spring by sandro botticelli

После того как сестра с мамой утром заявили, что остаются на день в доме у знакомых (решив посвятить последний день сборке всех своих вещей из бесконечных комодов и шкафов, которые за пару недель общего отпуска заполнились не только новыми вещами от Версаче или Армани, а и всевозможными глупыми сувенирами), Соку сразу почувствовал, что день начинается странно; как минимум, содранная ладонь от валяющейся на полу фигурки пизанской башни могла на это намекнуть. Кажется, он просидел всё утро в кафе недалеко от дома с кружкой непривычно горького кофе на небольшой веранде с совершенно скучным видом: каменный фасад соседнего дома, за которым виднелось только лазурное безоблачное небо, не слишком располагал и уж точно не вдохновлял идти вглубь спокойно-сонливого города в самое летнее пекло. Приезжать во Флоренцию, пусть даже и на день рождения маминой подруги, в самый разгар туристического сезона было почти самоубийством (Соку иногда подумывал, что было бы лучше, будь мисс Чхве каким-нибудь козерогом или стрельцом: зимой и очередей нет, и не хочется вздернуться на каждом углу от донимающей жары). Из приевшегося за месяц кафе Соку смогло выгнать только сообщение от преподавательницы по искусству, которая, прознав про поездку своего любимого студента в Италию, решила своим долгом напоминать тому каждый день, что закроет глаза на отсутствие длинной в месяц лишь, если Соку потом сможет сделать доклад про самые запомнившиеся места Флоренции; отдельной сноской шел же пункт про картины. В конце концов, не писать же про подгоревшие брускетты из неизвестного кафе или висящий на стене акварельный рисунок сына владельца того же кафе с гордой подписью «мой любимый пёс Мими», хотя собака на бумаге была скорее похожа на таракана. Соку давно уже выучил самый короткий, но к сожалению самый людный путь через реку Арно, на другой берег города, по старому каменному мосту с множеством туристических лавочек с блестящими от лака деревянными окошками. Понте-Веккьо ему нравился наверное больше всех: не было видно мутной зеленоватой воды реки за двухэтажными полосами домов по обе стороны моста. Пусть даже проходя в тени брусчатой улочки, Соку думал не про каменные колоны и ниши, а с толикой надежды вспоминал про скорое возвращение домой: в Сеуле хотя бы вентиляторы и кондиционеры стояли на каждом углу. Не то, чтобы ему совсем не нравился город: это была хотя бы не Венеция, встретившая утренней сыростью, вспушенными волосами и до жути стыдным падением прямо в один из каналов, забывшись в мыслях: Соку тогда и понял, что искать в ближайшем бутике новую одежду, когда за тобой остаются лужи, словно за пробудившимся морским чудовищем, явно не та романтика города про которую так распиналась его сестра. Флоренция же просто была словно старая бабуля, которая иногда рассказывает занимательные истории из молодости, что давно уже минула и осталась в облезлых фресках, старинных соборах и потрескавшемся асфальте; ласковая теплота согревала душу, но разгар молодости Соку был ей практически чужд. Вскоре среди однотипных домиков показались массивные квадратные колоны, и уже знакомая статуя в доспехах и с флагом приветливо виднелась на подходе. Галерея Уффици встречала неизменными уличными художниками и попрошайками, к которым Соку успел привыкнуть, как и к уже знакомой кассирше при входе. Та лишь любезно протянула терминал, в который раз съедая с отцовской карты парочку евро. Соку за это совесть не грызла совершенно: не на соджу с друзьями в баре, а на скучнейшую прогулку по мраморным холлам с высокими расписанными потолками, под которыми даже он чувствовал себя крохотным. Соку шел куда-то наугад, случайно проходя мимо бесконечного лабиринта комнат и коридоров, обжитых мраморными статуями и масляными картинами