тебе все это осточертеет. — Мне уже, — Эрвин вдыхал запах Майка, успокаиваясь, чувствуя умиротворение. Ему хотелось срастись с ним, стать одним целым. — Но это дело моего отца, я не могу просто взять и бросить все. — Я и не прошу тебя, ты же помнишь об этом, верно? — Майк похлопал его по плечу. — Эй, не раскисай. Просто не забывай, что я жду тебя. — Не забуду, — Эрвин закрыл глаза.