Небула

Как много мне бы хотелось рассказать… Как много вспомнить… Но память моя чиста, как лист бумаги, я помню лишь то, что случилось после того, как я впервые открыла глаза. На том пустыре, звездной ночью, когда вокруг была лишь пустота и кромешная тьма. Если бы не звезды, если бы не мои ясные сестры, осыпавшие небо волшебным порошком, я бы подумала, что умерла. Возможно, так даже бы было лучше. Я поняла, что родилась заново. В новом для себя мире. Я не знаю, кто и зачем забросил меня сюда, как ненужную вещь. Мне оставалось только идти, куда глаза глядят, и стараться не смотреть на небо, которое низвергло меня. На мне не было одежды, я видела, как слегка отсвечивает моя кожа в контрасте с почерневшей горелой землей. Я не ощущала ни холода, ни паники, ни любой другой присущей обычному человеку эмоции в такой ситуации. Я знала только, что останавливаться нельзя, потому что назад дороги нет. Еще меня не покидала мысль, установка, что я нужна кому-то, что я пришла не просто так, пришла на помощь… Но чем я могу помочь? Слабое, хрупкое создание, во мне роста - меньше среднего, мои руки и ноги тоньше веток, по торчащим костям можно изучать анатомию. Возможно, я ошибалась в себе. Ошибалась в правильности своих поступков. Я совершенно не знала этот мир, и мне кажется, не знаю до сих пор. Казалось, моему новому пути нет конца и края. День сменялся ночью, жара холодом, ветер дождем. Но я по-прежнему не чувствовала ничего. Иногда я останавливалась, но не для того, чтобы передохнуть, а для того, чтобы запечатлеть в памяти восхитительные пейзажи вокруг меня. Почему-то я была уверена в том, что в той, иной моей жизни, нет таких. Мои глаза определенно не видели подобной красоты раньше, потому что они болели и слезились, будя во мне человеческое начало. Мне невыносимо хотелось коснуться всего, что я видела. В моих руках побывали сотни ящериц, черепах, змей, встретившихся мне по пути, мои пальцы коснулись горячих камней, а после утонули в слабом журчании умирающего на солнце источника. Постепенно пейзажи менялись, словно я стала свидетелем эволюции планеты. Я увидела деревья, траву, цветы, реки, зеленые горы, укрытые холмиками белого искристого снега, невиданных ранее мною живых существ, столь разнообразных, что у меня пестрило в глазах не меньше, чем от красочных цветов. Я погрузилась в ледяные воды источника под залитым солнцем холмом, я нашла его начало, и это показалось мне величайшим открытием за все эти дни. Я увидела рождение жизни. Вода – это жизнь. В любом мире, на любой планете. Просто у всех она разная. В странной эйфории я пила из него и не могла остановиться. Мое тело наполнялось светом изнутри, сияло на солнце, как эти воды. Я была водой. Я – вода. Эта мысль тогда привела меня в растерянность. Я сидела у источника и, не мигая, смотрела в его воды до тех пор, пока не стемнело. *** Я и не подозревала, что музыка вод и шепот травы унесут мое сознание так далеко, что я не почувствую надвигающейся опасности. И опасность эта пришла. И была она не от зверя, а от человека. Их было двое, у них были странные голоса, кажется, они были не в себе. Мужчины, среднего возраста, один старше, второй чуть моложе. На них были грязные одежды, за спиной у того, что повыше, висела винтовка, второй зажал в руке кинжал. Они громко разговаривали между собой и, судя по интонации, назревала ссора. Я слышала, как плачут сломленные стебли травы под их тяжелыми сапогами, как они рубят руки и пальцы кустов и деревьев, которые пытались меня скрыть. Все же это были звери, настоящие звери. Один из них, увидев меня, присвистнул. Его огромные безумные глаза уставились на меня, а после его лицо исказилось в отвратительной гримасе. Он смотрел на меня, как животное. В моей груди все сжалось в тугой ком, я инстинктивно отползла подальше, но меня остановил его вкрадчивый голос. «Тс-тс-тс… Потерялась, малышка? Ты откуда такая… странная?». Как сейчас помню - от него пахло чем-то синтетическим, испорченным, и этот запах мешался с прогорклым зловонием давно не мытого тела. Мне хотелось раствориться в воздухе, я молила спокойный ночной ветер унести меня за собой… «Ну не бойся, мы просто хотим с тобой познакомиться…» - он противно засмеялся, переглянувшись с более старшим товарищем, на что тот скривил поросшее густой щетиной лицо и пробормотал: «Да ну, оставь ее, она же страшная, как черт». Я посмотрела на него с благодарностью. Я не понимала их языка, но суть сказанного проецировалась в моей голове. А еще, у него были говорящие глаза. Он смотрел на меня с сочувствием, будто бы понимал, что будет дальше. Но каким бы не был этот взгляд, я осознала – для него инстинкт стоит превыше всего. Превыше его разума, совести и даже души. Дальше были слова. Были крики, мои крики, их брань. Младший осыпал меня градом ударов, пока старший держал меня, чтобы я не двигалась. Они терзали мое тело по очереди, как голодные дикие твари, они резали мою кожу и плевали в раны, я слышала их смех, мне