в громоздких рамках, от которых начинало порядочно тошнить после очередного поворота за вереницей туристов. Всё же одна комната заставила Соку приостановиться: алые, практически бордовые стены, что стремились к потолку золотыми вензелями на небесном цвете сводов, а вокруг картины в рамках и несколько величественных скульптур, и Соку бы по привычке почитал все надписи, но взгляд зацепился за мрачный сад на одном из полотен. Вывеска же гласила «Весна» Сандро Боттичелли. Тусклый и темный фон сада завораживающее оттенял нарисованных людей с мерцающей бледнотой (или наверное это были боги, про которых Соку ещё не дочитал в описании рядом с картиной). — Нимфа Хлорис превращается в Флору, ничего интересного, пропускай, — раздалось знакомой уху речью со стороны. Соку ужасно возмутило фривольное обращение к нему, тем более на корейском, но когда он развернулся к предполагаемому гиду, то внешний вид того слегка застал врасплох: почему парень перед ним был в джинсовке, если у местных экскурсоводов обычно пиджаки с бейджиками? — Простите? — смог только удивленно переспросить Соку. — Немецкий ирис в углу красивее, — незнакомец ткнул куда-то в правую сторону картины, совершенно игнорируя чужой вопрос и возмущенный тон. Он лишь спокойно убрал спадающую на глаза чёлку, и когда увидел краем глаза, что его внимательно слушают, легко провёл рукой дальше над холстом. — Или незабудки на подоле платья. — Наглый студент из художки или несостоявшийся флорист? — театрально приподнял подбородок Соку, довольно заметив, что его слова всё же дошли до адресата: парень повернулся к нему лицом, на котором всё же оставался призрак самоуверенной усмешки. — Википедию разок открыл, чтобы удивлять неместных, — сверкнул в улыбке край зубов. — получается? — сделал тот шаг навстречу, и Соку лишь отметил, что парень был явно ниже его, и в дрогнувшем уголке чужих губ было видно, что неизвестный этому факту не рад. — Не особо, — просто развернулся Соку, и дальше рассматривая подпись к картине. Попытаться отвлечься от неожиданного собеседника не вышло, ведь и английские буквы не собирались в предложения, и чужое присутствие рядом мешало сконцентрироваться: особенно ярко ощущался взгляд со стороны. Неизвестный парень еще раз вскользь пробежался глазами по полотну, и Соку услышал со стороны заскучавший фырк. — В другом конце галереи висит «Рождение Венеры», — сложил тот руки на груди. — Заезженная, но она хотя бы лучше сохранилась, а эта кучка богов и цветов сойдет разве что на доклад на страниц десять без воды. — Мне для доклада и нужно, умник, — всё же развернулся лицом к тому Соку, спокойно улыбнувшись, на что в глазах парня на секунду что-то блеснуло. Соку этого и не заметил, но смог в, лишь на миг смягчившемся, лице разглядеть как забавно хотели дёрнуться к переносице брови. И когда пауза немного затянулась, незнакомец сморгнул застывшую на лице задумчивость и подошел поближе. — Ю Тэян, — протянул он ладонь. — Не люблю прозвища. — Соку, — мягко пожали ту в ответ. — Ким Соку. — Венера, кстати, — решил не задерживать свои пальцы в чужой руке дольше нужного Тэян и двинулся обратно к нелюбимой им картине, хотя Соку пришла мысль, что про нелюбимую картину с таким рвением не лезли бы говорить с незнакомцем. — Срисованная с возлюбленной Джулиано Медичи, хотя та была жената на каком-то Веспуччи, — вновь аккуратно убрал тот чёлку с глаз, пытаясь что-то вспомнить, а Соку лишь успел прикрыть рукой проступившую улыбку: Тэян в этом безобидном жесте излучал какую-то излишнюю вдохновленность, словно он недолюбливал эту картину только потому, что между Флорой и Зефиром где-то забыли дорисовать его самого, и от собственной глупой мысли Соку едва слышно прыснул себе в кулак. — Да, да, тут не только Данте убивался по замужним, видимо флорентийская