Развлечения Второго Предвестника.

Очередное собрание одиннадцати Предвестников. Но пришли лишь девять. Самые язвительные из Фатуи не смогли явиться. Один ошивается не пойми где, другая вовсе погибла, показав свою слабость. Как жалко. Хотя с чьей стороны посмотреть. Ведь так думал Второй из Предвестников, который был равен по силе Архонтам, так что, должно быть, для него половина коллег казались слабыми и ничтожными. Пускай он мог сказать хоть пару хороших слов о начальных номерах, но те продолжали оставаться слабее и ниже него. Кроме одного. Мужчины, что сейчас и рассказывает о кончине наглой, в прошлом, девицы. Красные глаза задумчиво скользят по фигуре. Слушать властный, даже немного хрипловатый голос, разумеется, нравится, но встреча от этого интересней не становится. Доктор мог спокойно продолжать сидеть в своём кабинете, разрабатывая новых роботов или клонов, но его оторвали ради такой незначительной вести. Это самое настоящее неуважение. Однако, так сказала сделать Царица, так что Пьеро не виноват, это лишь его обязанность. Так или иначе, Дотторе всё равно его бы простил, даже сделай тот нечто ужасающее. Правда, вряд-ли для Дока действительно есть "ужасающие" вещи. Со стороны внезапно слышатся чужие голоса. Теперь становится ещё скучнее, даже обожаемого Предвестника не слышно. Все обсуждают смерть Синьоры и будущее. Ну и чушь. Второй закатывает глаза незаметно для всех, и взгляд снова падает на мужчину рядом. Тот сосредоточенно выслушивает остальных, даже не видит внимание со стороны. Выглядит чертовски привлекательно. Дотторе тихо посмеивается, любуясь серьёзным видом мужчины. Каждый раз выглядит так красиво, когда хмурит седые брови и тихо постукивает пальцами по столу, обдумывая следующую фразу. Сам Доктор удивляется, что способен чувствовать подобное к кому-то, но не противится, считая, что только Шут заслужил его любовь, никто иной. Но иногда именно эти чувства способны мешать последнему, как сейчас... Твёрдый носок сапог ведёт по чужой ноге вверх, от чего Первый вздрагивает. Кристально голубые глаза сразу начинают бегать по местам рядом с ним, но тот быстро вспоминает, что лишь один человек способен на такое поведение. Недовольный взгляд медленно переходит на развеселившегося ученика. От чужого внимания ехидная улыбка становится ещё шире. Он смог отвлечь его от работы. Победа. — Дотторе, что ты делаешь?.. — Тихо шепчет Педролино, пока остальные продолжают спорить с Арлекино на фоне. — О чём ты, дорогой? — Мурлычет Второй Предвестник, проводя ногой уже по внутренней стороне бедра, чем смущает ещё сильнее. Мужчина еле заметно краснеет и сводит ноги, продолжая злобно посматривать в сторону Доктора. — Во-первых, не зови меня так на работе. Во-вторых, прекрати это делать. — Холодно отрезает тот, стараясь успокоиться и не подавать виду, пока остальные не заметили их. — А мне кажется, что Вам нравится. — Дотторе старается снова пролезть между чужих ног, но ему не позволяют, даже пинают в ответ. — Эй! — Я серьёзно. Угомонись. Ты не ребёнок, можешь потерпеть. — Эта фраза становится последней в их диалоге. Второй лишь вскидывает бровь и таинственно ухмыляется. Пьеро знает, что такое выражение лица предзнаменует что-то. Чаще всего то, о чём потом обязательно пожалеет.

