Добрый Доктор Айболит

      Борис Иванович поднёс к глазам подзорную трубу и внимательно оглядел прибрежные скалы. Ничего подозрительного не было, хотя… Что-то инородно белое мелькнуло за огромным валуном и пропало. Борис Иванович навёл резкость, но ничего не увидел. Показалось? Или?..       Вообще, Бориса Ивановича по имени-отчеству звали только суровые таможенные полицейские да судебные исполнители, если им удавалось поймать его. Знакомые — Борька, женщины — Барсик, а особо близкие друзья — Бро. Среди контрабандистов он был больше известен как Бармалей.       Хотя сам Бармалей себя контрабандистом не считал. Он был идейным борцом за права животных. «Зелёным» до мозга костей. Но последнее время приходилось не столько за права бороться, сколько за их жизни.

***

      Всё началось полгода назад. В Африке, в одном из Национальных парков, у обезьян началась странная и необъяснимая болезнь. Причём не у всех обезьян, а конкретно у мартышек. У них болели животики. Бедные зверьки не могли ни есть, ни пить. У них поднималась температура, слезились глаза, из носа начинались странные студенистые выделения. Болезнь довольно быстро приобрела масштабы эпидемии. Власти попытались изолировать больных животных, но болезнь распространялась с ураганной скоростью.       Бармалей со своей командой сразу вылетел на место происшествия. Пять дней и ночей работали волонтёры, не покладая рук и не давая роздыху уставшим ногам, а на шестой в Национальный парк прилетела целая эскадрилья белоснежных вертолётов со странной аббревиатурой «ДДА».       Сам прилёт Бармалей не видел, он вернулся в лагерь, когда разгрузка шла полным ходом. Шустрые, как тараканы, грузчики носились, не обращая внимания на грязных, умотанных и небритых волонтёров. На тот момент команду Бармалея с трудом можно было отличить от больных и облезлых мартышек.       Бармалей хмуро оглядел подтянутых ветеринаров в бело-голубых комбинезонах, больше похожих на модели из рекламы спортинвентаря, чем на звериных докторов, завистливо присвистнул на новенькое медицинское оборудование и собрался было уже тащиться в свою видавшую виды палатку, когда увидел её… Увидел — и забыл и про пять бессонных ночей, и про промокшую от тропических дождей брезентовую штормовку, и про дырку в носке, из-за которой натёр большой палец на левой ноге.       Она была прекрасна. Но эта банальная фраза не передавала и сотой доли шарма и обаяния представшей перед ним женщины. Да какой там женщины! Афродиты! Дианы! Валькирии!       — Дыша духами и туманами… — ошалело пробормотал Бармалей.       — What? — голос божества был под стать внешности: глубокий и чуть надтреснутый. Словно прихваченный хрустким русским морозом или, наоборот, опалённый небесным огнём. Женщина чуть приподняла уголки губ в вежливой улыбке. — Я не очен хорош говрить по-русски…       Бармалей собрал всю свою волю в кулак и с отличным гарвардским акцентом промурлыкал, стараясь произвести впечатление:       — О, не переживайте, зато я отлично говорю по-английски.       Она насмешливо вздёрнула идеально ровную бровь:       — Это и есть знаменитый Бармалей и его команда? Разрешите представиться — генеральный директор, ректор и по совместительству единственный держатель акций научно-исследовательской лаборатории, работающей под эгидой института имени Уолтера Рида, доктор наук Дженни Айболит.       Ясно, почему «ДДА».       Вечером он побрился, выпросил у ребят чистую футболку и целые носки и, прихватив с собой плитку «Алёнки», неведомо как сохранившуюся за эти пять суток, отправился к доктору Айболит.       