традиция. — Грустно, — Соку и правда заметил теперь с каким трепетом было выведено нежное лицо Венеры в центре картины. Богиня смотрела с полотна кажется, что прямо в глаза; наверное в глаза художнику, который ласковыми кистями срисовывал когда-то её на холст, довольствуясь лишь этим одним. В груди и правда что-то неожиданно заныло. — Он даже просил похоронить себя у ног Симонетты, — продолжал себе и дальше Тэян. — Так её звали, если интересно, — небрежно взмахнул он ладонью, привлекая к себе взгляд Соку. — Очень поэтично, но очень тупо. — Ну, наверное такая была его любовь, — решил не спорить Соку; он мог понять несчастного автора, наверное он бы даже мог стать таким же, будь он талантливым художником пятнадцатого века. Тэян же так не думал. — Очень наивная и глупая, — всё не умолкал тот, и Соку хотелось бы его чем-то стукнуть, вот только взгляд Тэяна как-то переменился, и тот продолжил: — Если бы он продолжал и дальше искать любовь, то может бы нашел похожую на ту, которой Зефир превратил обычную нимфу в богиню цветов. — и в его мечтательном взгляде на Хлорис и Зефира с левого края картины Соку показались те самые мириады ирисов, маков и фиалок, что и на полупрозрачном платье Флоры. — Скажу честно, мне сперва показалось, что тебе такое чуждо, — улыбка со стороны заставила Тэяна вновь взглянуть в чужие глаза, но к большему удивлению Соку – отблески цветов никуда не делись. — Любовь? — ясная улыбка Тэяна вмиг спряталась за ладонью. Соку на миг стало даже жалко. — Но ведь Венера и Флора вечно рядом и наблюдают за нами, — кинул он игривый взгляд на полотно, и только тогда Соку подметил, что не только спокойная Венера смотрела прямо на них, а и златовласая Флора рядом; остальным же богам было не до того, тем более Купидону с его завязанными глазами, который парил где-то вверху картины. — Мне кажется, что такой был замысел Боттичелли. — Знаешь, вот Меркурий слева- — Il ladro è corso lì! — откуда-то из соседнего зала раздалась разъярённая итальянская речь. Соку бы и не принял ту к сведенью, мало ли кто ругается с охранниками, если бы не то, как напрягся после этого Тэян. Он мигом развернулся спиной ко входу и попытался натянуть прежнюю улыбку, но Соку понимал, что что-то идет не так. Незаметная нервозность Тэяна передалась и ему, хотя он же ничего не сделал сегодня такого. Хотелось взять Тэяна за запястья и спросить, что происходит, но у Тэяна шестеренки двигались явно быстрее, и тот даже раньше, чем Соку успел открыть рот, приблизился к его лицу. Никакого поцелуя, ничего такого. Просто чужое дыхание щекотало щёки, а мысль, что Тэяну пришлось для этого встать на носочки, выбила все подходящие слова из головы. — Lui è lì! — Блять, не сработало, — ругнулся себе под нос Тэян, и тут же крепкой хваткой Соку потянули за собой бегом из зала, которым разносился стук кроссовок по мраморному полу. Соку даже не сразу понял, что едва ли задумался, чтобы бежать, а просто сорвался за Тэяном, ничуть не уступая в беге. Появилось множество вопросов и миллион мыслей: почему они бегут, от кого, что украл Тэян, что, черт возьми, будет с Соку и как он будет объяснять, что они были знакомы до этого минут пять от силы. И только выбегая на улицу, в арку из массивных колонн с простоватыми дорическими капителями и поодинокими нишами, украшенными каменными статуями известных, Соку хотел притормозить, но Тэян вновь потянул его за ладонь (ведь они почему-то бежали за руки, словно сбежавшая со свадьбы парочка), не давая времени на передышку: где-то сзади доносился крик злого итальянца. — Не зевай, потом тебе расскажу, что у Микеланджело был всю жизнь кривой нос, потому что ему за талант в юношестве врезал Пьетро Торриджано, соперник его, — вполоборота кинул Тэян, хитро подмигнув. И только Соку хотел что-то сказать, как его вновь