казалось, они вонзают в меня нож, проворачивая его внутри, превращая мои внутренности в кровавое месиво. Я смотрела на звезды сквозь слезы и мысленно шептала: «За что? За что?». Но они по-прежнему молчали, мои далекие холодные сестры, отвечая мне лишь тоскливым мерцанием… А потом мир померк. Я пришла в себя от того, что моя голова ударилась о корневище. Они тащили меня куда-то, держа за ноги, и тихо перешептывались. Благочестивый Старший неуверенно блеял о том, что они все-таки слегка жестоко со мной обошлись, что надо было уговорить меня, что ему показалось, что я была не против. Младший отвечал ему глухим смешком и искоса поглядывал на меня, все повторяя: «Да она готова, готова…». Они бросили меня у дороги, предварительно вспоров кожу на моем левом запястье. Это сделал Младший, с той же кривой ухмылкой, и ушел вслед за человеком с винтовкой, почти ласково похлопав меня по щеке: «Сладких снов, ночная пташка». Их шаги постепенно затихали, как и биение моего сердца. А я все смотрела на звезды, не понимая, что со мной произошло. Неужели все так просто? Неужели, таков мой конец? Но нет, это было только начало. Начало моего конца. Мерцание звезд становилось все быстрее и ярче, они сверкали и переливались разными цветами в дикой пляске, вскоре их стало так много, что черное покрывало ночи почти растаяло. Надо мной закружился вихрь, и все пространство заполнил ослепляющий яркий свет. И шум, шум в ушах… *** И вот я снова слышу чей-то голос. Чьи-то сильные руки подхватывают мое почти мертвое тело, яркий свет загораживает тень, я слышу частое биение чужого сердца и осознаю, что я все еще здесь. Меня положили на что-то упругое и холодное, затем укрыли. Пахло краской и кожей, а еще беспокойством человека, который меня обнаружил. Сильная хватка жестких пальцев на какую-то секунду привела меня в чувства – это был мужчина. Я слабо дернулась, пытаясь вырвать руку, но он лишь накрыл мои пальцы своими, выражая заботу. Не верю, я больше не верю… Вопреки всем моим домыслам, незнакомец всего лишь пытался остановить кровь из моего вспоротого запястья. Он полил рану чем-то очень жгучим и на скорую руку туго перевязал тканью. Я услышала, как падает на пол бутылка недопитого виски. Огненная жидкость разлилась под задним сидением, оставив на мне свой отпечаток. Он не переставал что-то говорить, но я ничего не могла разобрать, его голос, рев мотора, вспышки огней придорожных фонарей смешались в одну причудливую какофонию, которая засасывала мое сознание в себя, как черная дыра. Я снова провалилась в пустоту, а когда пришла в себя, все вокруг меня изменилось. Вместо черного салона, меня окружали белые стены, резкий запах одеколона и покрытой краской кожи сменился на зловоние химикатов и медикаментов. Здесь было пусто и прохладно, лишь изредка раздавались голоса или шаги за такой же белой, как стены, дверью. Осмотревшись внимательней, я увидела его. Он сидел неподалеку, этот странный парень, мой спаситель, сидел и смотрел на меня. У него были хитрые глаза, но добрая улыбка. Его сложенные перед собой руки и сдержанная поза, в которой он сидел на кушетке напротив, делала его похожим на следователя. Но он явно не был хранителем правопорядка. И дело было не в шраме на щеке и не в татуировках на обеих кистях рук - это ощущалось на расстоянии. Мне было все равно. Лишь бы он не трогал меня. Не трогал меня так, как сделали это Старший с Младшим в том прекрасном лесу, где они оставили грязный след собственной жестокости… «Жива? Признаться честно, ты меня здоровски напугала» - начал он, поднимаясь с места и подходя ко мне ближе. - «Им не удалось установить твою личность, поэтому я взял тебя на поруки. Пока не найдутся твои родственники или друзья, которые смогут тебя опознать, разумеется.» Он скривил губы и дернул плечами так, будто бы сам не верил в свои слова. Я не стала ни подтверждать, ни опровергать его слов. Я не знала даже собственного имени, что уже говорить о какой-то семье и близких. Я отвернула голову в противоположную от него сторону и всмотрелась в стену, пытаясь запечатлеть в памяти каждую ее неровность. «Эй… Как тебя зовут то?» - его голос был приятным и веселым, но он не приносил мне облегчения. Разумеется, я не ответила ему. Как я могла ответить на то, чего сама не знаю? Я перевела взгляд на него и застыла. Было удивительно увидеть, как на миг его зрачки расширяются, а густые брови поднимаются вверх, делая морщины на высоком лбу более выразительными. Он словно увидел призрак. Но так же быстро пришел в себя и взял меня за руку, этим самым заставив меня ощутить инородное тело в своей вене. Я увидела тянущуюся от моей руки тонкую трубку с красной жидкостью внутри… «Ладно, не суть, разберемся. Кстати, тебе очень повезло, что у меня столь же редкая группа…» - мужчина пощелкал пальцами по этой самой трубочке. Я все еще плохо понимала, что он пытается мне сказать. Моя голова раскалывалась на мелкие кусочки, жутко болели глаза. «Берг. Зови меня просто Берг.»