Дженни мило улыбнулась, увидев его подношение. И будто невзначай, но с брезгливой гримаской, двумя пальчиками с аккуратно подстриженными ноготками бросила дефицитный шоколад в мусорный пакет. Потом достала флакон тёмного стекла, разлила по пузатым колбочкам чистый спирт и ловко нашинковала острейшим скальпелем ноздреватый сыр.       А потом… Потом туман, морок и смятые, влажные от пота простыни. Простыни, Карл! Бармалей забыл, когда последний раз спал на простынях. Зато он узнал, что у доктора Айболит не только бесконечные ноги, но и горячая, пульсирующая и истекающая истомой и страстью душа.       Роман был внезапным и ослепляющим. Бармалей был очарован Дженни. Он восхищался ею не только как безумно красивой женщиной, не только как очень умным, почти гениальным учёным и даже не как богатой и самодостаточной личностью, но и как самоотверженной и бескорыстной волонтёркой Грин Писа.       Команда у Дженни была более чем колоритная. Профессор Авва, неуловимо похожий на лохматого добродушного пса. Личный секретарь — Кику, с крякающим голосом и носом уточкой, кстати, весьма неприятная особа неопределённого пола. Ассистент профессора Аввы, Карудо, немного жеманный метросексуал, который обожал яркие рубахи и томно дышал в сторону Бармалея.       Бармалей сам не заметил, как незаметно отдалился от своих людей. Даже от верной помощницы Варвары, а ведь они вместе были не один год.       Всё своё время проводил Бармалей или с Дженни, или с маленькой мартышкой Чичи. Её он самолично принёс из джунглей в изолятор «ДДА». Вся семья у Чичи умерла, а вот она выжила. И не просто выжила — малышка шла на поправку семимильными шагами. Антитела кишели в её крови, буквально — толпились. Чичи была его надеждой, что неизвестную обезьянью болезнь можно вылечить. И не просто вылечить, а получить вакцину из её крови.       Бармалей отдал Дженни все свои полевые дневники, все свои карты, на которых были старательно отмечены ареалы обитания редких и исчезающих видов животных Земли. Она же делала благородное дело, грех не помочь всем, что у него есть. Ради Дженни он готов был на всё. Был готов… На всё… Кроме того, чего она на самом деле ждала от него.       Правда выяснилась неожиданно и, как всегда бывает с правдой, очень не вовремя.       Тот роковой и страшный для Бармалея день начинался очень хорошо, просто великолепно. Солнце пробивалось сквозь зелень африканских джунглей, воздух был влажен и напоён немыслимыми ароматами, а гомон птиц казался Бармалею божественной музыкой. Хотелось резвиться как котёнок, упасть на спину и подёргать в воздухе лапами.       Бармалей чувствовал такой прилив энергии, что мог перевернуть Землю даже без точки опоры. Хотя… Она была у него, эта точка. Точка по имени Дженни.       Он бы с ней не расставался ни на минуту, но у неё было совещание со своей командой, а Бармалей не любил слушать эту нудятину. Дебет-кредит, сальдо-мальдо… Инвестиции и квартальная отчётность… Все эти термины вызывали у него нервную почесуху и желание сбежать. Впрочем, он так и сделал. Сбежал, чтобы навестить Чичи в изоляторе.       Чичи его порадовала положительной динамикой. И тёплыми, какими-то по-детски наивными объятьями. Мартышка уткнулась мордочкой ему в плечо и что-то лепетала на своём обезьяньем. Кстати, к Дженни она таких тёплых чувств не проявляла. Ну, женщины… Ревность… Бармалей даже гордился, что эти две самочки не могут его поделить. Это было забавно и трогательно.       Он шёл к палатке Дженни особо не прячась. Просто у него сработала многолетняя привычка ступать бесшумно и аккуратно. Чтобы не пугать зверей, чтобы не портить лишний раз травяную растительность, не создавать лишних причин для эрозии почвы… Он не прятался. Просто так получилось.       — Ты уверена, что твой котик не испортит нам игры? — Бармалей замер от неожиданности, столько язвительной насмешки было в голосе профессора Аввы.       — Не переживай! Этот наивный дурачок ничего не подозревает и полностью в моей власти. Главное, чтобы он принёс нам эту вонючую мартышку.       Бармалей потряс головой. Не может быть, чтобы это говорила Дженни! Этого не может быть! Это не она!       — Главное, чтобы он не узнал, кто причина этой эпидемии у его обожаемых обезьян.       Какая всё-таки противная эта Кику. И голос у неё премерзкий. А может, Кику и не женщина вовсе… Гермафродит какой-то!       Бармалей замер, боясь шевельнуться и не веря собственным ушам. К счастью, никто его не заметил и не услышал.       Он на цыпочках вернулся в палатку к Чичи. В мозгах был полный разброд и шатание. Бармалей почесал мартышку за ухом и вдруг понял, что ему делать!       Подпоить Карудо было делом не просто лёгким, а легчайшим. Правда, мажор потом полез к нему с пьяными поцелуями. Увозюкал всего соплями и слюнями, но зато ключ-флэшка от компов Дженни и Аввы были у Бармалея.       С каждым новым открытым файлом любовь к доктору Айболит таяла, как кусок сливочного масла на сковородке. Зато возвращалась способность логически мыслить и строить планы. Да, корпорация «ДДА» испытывала новые штаммы болезней. И мартышки — это только первый этап их испытаний.       Он сбежал от доктора Айболит, прихватив с собой Чичи и информацию с компа Дженни. И вот уже полгода спасал животных по всему миру. И спасался сам.       У доктора Айболит оказались очень хорошие связи. И длинные не только ноги, но и руки. Бармалея объявили ужасным пиратом и контрабандистом и устроили на него настоящую охоту. Но он не сдавался! Ещё немного, и компрометирующие материалы попадут в Интерпол и Грин Пис. Его команда тоже не лохи педальные, и знакомств у Бармалея хватало. Это пока он вне закона. Пока… Сегодня он ждал известий от Варвары, верной Варвары. Которая никогда не предаст.       Тихий всплеск нарушил благоговейную тишину жаркого дня. Бармалей вздрогнул и резко обернулся, но было уже поздно. У него за спиной стояли четверо людей в чёрных аквалангах.       Бармалея скрутили, немного попинав для острастки, и бросили на палубе. Он слышал, как к его яхте пришвартовался катер, как по строганным доскам простучали каблуки. Да, Дженни всегда носила острые шпильки, даже в африканских джунглях.       Возле его лица остановились прекрасные в своей бесконечности ноги, и знакомый бархатистый голос насмешливо пропел:       — Найдите мартышку. А этого — выбросить на берегу. Только сначала поставьте ему градусник. А лучше — несколько.       Потом Дженни наклонилась к его лицу и прошептала в самое ухо:       — Я уверена, среди моих ребят найдётся много желающих промерять температуру у такого сладкого мальчика. Ректально. Я скажу им, чтобы они были нежны с тобой.       — Сдохни, тварь, — прохрипел Бармалей и дёрнулся, чтобы плюнуть ей в лицо. И зашипел от боли, получив пинок острым носком туфельки прямо в солнечное сплетение.       Вдруг что-то произошло. Что именно — Бармалей не сразу понял.       — Всем оставаться на местах! — от резкого голоса, усиленного мегафоном, вздрогнули все. — Доктор Айболит! Предлагаю вам сдаться!       Диспозиция резко поменялась. Совершенно неожиданно жёсткое колено, только что упирающееся ему в спину, куда-то исчезло, зато крепкие руки рывком подняли Бармалея с палубы. Он ошарашенно огляделся.       Люди Дженни лежали связанные на палубе, вокруг сновали морские пехотинцы в лихо заломленных на одно ухо беретах, а рядом с его яхтой на волнах покачивалась субмарина. Бармалей ещё не видел названия, но уже узнал знакомый силуэт. Знаменитая «Акула Каракула»! А на мостике…       Бармалей криво усмехнулся окровавленным ртом. Варвара, верный друг! Успела.