***

Стук каблуков раздаётся по огромному коридору. Кругом двери комнат агентов низких рангов. Накидка бесшумно тянется за Предвестником. Но тут сзади слышатся быстрые шаги чужих сапог. Пьеро знает их. Выжидает пару секунд, после чего всё же оборачивается. Ожидаемо, на него снизу смотрят алые глаза через маску. — Потерпел. Ну? — Руки в белоснежных перчатках нежно поглаживают широкие плечи через рубашку под плащом. — Ты издеваешься? — Чуть ли не рычит Первый. — Дойди хоть до моей спальни. — Ох, не хочу тащится по лестнице. Что, твоё дряхлое тельце способно вытерпеть лишь мягкую кровать? Стоило ожидать, когда я начинал отношения с таким стариком. Хорошо, что у тебя вообще ещё встаёт. — Пальцы впиваются в одежду, будто острые ногти пробивают ткань. Но тому еле удаётся закончить фразу. Шею хватает чужая ладонь и прибивает к стене, от чего по всему помещению раздаётся шумный удар, разлетающийся на эхо. Доктор хрипло кашляет, пока его продолжают душить, как рукой, так и озлобленным взглядом. Ледяные глаза сверлят блаженное лицо напротив ещё несколько мгновений, пока сам мужчина не решается отпустить наглеца. Тот отлипает от стены и падает чуть вперёд, щекой упираясь в грудь наставника. Пока Дотторе старается отдышаться, на лице продолжает играть довольная улыбка. Очередная победа. Каким бы добрым, заботливым и чутким Пьеро не был в отношениях с ним, его можно было вывести. И эти оба состояния сводили с ума, но второе больше действовало на какую-то безумную часть Второго Предвестника, которая проявлялась в нём куда чаще. От чего появилось постоянное развлечение: надоедать до такой степени, что Педролино срывается. Желает уже сам наказать наглого любовника, быть грубее, попытаться сделать хоть что-то угрожающее в его сторону. Но, к его сожалению, всё это лишь больше заводит поехавшего Дока. Рвано дышащего ученика оттаскивают за волосы, снова ставят к деревянной стене. Тот с неподдельным интересом наблюдает за каждым изящным действием человека напротив. Даже сейчас он ведёт себя грациозно. Совершенный. Такая совершенность раззадоривает с новой силой, и, поддавшись порыву, Дотторе тянется за поцелуем, но его быстро разворачивают и вбивают лицом в здание. — Нет. Ты получишь лишь то, что хотел с самого начала. Захочешь нежностей, действительно потерпишь. Дьявол, как тебе удаётся быть таким доставучим каждый раз? — Бубнит Шут за спиной, пока разбирается с одеждой обоих. Он нависает сверху, от чего длинная накидка чуть ли не полностью закрывает Второго Предвестника от чужих глаз. Они будто заперты в маленькой комнатке от всего мира, где чертовски жарко, стоит отметить. В ответ из под мужчины слышится тихий вздох, но грусти в нём не так уж много. Доктор знает, что в любом случае получит награду, в виде жалобных извинений в конце за то, что тот сорвался, пускай до этого состояния его специально и доводили. В этом весь Пьеро. Так идеально совмещать в себе хладнокровность, сдержанность, заботу и ласку мог лишь он. Именно поэтому старый друг не смог не влюбиться в этого прекрасного человека. Ремень быстро поддаётся и соскальзывает вниз, вместе с серыми штанами. Второй в нетерпении озирается назад, стараясь уловить все действия партнёра и как-то помочь, но его руки каждый раз заводят обратно над головой. Обычно всё контролирует именно Дотторе, проявляет инициативу без грамма смущения. Но, признаться честно, подчиняться именно Первому Предвестнику тоже до безумия приятно. Будь на его месте любой другой, то он был бы уже мёртв за свои наглые выходки и замечания. Лишь ощущение власти Педролино сводило с ума. В рот толкаются чужие пальцы. Док быстро понимает, что от него хотят. Острые зубы цепляют белоснежную перчатку, чтобы её можно было стянуть. Около уха слышно позвякивание. Большие руки снимают блестящую серьгу и откручивают нижнюю часть, в которой плескается странная жидкость. Все, кто когда-либо видели Предвестника, задавались одним вопросом - что же там внутри? Однако, узнать это смог лишь один человек - сам любовник Второго. Смазанные пальцы медленно скользят по выгнутой спине, вызывая лёгкую дрожь от холода. Они спускаются всё ниже, замедляясь всё больше, продолжая дразнить тем самым. Дотторе недовольно извивается и кряхтит. Пускай он и не любит действовать быстро, но медлительность и плавность наставника выводит из себя даже его. Терпения всего за несколько месяцев их отношений и вовсе не осталось. Наконец Второй блаженно стонет. Любимый решил не мучать так наглого Предвестника. Тот старательно выгибается, насаживаясь на палец и требуя больше. — Агх, да чего ты так боишься? Сколько раз мы трахались, или у тебя память уже отказывает? — Раздражённо рычит Док. — Я просто не хочу сделать тебе больно.. То есть, хочу. Тебя надо наказать, но.. будет плохо, если я как-то травмирую тебя. — Врать выходит у него плохо. Он остаётся таким же ласковым на деле. Совершенный. Дотторе не выдерживает и тянется назад за поцелуем. В этот раз настолько внезапно, что оттолкнуть его не успевают. Да и гнев уже вовсе пропал. Его заменила мягкая часть Шута. С потребностью отдавать свои искренние заботу и любовь, что копятся каждую неделю десятками часов, пока нужно держать образ при чужих людях. Но сейчас он рядом с родным и любимым, которому можно показать все свои эмоции, пускай и с долей стыда и неловкости. Пока Доктор нервно покусывает