перебили: — И если ты сейчас выдашь шутку про одного из черепашек-ниндзя, я тебя лично придушу и выкину на какой-нибудь круг ада по Данте. — Я не люблю жару, можно хотя бы в чистилище? — улыбнулся Соку и тут же пожалел, что заговорил на бегу. В легких мигом загорело удушливым пыльным воздухом, и пришлось в спешке откашливаться. Ему самому стало интересно, почему из всех срочных вопросов, он решил потратить свой шанс на детское желание кинуть что-то в ответ на заумную болтовню Тэяна, который волшебным образом мог всё так же быстро бежать, попутно успевая так много говорить. — Как жаль, очень хотелось отправить тебя к Минотавру в кровавую реку на седьмой круг, но придется всего лишь в ледяное озеро к Люциферу на последний, — надул губы Тэян, оглядываясь на бегущего за ними мужчину. — Вот нашему дружку повезло – за чревоугодие настоящий санаторий: контрастный душ из палящего солнца и ледяного дождя под присмотром одной милейшей трехголовой собаки, отдых мечты! — А тебя куда отправят, солнце? — на выдохе кинул Роун, когда они уже выбегали на широкую площадь Синьории, прямо перед бурым каменным зданием палаццо Веккьо, про которое, (Соку отчего-то знал наверняка) Тэяну было что рассказать, пока они вдвоем пытались слиться с толпой заспанных туристов с камерами на шеях. — Мне не нравятся клички как раз таки из-за «солнце», но от тебя звучит неплохо, разрешаю, — взгляд Тэяна зацепился за ближайший фонтан, и карий цвет глаз бликом осветило дневное солнце, правда Соку думалось, что это бегло пронеслись все туманные истории и случайные факты, про этот самый фонтан. — Я бы попал на второй круг к царю Миносу, туда, где все блудники и всякое такое, — и по удивленному взгляду со стороны сразу решил уточнить: — Мне нравится идея того, какая там может быть крутая кинки вечеринка, ещё и посреди бури и в темноте, принести диско шар и готово! А Минос будет самым крутым хостом! Ты хоть знаешь, сколько у него детей? Такой хорни точно будет за! — Интересно конечно… — К черту этого Миноса и этот скучный Палаццо, вот справа фонтан Нептуна, знаешь- И в этот раз блик от чьего-то смартфона заслепил Тэяна так, что он не заметил, как влетел в ближайшую цветочную лавку, прямо в ведро с гипсофилами, утянув за собой и Соку, который не успел среагировать и понял, что произошло только когда лежал на асфальте, рядом с Тэяном, в волосах которого остались сухие разноцветные лепестки и веточки, а совсем недалеко слух резанул уже знакомый крик неизвестного мужчины, который видимо не сдался и бежал за ними с самой галереи. Для Соку вопрос «почему» до сих пор был открытым, но теперь к вопросу прибавилась ещё и головная боль в виде ущерба цветочному, и колкое замечание подсознания, что маленькие пучки гипсофилы в локонах Тэяна смотрелись уж слишком органично. — Ну вот и Хлорис стала Флорой, — игриво улыбнулся Тэян, которого за руку смог быстро поднять уже подорвавшийся с пола ошарашенный Соку, и теперь уже они вместе повернули на ближайшую улочку за памятником кому-то из Медичи: типичная Флоренция. Ноги постепенно начинало покалывать в коленях и от падения, и от бега уже какую минуту. Они несколько раз сворачивали вглубь паутины узких улочек с одинаковыми четырехэтажными пожелтевшими домами, из-за которых небо виднелось только тонкой лазурной полоской посередине, а конец дороги вечно петлял причудливыми змейками, из-за чего разглядеть его было невозможно, и Соку казалось, что чем больше они бегут, тем больше они остаются на месте, прямо как в Алисе в Зазеркалье (не так ему виделась фраза «попасть в сказку»). Но однотипные улочки, в сравнении с любым другим днём, сегодня словно ожили и окрасились не в выцветший желтый, а во всевозможные оттенки охры: наверное, это была больше заслуга Тэяна. Он всё никак не замолкал, и на каждом