я проведу тебя по звёздам этой тёмной ночью

Я поделюсь с тобой болью своей, я поделюсь своими слезами с тобой, я покажу тебе настоящую боль. Начало четвертого Я, темнота, четыре стены. Четыре стены, помещение полностью пропитанное запахом ебанного филипп морриса с красной кнопкой. Забавно. Абсолютно чужой мне вкус, но ассоциируется с чем-то хорошим. Дым наполняет легкие, комнату, мою голову. Отвлекает. Даёт успокоиться ебейше стучащему сердцу. Вместе с дымом выходит боль и чувства. Слишком много боли выходит с чувствами. Но в такие моменты…в такие длинные, наполненные дерьмом ночи мне как никогда не хватает…чего? Хуй его знает. Я не тот человек, что слепо доверится людям или своим чувствам. Теперь не доверится. Страх? Бред? Глупость? Все вместе? Похуй. Это слишком клишировано, слишком романтизировано. И все же…наверное меня бы спасли банальные объятия кого-то, кому можно доверить. Три десять Смеёшься надо мной, принимая за слабую. Считаешь каждую мою неудачу и потом бросаешь мне её в лицо, напоминая о моих проёбах. Некуда идти. Скитаюсь по ночному городу, пытаясь найти, к чему бы примкнуть, чтобы почувствовать свою значимость. Хожу туда-сюда, но ничего не нахожу. Ты так ловко вырвал мое сердце, оставив зияющую пустоту, дыру, из которой вытекает черная жидкость. Три двадцать Я стала слишком часто спать. Сбегать от реальности, убивающей едким ядом изо дня в день, только чтобы сомкнуть веки и увидеть в них то, чему никогда не стать настоящим. Бликами красок почти шизофренических рисунков, где ты снова смотришь на меня так, будто любишь, где я снова нужна тебе, держу тебя за руку, а ты веришь-веришь-веришь. Мир, где уничтоженное снова складывается в пазл, слишком притягательный, чтобы не смотреть. Ты помнишь, кем мы друг другу были? Помнишь, как видели блеск в глазах и неслись сломя голову через весь город, бросив все? Когда одного взгляда хватало, чтобы поверить в лучшее, чтобы снова захотеть жить. Помнишь, как ты приезжал ко мне просто ночью, молча обнимая и засыпая, вот так, переплетая пальцы, будто не было за окнами того, что нас уничтожало? Три двадцать пять Не хочу больше ничего, ни этой чёртовой взаимности, ни любви, ни дружбы — ни-че-го. Какой прок, если это имеет значение только для меня одной? Устала. Ты помнишь, как нас не стало? Когда в твоём взгляде я стала никем. Пустое место, грязное пятно на асфальте. Ты перестал даже смотреть. Помнишь, как все то, что дарил мне, ты стал дарить всем вокруг, без разбору, без запоминания имён? Забываться в связях, коих клялся больше не касаться, забываться в людях, работе, ненавистных аспектах жизни, лишь бы не думать обо мне. Помнишь, как мы умирали, пересекаясь на долю секунды где-то в толпе, но ничего не могли с этим поделать? Я ведь все помню. Клятвы. Обещания. Любовь. Чувства. Тебе надоела моя ревность. Ты говорил, что она тебя изжила, но ведь ты. Ты давал мне миллион поводов для моей ревности. Я помню твои последние слова «ты надоела блять, исчезни», которые током прошлись по всему моему телу. Эта была секунда смерти. Шрам на шраме и я сгорела. Сгорела заживо. Три тридцать Ты сразу же нашел мне замену. Буквально на следующий день после тех твоих сказанных слов. Это меня ударило еще сильнее. Измена... Счастье прошло бесследно, я совершенно не знаю, как поступать впредь. Всепоглощающая тьма забирает меня, и я не могу противостоять ей. Я правда пыталась, но больше нет сил, ведь это всё слишком для меня одной. Ты так сладко обещал, что мы вместе навсегда, что я только твое счастье, что ты меня никому не отдашь, что я твоя и наша любовь до самого гроба. Но в этот гроб легла одна я, а ты с другой в объятиях в своей квартире, совершенно забыв меня. А может и не забыл, я не знаю. Я ведь люблю тебя и ненавижу. Три сорок пять Голова болит, в висках стучит набатом, глаза жжёт от смога и духоты комнаты. Глаза красные. Ясен хер, спать по 3 часа это ебано, пиво не выветрилось из организма до конца, а ты сидишь и пишешь эту хуйню, зная что утром она отправится в архив как и все другие такие же. Минутная слабость? Решение что ты вдруг умеешь неебато писать. Похуй что это. Я стала слишком часто спать, потому что только во сне я вижу тебя прежнего, потому что только во сне я вижу нас, чтобы вернуться в утро в слепой надежде, что когда-нибудь я не проснусь и останусь с тобой навсегда. Мои сны счастливые, ведь там мы, но просыпаюсь я в слезах, потому что это неправда. Давай, взгляни же на меня. Что ты видишь? Неужели от тебя скрыты шрамы, которые ты подарил мне? Не видишь, как они исчертили мою кожу и добрались до костей? Странно, я их даже не прячу – смотри, не стесняйся. Перед тобой я всегда чувствовала себя голой, и ты пользовался этим, нанося мне каждый раз всё более изощрённые увечья. Неужели не видишь, как я сломлена из-за тебя? Ты вырвал моё сердце, уничтожил душу – ты всё во мне разрушил. Счастлив небось? конечно, тебе это доставляет удовольствие, ведь ты привык называть меня слабой. Нужно пересесть. Лечь в кровать, включить музыку фоном и заснуть. Нужно забить на все хуй и позволить себе плыть по течению. Будь что будет. Иногда даже дворняги находят любящий дом. Бычок тушится прямо о подоконник. Бросается там же. В кровать падаю и все те же: я, темнота и четыре стены.