чужие губы, выпуская свою обиду за глупые дразнилки, сзади прибавляется ещё один палец. Мужчина удивлённо ахает и отстаёт от лица Пьеро. Он вновь утыкается лбом в стену и шумно пыхтит. За десятками дверей слышны шаги и тихие голоса, переговаривающиеся между собой. Их все слышат. Чудесно. Второй старается стонать как можно громче, представляя смущённые лица их агентов, что постоянно заносят какие то бумаги, почту или кофе, сопровождающие их в долгих поездках в другие страны. Смех вызывает одна лишь мысль о том, как те не смогут смотреть в глаза обоим Предвестникам. И ведь даже не расскажут Царице. Но почему? Потому что стыдно? Потому что нравится наблюдать? В любом случае, пусть делают что хотят. Раз не доставляют проблемы Педролино, значит всё хорошо. Пальцы аккуратно выходят из Дотторе. Тот пользуется парой секунд отдыха, после чего слышит шуршание позади. Нависающий над ним Пьеро нежно целует затылок, вдыхая приятный запах бирюзовых волос. Его любовник тихо хихикает от таких ласк, но не скрывает, что и сам наслаждается. Тот снова поворачивает голову, но теперь алые глаза вовсе не безумные, отражающие нетерпение. Наоборот. Младший внезапно для себя подстроился под наставника. Его переполненные любовью поцелуи слишком действенные, чёрт... Первый аккуратно вставляет и сразу наклоняется к уху, с которого была снята серьга, обжигает горячим, на удивление, дыханием и шепчет: — Я люблю тебя. — Будто бы я не знаю. — Мямлит Второй с ухмылкой, стараясь не заикаться из-за собственных стонов и мычания. — Грубиян. — Без доли обиды посмеивается Педролино. В ответ он получает взгляд довольных глаз и искреннюю улыбку. Так и хочется поцеловать этого балбеса. Сильные руки разворачивают Дотторе, спиной прислоняя к стене. Его тут же подхватывают под бёдра и оставляют без опоры под ногами. Он даже не успевает как-то среагировать, как к губам вновь пристают чужие. Какой же требовательный. Но, благо, со всеми потребностями Первого прекрасно справляется именно Доктор. Рука треплет седые волосы и проходится по всей длине двух длинных прядей спереди. — Что сделаешь, если заплету тебе косички? — Неожиданно спрашивает младший. — В мыслях убью, а так не выйду из комнаты. — Хм. Да, точно стоит заплести. — Какой же ты.. — Тяжело вздыхает Пьеро и ложится на плечо любовника. Вечно вытворяет что-то глупое, а отвечать нужно ему. Действительно балбес. Педролино толкается чуть грубее. Снова начинает злиться. От этого в Докторе вновь начинается просыпаться безумная часть. Достаточно ласк. Пары минут хватит на всю неделю. Можно проявить качества, из-за которых они и оказались в этом глупом здании и в этих глупых костюмах - грубость, жестокость, сдержанность в нужных моментах и способность подавлять жалость к другим. Дотторе спускает с бледных плеч белоснежную рубашку и кусает одно из них. Первый рвано вздыхает и даёт подзатыльник, приправляя грозным взглядом. В ответ слышится довольный, но уже слегка хриплый смех. Странному ученику нравится чувствовать силу старшего, пускай и очень малую её часть, хотя-бы так. Правда, иногда их игры в злых любовников заходят слишком далеко, следов на теле становится слишком много, или же вовсе начинает идти кровь, от чего Пьеро действительно начинает злиться, уже совсем без капли любви. Что поделать, когда контролировать себя и своё тело так трудно? По крайней мере, именно рядом с этим огромным и превосходным мужчиной. Он же для этого и нужен здесь. Чтобы останавливать бешеного Дока, успокаивать, ругаться на его выходки. Он сам выбрал именно эти отношения. Почему, правда, до сих пор остаётся загадкой. Может, просто живётся скучно? В любом случае, Второй просто рад, что так случилось. Разбираться в чём то желания не было. Хотелось просто наслаждаться возможностью. Голова то и дело ударяется о стену, пока в Дотторе грубо вбиваются. Оба вернулись к тем же состояниям, с которых и начали. Сложно сказать, хорошо это было или плохо, но, вроде, всех устраивало. Руки Доктора не такие сильные, но сделать больно могут. Особенно когда впиваются к крепкую шею, стараясь будто удержаться, хоть его и крепко держат снизу. Тот уже совсем не смотрит на любимого. Зажмурил глаза и лишь громко ахает от каждого толчка, ожидая конца. Наконец Шут шумно вздыхает и падает щекой на чужое плечо. Между ног Второго медленно течёт белая жидкость, бесшумно капая на деревянный пол. Док облегчённо откидывает голову назад, вновь ударяясь об стену. Но тот сразу оживает, как только переводит дух. — Эй, ты что вообще творишь? Старый идиот, мне лень мыться. — Ворчит Дотторе, пока старается высвободиться из чужих рук и встать на ноги. — Это уже не мои проблемы. — Отрезает Пьеро. Как только длинные ноги ученика касаются пола, Первый поспешно приводит себя в порядок и быстрым шагом направляется дальше по делам. — Куда съебал? А я? — Кричит вслед Доктор, возмущённый таким поведением. Пускай Педролино закончил, о бедном Предвестнике никто не позаботился. Трахнул и ушёл. Как нагло и неуважительно. — Ну, может, тебе повезёт найти того, кто надоест также, как ты смог мне. — С ехидной ухмылкой отвечает Шут и захлопывает за собой дверь, оставляя друга одиноко стоять в коридоре наедине с собой. — «Дела нужно заканчивать».. — Шёпотом передразнивает мужчина. Так обожает говорить тому сам наставник. Правда, именно наставник сейчас этого и не слышит...