И весь мир в трещинах.

В небе сгущались сумерки. Солнце уже давно село за горизонт. Ветер тихо шуршал желтоватой осенней листвой. Людей на улицах стало значительно меньше. Начинали зажигаться фонари. Москву постепенно окутывала своим саваном ночь. Саша лежал на кровати в своей спальне и смотрел в окно ничего не выражающим взглядом. На душе было тоскливо. Примерно так же тоскливо, как за окном. Петров вздохнул и посмотрел на кольцо на безымянном пальце. Уже три года он носит его, не снимая. Да только что толку? «Брак должен быть счастливым». Нет, не должен. Саша влюблён в своего мужа до беспамятства. Обожает его, души в нём не чает. А Сергей его не любит. В упор не замечает, как будто Саши и нет. Так, бегает кто-то по огромной квартире. Ничего особенного. Петров в подушку плачет каждую ночь, кожу горла ногтями в кровь раздирает. А он всегда так холоден. В прихожей послышался какой-то шум. Хлопнула входная дверь. Послышался скрип паркета и стук сапог по нему. Саша тут же вскочил с кровати и помчался в прихожую. «Серёжа вернулся, — пульсировало в мозгу. — Он наконец-то дома! И всё будет хорошо.» Юноша остановился в прихожей и положил руку на дверной косяк, опираясь на него и пытаясь отдышаться. Он едва заметно улыбнулся, наблюдая за мужем. Безруков снял китель и повесил его на вешалку. Фуражку он положил на полку под зеркалом. Несколько прядей из его «уставной» причёски упали на высокий лоб. От него веяло улицей, ночью и надвигающимся дождём. Это был очень приятный, свежий и волнующий запах. — Как дела? Чекист посмотрел на мужа и хрипловато ответил: — Нормально, у тебя как? — Тоже всё хорошо. Сегодня был у Вани. Пили кофе, разговаривали. — Прекрасно. Я рад, что тебе не было скучно. Сергей прошёл мимо Саши и направился в свой кабинет. Парень за ним. Дверь мужчина закрывать не стал. Петров остановился в дверях, не решаясь заходить в кабинет мужа. Боялся. Чекист прошёл в глубь кабинета и сел за свой стол. — Серёж, слушай, я тут спросить хотел, — робко начал юноша. — Что спросить? — Ужинать будешь? Я приготовил… — Нет, спасибо. Я не голоден, — задумчиво ответил Безруков, взяв со стола какой-то конверт и внимательно его рассматривая. — Ну, как хочешь, — на грани слышимости произнёс юноша, потупив взгляд. Совсем тихо добавил: — Поздно уже. — Да-да, ты иди, ложись. — Ты со мной сегодня? — Нет, я долго здесь буду. Не хочу тебя будить потом. — Хорошо, — Саша развернулся и вышел. Он прекрасно знал, что это всё просто отговорки. Сергею он просто не нравился. Вот и всё. Ему было противно спать с Сашей в одной кровати, противно прикасаться к нему, противно как-либо взаимодействовать. А об исполнении «супружеского долга» и речи быть не могло. Зайдя в спальню, Петров рухнул на кровать и, перевернувшись на бок, сжался в комок. Его взгляд был устремлён куда-то вперёд, но юноша ничего не видел. А позже его начали душить горькие слёзы. Слёзы боли. Его не любят, не принимают. Саша плакал долго. И сам не заметил, как уснул. Во сне он видел то, что так хотел видеть. Сергей сейчас рядом с ним. Обнимает со спины, шепчет на ушко что-то ласковое, нежно целует в затылок. Во сне он очень любит Сашу.

***

Около полуночи в сталинке раздался телефонный звонок. Безруков вышел из своего кабинета и направился быстрым шагом в прихожую. Подняв трубку, он услышал знакомый голос с кошачьими нотками: — Серёжа, не разбудил? — Нет, Никита Сергеевич, не разбудили. Я не ложился. — У меня дело к тебе есть, — продолжил Михалков, и по голосу было слышно, что генерал улыбается. — Какое дело? — Можешь приехать в управление? — Это так срочно? До утра не терпит? — Нет, Серёж, не терпит, к сожалению. Это связано с ним. Сергея как током ударило. Неужели? За столько лет затишья? Есть хоть какая-то зацепка. Есть возможность, что он ещё жив. — Я приеду в срочном порядке, — ответил чекист, немного помолчав. Положив трубку, Безруков пошёл обратно, в кабинет, дабы собрать бумаги, которые ему нужно было отвезти в управление. По пути он решил заглянуть в спальню. На кровати он увидел спящего Петрова. Тот спал в одежде на не расправленной кровати. В лунном свете всё ещё поблёскивали влажные дорожки от слёз на его щеках. Сергей грустно улыбнулся. Он уже не первый раз ловил себя на мысли о том, что Петров мог бы ему понравиться. Но явно не в этой жизни.