повороте рассказывал то про украденный прах Данте, когда они пробегали мимо музея писателя, то про случайную пекарню, в которой его брат когда-то отравился панини. А Соку с таким же рвением пытался отвечать, хватая ртом сухой и пыльный воздух. Тэян подтолкнул его на лавочку только тогда, когда перед ними показалась колокольня Джотто, которую Соку без проблем узнал. У него в голове не могло уложиться, что путь от галереи и до собора, который он любил растягивать на долгую прогулку в минут сорок, они преодолели за минут пятнадцать быстрым бегом среди плутающих улочек. — Садись, и не вставай, шпала, — уперся о чужие плечи Тэян и тяжело дышал, а пару капель пота даже скатились с подбородка на брюки Соку. — Твои два метра слишком выделяются, переждём тут. — А теперь можешь мне объяснить, какого чёрта мы убегали от того дядьки? Я услышал что-то похожее на «вор», — откинулся на спинку лавочки тот, и теперь их взгляды снова встретились. По слегка дернувшемуся корпусу проскочила мысль, что Тэян хочет сбежать, но Соку легко взял одну из рук на его плечах за запястье, а второй аккуратно убрал влажные от такой долгой пробежки волосы Тэяна тому за ухо, отрезая все пути побега. И план явно сработал: видно было по застывшим оленьим глазам. — И зачем ты потащил ещё и меня за собой? — Ты мог бы и не бежать, а пойти самому объяснять тому мужику, что ты знаком со мной не больше часу и я тебя точно не поцеловал за скульптурой Геркулеса и Кентавра; лучшая работа Каччини, кстати, — и получив понимающий кивок, продолжил: — А вор я, из-за этой безделушки, — из кармана джинсовой куртки блеснули золотые часы, явно ручной сборки, и точно дорогущие. — А зачем тебе они были нужны? — Если честно, то это была совершенная случайность, и я просто хотел попробовать способ, которому меня научил один друг из Милана и тут же вернуть часы, но немного пошло не по плану, — Соку пытался найти в чужих глазах хоть толику шутки, что на самом деле была другая, более веская причина, но Тэян лишь медленно кивнул. И Соку завис на приличные несколько секунд, обдумывая всё. Он сейчас правда побежал за каким-то парнем, про которого он знает только полное имя и что у того ужасно удивительно искрятся вдохновением глаза, когда он рассказывает про искусство? В уголках губ начала появляться мягкая улыбка, которую перенял и Тэян. Но резко тишину прервал приглушенный писк телефона в кармане Соку. Это было сообщение от мамы. — Прости меня, меня попросили прийти домой, помочь с вещами, мы завтра уезжаем в Сеул, и я- — Чш, — прикрыл пальцами Тэян чужой рот, но ладонь на губах не могла остановить вращающиеся в голове у Соку шестерёнки: он ведь и правда уезжает завтра, и они возможно никогда больше не встретятся, да? Это было даже не похоже на курортный роман, но прощаться не хотелось до побеления костяшек вокруг чехла телефона. Надежда, хоть и умирает последней, но почему тогда Соку подумал сразу о худшем сценарии? В висках больно стянуло и запекло в глазах; так вот про какие банальные розовые очки, стёклами разбивающиеся внутрь, говорили все, да? Но Тэян резко подал голос: — Не выключай телефон! Я должен найти тебя в КакаоТоке! — У тебя есть там акк? — светлая надежда мелькнула бликом от стекла ближайшей пиццерии. Не всё потеряно? Значит, это шанс на отношения, в которых они будут рассказывать внукам ужасно тупую историю первого знакомства? Но стоило себя приостановить и чуть сбавить обороты. Соку себе лишь напомнил, что так далеко в мечтах забегать не стоит. Хоть в груди уже и разрастались теплом цветы гипсофилы с чужих волос. — Я возвращаюсь в Сеул через три дня, так что можешь даже встретить меня в аэропорту, — блеснула довольная улыбка напротив. — Но это не значит, что я не успею рассказать тебе про Санта-Мария-дель-Фьоре по пути к тебе домой, tesoro.